Шекспир раз за разом показывал каждую сцену восхищенного вздоха Мордред, каждый взгляд, что она украдкой бросала на Артура, каждое мгновение ее преданных действий, глядя на то, как постепенно затухает в глазах Мордред ее огонь жизни. Ведь Мордред знала эту историю. Знала ее конец.
Мордред стал вернейшим из рыцарей Артура, преданным до глубины души и тела. И когда открытие, невероятная правда о ее происхождении была раскрыта — Мордред была вознесена в Рай. Ее возлюбленный идол, Артур, был ее отцом. Открытие о том, что Артур оказался Арторией было даже в радость Мордред — ведь это значило, что она и ее отец были даже более похожи, чем Мордред могла мечтать!
Шекспир не торопил события, показывая с каждого угла каждое действие Мордреда. Тот судьбоносный день, когда Мордред призналась Артории в своем происхождении. Тот день, когда она вновь присягнула на верность Королю Британии, не как рыцарь, но как сын и наследник.
И то, как Мордред была отвергнута.
Шекспир наблюдал за реакцией Мордред, наблюдал за то, как от лишь жалких сцен, разыгрываемых перед ней, ломалась непобедимая Сейбер.
Как холодно Артория глядела на Мордред. Как ее возлюбленный идол отверг ее как недостойное дитя. Отверг ее как глупого ребенка, недостойного милости правителя и трона Короля.
Мордред видела, видела из первого ряда свою собственную жизнь. Как разум Мордред, влюбленной в идеалы отца, сталкивались с холодным взглядом Короля. Мордред теряла разум по капле — перед экраном и за ним.
Как постепенно Мордред погружалась в отчаяние. Как желая угодить отцу та сталкивалась лишь с холодным безразличием. Как ее величайшие подвиги превращались в ничто. Видеть, как страдает ее отец от груза тысяч жизней на нем — и как тот раз за разом отвергал любую милость со стороны Мордред.
Она действительно была проклятым дитя. Неизменным черным пятном на белоснежной мантии Короля. Жалким дитя инцеста, созданным в теле получеловеческого эксперимента по велению темной магии и ради мести ее возлюбленному отцу Морганой.
Мордред ощущала, как сила покидает ее каждый раз, когда она видела, как Шекспир показывал самые неприглядные части ее жизни. Самые мелочные и жалкие поступки. Как Мордред в бессмысленной попытке пыталась доказать своему отцу, что та была его сыном, его наследником, его вернейшим рыцарем — лишь для того, чтобы отдаляться каждый раз более и более.
Как разум Мордред, разорванный на части ее непониманием, ее ненавистью и любовью к своему отцу направлялся ее матерью. Как ее отвергнутая гордость превращалась в самовозвеличенную уверенность.
"Если отец не считает меня достойным наследником — я заставлю его считать меня наследником!"
Мордред неожиданно ощутила себя запертой в теле той Мордред. Видела, как ее слова проникали в разум слушателей. Как народ, истощенный правлением Короля Артура поднимался вслед за ней. Как предатели короны слушали ее. Как развращенные политика чествовали ее.
Мордред вновь переживала свою жизнь, момент за моментом. Вспыхнувшее, словно огонь ее заявления, восстание.
"Я, Мордред, твой сын! И я буду твоим наследником — даже если для этого мне придется забрать корону из твоих охладевших рук!"
Как за ней поднялись армады. Как армии солдат обернулись против ее возлюбленного, против ее ненавидимого отца. Как Мордред открыла сокровищницы Камелота, как взяла в свои руки Кларент. Как Мордред встала во главе армии и отправилась в последнее сражение со своим отцом.
Отцом, которого она любила более, чем все в этом мире — и которого она ненавидела более, чем весь мир. Мордред подняла солдат — и встретилась с армией Артура на Камлане. Мордред сошлась в последней битве с Арторией.
Мордред видела, раз за разом, как Артория наносит ей удар за ударом — и в глазах Артории не было сожаления или признания. Гнев, презрение, но более всего — брезгливость.
"И это то, до чего ты дошла, Мордред? Ты недостойна быть моим сыном."
