Она почти так же длинна, как нить, с которой всё началось. Но не так равномерна. На высоте, где полагается находиться пестроте небес, или самую малость пониже, колонна расплывается диском плотного сияния. Алого, как артериальная кровь.
Если взглянуть издалека и с высоты, на которую редко забираются даже самые сильные птицы, колонна и диск похожи на огромный крест.
Вот такая картинка, язви её железом. Минимальные, lobarr vhud lympaas, потери. Локальная встряска, ограниченный ущерб...
Ненавижу!
...вот только хватит ли мне этой ненависти, чтобы спасти Ирван? Достаточно ли силён такой запал, чтобы разнести в клочья мою привычную, удобную, слишком человеческую и потому неизбежно ограниченную суть?
А ведь разнести в клочья мало. Надо ещё воссоздать на осколках нечто большее. И никто не гарантирует мне успеха в этом деле. Никто.
Даже я сам.
"Пусть твои замыслы воплощаются в точном соответствии с твоими желаниями, Бродяга".
Не это ли имел в виду Летучий Ящер, отвечая подковыркой в приветствии на подковырку в приветствии? Не было ли это искренним пожеланием успеха?
Его и Сьолвэн вполне можно понять. Если не я, то никто. Если я буду надеяться на кого-то ещё, я не прыгну. Не совершу рывка в полную силу. Не пресуществлю себя. Я должен поставить вопрос предельно жёстко: или — или. Иначе я в лучшем случае останусь прежним, а в худшем — не смогу собрать из осколков ничего внятного, разделив при этом участь Квитага.
Схетта права и не права одновременно. Мы оба рисковали ради меньшего, это верно. Но мы рисковали собой, и только. А сейчас на кону стоит куда больше. Мы легко можем запалить в Хуммедо пожар всеобщего уничтожения... да. Это — легко.
Куда труднее будет решить дело миром.
Конечно, для некоторых решений времени целый вагон. Например, для отступления. Ведь книахат — это не стены, книахат — это, в первую очередь, маги. Забрать всех желающих на остров по имени Энгасти, обозвать это "стратегическим отступлением для перегруппировки сил"... о, это воистину соблазн из соблазнов! Что, Сьолвэн, решила разыграть меня втёмную? Ну так я просто не сяду за стол! И делай, что хочешь. Могу взять с собой Капитан, в порядке личной услуги, но вот подставлять шею — извини.
Можно так сделать? Ещё как можно.
И кто я буду после этого?
Впрочем, вариант явно мертворождённый. Потому что Схетта обозначила свою позицию предельно ясно, и я тоже никуда не денусь: останусь, чтобы защищать город вместе с ней.
Если быть предельно честным, я остался бы, даже если бы Схетты не существовало. Я, прах побери, не тварь дрожащая! И карабкался наверх не ради того, чтобы праздновать труса, когда запахнет жареной человечиной. Я сделаю всё, что в моих силах.
Знать бы только, будет ли этого достаточно...
Это угрюмое и враждебное всему привычному место Зархот изучил хорошо. Достаточно хорошо, чтобы перестать считать его таким уж угрюмым и враждебным.
В конце концов, что такое домен Квитаг после стазиса, после беспомощной неподвижности в полушаге от перерождения и в шаге от Реки Голода?
— Держись чуть сзади, — сказал ему Рин ещё до того, как начался танец. И Зархот держался. Так же, как держались, прикрывая створ Врат Войны, сомкнувшие руки Бродяга и Схетта.
Мало кому из хилла доводилось наблюдать из относительно безопасной точки за тем, как риллу использует Тихие Крылья во весь размах. Вот только Зархот чувствовал не только подъём, но и разочарование. Обиду чувствовал и ревность. За подозрительно краткий срок ученик Рина вырос как маг настолько, что хилла понимал — да и то в самых общих чертах — менее половины используемых им приёмов.
