Так что бои за Ульм шли более двух месяцев. Сначала это был внезапный захват города местными подпольщиками с подошедшими повстанцами и добивание мелких очагов с попытками захвата крупных узлов сопротивления — крепости Вильгельмсбург на севере города, Форта Унтерер Кухберг на западе и Нового Здания. После того, как было захвачено Новое Здание, остальные точки сопротивления было решено оставить в покое и просто их блокировать, все силы были брошены на защиту от все прибывающих с севера фашистских войск, участвовавших в 'полицейской операции по аресту бандитов и подавлению беспорядков' — как это поначалу звучало в приказах немецкого командования.
Там к городу текла река Блау длиной 22 километра (а потому сохранившая старое — до-'германское' название — Блава — как пишут ученые — кельтское, хотя отмечают, что все что заканчивается на '-ау' — это славянское — ну мы это уже видели на примере Кельна — тот, что на Рейне — его выводят из латинского Колония (типа там были только кельты, латины да германцы, а то, что название белгов не могут вывести ниоткуда кроме как из славянских языков — это просто игнорируют), а тот, что на Спреве — нынешней Шпрее — из славянского Кольно (в 10м веке этот город слился с Берлином)). Река берет свое начало в карстовой пещере Франконского Альба, течет на юг к Ульму по узкой долине, окруженной невысокими вершинами, по пути вбирая несколько притоков (а каждый приток — это взорванный мост и очередной рубеж обороны), и, обогнув Ульм с востока, впадает в Дунай.
Вдоль этой долины, а также на водоразделе, и развернулись бои повстанцев с 'полицейскими' силами, которым как могли помогали и заблокированные в Вильгельмсбурге. Основные бои выглядели как засады на подходившие с севера колонны, так как типичным видом долины было — река, вдоль нее автомобильная и железная дороги — и почти сразу поднимаются вверх градусов под тридцать склоны (места популярны у любителей скалолазания), поросшие лесом — пусть и лиственными породами, то есть пока без листвы, но это даже лучше — снижало настороженность колонны, поэтому повстанцы, широко применяя камуфляжные накидки и стрелковое оружие с глушителями, первые мгновения боя оставались незамеченными — и только когда водитель вдруг начинает отмечать новые отверстия с расходящимися трещинками в лобовом стекле, а солдаты в грузовиках вдруг с ужасом обнаруживают, что часть их товарищей валится на пол с простреленными головами или телами, после чего остальные начинали мельтешить пытаясь рассмотреть откуда стреляют — только тогда повстанцы выполняли подрыв фугасов по бокам дороги. А ведь каждая разгромленная колонна — это как минимум день отсрочки очередного наступления — пока выжившие (если таковые проскочат через отсечные засады) добегут до командования, пока оно отправит разведку разузнать что там произошло (а она ведь тоже часто не возвращалась, попав в засаду), пока соберут новую колонну (которая тоже может попасть в засаду — но только в другом месте, хотя как-то раз повстанцы вконец обнаглели и разметали на том же самом участке и другую колонну — остовы уже сгоревших грузовиков на обочинах стали отличным местом закладки фугасов) — в общем, все как и в Белоруссии в 1941, когда уже шла война против тыловых — то есть необстрелянных и без опыта — частей Вермахта и полиции.
Так что, используя численное преимущество прежде всего для постройки укреплений и защищенных проходов и проездов, повстанцы довольно успешно сдерживали фашистов, поэтому тем и пришлось пробиваться в обход, через другие долины Франконского Альба, которые были не так удобны и потому менее защищены, защищать уже их боковыми заставами, протаскивать через них войска, боеприпасы и затем артиллерию, наводить понтонные переправы к западу и востоку от Ульма, переправляться через Дунай и пытаться взять Ульм в блокаду (примерно такие же события развивались и в других по-дунайских городах). В итоге, как я писал ранее, к концу января 1943 года Ульм был оставлен, 'полицейским' силам был открыт прямой путь на юг, они переключили логистику на основные дороги, где восстановили автомобильные мосты или хотя бы понтонные переправы — о восстановлении железнодорожного сообщения речи пока вообще не шло — и тут-то повстанцы снова вернулись в регион к северу от Дуная, так что 'полицейским' силам пришлось придавать в усиление целые дивизии (о чем я писал ранее). И одновременно пытаться пробиться дальше на юг вдоль долины Иллера (ну и других рек, текущих к Дунаю восточнее).
