Эфимия поднялась, отпустила подружкам пару воздушных поцелуев и, прощаясь, сплела над головой руки ладонью к ладони. Эльза растерянно поморгала, вспомнив, как та приветственно хлопала ей по выходе от лангольера. Разве это не почудилось от потрясения?! Она была уверена, что Эфимия испытывает к ней взаимную неприязнь. Всегда была уверена.
Тем временем Калиостро, как и предшественники, проникла в загончик, прекрасно видимая из аудитории. Бывалые, кто уже очнулся, теперь просто наблюдали, а те, кому испытание еще только предстояло, тихонько подхихикивали. Эльза увидела, как тотчас после входа Эфимия напряглась и не подчинилась приказам мистера Фейгана сесть в кресло.
Лангольер тронулся с места, нацеливаясь на Эфимию. Та выставила плечо и отклонилась. В глазах ее стоял ужас.
— Эй! — прошептала Эльза, озираясь по сторонам. — Остановите это! Что-то не так!
Девушка поняла, что голос ее не слушается.
— Мисс Калиостро, сядьте и расслабьтесь! — в который раз повторил преподаватель.
Черная дыра рассыпалась на части.
— Остановите это! — услышав свой вопль со стороны, вскочила Эльза и кинулась к силовой защите загончика.
Студенты, кто мог, вскочили с кресел.
И тут раздался истошный крик Эфимии. Выбросив руки вперед, девушка зажмурилась и стала что-то бормотать. С лангольерами начало твориться невообразимое. Их швыряло по всей установке, они искрили и взрывались.
— На выход! — заорал кто-то из студентов, и у выхода началась паника.
Система выходила из строя, вспыхивая от модуля к модулю. Включилось противопожарное устройство, обливая всех безвредным, но очень неприятным на ощупь составом.
Господин Фейган выключил экран, и они с Эльзой и только что пришедшим в себя Эдом кинулись к Калиостро. Последнее, что услышала Эльза от Эфимии, были какие-то странные, похожие на заклинание слова:
— ...Я — всё это, сверху и снизу и со всех сторон! Призываю Благословение, и пусть будет по слову моему!.. Явись! Явись!
Они не смогли пробиться к ней, точно вокруг нее откуда ни возьмись создался еще один кокон энергетической блокировки. Все трое прыгали вокруг, размахивая руками, чтобы ускорить вытяжку дыма, но не могли ничего поделать, пока Эфимия, закатив глаза, не рухнула в стоящее у нее за спиной и уже начавшее дымиться кресло. Только тогда кокон пропал.
Словно в каком-то бреду, мистер Фейган вспоминал свой разговор с вице-президентом Академии. "До окончания расследования система "Лангольер" будет считаться потенциально опасной и запрещенной к использованию в учебных заведениях!" И все. Многолетние разработки были запороты всего лишь одним происшествием, истоки которого были неизвестны.
А ведь на руках у Эфимии не оказалось ни единого ожога, хотя она стояла в самом эпицентре взрывов! У нее было отравление угарным газом — и ни одного ожога. Даже одежда осталась целой, не говоря уже о коже и волосах! Очнувшись в палате сразу же после приезда в Санта-Монику, она не помнила ничего, что было с нею после входа в экзаменационную комнату.
* * *
Большая весельная лодка тихо заскрежетала о гальку отмели, приставая к берегу дышавшего холодом озера. В темноте леса крикнула какая-то разбуженная птица, пырхнули крылья, щелкнула ветка — и снова наступило безмолвие.
На берег выпрыгнул человек, ухватился за цепь на носу ялика и выволок суденышко на камни. Постояв, прислушиваясь, он выгрузил из него несколько мешков, а саму лодку затащил под нависающий огромный валун, где привычными движениями закидал ветками поваленных кедров и прикопал недотаявшим снегом. Когда все было кончено, человек подобрал мешки и двинул в сторону сопок.
Холмы по обе стороны Золотого озера все еще стояли под сугробами. Снег таял днем, темнел и плакал ручейками убегающей воды, а ночью, когда опять подмораживало, сверху покрывался коркой наста.