Да, конечно, Манар пускал в ход чары, для хилла недоступные просто из-за своей дикой мощи. Да, его плетения на ходу корректировала Лада, сообщая им такие свойства, что даже после долгого анализа мало что можно разобрать. Да, всё так.
Но — обидно же!
Тем более, что Рин со Схеттой, не так давно даже вместе стоившие меньше одного Зархота, не говоря уж о всей его тройке, сейчас вполне успешно давили на пару Манар — Лада, ухитряясь вести "по очкам". И тоже пользуясь заклятьями, которые хилла понимал едва на треть.
Впрочем, какая там треть... со стороны Рина — да, ещё туда-сюда. А вот Сила Схетты, то, что звалось Хороводом Грёз... итоги Зархот видел, как видел исходные позиции, но сам путь терялся среди отражений, теней и бликов. Высшая магия, суть которой равна форме — и которая зовётся непостижимостью.
Армию, валом валящую через Врата Войны в пространство домена, настигали самые разнообразные кары. По воле Манара, видоизменённой танцем Лады, Стражей крошили вихри пульсирующего пространства; разъедали, не оставляя ничего, кроме осколков сотворившей Силы, холодные воды, обращённые магией в ядовитый щёлок; лишали внутренних связей яркие, как погибель, огни — лиловые, синие, алые, отравно-зелёные...
Воинство рубили на части полотнища чистой энергии — такой чистой, что в областях, соприкасающихся с ней, уже невозможно было существование регулярных магических структур. Сети, сплетённые из нитей ничтожной толщины и неимоверной прочности, пролетали по полю боя, оставляя за собой пустыню, и рассыпались, исчерпав запас стабильности либо натолкнувшись на области с преображённой магической структурой. Трубные стоны выворачивали наизнанку логические схемы — и Стражи выходили из-под контроля Сёгуна, набрасываясь на своих сородичей с бездушной механической яростью. Зархот диву давался числу и разнообразию путей, какими Манар реализовывал активную оборону.
Но активная оборона высших магов использовала ещё более прихотливые пути.
Вот Рин вскидывает руку. Мгновенно и неимоверно удлинившаяся тень его конечности — тень, которую вроде бы нечему отбросить, потому что источника такого света поблизости нет — извивается чёрным щупальцем, чтобы вдали, возле скорее угадываемых, чем ясно видимых фигурок Манара и Лады, преподнести неприятный сюрприз. У самой руки мага тень черна, как смертный грех, но дальше она светлеет и возле рубежа атаки уже сияет невыносимым блеском. Так это всё выглядит — но что делает тень руки, каким образом она угрожает обороне Манара? Это сокрыто, и Зархот не успевает в этом разобраться...
Вот Схетта лепит, как обычные снежки, комья голодной тьмы. Одновременно вторая часть Крыла Кошмара, та, что изломанной тенью дрожит над её правым плечом, рождает дождь чёрных в едкую прозелень игл. Эти иглы с шипением впиваются в готовые комья тьмы, меняя их неким неуловимым образом, а затем "заряженные" комья уносят к цели специально созданные Сёгуном Стражи: быстрые, юркие, малозаметные. И вот уже полотнище чистой энергии, которым Манар навострился рубить ряды ринова воинства, случайно подловив одного из таких Стражей, в одно мгновение темнеет, покрываясь сеткой зелёных трещин, и обламывается, как стеклянное... а ведь таких Стражей и таких "заряженных" комьев было много!
Всего два эпизода из многих тысяч. Потому что битва, ожесточение которой лишь нарастает со временем, длится уже не первый час.
— Довольно! — говорит внезапно Рин. И Зархот вздрагивает, а воинство под командованием Сёгуна поворачивает вспять. — Пора заканчивать.
— Сколько осталось до атаки риллу? — спрашивает Схетта, растворяя недооформленное заклятье в тени Крыла.
— Часов десять. Хватит и для того, чтобы отдохнуть, и чтобы провести анализ учебного боя, и помедитировать... на всё хватит.
"Кроме одного, — думает хилла. — Подготовиться к грядущему так, чтобы Ирван устоял".
