— Отдача, — тихо сказал Игорь Иванович. — Как у огнестрельного оружия.
— Да,— кивнул Святослав. Мы тревожно затаив дыхание, слушали их, и было очень страшно, что о маме сейчас узнаем что-то неприглядное и плохое. — Отдача. Только энергетическая. И Ирине со временем становилось трудно управлять собой. Невозможно. И тогда ее влекло к мужчинам. Помимо ее воли, помимо желания. Это было редко... бывало, несколько лет держалась. Но когда происходил такой срыв, она себя не контролировала. Ночь проводила с мужчиной, а наутро возвращалась уже в себе. И те, с кем она бывала, тоже ничего не помнили.
— И вы тоже? — деловито спросила Алинка у Игоря, разряжая повышающееся напряжение. Глаза ее блестели от любопытства. — Вообще ничего?
Стрелковский неохотно кивнул.
— Так получается, у нашей семьи есть и ментальные способности! — возрадовалась Алинка. Я не выдержала, хихикнула. Боги, какой она еще ребенок.
— Конечно, есть, — невозмутимо сказала Ани. — Я могу внушать. Вась, а ты?
Василина неуверенно качнула головой.
— Не пробовала, Ани.
— Попробуй, — непререкаемо скомандовала старшая. — Полезное свойство, — она усмехнулась. — А еще, неужели только у меня при сильном... волнении крик оглушает окружающих?
— Это ты так свои истерики назвала? — ехидно спросила я.
— Марина, не ерничай, — одернула она меня.
— У меня так было, — смущенно призналась Алинка и мы все удивленно уставились на нее. Я облегченно откинулась на спинку стула, глотнула воды. Про меня уже все забыли. Хорошо, что получилось затесаться среди других шокирующих новостей.
А, нет, не все. Мариан поглядывал на меня и так наглядно играл желваками, что понять, о чем он думает, было очень легко.
— Это когда? — строго поинтересовалась Василина.
Алинка смутилась еще больше, заморгала и начала медленно, отчаянно заливаться краской.
— П-получилось так, — объяснила она, запинаясь. — П-перенервничала к-когда преподаватель с-строго спрашивал.
— Он хоть не калекой остался? — со вздохом спросила Василина.
— Д-да что ему сделается, — буркнула красная как рак Алинка. Мариан, единственный столп спокойствия в нашей семье, опять встал и опять налил в стакан воды. Теперь уже для Алиши.
Игорь Иванович наблюдал за нашими семейными бурлениями с таким терпением, что очень напомнил мне Тандаджи. Дождался, пока все затихнут, и продолжил:
— Так получилось, что почти двадцать лет назад ее величество пришла ко мне. Так появилась Полина. А догадался я гораздо позже и ни за что бы не сказал вам, если бы не обстоятельства, поверьте мне.
— Интересно, — задумчиво и суховато пробормотала Ани, даже недовольно как-то. — Нам это тоже грозит? Не хотелось бы.
Василина о чем-то напряженно раздумывала.
— Нет, не грозит, — сказала она и быстро погладила Мариана по руке. — Я... я тебе потом скажу, — она зарумянилась и добавила шепотом. — Я общалась с Талией.
— А Поля тоже не знает? — поинтересовалась я.
— Нет, — коротко по-военному ответил Игорь Иванович.
— Да если бы знала, она бы ни за что не удержалась, рассказала бы, — прошептала мне Алинка.
Каролина все выглядывала из-за отца, рассматривая Стрелковского в упор.
— А вы ведь очень похожи, — взросло и серьезно сказала она. — Я могла бы сама догадаться, если бы нарисовала вас, Игорь Иванович. Очень похожи.
Мы дружно уставились на мужественно выносящего наши взгляды Стрелковского — и я почувствовала, словно по волшебному щелчку с глаз спадает пелена. Потому что одна за другой в глаза бросались черты его лица, которые были просто невозможно похожи на Полинины. Рядом потрясенно вздохнула Василина. Стрелковский улыбнулся — и мы все замерли. Мне снова захотелось плакать. Улыбка у них была тоже очень похожа.
