Сестра Дезире встала, прошла за занавеску и поманила Эрну за собой. Девочка оглянулась на матушку Онорию, та кивнула, и Эрна, замирая, прошла мимо рычащих мастифов.
За занавеской обнаружился топчан, на котором лежали три тюфяка, укрытых тонкими шерстяными одеялами. Поверх одного из них лежало белоснежное платье.
— Сними эти тряпки, — предложила сестра Дезире и прыснула со смеху. Из-за занавески тут же раздался смешок и предупреждающий кашель. — Мы бросим их в огонь, а ты наденешь одежды нашего ордена.
Эрна поторопилась воспользоваться предложением. Каждый — каждый! — встреченный мужчина пялился на её ноги. Это было невыносимо.
Как оказалось, монахини предлагали ей сорочку из грубой ткани, но тщательно отбеленную, белое же просторное платье с длинными рукавами, которые не были ни широкими, ни узкими, и поверх всего этого — прямое одеяние, до того жёсткое, что, казалось, поставленное на землю, оно продолжало бы стоять. Рукавов у этого одеяния не было, зато были разрезы примерно на уровне пояса, которые позволяли отвязать от пояса на нижнем платье кошелёк, если в нём была нужда. Когда девочка принялась навешивать на пояс свои мешочки, сестра Дезире остановила её и позвала матушку Онорию. Прежде, чем девочка успела что-то предпринять, монахини развязали все завязки и высыпали все пожитки девочки на одеяла.
— Ты настолько тщеславна, дитя моё? — не то спросила, не то укорила Эрну аббатиса, обнаружив зеркало. — А зачем тебе эти орехи?
Речь шла об орешках, которые красили волосы в чёрный цвет.
— Если их растолочь с мёдом, они помогают от кашля, — пояснила девочка, чувствуя, как колотится сердце.
— Вот как? — подняла брови матушка Онория. — А эти ягоды?
— Они помогают прочихаться, — ответила Эрна.
— Кто научил тебя этому, милочка? — нахмурилась аббатиса.
— Бабушка Мета, — ответила Эрна. — Она... ну... была сестрой матери мамушки Лоре и лечила людей в нашей деревне.
— А кто учил тебя ездить в мужском седле?
— Сержант Эгон. Он... ну... приезжал в нашу деревню... к мамушке Лоре.
— Зачем он приезжал? — не отставала аббатиса. Эрна покраснела. Врать было не так-то просто.
— Он ночевал у неё! — пояснила девочка с видимой неохотой. — А меня в сарай выгоняли. А днём он добрый был. Говорил, когда нагбарцы приходили, его семья... нехорошо с ними сделалось. Учил поэтому.
— И нож тебе сержант Экон подарил? — хмыкнула аббатиса.
— Нет, — ответила девочка на всякий случай. — Это от кузнеца. Мамушка Лоре разрешила перевязать ему руку.
— Умеешь им драться? — немедленно бросила следующий вопрос матушка Онория. Эрна вытаращила на неё глаза.
— Драться?! — переспросила она. — А зачем?
— А зачем ты верхом ездила?
Эрна замотала головой.
— Я думала, — тихо сказала она, — если надо будет... себя до сердца легко достать.
— Это грех, милочка, — деловито возразила аббатиса. — Ты должна молиться Заступнику.
— Да, матушка, — на всякий случай согласилась девочка.
— Ты когда-нибудь танцевала без одежды? — последовал новый вопрос.
— Что?!
— Молилась ли ты луне, солнцу, лесу, ручью, реке?
— Зачем?!
— Говорили ли с тобой об Освободителе?
— А кто это?
— Собирала ли ты тайные травы в полной темноте?
— Так не видно же ничего.
— Приносила ли жертвы на алтаре?
— Жертвы?! Матушка!
— Варила ли нечистые варева?
— Нет!
— Шептала ли заклинания? Обращалась ли к языческим богам? Призывала ли Врага помочь тебе? Делила ли свою кровь с вампирами по собственной воле? Лежала ли ты с мужчиной? Брала ли деньги из церковной кассы? Убивала ли людей? Случалось ли тебе...