35
— Череп!
Она отчаянно боялась этого разговора, но оттягивать его не стала. Чтобы — как присохший бинт с раны, одним жестоким рывком. И всё.
Развернуться. Встретить прямой взгляд пилообразных зрачков в малахитово-зелёных радужках не менее прямым... ну, насколько получится.
— Магистр Рильшо.
В книахате харлав перешёл от сандалий к вязаным шерстяным "носкам". Полы гладкие, чистые, не пыльные — почему бы нет? "Вот почему он сумел подобраться бесшумно... клянусь Мраком, я же опять пялюсь в пол!"
Череп вскинула голову, поднимая глаза.
— Надо полагать, ты не знаешь последних новостей, — сказал Рильшо мягко.
И совсем не то, чего она ждала.
Череп считала, что подготовилась и к упрёкам — что завуалированным, что прямым; и к угрозам разной степени жёсткости; и к яду, и к сарказму, и к металлической прямоте, столь нелюбимой высокопоставленными магами Кланов, но от этого не менее действенной.
"Никогда не думай, что готов ко всему". Рильшо сумел удивить её — снова.
Надо полагать, ты не знаешь... даже не вопрос, чистая риторика. А за ним, как всегда, покой и уверенность. Сила.
— Вы пришли просветить меня? — вопрос, с формальной точки зрения безупречно вежливый — но лишь тонально. В разговоре адептов Мрака использовать выражение "просветить меня"... хм.
— Как бы там ни сплелись ростки судеб, — по-прежнему мягко, словно ничего не заметив, продолжил магистр, — ты не чужая мне. И поэтому я хочу тебя предупредить.
— Я вся внимание.
— Мы попали в очень необычное место. Очень... открытое. Здесь даже те, кому есть, что скрывать, порой ведут себя не... естественно.
— К чему это вы?
— Терпение, Череп. Терпение. Я не отниму у тебя много времени, потому что его и вообще осталось не так уж много...
Пауза. Хорошо рассчитанная — как и всё остальное. Игрок класса Рильшо мало что оставляет на волю случая — или вне своего контроля.
— На данный момент в Ирване у меня есть три знакомых Видящих. И ещё двое, которых я имею основания подозревать в принадлежности к Видящим с вероятностью от пяти до семи к десяти. Недавно оба подозреваемых покинули город вместе со всеми близкими. Из троих, о которых я точно знаю, кто они, один тоже уехал, а двое других готовятся к переезду.
— Предчувствие беды?
— Видящие не "предчувствуют". Они просто знают. Я набрался дерзости спросить одного из своих знакомых напрямую, что напугало его и его коллег...
— И он? — бросила Череп, когда очередная пауза показалась ей слишком долгой.
— Не пройдёт и суток, как Ирван будет разрушен.
— Почему?
— Я спросил и об этом. Причины оказались знакомыми: это Рин, Схетта и отчасти мы сами, потакающие капризам высших. Риллу придут и уничтожат то место, где мы находимся.
— А вероятность?
— Десять к десяти. Остаться здесь — умереть.
— А что высшие?
— Им не равняться с риллу.
— Значит, мы должны бросить всё и бежать, если не хотим...
— Да.
— Спасибо за новость, — сказала Череп. И снова отвернулась к столу, где разложила свои инструменты для упражнений в артефакторике.
Как скоро Рильшо покинул лабораторию, она не знала: "носки" делали его походку не более шумной, чем шаг кошки, подкрадывающейся к неосторожной птахе. Сама она закончила монтаж одного из зачарованных дисков минут через десять, переоделась и покинула лабораторию спустя примерно четверть часа.
— Опять ты!?
— И опять по делу.
Сейвел вздохнул. Исключительно мысленно.
Казалось бы, уж кто-кто, а Лиска с её весьма яркой внешностью не должна бояться конкуренции со стороны Череп. Которую даже самый пристрастный наблюдатель назовёт в лучшем случае "интересной", не решаясь нагло солгать, что эта женщина привлекательна.