Мордред видела, раз за разом, как сражение продолжается... Сталкиваясь клинок к клинку со своим отцом, Мордред ощущала, как слезы текут по щекам.
"Я просто хотела, чтобы ты признал меня! Я просто хотела быть твоим достойным сыном! Я желала быть самым верным из твоих рыцарей! Почему ты не мог просто признать меня?!"
Мордред сражалась в битве — отбросив Экскалибур отца в сторону Мордред была победителем. Меч Короля был отброшен в сторону, отец проиграл. Он должен был отступить. Он должен был признать ее победу. Он должен был, должен был, должен был!
Однако когда Мордред увидела победу — Артория не отступила. Взяв в руки копье, Ронгоминияд, та пронзила Мордред, убив ее.
Почему? Почему? Почему?
Почему, даже проиграв, даже потеряв свой Экскалибур, ты отказываешься признавать меня? Почему ты никогда не признала меня? Я не желала ничего большего, чем твоего признания!
Неужели я настолько жалка? Неужели я настолько недостойна? Неужели ты меня настолько ненавидишь?
Ярость ослепила Мордред — и даже погибая та исполнила свою последнюю волю.
Кларент вонзился в тело Артории, заставив ту отшатнуться в последний момент.
Мордред убила своего отца. Того, кого она любила и ненавидела.
Я ненавижу тебя. Прости меня. Моя последняя месть свершена. Я не хотела этого. Твоя смерть станет моим величайшим свершением. Если бы я только могла все изменить. Ты ненавидел меня — и я отвергаю тебя. Я люблю тебя и всегда буду верна тебе.
Шекспир знал, что не существовало ни одного яда более сильного, нежели яд сожаления. Яд, что каждый человек нес в себе. Яд, от которого не было противоядия.
Мордред видела, раз за разом.
Возлюбленный ненавидимый отец. Она хотела убить и спасти его. Сдаться и победить. Служить верно и навечно отвергнуть.
Спустя мгновение действие Фантазма Шекспира обратилось вспять и сцена перед глазами Мордред исчезла — однако Мордред не было до того дела.
Медленно, словно бы марионетка с обрезанными нитями, та опустилась на колени, глядя пустым взглядом вперед.
Шекспир был слабейшим из Слуг, когда дело касалось физических ран. Однако тот ужас, что он мог привнести в разум своего противника был величайшим из его оружий.
Мордред была побеждена. Даже Шекспир мог сейчас перерезать той горло. Не было никакой возможности спастись от него.
Однако Шекспир не был воином. Он был писателем. Писателем, создающим великие истории.
-Сын,— голос, что произнес это был знаком Мордред, заставив ту медленно повернуться. Никогда в жизни, никогда она не слышала этот голос произносящим эти слова. Никогда...— Я прощаю тебя, сын. Идем со мной.
Мордред ощутила, как ее сердце сковывает сотня ледяных цепей и Шекспир ухмыльнулся.
Он не был воином. Но он был потрясающим автором трагедий...
* * *
Аинз глядел на двух Слуг перед собой. Один был похож на клоуна... Не самая частая внешность, но далеко не самая необычная, что он встречал за время Иггдрасиля.
Вторым Слугой был... Маленький мальчик? Или девочка? Аинз не был уверен, ребенок был не старше десяти лет и дети в этом возрасте очень андрогинны, так что оба варианта были равновероятны.
Однако... Чувство Аинза мгновенно подсказало ему, что Слуга перед ним был... Нежитью?!
Аинз удивился на секунду — прежде чем вспомнить, зачем именно он прибыл сюда.
Спустя еще мгновение ребенок-Слуга бросился на Аинза — с большой скоростью, как и второй Слуга-клоун с огромными садовыми ножницами, но разобраться с ними было не так сложно, так что уйдя телепортацией без всяких проблем, тот мгновенно оказался рядом с Нобунагой, после чего спустя мгновение, решив не рисковать ради проведения еще одного эксперимента, достал зелье исцеления из инвентаря.
-Эгей, игнорировать людей некрасиво!— спустя еще мгновение несколько фиолетовых слов, свитых наподобие цепей мгновенно поднялись от земли, чтобы врезаться в Аинза — и мгновенно рассыпаться бесполезными искрами маны,— Ой, это что-то новенькое...