Человек продвигался в гору, безошибочно находя тропинку. Из-за тучи высунулась половинка луны.
Он шел долго, изо рта его валил пар, но вот наконец тропинка привела его к небольшой, скрытой кедрами, постройке странного вида. Это был лежащий на земле и даже немного вросший в нее металлический цилиндр. Кое-где сплав подвергся сильной коррозии, и в этих местах дыры были прикрыты цинковыми заплатками, появившимися много позже самого цилиндра. Недалеко от входа — круглого и закрытого срезом толстенного ствола — на земле виднелись угольно-черные следы костра. Другая сторона цилиндра была старательно завалена камнями и закопана, а сверху кто-то накидал на него кедровые лапы.
Человек откатил срез, пристроил рядом, вошел внутрь и зажег при входе маленькую лампадку. Огонек высветил внутренность цилиндра. Она была оборудована под жилище: тут имелись и стол, и ящик под сидение, и несколько ящиков в ряд, накрытых шкурами и тряпьем, и разный хлам многоцелевого назначения. Хозяин сбросил мешки у стола и едва вознамерился заняться их содержимым, как вдруг снаружи мелькнула тень и напала на него.
Не разбирая, зверь это или человек, владелец дома-цилиндра отшвырнул нападавшего, в кувырке схватил длинную палку и выкатился на открытое пространство. На этот раз нападающий снова выскочил из-за спины. У него тоже была в руках палка. Человек удивился, потому что с ним сражалась женщина, одетая как горожанка, но умелая, как он сам.
Они сшиблись, и каждый стремился во что бы то ни стало одолеть другого. Женщина легко уходила из-под ударов, исчезала в одном месте, чтобы появиться в другом, чаще — за спиной. Палки в их руках крутились, словно винты разогнавшегося двигателя, едва видимые глазу. Но победа одного из равных — это всегда ошибка другого. Противница оступилась на скользкой глине, и хозяин цилиндра занес палку, чтобы пригвоздить ее к земле. Она вскрикнула, палка вылетела у него из рук и упала на то самое место, откуда женщина только что успела откатиться, а мужчина упал, словно парализованный.
Утирая ободранное лицо, незнакомка поднялась на ноги.
— Вон она! — крикнули в стороне.
К месту недавнего сражения подбежало трое мужчин.
— Почему ты не применила эмпат-паралич сразу? — закричал на нее один из них, с шевелюрой черных кудрявых волос, коренастый и сердитый, лет пятидесяти.
— И зачем оторвалась от нас? — добавил блондин, примерно того же возраста, с бородкой и в куртке с капюшоном.
Поверженный мог только переводить взгляд с одного на другого, не понимая ни единого слова: они говорили на неизвестном ему языке.
— Хотела хоть раз увидеть, чего стоит монах-фаустянин в бою, — невозмутимо ответила женщина на кванторлингве, стряхивая с одежды мокрую прошлогоднюю листву и грязь.
— Нашла время! — горячился кудрявый брюнет, а третий, сухощавый и грызущий что-то, сплюнул в сторону скорлупки.
— Чез, не забывайся!
— Извини. Прости меня, Джо, но это неразумно. Он ежедневно наматывает мили в этих горах и охотится, а ты два раза в неделю посещаешь тренажеры и думаешь, что способна его одолеть?
— Чез! — ее брови сошлись у переносицы, а в голосе лязгнул металл.
Брюнет отвернулся и со злостью пнул палку парализованного монаха.
Джо присела на корточки возле лежащего:
— Мы не враги вам, Квай Шух, — сказала она. — Нам нужна ваша помощь. Вы меня понимаете? Чез, Витторио, перенесите его в... ну, вон туда, — женщина махнула рукой в сторону цилиндра и оглянулась на оставшегося с нею рядом блондина. — Марчелло, а что это за конструкция?
— Точно не уверен, но похоже на отвалившуюся ступень древней ракеты-носителя, — сказал он, светя фонариком в ту сторону. — Кажется, в прошлую эпоху здесь недалеко был космодром, откуда вели запуски на орбиту. А траектория падения ступеней приходилась как раз на этот берег озера, и здесь официально был заповедник, но на самом деле — запретная зона. Тут таких недогнивших болванок много...
