Нить мысленной связи оборвалась.
— Ты говорил с высшим? — проницательности Череп оставалось лишь позавидовать. Или это Сейвел слишком расслабился, позволяя читать свою позу и выражение лица, как книгу?
— Да.
— Что он сказал?
"А вот теперь выбирать ответственность по весу и форме — мне..."
Впрочем, думал бывший те-арр не долго. Он умел принимать решения быстро и резко: не за один лишь магический дар Минназе в своё время поставила его в линии наследования впереди многих и многих других членов семьи.
— Рин и подтвердил слова Рильшо, и опроверг их.
— Объяснись! — потребовала Лиска.
— Угроза действительно есть. Риллу приближаются, и судьба Ирвана качается на весах судьбы. Но шансы у остающихся всё же имеются.
— Какие?
— Это зависит от Рина, от Схетты, от Манара. Не от меня.
— Ты... — Лиска замерла, не закончив. Сейвел медленно кивнул.
— Вы что, верите, будто высшие спасут вас?
— Почему бы мне в это не верить? Знаешь, Череп, — сказал он, забираясь на стол с ногами, словно подросток, — ты этого не застала, а я был свидетелем лично. Ещё до того, как Рин и Схетта стали высшими, а Манар обрёл Тихие Крылья, в Ирван явились хилла. Тройка боевых магов. На тот момент противопоставить им учитель не мог ничего. Ни один, ни с друзьями. Он мог отойти в сторонку и просто позволить хилла забрать Ладу... ты ведь в курсе, кто это?
— Да.
— Но Рин не отошёл. Ещё вопрос: ты слышала, что представляет собой Квитаг?
— Да.
— Так вот, чтобы Лада не досталась своим сородичам, Рин взял её, Схетту, Манара, ещё одного мага по имени Айс и Видящего по имени Лимре, после чего эта шестёрка ушла из Теффора в Квитаг. Хилла, все трое, последовали за ними...
— И чем дело кончилось?
— Спустя три года, когда их уже давно перестали ждать, из Квитага вернулись семеро разумных. Рин, Айс и Лимре. Манар, получивший Тихие Крылья. Лада, не ставшая ни риллу, ни высшей, но получившая не меньше него. Схетта, уже носившая под сердцем Тимура. И один из тройки хилла, посланных за Ладой — Зархот. Которого Рин с компанией ухитрился переманить на свою сторону. С тех пор я не берусь предугадывать, на что Бродяга способен, а на что — нет.
— Значит, ты остаёшься в книахате.
— Да.
Череп встала.
— Спасибо за рассказ, — сказала она.
— А ты-то что будешь делать? — бросила Лиска ей в спину.
— Думать. И выбирать.
Спустя примерно минуту Лиска нарушила молчание.
— Как думаешь, она останется?
— Понятия не имею, — буркнул Сейвел. — Меня куда больше волнует, что...
— Даже не вздумай уговаривать!
— Но зачем тебе-то...
— За надом. И вообще, кончай с унынием. Если уж мы сдохнем, потому что Рин не сдюжит, последние часы перед финалом можно потратить более приятным способом.
"Адски логично", — подумал бывший те-арр. И решительно отодвинул тревогу прочь.
Варианты. Тени. Линии схем и графов...
Неизбежность на всех путях.
Пространство для манёвра ещё есть, хотя и сокращается с каждой миллисекундой. Можно, например, вместе со Схеттой наведаться в гости к Хордакку. Поговорить, как человек с риллу.
...точка сбора находится за пределами плоскости, примерно в сотне километров над геометрическим центром домена Кайт-Лемеггу. Правда, пространство тут ведёт себя, так скажем, странно, и сотня километров — это не точный размер вектора, а скорее оценочное суждение, в котором заложена неустранимая неопределённость. Но непосредственно точка сбора и её ближайшие окрестности сцементированы Тихими Крыльями Хордакка в нечто стабильное. Намного более стабильное, чем пространство доменов: ведь здесь его Сила может быть сконцентрирована, а не рассеяна по просторам целого мира.