Возникшие как по команде клинки в руках Джек врезались в тело Аинза — однако вопреки мыслям Ассасина вместо того, чтобы войти в плоть те словно бы врезались в металлическую преграду, заставив Джек тряхнуть ногами от инерции, прежде чем, утеряв импульс, со своеобразным возгласом дернуться, тут же упав на землю,— Ай!
Аинз, не обращая внимания на попытки его атаковать откупорил зелье, после чего, до того, как Ода начала бы распадаться на частицы, вылил то на девушку, заставив ту сперва дернуться, после чего медленно подняться с земли.
-Эй, это читерство, это читерство!— спустя еще мгновение садовые ножницы в руках клоуна врезались в тело Аинза — однако как и с клинками Джек, все, чего удалось добиться клоуну — это потерять собственный баланс, мгновенно распластавшись на земле,— Читер, читер!
Спустя еще мгновение, в надежде все же пробиться через защиту Аинза, клинки Джек направились к шее мага, однако врезавшись словно бы в невидимую стену лишь в миллиметре от его кожи буквально заскрежетали от натуги, бессильно скользнув по горлу Аинза.
-Эй, это правда нечестно!— совершенно по детски надулась Джек, мгновенно отступив в прыжке назад,— Я не могу его ранить!
-Та же проблема!— клоун ухмыльнулся, прежде чем увидеть, как поднимается с земли Нобунага,— Ох ей, их теперь двое...
Нобунага, в конце концов все же поднявшись со своего места, медленно отряхнулась, прежде чем взглянуть на Аинза.
Тот на секунду сжался, приготовившись к новой вербальной перепалке — и было немало удивлен, если не сказать, озадачен, когда вместо ненавистного взгляда Нобунага лишь выдохнула,— Спасибо.
-Да... Не за что,— Аинз кивнул.
-Эй, мы вас вообще-то тут убиваем!— клоун отреагировал на это не так спокойно,— Ладно, мага на потом, сейчас убиваем красную!
Джек бросилась вперед — однако и в этот раз удача была не на ее стороне. Вместо того, чтобы врезаться в тело — клинки Джек просто прошли сквозь Нобунагу, заставив Джек еще раз возмущенно вскрикнуть, неожиданно пролетев вперед свой намеченной цели.
-Ох е...— клоун кратко подвел итог ситуации,— Упс... У нас тут, кажется, двое неубиваемых Слуг?
-Верно подмечено, клоун,— Нобунага, приобретя вновь свою уверенность и перейдя в свою неощутимую форму ухмыльнулась, после чего в ее руке появился мушкет,— Последнее слово, клоун?
-Не так я себе представлял эту битву, не так,— клоун моргнул, после чего глядя на возмущенную Джек, что, совершенно по детски обидевшись, словно бы с выражением лица "я так не играю!" возвращалась обратно к месту сражения пешком,— Кхм... Я могу извиниться сейчас за произошедшее — и мы просто все забудем! Я приготовлю чай!
-Не думаю, клоун,— спустя мгновение пуля врезалась в самый центр лба клоуна, заставив того свалиться на землю, после чего Нобунага развернулась к приближающейся девчонке.
Джек, сделав еще пару шагов, уставилась на дуло мушкета, направленного ей в голову с совершенно детской непосредственностью наклонила голову,— Ты убьешь меня.
-Да,— Нобунага ответила коротко...
Прежде чем Аинз выставил руку перед той,— Постой. Я хочу, кое-что проверить...
Нобунага хотела убить Джек. Джек была повинна в ее... Почти проигрыше. И почти гибели. И потому убийство в данном случае — было самым мягким из наказаний, что она могла придумать. И никто не смел приказывать ей, Нобунаге, однако...
-Ладно,— в конце концов, медленно, Нобунага опустила оружие,— Хорошо, Мастер.
Аинз сделал шаг вперед, оказавшись перед лицом Джек, что, увидев своего своеобразного обидчика, по-детски надулась и отвернулась от того, давая Аинзу понять, что она совершенно не желала с ним говорить. Это была странная реакция для Слуги, но вполне обычная реакция для ребенка.