(прода от 06.08.2025)
Иллер длиной 147 километров, на треть полноводнее Дуная в тех местах, на всем протяжении в него впадает несколько десятков рек и ручьев с обеих сторон — то есть там хватает мостов и преград в широтном направлении, то есть поперек наступления немецких войск на юг. Кроме того, река протекает через Зонтхофен, Имменштадт, Мемминген, Кемптен и десяток еще менее крупных городков и деревень.
От Дуная на юг до Меммингена (45 км на юг от Ульма, 100 км на запад от Мюнхена) лежит холмистая равнина, причем холмы — это моренные гряды высотами в несколько десятков метров, между которыми почти точно на север текут два десятка рек и речушек — получается эдакая гребенка из рек, которая впадает сразу в Дунай, а не друг в друга, как это происходит восточнее, когда одна главная река собирает остальные, что текут от Альп на север, и уже затем она впадает в Дунай. Соответственно, вдоль этих речных долин существовали дороги, вдоль дорог повстанцы и создали десятки опорных пунктов, на которых придерживали наступавшие войска — пологие моренные гряды по бокам высотой 70-100 метров над рекой давали неплохой обзор и соответственно обстрел, так что наступавшим требовалось каждый раз подтягивать артиллерию, чтобы хоть как-то придавить огонь из опорников, сделать проходы в минных полях и заграждениях из колючей проволоки — в общем, шло ползучее наступление.
Повстанцы конечно, не сидели и ждали наступавших в этих опорниках и промежуточных городках и деревнях — нет, они организовали под сотню кочующих орудийных и минометных расчетов, которые обстреливали наступающие колонны, а конно-снайперские группы, пулеметные тачанки на автомобилях или конных повозках дополняли эти обстрелы — повстанцы, не ввязываясь в затяжные бои, постепенно отходили на юг, к Альпам. Причем эта гребенка рек мешала наступавшим маневрировать вдоль фронта, так как повстанцы при отступлении взрывали все мосты, а кочующие группы мешали саперам наводить переправы.
Еще на неделю наступавшие были придержаны в самом Меммингене — справа и слева от него чуть к северу на возвышенностях были крупные лесные массивы, которые и стали основой обороны города. А высота террас и морен вдоль Иллера тут доходила уже до 150 метров — без сильного огневого прикрытия штурмовать долины между ними нечего было и думать — огневые мешки со склонов морен и перегороженные колючкой долины между ними давно отучили немецкую пехоту бездумно идти вперед. А против артиллерии повстанцы пока активно использовали авиацию, прежде всего истребительную — на аэродроме Меммингена, построенном в 1936 году, как раз проходили обучение летчики-истребители — их учебную базу и использовали, чтобы ловить артиллерийские батареи на маршах и позициях.
Но основные бои развернулись уже южнее — ближе к Кемптену, где перепад высот и довольно гористая местность резко снижала возможности фашистов применять артиллерию, а повстанцам наоборот давала возможность обстреливать наступавших с самых неожиданных ракурсов.
Сам путь от Меммингена до Кемптена — тридцать километров, начало Альгойских Альп — наступавшие преодолели где-то за неделю, к середине февраля выйдя к кемптенским оборонительным позициям. Причем они смогли выйти туда уже не широким фронтом, как это было в Меммингене, а лишь вдоль долины Иллера — явный признак, что наступление выдыхается. Еще бы оно не выдыхалось — постоянные дневные засады и ночные атаки конно-лыжными ротами, а уже и батальонами, требовали выделять в охранение до трети наступавших войск, причем каждый день и на каждом пройденном участке — то есть голова наступления постоянно стачивалась не только от потерь, но и из-за необходимости оборонять фланги.