Создатель точки сбора не может не заметить вторжения.
Как и того, что перед вторгшимися плывёт огромная, светящаяся внутренним огнём руна скейх. Её основные значения — "порядок", "спокойствие", "гармония". Издавна под знаком скейх приходят на чужую территорию послы и парламентёры. Атаку которых обычай не одобряет.
Поэтому Хордакк позволяет им приблизиться и заговорить.
"Приветствуем могущественного".
"Я не звал вас".
"Это верно. Однако мы пришли".
"Хотите изъявить покорность?"
"Нет, властительный. Я и Схетта хотим попытаться найти компромисс, который..."
"Никаких компромиссов, смертные. Или вы убираетесь обратно во Врата, через которые явились, или вас уничтожат".
"По правилам дипломатии стороны начинают с предельных требований, заведомо невыполнимых. Я отвечу вам равной любезностью. Или вы позволяете нам жить так, как мы этого захотим, или все неполноценные риллу в лучшем случае разделят участь Квитага".
"Если бы ты не прикрывался скейх, как щитом..."
"А ты хочешь, чтобы мы перестали прикрываться? Ведь твои союзники ещё далеко!"
"Зато твой союзник рядом, и это, видимо, наполняет тебя уверенностью".
"Не пытайся оскорбить меня. Если ты хочешь решить наш спор — спор бессмертного со смертным, покоя с изменчивостью, старого с новым — традиционным путём поединка, скажи. Я предоставлю тебе возможность помериться Силами".
"А ты не пытайся толкнуть меня на глупость. Если ты действительно хочешь поединка по всем правилам, тебе следовало бы как минимум найти мне свидетеля".
"И кто кого толкает здесь на глупость? Сюда вскоре начнут прибывать твои союзники, и вряд ли многие среди них удержатся от соблазна превратить поединок в свалку".
"Ты опять пытаешься оскорбить?!"
"Я просто констатирую факты. Я способен видеть варианты будущего и потому имею право говорить о чужих и ещё не принятых, но почти неизбежных решениях".
"Очередная угроза. Смертный, ты начинаешь меня утомлять".
"Итак, боя ты не хочешь. Не вернуться ли нам к обсуждению выдвинутых требований и не подумать, чем можно поступиться ради заключения договора?"
"Нет. Компромисса не будет".
"А ты н боишься, что однажды мы вернёмся тем же путём, каким явились, но в куда больших силах, чем теперь?"
"Не особенно. По ту сторону Врат тоже есть риллу..."
И так далее, и всё в том же духе. Обмен слабо завуалированными угрозами, фехтование на доводах, страхах и интерпретациях фактов. По собственной инициативе Хордакк ни разу — во всех вариантах ни разу! — не вступил со мной в открытый бой. И не уступил на переговорах ни пяди. Зачем, когда союзники на подходе? Ну а ввязавшись в драку без прикрытия руны скейх, мы со Схеттой просто без толку теряли небольшое преимущество неожиданности, "засвечивая" раньше времени свои самые успешные боевые чары и приёмы. Победить Хордакка на пятачке им же сотворённой реальности у нас никак не хватало времени. Успешно провернуть такое удавалось только при участии Манара и Лады, напав на одного вчетвером.
Но гибель влиятельного "безземельного" не оставалась безнаказанной. И одним из первых актов мщения становился крест над уничтоженным Ирваном...
Бегство за пределы Хуммедо? То самое "стратегическое отступление ради перегруппировки сил"? Что ж, опасность для меня и Схетты это снижало до нуля. А собранная Хордакком группа риллу являлась предъявлять претензии Сьолвэн, Манару, Ладе и Теффору. Этот вариант допускал множественное ветвление — но как бы ни вертелась высшая, подражая поджариваемому ужу, стремясь и домен сохранить, и не сдать недавно отвоёванных позиций, без силовых аргументов со стороны "безземельных" не обходилось.
Крест над Ирваном...