— О! — только и сказала Джоконда. — Ну что ж, пойдем, поговорим с ним.
— Джо, ты только не злись, но я тоже считаю, что если мы команда, то...
— Концордато*, Марчелло. Концордато, и больше к этому не возвращаемся!
___________________
* "Договорились" — искаж. итал.
И они вошли следом за остальными.
Квай Шух лежал на своей импровизированной кровати, ничем не связанный, но способный лишь водить зрачками из стороны в сторону. Мужчины светили фонариками ему в лицо, и голос подошедшей Джоконды — это все, что он воспринимал из внешнего мира.
— Вам нужно поехать с нами, Квай, — сказала она. — Почему бы вам не перейти на легальное положение? Зачем вы скрываетесь, живете здесь отшельником? Война закончилась, и закончилась давно.
Фаустянин понял, что теперь сможет говорить:
— Вы кто? — спросил он.
— Комитет по надзору за нелегалами! — хохотнул блондин-Марчелло.
— Ваша помощь нужна Кристиану Элинору, Квай.
— А он что, жив? На Фаусте было жарко. Мало кому из наших удалось уцелеть...
— Я могу распеленать вас? Вы не будете делать глупостей?
— Распеленайте, — буркнул бывший монах, и тут же бессилие кончилось, а он смог сесть. — Я никому здесь не мешал, ничего не нарушал. Я и в город-то не наведываюсь никогда, чтобы не маячить на глазах у ваших... Не хочется мне жить по вашим законам, странные вы.
Псионики переглянулись.
— Значит человек, добровольно заточивший себя на два десятка лет в упавшую ступень древней ракеты — не странный? — уточнил блондин.
— Что ж, вы вольны выбирать, — согласилась Джоконда. — Я не думаю, что кто-то откажет вам в удовольствии жить здесь, — она повела рукой. — Но только прошу вас: помогите своему другу.
Квай провел рукой по лысине:
— Как?
— Мы отвезем вас в один институт, где вам будет нужно войти в медитативное состояние. В это время вас понаблюдают, запишут характеристики — и вы полностью свободны.
— И что, меня не заставят жить в этих ваших сумасшедших городах?
— Если вы сами того не пожелаете.
— Не пожелаю.
— Тогда не заставят, — усмехнулась Джо.
Квай поднялся под настороженным взором кудрявого брюнета.
— Не знаю, как так я смогу помочь Зи... Кристиану, но вам виднее... А как вы нашли меня?
Джо посторонилась, уступая ему дорогу. Они вышли из цилиндра и, растянувшись цепочкой, направились вниз. Вместо Джоконды ответил Витторио, плюясь по обыкновению скорлупками:
— А ты думаешь, спутники летают просто так? — он указал в небо. — Найти несложно, когда знаешь, что искать.
— Лучше расскажите, как вам удалось выжить? — спросила Джо. — Ведь Кристиан видел вас мертвым.
— Меня?
— Не совсем вас, — поправилась она, — скорее материализацию.
Квай нахмурился:
— Это как?
— Вы помните на Фаусте женщину с младенцем на руках?
— Да в том городе было много таких женщин. Я не знаю, скольких видел их тогда...
— Но, похоже, что на глазах у одной из них с вами что-то случилось.
— Ну да! — удивленно подтвердил монах, оглядываясь на нее. — Так и есть. В меня выстрелили, а неподалеку были какие-то женщины... с нашим, из целителей... Только я не помер. Полежал там до темноты и отполз в сторонку, а потом увязался с некоторыми, кто выжил, и улетел сюда. А откуда вы знаете?
— Какая разница? Но я очень рада, что вы живы.
Он пожал плечами. Ему было все равно, ему было плевать, и Джоконда это понимала. За двадцать лет забылась и старая, еще детская дружба. В постоянном одиночестве стерлись чувства, сердце захлопнулось перед лицом мира, не желая впускать туда больше никого и ничего. Душа высохла, а в глазах уже никогда не зажечься звездам. Джо ощутила боль. А что, если... Но это не имеет значения! Любой, каким бы ни стал! Каким бы ни стал...