Конечно, будь там наши полноценные войска, они бы уже попытались отсечь голову сдвоенным ударом с флангов, но и текущий результат был очень даже не плох, учитывая, что против фашистов воевали вчерашние узники концлагерей или насильно перемещенные рабочие. Ну да, среди узников было много военнопленных, то есть людей обстрелянных и с опытом, но и им надо было тратить время на слаживание подразделений, когда бойцы знают что можно ждать от соратников и кто как себя может повести, и уже на основе таких знаний они могли бы планировать свои действия в бою — без такого слаживания, знакомства друг с другом в течение хотя бы двух недель, а лучше месяца, действия коллектива носили слишком дерганный и нерешительный характер, так как активный костяк был не уверен, что его поддержат должным образом.
Впрочем, надо учесть, что против повстанцев воевали тоже необстрелянные войска — части СС и Вермахта — точнее, его Резервной Армии — они хотя и набирались уже из юношей, прошедших начальную военную подготовку в Гитлерюгенде и трудовой организации Тодта, но они также были необстрелянными, и их подразделения тоже далеко не всегда прошли слаживание. А если в часть набирали людей более старших возрастов, чья юность пришлась на мирное время 1920х-начала 1930х годов, когда мало кто проходил военную подготовку, то разница между повстанцами и наступавшими становилась еще меньше, и тогда повстанцы брали числом и диверсионной тактикой, наступавшие — артиллерией, танками и авиацией — не сказать, что все было равноценно, но существенного перевеса у наступавших не было. Что и выразилось в вытягивании наступления из широкого фронта в узкую кишку. Конечно, с конца февраля, когда повстанцы стали отводить свои отряды из гористого региона к северу от Дуная чтобы их там не зажали и не уничтожили, у фашистов стало высвобождаться большее количество войск, но их еще надо было перебрасывать на юг, налаживать подвоз дополнительных грузов в расчете на эти новые войска — питание, боеприпасы — а все это требовало времени и большого труда — мосты-то взорваны, и переправы тоже периодически подвергались ударам диверсионных групп, водолазов, авиацией повстанцев.
Поэтому, уперевшись в Кемптен, наступление фашистов вовсе замерло. Тут надо учесть, что Кемптен расположен на высотах 646-915 м над уровнем моря, то есть перепад высот в районе Кемптена давал неплохие возможности для обороны. Дополнительные возможности давали пригороды и близлежащие деревни — все с каменными домами и подвалами. И две горные гряды с высотами 690-915 метров с севера на юг, и 690-762 метра с запада на восток. Повстанцы начали организовывать там оборону еще до полного освобождения ими города в начале Восстания — сначала на случай отступления из города если его не удастся захватить, а потом — на случай нападения извне.
Кроме того, главная река — Иллер — текла с юга на север, но в нее впадало много притоков в широтном направлении — эрозионные каналы, ручьи и их притоки: Роттах, Коллербах, Бахтельбах, Дурах и Лейбас, Урсуласридер Бах и другие более мелкие, часто безымянные ручьи. Они переносят воду с хребтов и склонов в частично овражные впадины в северо-восточном или северо-западном направлении течения Иллера — то есть эти мелкие реки и ручьи прикрывали город своими овражистыми руслами с тех направлений, откуда можно было выполнять его охват. При этом общая длина рек Кемптена составляет более 176 км, из которых на долю самого Иллера приходится всего 13 км — то есть природа подарила повстанцам 176 километров противотанковых рвов и противопехотных заграждений. А ведь и сами горожане за прошедшие века проделали немало работ по рытью каналов и прудов — и чтобы построить водяные мельницы, и чтобы обуздать наводнения — самыми крупными стоячими водами — прудами и заводями — в Кемптене являются Бахтельвайхер, Херренвизер Вейхер, Швабельсбергер Вейхер и Штадтвейер; меньшие по размеру — Steufzger Weiher и Weiher в Энгельхальдепарке. Все они искусственно перекрыты плотинами, как правило, несколько сотен лет назад — то есть готовы к подтоплению территорий ниже себя.