От иных вариантов меня воротило ещё сильнее, чем от варианта с бегством. Позвать на подмогу Фартожа, Тенелова, Неклюда, Айнельди? Временный выигрыш, не более. Чуть позже к границам домена подступала уже не неполная двадцатка, а сотня риллу с лишним — и уж тут одним Ирваном дело не заканчивалось. Как и в случае с мобилизацией "стазисных" хилла. Законы власти едины для всех существ, будь они хоть бессмертными, хоть всемогущими, хоть трансцендентными в серо-буро-малиновую крапинку. Без боя власть не отдают! И хотя я действительно видел пути, в финале которых, как я виртуально обещал Хордакку, "все неполноценные риллу в лучшем случае разделят участь Квитага" — цена продвижения по этим путям вышибала у меня ледяной пот.
Так что никакого поднятия ставок. Никакого боевого безумия. Впереди лишь сумасшедший риск и безупречная стратегическая "воронка"...
Выхода из которой в рамках привычной логики я не видел, как ни старался.
...если бы у меня было хоть немного времени! Я бы плюнул на возможные последствия, загнал сознание в очередной сверхглубокий транс, — а там вышел за рамки той самой привычной логики. Давно и не мной первым подмечено, что мне поразительно быстро и обманчиво просто удаются вещи, до которых "нормальным" магам приходится расти тысячи лет — да и того многим из них не хватает. Уж не знаю, почему так, но ещё раз воспользоваться по назначению своим "везением", или "гибкостью", или как там это назвать, я бы смог. Ведь я же точно знаю, что более высокая стадия сродства с Силой — не миф! Я точно знаю, что это возможно, хотя опасно, — чему примером резко прибавившая в весе Сьолвэн и окаменевший до полусмерти Фартож. Но что мне до той опасности, если есть возможность! А раз так, я бы уж как-нибудь задвинул свои страхи куда подальше и вскарабкался на очередную ступень личной эволюции экспресс-методом. Так, как сделал это в Ламайне.
Но нет. Почему-то действовать по уму у меня никак не получается. Всё исключительно на бегу, в цейтноте, под угрозой физической расправы, если не чего похуже. Ведь даже в Ламайне, если подумать, надо мной висела, что твой Дамоклов меч, данная Мифрилу клятва. А до того, в камере кутузки, — угроза физической смерти без доступа к личной Силе. А ещё раньше...
Да бывало ли вообще так, чтобы я шагал вверх по этой лестнице сам, не подброшенный очередным пинком судьбы?
Не тут ли демон замурован, а, Рин Бродяга? Раз очередной твой рывок вверх всегда связан с какой-нибудь пакостью, которую надо преодолеть резким спуртом — срочно, срочно, просто-таки сверхсрочно! — то не считать ли всю ситуацию вокруг Ирвана истинным даром свыше? Без него когда бы я ещё собрался в тот самый преобразующий транс... когда бы ни собрался, а случилось бы это не скоро. Причём куча превосходных оправданий в наличии.
Чего ради возиться? У меня и так всего навалом. Про деньги забыл, когда в последний раз задумывался; с ресурсами иных типов — аналогично. Могу творить такие заклятья, что самому порой страшно становится. Могу совершенствовать старые, а если захочу — то компоновать новые. Что, неужто мне мало уже имеющихся способностей? Да одного процента моих возможностей любому хватит на всю жизнь! Даже если это будет жизнь бессмертного. Шлифовать их ещё и шлифовать, оттачивать и острить. А если надоест, то вся Пестрота передо мной. Прозвище Бродяга надо оправдывать, верно? За каждым поворотом лежат десятки тайн, загадок и просто красот — знай, не останавливайся! Так чего ради рисковать с очередным сверхглубоким трансом, терять остатки человечности? Не оставлю же я вот так просто на неопределённый срок Схетту с Тимуром на руках и своих друзей, учеников, зависимых от моей поддержки энгастийцев...