— Нет! Нет! Нет! — закричала Эрна пронзительно. — Я всегда верила в Заступника! Матушка, за что?! Я никогда не стала бы...
Ничуть не впечатлённая этим порывом, матушка Онория похлопала девочку по руке.
— Ты или слишком умна или слишком глупа, дочь моя, — заключила она. — Умеешь ли ты вязать?
— Но это же мужское умение, — оторопело возразила девочка. Аббатиса пренебрежительно фыркнула.
— Слушай их больше, — заявила она. — Если бы Создатель не хотел бы, чтобы мы вязали, он не дал бы нам гибкие пальцы и ясные глаза. Сестра Арнод, покорми девочку. Сестра Дезире, принеси ей умыться. Когда твой голод будет утолён, дитя моё, ты займёшься делом. Враг ищет незанятые руки — слыхала?
— Да, матушка, — украдкой вытерла слёзы девочка.
— И не размазывай грязь по лицу. Молись Заступнику, который вырвал тебя из рук ютанцев.
— Да, матушка.
Во время вечерней молитвы монахини пристально следили за девочкой, и та мысленно поблагодарила госпожу Татин, которая заставляла её проявлять все внешние признаки благочестия. Мужчины, напротив, вовсе перестали видеть Эрну, как будто наряд послушницы сделал девочку невидимой. Вне палатки монахини надевали на головы невысокие круглые шапочки и покрывали это жёсткими платками. Эрне, как "послушнице", дали только платок и тот стоял вокруг головы, скрывая лицо девочки от посторонних глаз.
Других женщин, кроме них четверых, в церкви-шатре не было. Большинство мужчин было воинствующими братьями своего ордена и кроме отца Бенлиуса с ними было только трое монахов в длинных рясах. Эти были, небось, самыми опасными: все знают, что именно монахи и священники ведут свои страшные расследования, тогда как воины ордена защищают их своими мечами. По дороге сюда Эрна заметила нескольких лохматых псин, которые бродили без привязи и ластились ко всем встреченным ими людям.
Когда началась служба, девочка ещё ломала голову, что всё это значит и зачем святоши приехали сюда именно в таком составе. А потом вышел вперёд отец Бенлиус и Эрна постаралась сделать вид, что молится всем сердцем.
Отец Керт, священник в Латгавальде, родной деревне Эрны, был уже стар, а его сына свела с ума тётушка Вейма, которая пыталась вампирьими чарами добиться от бедолаги безупречных проповедей. Что поделать, тётушка Вейма была доктором богословия и права и, как все вампиры, помешана на достижении идеала. Словом, Эрне приходилось видеть службы, проводившиеся от души, были они больше похожи на семейные разговоры с прихожанами, пусть и свершающиеся именем самого Заступника. В церкви святой Окины в Ароле священник слишком заботился о внешней красоте и, чего греха таить, заглядывался на прихожанок. Отец Бенлиус был не такой. Он взывал к Заступнику так истово, как будто был уверен, что тот немедля сойдёт с небес в их лагерь. Хуже того, отец Бенлиус этого нисколечко не боялся.
Под конец службы Эрне начало казаться, что сейчас в самом деле разверзнутся небеса и Заступник явится лично отбирать бойцов в своё воинство. Ощущение это было не из приятных. Девочка постаралась сосредоточиться на том, что она Нинета, дочь рыцаря лю Дидье и никогда в жизни не знала своей матери. На том, что её вот прямо сегодня спасли от резни в Ароле и чуть не сожрали оборотни. На том, что вражье колдовство обрушило стены города. И на том, что братья-заступники вместе со своими сёстрами-созерцательницами её непременно спасут. То есть нет, не так. Спасёт её, конечно, сам Заступник, а его земные слуги только помогут. Где-то был сейчас дядюшка Виль?.. почему он не приходит за ней?! Почему он бросил её одну, на съедение оборотням и святошам?!
Когда служба закончилась, матушка Онория перемолвилась несколькими словами с кем-то из одинаковых на посторонний взгляд воинов, потом бросила сочувственный взгляд на девочку.
— Ты знала людей, которые увозили тебя из Арола? — спросила аббатиса.
— Нет, матушка. Только господина Гильбэ — немного.