Причем к подходу фашистов сопротивление в городе было повстанцами уже подавлено. Главными противниками поначалу стали охрана ШтаЛага VII-B к северу от города, а также гарнизоны в казармах Принца-Франца и Артиллерийские казармы, а также военный госпиталь, построенный между 1938 и 1942 годами. Лагерь, конечно, брали первым — там сидело более двух тысяч военнопленных, которые существенно пополнили ряды повстанцев, и которые были не прочь поквитаться с немчурой за поражения 1939-40 годов. В казармах Принца-Франца располагался 91-й пехотный запасной батальон, а в Артиллерийских казармах — 1-й дивизион 27-го артиллерийского полка (изначально — 27-я пехотная дивизия, с 1941 — 17я танковая дивизия; когда в октябре 1942 года Фридолин фон Зенгер унд Эттерлин принял командование дивизией на восточном фронте, в ее составе было 30 единиц бронетехники, из которых около трети были неисправны, к 27 февраля 1943, даже после пополнений, ее численность сократилась до менее 2000 человек, шести танков и десяти противотанковых орудий). В казармах на большой территории располагалось 18 зданий — от здания штаба до лазарета — к счастью, казармы были захвачены повстанцами сравнительно быстро, наскоком, когда сначала засадой разметали подразделения, что командование фашистов вывело на подмогу охране концлагеря, а затем рота повстанцев в форме Вермахта просто зашла внутрь и, принятая за возвращавшихся своих, растеклась по расположению. И уже затем орудия артполка очень помогли в подавлении гарнизона 91го пехотного батальона — несколько десятков человек оттуда смогло вырваться и уйти в горы, часть была убита, а большинство — сдались, так как были новобранцами, проходившими там обучение. Госпиталь же, немного постреляв в повстанцев, все-таки в основном сдался — часть выздоравливавших и персонала ушла в горы, остальные же, потеснившись для освобожденных узников и раненных повстанцев, так и продолжали лечение.
И подошедшие к Кемптену фашисты смогли захватить город лишь в начале марта — две недели они пытались пробиться через оборону повстанцев, и лишь подход частей, высвобождавшихся с гористых регионов к северу от Дуная, смог переломить ситуацию. Финальным аккордом стал подрыв повстанцами трех мостов чрез Иллер и гидроэлектростанций с их плотинами, что остановило дальнейшее наступление еще более чем на неделю.
Что неудивительно, так как, например, гидроэлектростанция Фельзенвер (также Иллерская электростанция Фельзенвер) — русловая электростанция в районе Кемптен — была построена еще в 1851 году и потом неоднократно модернизировалась. Она имела падение воды 6.1 метра — и когда это полилось дальше вниз по течению, у наступавших смыло все их понтонные мосты на многие километры.
Ну а разрушение мостов добавило еще больше проблем. В Кемптене реку Иллер пересекают три исторических моста: мост короля Людвига и Верхние мосты Иллера. Мост короля Людвига был построен в 1851 году как железнодорожный, но в 1911 переоборудован как обычный дорожный, так как рядом для железной дороги были построены железобетонные мосты — Верхние мосты (также известные как Южные мосты) — два моста длиной 155 и высотой 36 метров, проложенные рядом под углом 30R через реку — четырехпутный вел к местной тупиковой станции, а двухпутный обеспечивал сквозное движение дальше на юг. Все три моста пересекают глубокое ущелье на юге Кемптена. Соответственно, наступление окончательно остановилось, так как дальше на юг шла узкая дорога Кемптер-Иллерталь, где для наступления требовалось много снарядов или много крови, ни того, ни другого у наступавших пока не было и две недели не предвиделось — повстанцам можно было спокойно продолжать эвакуировать на юг больных, раненных, завезенные ранее в горы материальные ценности — продовольствие, боеприпасы, одежда-обувь-посуда, медикаменты, золото и ценности — в общем, все, что было необходимо для того, чтобы добраться до Швейцарии и потом жить там не как бедные родственники, а как вполне уважаемые люди, которые могут обеспечить себя всем необходимым и еще и заплатить хозяевам за постой.