Но, видно, настала пора. И того, что я имею, действительно мало. Кого же мне винить в том, что происходит? Сьолвэн? Нет, не думаю. Есть у меня хор-рошее такое подозрение, кто на самом деле дёргает меня за ниточки, воздвигая на пути препятствия, чтобы потом помочь через них перебраться. И если Ирван удастся спасти, я, пожалуй, буду уже не гадать, что это за субъект. Я буду знать это совершенно точно.
— Рин? Что с тобой?
— Ничего, любимая. Просто задумался. Иди ко мне...
36
Они собрались, и вышли в поход, и скоро явили себя в пространстве над доменом Теффор. Предводительствовал ими Хордакк, как старейший — и могущественнейший. Однако немногим уступали ему Глеанх, Ротарэн и Сугго. Первая из названных подобна была не облаку стальной стружки, как Хордакк, а метельному вихрю, при надобности с лёгкостью вырастающему выше гор. Ротарэн умел и любил менять свои формы, но более всех прочих любил облик исполинской птицы с красным оперением, золотыми глазами и чёрным клювом длиной в руку взрослого мужчины. Таким предстал он и ныне. Что же до Сугго, то этот риллу имел обличье в форме правильного октаэдра с несокрушимыми зеркальными гранями. Из других "безземельных" с этими четырьмя пришли также Камрин Стальной Утёс, Улло Меч, Логашт сын Теффора, Энвери Демонобоец, Зуман Волчица Мрака и ещё семеро, не считая избранных риллу спутников из числа подчинённых существ. Лугэз Ищейка и Гаргленз, приходящаяся Ротарэну младшей дочерью, а властительному Теффору — супругой присоединились к ним уже над доменом последнего.
— Где пребывает Теффор? — спросил Хордакк на зилтау, Речи Творения.
Даже для него, старейшего меж риллу Хуммедо, эти слова являлись вопросом. Хотя в былые времена, до падения Владыки Демонов, произнёсший на изначальном зилтау "где пребывает Теффор" тотчас же узнал бы, где он. Или, в зависимости от тональности, переместился к месту его пребывания, или постиг мысли названного, не окажись на них особой защиты, или произвёл самим фактом речения иные действия, по желанию и пониманию сказавшего.
Потому-то всякий раз, прибегая к Речи Творения, древние риллу ощущали горечь утраты.
— Мой муж поручил мне передать, что войдёт в это собрание в свой час, — сообщила Гаргленз. Лугэз промолчала.
— А о местонахождении Манара, сына Сьолвэн, тебе что-то известно?
— Я здесь.
Собрание взволновалось. Кто-то из слуг риллу, поспешивший укрыться за их спинами, напустил на Манара тварь Света, напоминающую бешено вращающееся веретено. Взмахнув обеими руками (которые при этом странно размылись, словно на миг умножаясь в числе), Лада переподчинила тварь быстрее, чем муха взмахивает крыльями в полёте, и подвесила её рядом с собой. Манар же не счёл нужным шевельнуть хотя бы бровью.
— Глупо, — сказала Глеанх. Не сочтя нужным конкретизировать, к чему именно относится её высказывание: к явлению Манара, к провалившейся атаке, к действиям Лады или ещё чему.
Возможно, древняя характеризовала ситуацию в целом.
— Приветствую тебя, юноша, — сказал Хордакк довольно доброжелательно.
— И я приветствую вас, — Манар небрежно кивнул.
Надо заметить, в его зилтау звучали в немалом числе обертоны, свойственные речи хилла. Что возвращало Речи Творения часть тех нюансов, которые риллу утратили... и находилось на тонкой грани вызова с насмешкой.
Как, впрочем, и обращение "юноша".
"Считаете меня выскочкой? Юнцом, слабаком? Но тогда уж позвольте и мне считать вас всех лишь ископаемыми, забывшими истинную глубину мышления и высказывания!"
— Может быть, — заговорил Хордакк, цепко удерживая нити беседы и не давая остальным риллу шансов открыто высказать своё недовольство чужой дерзостью, — ты считаешь себя вправе говорить от имени своего отца?