— Поля же все время тянулась к вам, — вдруг сказала Ангелина. — Я помню. Дядя Игорь то, дядя Игорь се. А мама то смеялась, то ругалась, чтобы Полли не мешала вам работать.
— Она не мешала, — с неловкостью сказал Игорь.
— Но почему же мама вам не сказала? — тревожно спросила Василина. Ани посмотрела на нее. "Правильно не сказала", — говорил ее взгляд.
— Ирина... ее величество была в своем праве, — ровно объяснил Игорь. — Ей часто приходилось делать не то, что хотелось, а что надо.
— Это правда, — грустно сказала Василина.
Мы все впали в странный транс — и, перебивая друг друга, начали делиться воспоминаниями о нашем детстве и маме. Смеялись, плакали, вздыхали, молча нетерпеливо ждали, когда вызванный слуга накроет стол, потому что от нервов и новостей проголодались, снова горячо принимались обсуждать прошлое. Я иногда осекалась, натыкаясь на больной взгляд Игоря Ивановича, и внутри что-то екало, какое-то глубинное, терзающее меня понимание и жалость, и мне хотелось попросить всех замолчать, разойтись, не тревожить его. Но разошлись мы, наверное, часа через два, уставшие до невозможности.
Я почти бегом добежала до своих покоев, достала из сумки пачку, прикурила сигарету — и посмотрела на себя в зеркало.И тут меня как током ударило. Видимо, мозг от шока впал в ступор.
— Черт, — сказала я зло, затушила сигарету, нервно побродила по гостиной, смяла пачку. Выкинула ее в мусорку. Пошла в душ.
Когда вернулась, еще более раздраженная, чем до этого, ожесточенно выгребла пачку из ведра, выкинула ее за окно и туда же швырнула пепельницу. И с грохотом закрыла створку.
Завтра я сначала убью Люка. Потом прощу, конечно. И выйду за него замуж.
"Отличный план, Марина".
Стрелковский, вернувшись домой, только скинул ботинки — и прямо в одежде забрался в кровать, к спящей Дробжек. Капитан сонно провела рукой по его спине, ниже, удивленно открыла глаза.
— Вы напились что ли, Игорь Иванович?
— Нет, — буркнул он тихо.
— Расскажете, что случилось?
— Потом, Люджина.
Северянка замолчала, закрыла глаза и ровно задышала рядом. Так прошла минута, другая.
— Не спите, — сказала она совсем бодро.
— Нет, — усмехнулся он.
— В вашем возрасте, Игорь Иванович, — легко и наставительно проговорила капитан, — режим сна очень важен. Так что стягивайте штаны и прекратите изображать дикаря.
— Не хочу, — упрямо, совсем по-мальчишески проворчал он.
— Хочется, чтобы я над вами похлопотала, — ласково проговорила Люджина. И погладила его по спине, по голове, потянулась к ремню. — Мне не трудно, Игорь Иванович.
Он перехватил ее руку, прижал к губам.
— А поцеловать меня трудно, Люджина?
Она задумалась, будто вопрос был невообразимо важным.
— Нет, — сказала северянка очень серьезно. Села — в темноте он едва видел ее силует, — подняла руки вверх, стянула легкую сорочку и прижалась к Игорю всем телом. — Не трудно, Игорь Иванович, — повторила она шепотом и коснулась его губ губами. И когда он сжал ее, перекатился, осторожно прижимая к постели, добавила: — И остальное с вами тоже не трудно. Особенно если это так нужно, как сейчас.
Василина и Мариан проводили старшую сестру к телепорту, и Ани обняла их, подождала, пока засияет серебром гладь перехода и шагнула во внутренний двор своего уже дворца. С удовольствием вдохнула травяной и цветочный запах, но тут же нахмурилась, и быстро, уверенно направилась в их с Нории покои.
В спальне пахло негой и розами, и ветерок чуть слышно шелестел занавесями на больших окнах. Муж лежал на кровати, закинув руки за голову — и когда она вошла, открыл глаза, безмятежно улыбнулся и потянулся всем своим большим телом так, что на несколько мгновений Ани застыла, любуясь игрой мышц в свете тусклых ночников. Нории приподнялся, опираясь на локти, предвкушающе, понимающе щурясь — супруга его сложила руки на груди, принимая невыносимо грозный вид.