-Ты — нежить?— Аинз задал интересующий его вопрос. Странным образом его навык подсказал тому, что Слуга перед ним был какой-то формой нежити... Призраком? Может быть умертвием? Нечто вроде этого...
-Я с тобой не говорю,— Джек обиженно нахмурилась и отвернулась.
Аинз моргнул, настолько сбитый с толку такой реакцией, ответил первое, что пришло ему в голову,— Но ты же ответила мне. Значит говоришь.
-Больше не буду,— Джек надулась еще сильнее, повернувшись к Аинзу спиной.
-Но ты продолжаешь говорить,— Аинз моргнул. Ситуация была... Более чем странной.
-А вот и нет!— Джек обиженно ответила тому.
-А вот и да,— Аинз моргнул. Ситуация удивительно быстро превратилась из сражения в театр абсурда.
-А вот и нет, и дважды нет, и вообще сто раз нет!— Джек повернулась к Аинзу, после чего, словно бы придавая веса сказанному, высунула язык.
-Возможно, мне не стоит в это вмешиваться...— Нобунага подала голос, заставив Аинза моргнуть, прежде чем осознать, что он, формально, продолжал сражаться,— Но... Этот диалог, как мне кажется, заходит в тупик.
-Возможно,— Аинз выдохнул. Использовать контроль разума на маленьком ребенке... Определенно, это не было хорошим действием, однако Аинзу оставалось только выдохнуть и посетовать на превратности судьбы. Вытянув руку вперед к Джек, тот щелкнул пальцами,— Доминирование.
Как и следовало ожидать, его навык не ошибся и Слуга действительно оказался нежитью, поэтому навык высокоуровневой нежити, созданный для перехвата контроля над вызванной нежитью в обход обычного запрета на контроль разума сработал на сто процентов.
Джек остановилась на секунду, прежде чем поднять взгляд на Аинза,-П... Папочка?
-Ох господи, обо мне вообще уже все забыли, да как так то?!— голос клоуна заставил Аинза отвлечься от совершенно смехотворного заявления Слуги,— Ладно, черт с ним. Настало время для плана Б — Бомбы!
Спустя мгновение Аинз понял, что возникшее вокруг него поле было пропитано маной противника — и судя по тому, что он сказал — Аинз имел неплохое понимание того, что произойдет дальше.
Аинз также имел огромный шанс если не проигнорировать атаку, то как минимум ее пережить. Точно также, как Нобунаге было абсолютно плевать на взрывы благодаря своей бестелесной форме. Чего нельзя было сказать о Джек, которая, хотя и ощущалась похоже на призрака — судя по всему все же имела физическое тело... По крайней мере на данный момент. А также была первым Слугой-нежитью, что Аинз встретил на данный момент. Никаким образом Аинз не мог позволить столь уникальному экспонату пропасть!
Действие Аинза было инстинктивным, и, говоря на чистоту, не самым продуманным. Гораздо проще было Аинзу прямо сейчас перенести всех Слуг прочь от места взрыва, однако в его мгновенно вспыхнувшем паникой разуме, что не успел успокоиться под действием его навыков родился гораздо более простой и глупый план.
Аинз мгновенно бросился, закрыв Джек своим телом.
-Тиктак Бомба, ребята!— голос клоуна залился последним смехом,— Последний презент от дяденьки Мефистофеля — всем даром и пусть никто не уйдет обиженным!
Спустя еще мгновение сразу десяток бомб вокруг Аинза среагировали мгновенно — прежде чем взорваться фейерверком, накрыв взрывной волной не только самого Аинза, но и Нобунагу и самого Мефистофеля.
И, пожалуй, единственной настоящей жертвой бомбы стал сам Мефистофель. Взметнувшийся взрыв мог бы сделать честь даже подхватившему пожар армейскому складу, однако для Нобунаги любое физическое действие — а взрывы бомбы Мефистофеля были весьма физическим объектом — было не более, чем яркой вспышкой. Джек также не стоило переживать о том, что ее заденет взрыв — она была защищена, вероятнее всего, одним из самых защищенных существ в самой Сингулярности, Аинзом. Мефистофелю же не повезло больше всех — вспыхнувший взрыв поглотил его тело, мгновенно прерывая долгую пантомиму Кастера.