Но вот поди ж ты: не ревнующая, например, Колючку, Лиска при всяком удобном случае (да и при многих неудобных тоже, чего греха таить) делала на Череп стойку.
Ну и где тут логика?
"Правда, Колючка никогда не заглядывала ко мне в гости без приглашения. То есть не нарушала границы чужих охотничьих угодий. Кроме того, Череп в прошлом — Ночной Шип, что отнюдь не прибавляет дружелюбия со стороны боевого мага, имеющего к Шипам долгие счёты...
И всё равно устраивать сцены по такому дурацкому поводу — нелогично!"
— Тогда излагай, — сказал Сейвел.
— У вас есть знакомые Видящие?
— Предположим, есть. И что?
— Меня пытался застращать страшной сказкой Рильшо...
Когда Череп изложила факты и закругляла рассказ, Сейвел мысленно спросил Лиску:
"Что ты обо всём этом думаешь?"
"Да тут и думать особо нечего. Все сомнения можно разрешить одним махом — довольно задать Рину прямой вопрос".
А вот это, подумал бывший те-арр, вполне логично. И попытался вызвать Рина через мини-якорь, то есть в случае Сейвела — кусочек кварца насыщенного сиреневого оттенка, прицеплённый к левому уху при помощи клипсы.
К слову сказать, подобные мини-якоря получали все разумные, поселявшиеся в книахате. С их помощью значительно облегчался и упрощался ментальный обмен. Даже существа, отродясь не практиковавшие ментальные дисциплины и вообще чуждые магии, могли посылать обладателям других мини-якорей сигналы. Правда, простейшие — похожие на тихий шёпот, но зато даже через пространственные барьеры, отделяющие домен от книахата. Маги же вдобавок могли записывать в мини-якоря информацию, как в записную книжку, сохранять в них структуры заклятий (и обмениваться этими структурами даже за пределами прямой видимости), навешивать на них дополнительные функции (самыми популярными быстро стали "часы", "плеер" и "будильник")... в общем, много разного оказалось возможно проделать с мини-якорями.
Нашлись умники, шептавшиеся, что этот стандартный дар со стороны Рина только внешне бескорыстен. Что с помощью сиреневых кристаллов кварца высший может подслушивать чужие мысленные беседы, отслеживать местонахождение всех, кто носит мини-якорь и ещё Видящие знают что. Самые активные шептуны доходили до теории, что эти дары порабощают волю и тихо, исподволь меняют воспоминания... правда, даже сами они не верили в свой бред всерьёз. У Сейвела на этот счёт имелось отдельное мнение. Он полагал, что мини-якоря имеют массу таких дополнительных свойств, которые Рин не торопится афишировать и что они действительно могут служить средством для контроля над носителями. Вот только не такой человек Бродяга, чтобы приобретённой таким путём властью — и вообще любой властью — злоупотребить.
"Учитель!"
Отклик последовал с опозданием. Что никак нельзя было назвать обычным.
"Ты тоже насчёт гибели Ирвана?"
"Да. Значит, я не первый?"
"Как говорили в одной... далёкой стране, шила в мешке не утаишь. Нет, ты не первый, кто меня спрашивает об этом. И город, к сожалению, действительно ждёт гибель".
"Но почему..."
"Чтобы не породить панику. Я и с тобой-то откровенен лишь постольку, поскольку знаю, что ты болтать не будешь. Кроме того, лучший из известных мне Видящих сделал предсказание о судьбе Ирвана и книахата. Если вкратце, то способ спасти всех есть, и я его найду... если буду по-настоящему болеть душой за тех, кому грозит смерть".
Сейвел едва сдержал дрожь. Вот она, истинная цена ответственности! Это вам не вялое бодание бараньими лбами с Ночными Шипами... то-то у Рина даже в мыслях без труда читаются напряжение и усталость!
"Если хочешь, можешь отсидеться в безопасном месте. Или — остаться и довериться мне. Решай сам. А теперь — извини..."