— И почему, — сказала она ледяным тоном, — мой муж не сказал мне, что моя сестра беременна?
— Ты сама понимаешь, почему, — отозвался он с улыбкой. — Иди ко мне, шари, я успокою тебя. И мне нужно коснуться тебя, я потратил много сил.
— Нории, — произнесла она раздраженно, не двинувшись с места, — я не могу в один момент отказаться от заботы о своих сестрах. Да и вряд ли когда-то смогу. И каково мне узнавать такие новости и понимать, что ты, прекрасно видящий беременных, промолчал?
Дракон еще раз с удовольствием потянулся и встал.
— Не подходи пока ко мне, — сурово предупредила Ани. Он не послушал — приблизился вплотную, так, что пришлось задрать подбородок, чтобы смотреть ему в лицо.
— Предположим, — пророкотал Нории мягко, проводя большими ладонями ей по плечам, по рукам вниз, — муж твоей сестры мог бы чувствовать беременность. Хотела бы ты, чтобы он сказал ей раньше, чем ты?
— Это разумный и правильный довод, — сверкая глазами, ответила Ангелина. Ей очень хотелось улыбнуться, и она поджала губы, — но мне все равно. Если что-то касается моих сестер, я хочу это знать.
— Упрямая женщина, — усмехнулся дракон. — Сама посуди — как мне понять, что ты еще не в курсе? Это секреты другой семьи и другого правящего дома. Не дело мне туда вмешиваться.
— Нории! — проговорила она угрожающе. Он спокойно смотрел на нее сверху вниз, оглаживая, успокаивая — и все равно в груди билось, полыхало недовольство. Но молодая владычица вздохнула, пытаясь взять себя в руки, и сменила тон.
— Прошу тебя, — сказала она тихо и коснулась его щеки, — я понимаю, что я несправедлива к тебе. Но мне это очень важно. Кроме положения Марины... видишь ли ты что-то еще, что мне следует знать?
Дракон задумался.
— У твоей младшей сестры в ауре, помимо слабого огня Рудлог, есть и желтое сияние. Как и у ее отца. Но у нее сильнее. Видимо, ваша кровь усилила наследие Разума.
Ани кивнула.
— У Святослава Федоровича бабушка из Йеллоувиня, Нории. И что это значит?
— Пока трудно сказать, — отозвался он, — девушка еще совсем маленькая. Но судя по всему, у нее будут расти ментальные способности. Возможно, прорицание. Это лучше узнать у Хань Ши, а лучше бы познакомить их, чтобы он сам посмотрел.
— Как бы он не решил попросить ее в жены кому-нибудь из внуков, — проворчала Ани озабоченно.
— Не думаю, — Нории легко коснулся ее лба губами, — не знаю, как сейчас, но в наше время Желтые крайне трепетно относились к чистоте своей крови. Они, как и Бермонты, предпочитали жениться на аристократках из своих, и принцам Ши жен воспитывали с младенчества.
— Да и сейчас так же, — согласилась Ани. — Давным-давно одна из наших принцесс ушла в дом Ши. Но мы пламя, они — равновесие, трудно ей было. Больше к нашим женщинам из Йеллоувиня не сватались.
— Мудро, — засмеялся Нории, и принцесса мстительно шлепнула его ладонью по плечу.
— Еще что-то, Нории?
— Ваша Алина в ауре помимо огня несет и темную суть, шари, — так же спокойно сказал он. Его супруга замерла. — У Марины странно скачет ее пламя, то меньше, то больше. А королева становится все сильнее.
— Что значит темную суть? — медленно проговорила Ани.
— Один из ее родителей — потомок Черного Жреца, — объяснил Нории.
— Святослав? — удивилась Ангелина.
— Нет, — успокаивающе проговорил дракон. — Он ей не отец.