Флайер поджидал их на мосту, куда они за несколько минут домчались на моторке. Внутри Марчелло предложил Кваю посетить душевую и переодеться ради появления в обществе, но фаустянин в раздражении отмахнулся:
— Я и сам моюсь и стираю одежду каждый день! Что, вы скажете, будто я...
Блондин указал на перепачканные глиной штаны:
— Но вы же немного повеселились с Джо, как я понимаю...
Джоконда тем временем уединилась в своей кабинке и вызвала на связь Фреда Калиостро.
— Квай согласился, — сказала она шефу, едва тот возник перед глазами. — Мы везем его в Москву.
— Понятно. У нас плохие новости, Джо.
— Что случилось, синьор?!
— Я не хотел тебя расстраивать, но, видимо, выяснить все быстро нам не удастся. Пропали почти все материалы по этому делу. Их попросту уничтожили.
Она невольно коснулась пальцами виска и что есть силы прикусила губу.
— Риккардо занялся этим, девочка, — гораздо мягче добавил Фред, утешая. — Я тоже не сижу сиднем. Но пока — ничего... Вот так... Прилетай, потребуется и твоя помощь...
— Конечно, синьор... Все в порядке, я просто не...
— Ну прекрати лицедействовать, Джо! Всё! Хочешь — закричи, хочешь — что-нибудь разбей. Не нужно притворяться.
— Я... я потом... — она отвернулась, чтобы скрыть слезы, но изображение переместилось вслед за нею, ведь это была всего лишь голографическая проекция.
— А теперь то, что перетянет чашу весов. Мы нашли Омегу.
И краем глаза Джоконда заметила, как за полупрозрачной пластиковой дверцей кабины мелькнул чей-то отпрянувший силуэт.
3. Параллакс жертвы
Полмиллиона лет назад из гигантского облака ледяных обломков, окружавших систему звезды, обогревавшей Тийро и соседние планеты, по какой-то неведомой ошибке гравитации вырвалась глыба из смерзшейся воды и газов. Никому не видимая, никому не нужная, преодолевала она космическую пустоту, держа путь к солнцу.
И вот, миновав широкий пояс камней за пределами орбиты последнего планетоида, глыба начала слабо светиться. Позади нее все удлинялся и удлинялся призрачный шлейф.
Но и поныне жители маленького населенного мира даже не догадывались о крадущейся к ним смерти...
* * *
Мэтр Сабати поднял голову и неприветливо взглянул на переминавшуюся с ноги на ногу обозревательницу спортивной полосы. Как же все они ему надоели, Протоний их покарай!
— Ну хорошо, идите в мой кабинет, — буркнул он наконец.
Пепти тряхнула головой и на цыпочках заскочила за дверь. Старик-замред дописал фразу, посидел, перечитывая статью, а потом поковылял следом за журналисткой.
Немигающие красноватые глазки впились в Пепти, и она испытала слабость, как будто кровь отлила от всех мышц и органов. Девушка едва сдержала зевок и лишь чудом не закрыла сонные глаза.
— Что вы хотели? — монотонно спросил Сабати.
— Я... должна... кое-что сообщить... вам... По поручению... господина... Форгоса...
Сабати вздернул седые кустистые брови:
— Вы?!
— Да... Это... важно... — Пепти по-совиному моргнула, и взгляд ее окончательно остекленел.
— Ну, говорите тогда... — с недоверием разрешил замред.
И Пепти рассказала о разговоре между Сотисом и Гэгэусом, который исхитрилась подслушать в приемной, по секретарскому селектору. "Мамуля" Окити попросила её присмотреть за кабинетом, а сама ринулась на подземную парковку — что-то произошло с автомобилем шефа.
Убедившись, что секретарша не вернется в ближайшие минуты, спортобозревательница аккуратно включила селектор, поставив звук на минимум слышимости.