— Сколько их было с тобой?
— Шестеро, матушка.
— Ты хорошо их разглядела?
— Нет, матушка, я не успела... меня посадили в седло и велели...
— Они мертвы.
— Что?!
— Мертвы, — раздражённо пояснила аббатиса. — Господин Гильбэ сломал шею. Остальные убиты... его стрелами.
— Но он не мог! — ахнула девочка. — Зачем ему?! Кто-то другой мог взять его стрелы!
— Ты не такая дурочка, какой притворяешься, — вернулась к аббатисе её насмешливая подозрительность. — Что говорил тебе господин Гильбэ?
Эрна пыталась сообразить, не должна ли она что-то скрыть, соврать, описать не так, как на самом деле... чтобы что?!
— Он говорил, что я должна бежать... добраться в Сейр. Обязательно добраться в Сейр. Что я не должна оглядываться. Только спешить в Сейр. Любой ценой. И не попасть в плен. Мы скакали, а потом такой грохот! Лошади понесли и...
— Какой масти была твоя лошадь? — перебила девочку аббатиса и подтолкнула вперёд по улице палаточного города.
— Серая. А грива и хвост у неё были белыми.
Матушка Онория кивнула.
— Я говорю правду! — вспыхнула Эрна.
— Да, братья нашли лошадь, заеденную волками. Было похоже, будто её грызли два волка, а?
— Я когда бежала... я слышала вой... откуда-то издалека, — вспомнила девочка.
— И никому не сказала, — поддакнула аббатиса.
— Меня не хотели слушать!
— Кого ты по именам знаешь в Ароле?
Девочка послушно напрягла память и вспомнила всех своих служанок, священника, госпожу Татин и дядюшку Ги, о котором сказала, что это слуга её отца.
— Что ты про них знаешь?
— Ничего, — удивилась Эрна. — Госпожа Татин уволила служанок, потом пошла в церковь, а потом пришёл...
— Господин Гильбэ, — перебила её матушка Онория. — Что ты скрываешь?
— Я ничего не скрываю! Я не знаю, где они сейчас...
Эрна осеклась.
— О господине Гильбэ вы сказали.
— Он в руках Заступника, — отозвалась аббатиса заученным тоном. — Как звали священника в вашей деревне?
— В нашей деревне не было священника, мы ходили...
— К отцу Лупу, — перебила её аббатиса насмешливо.
— Луцу, — поправила девочка.
— В церковь у коровьих ворот, — закончила за неё матушка Онория.
— У Бычьих.
— Кто лучше лечил, ты ли твоя мамушка Лоре?
— Бабушка Мета, — ответила девочка.
— Ах да, она была сестрой отца...
— Матери...
— Твоей наставницы.
— Кормилицы, матушка Онория.
— Так кто лучше лечил?
— Конечно, бабушка Мета.
— А почему?
— Я же ещё маленькая!
— Какие она произносила заклинания?
— Бабушка Мета не произносила заклинаний! — возмутилась маленькая ведьма так, как будто выдуманная ею знахарка существовала на самом деле.
— Ну, будет, будет. Нет такой женщины, которая не произносила бы заклинаний, — засмеялась аббатиса.
— Бабушка Мета молилась Заступнику, — твёрдо ответила Эрна. — И святым. У неё был освящённый образок и...
— Заветный камушек в левом башмаке, — подхватила матушка Онория.
— Неправда!
Аббатиса пожала плечами.
— Часто у неё умирали больные?
— Нет!
— Чтобы знахарка лечила без заветного камушка и у неё не умирали больные, — пожала плечами монахиня. — Ну, а нитки она связывала, а? Особым узлом?
— Никогда!
— Волосы?
— Нет!
— Она никогда не настаивала воду в лунном свете?
— Зачем?!
— Не бросала в воду серебро?
— Нет!
— Ты никогда не оставалась у неё на ночь, — заключила аббатиса. — Небось, тебя и на порог не пускали.
— Н... — начала было девочка, но осеклась. Понурила голову на всякий случай. — Ну, не пускали. Бабушка Мета говорила, что нечего мне там делать.