— Боги, — прошептала Ани, не замечая, как, схватив Нории за руку, больно впилась в кожу ногтями. — Алина? Немыслимо! А если ей грозит одержимость? Нужно же сказать ей, нужно сказать Василине! Нет, как же сказать, что и ей он не отец... это слишком. А с другой стороны, неправильно, если она не будет знать...
— Сейчас? — мягко поинтересовался Нории, аккуратно спуская с плеч жены платье. Оно задержалось на локтях, открыв аккуратную грудь в строгом белье.
— Завтра, — неохотно отступила владычица, пошевелила запястьями — одежда с шелестом скользнула вниз. — С утра. Нет, у нее экзамен, не нужно сбивать. Вечером. В конце концов до сих пор же ничего страшного не случилось. А сейчас нужно подумать...
— А сейчас, — твердо пророкотал дракон и прижал ее к себе — жена наконец-то осмысленно посмотрела на него, — мы идем в постель, шари.
— Нории!
— Завтра, Ани-эна, все завтра. И ни слова больше. Иначе, клянусь, я сделаю тебе столько детей, что у тебя не будет возможности думать о чем-то еще.
Ани фыркнула, высвободилась из его рук — и, выпрямив плечи, избавилась от белья.
— У моей матери нас шестеро, — сказала она снисходительно, — это не мешало ей править. Ну, целуй же меня, муж мой.
— С этого и следовало начать, — пророкотал он довольно, прижал ее к себе крепко, почти до боли — и склонился к охотно подставленым губам.
Алина Рудлог, попрощавшись с родными, не сразу пошла спать, хотя устала невозможно. Она задумчиво уселась в кресло в гостиной, потерла глаза и потянулась к конспектам. Некоторое время в покоях пятой принцессы слышался шорох страниц и приглушенное бормотание — она бросала взгляд на список вопросов, проговаривала начало ответа и листала дальше. Но взгляд ее был рассеянным, и она несколько раз подносила руки к вискам, то ли напряженно обдумывая что-то, то ли пытаясь убрать усиливающуюся и нудную, как сверло стоматолога, головную боль. Пришлось вызвать горничную, попросить принести ей кувшин горячего молока с медом — то ли Алинка подмерзла во время ритуала, то ли нервы наложились на измотанность от учебы, но по коже бродил озноб, и мышцы едва заметно ломало, будто отголоском будущей простуды.
Наконец, когда перед глазами все стало расплываться, она посмотрела на часы, ужаснулась — четыре утра, и пусть завтра не с утра на экзамен, надо же еще выспаться и повторить! — и направилась в ванную. Там, педантично вычистив зубы, принцесса оперлась ладонями на мраморную столешницу и, хмурясь, посмотрела на себя в зеркало.
Откровения по поводу матери подняли в душе прошлые ее страхи, когда маленькая Алинка напряженно раздумывала, почему же ей единственной изо всех достались зеленые глаза, если материнское наследие во внешности доминирующее. У всех сестер голубые, а у нее зеленые. И если рассуждать логически, то классического магического дара среди принцесс и принцев Рудлог тоже не бывало. У их детей, если не наследовали престол или не становились королевами других государств — да, но никогда у потомков первой крови.
Алина вздохнула, опустила голову и побрела натягивать пижаму и спать.
Она очень любила отца, часто ластилась к нему, с удовольствием проводила с ним и Каролинкой время, и мысль о том, что и она может быть не его, ее очень огорчала.
— Прекрати придумывать, — проворчала она себе, натягивая повыше еще одно одеяло. — Для выводов нужны факты, а их у тебя слишком мало. И вообще вопросы нужно решать в порядке их приоритетности. Пока у тебя приоритет — экзамен. У Тротта.
Принцесса повернулась на бок, кутаясь в одеяла, закрыла глаза.
"Тротт, Тротт", — шептал испуганный разум, и кончики пальцев леденели, и сердце билось, когда она думала — вот войдет в аудиторию, увидит высокомерный взгляд лорда Максимилиана, услышит что-нибудь уничижительное и наверняка ведь от страха все забудет.
"Параметры стихийных усилений разработаны профессором... профессором... Земля к воздуху в стабильных формулах относится как 2,16 к 1..."