— Тафелонцы, — презрительно бросила матушка Онория. — Ну-ка, а рану ты перевязать можешь?
— Конечно!
— А зашептать?
— Что?!
— А если человека ранило в живот, как ему можно помочь?
Добить, мрачно подумала девочка. Смотря как прошёл клинок, но глубокую рану в живот нельзя залечить и маминым колдовством.
— Помолиться? — предположила она осторожно.
— За упокой, — подхватила аббатиса.
Эрна и не хотела, но всё же дёрнула уголком рта. Они уже дошли до палатки монахинь. Матушка Онория хмыкнула.
— Сестра Дезире научит тебя вязать, — сказала она непререкаемым тоном. — Завтра после молитвы ты возьмёшь щётку и будешь вычёсывать псов вместе с сёстрами. После завтрака закончишь утренние дела и... а что говорили про оборотней в Ароле?
Эрна добросовестно пересказала болтовню служанок. Аббатиса расхохоталась.
— Невежество порождает страх, а страх порождает невежество, — назидательно сказала она, утирая слёзы. — Тебе случалось танцевать вокруг деревьев? А гадать на суженного?
— Нет!
— Глава тринадцатая. Пленная оборотниха
Монахини положили свои тюфяки поперёк топчанов и поделили три одеяла на четверых. Эрна, как и в детстве, спала очень крепко, и даже не проснулась, когда кто-то тихо позвал матушку Онорию посреди ночи. Монахини добудились девочку только перед рассветом, когда небо уже начало светлеть.
— Одевайся, — потребовала аббатиса, когда Эрна открыла глаза. — Пойдёшь со мной.
— На молитву? — уточнила девочка.
— Одевайся, — без объяснений повторила матушка Онория.
Кто принёс воду и наполнил серебряный таз для умывания, Эрна так и не узнала, но мысленно этого человека поблагодарила. Умывшись и окончательно проснувшись, она оделась в облачение послушницы и под строгим взглядом сестры Арнод повязала жёсткий колючий платок. Матушка Онория ждала девочку снаружи.
— Следуй за мной, — приказала она.
Аббатиса вывела Эрну на край лагеря, где стояло пятеро взбудораженных чем-то братьев-заступников. Один был в криво заправленной в штаны нательной сорочке, остальные одеты как полагается в их ордене. Монахине не нужно было тратить слов, чтобы заставить их расступиться... Эрна с трудом сдержала испуганный вопль.
Перед людьми на земле лежала вчерашняя волчица со связанными лапами. В пасть ей была вставлена палка, а челюсти обмотаны верёвкой.
— Узнаёшь? — спросила матушка Онория.
— Кого?!
Аббатиса кивнула и один из воинов, ухватив за палку, заставил волчицу посмотреть на женщину.
— Ты оборотень, — в своей обычной манере заявила монахиня волчице. Та ничего не ответила и в светлых глазах не мелькнуло никакой мысли. — Нинета, дочь моя, ты узнаёшь оборотня, который напал на твою лошадь?
Эрна замотала головой. На счастье волчицы, у неё не было никаких особенных примет, ни пятен, ни шрамов, ничего, что девочка бы запомнила. Конечно, это могла быть та самая волчица. Вроде та была такая же мелкая и злая. А могла бы и не быть. Одно девочка знала точно: если она выдаст слепым оборотня, на первой же встрече с ней сделают что-то очень нехорошее.
— Это просто волк, — простодушно произнесла Эрна. — Откуда вы знаете, что это оборотень?
— Эта женщина, — уверенным голосом заявила монахиня, — во время осады Арола убивала собак и овец в окрестных деревнях. Тому есть свидетельства. Узнаёшь ли ты её?
— Ни в жизнь одного волка от другого не отличу! — выпалила Эрна по-тафелонски.
— Это волчица, — поправила матушка Онория. — А кто тебе встретился?
— Ой! — спохватилась девочка. — Тогда нет. Тот был мужчиной. Здоровый такой.
Матушка Онория покосилась на девочку, но промолчала.
— Если ты будешь благоразумна, с тебя снимут путы и дадут напиться, — сказала она волчице. Та ничего не ответила, но зарычала, когда женщина подошла к ней ближе.
