— Где ты это взяла? — строго спросила она.
— На опушке, — призналась девочка. Он там бегал и скулил. И никого рядом не было!
Магда с Вилем переглянулись.
Оборотни никогда не выпускали своих детёнышей со двора. До года они перекидываются свободно, в волчьей ипостаси растут медленно, лишь немного обгоняя человеческую. Волчонок может бегать, пока ребёнок едва встаёт на ножки. Но как только встанет — всё. И дальше растёт обычным человеком, пока в отрочестве внутри не проснётся волк. Магде это рассказывал Вир, оборотень по обещанию, один из тех, кто не родился зверем, а стал им из-за колдовства, спасаясь от смертельной раны. И он же рассказывал, что ни в лесах, ни в домах ни один из стаи не может даже помыслить, чтобы дитя вышло за ворота. А тут... на опушке... нет, если бы мать была поблизости, она бы прибежала, учуяв чужую рядом со своим ребёнком. Да и не принято так у них. Ведь дети — их самое главное сокровище.
Волчонок на руках у девочки смешно вякнул, а потом вдруг задёргался, да так, что Эрна его едва не выпустила. Удерживая свою добычу, она присела, прижимая детёныша к коленям... и вдруг в её объятьях оказался ребёнок. Обычный ребёнок, может быть, полугода от роду. Виль сплюнул.
— И зачем? — спросил он.
— Он хорошенький был! — отозвалась Эрна, избегая его взгляда. Магда подошла к дочери и взяла ребёнка на руки.
— Она, — произнесла ведьма.
— Мам? — не поняла Эрна.
— Это девочка, — пояснила Магда. Младенец у неё на руках замахал голыми ручками и ножками и скуксился.
— Сейчас орать начнёт, — предупредил Виль. — Заткни её, Маглейн, а то я сам заткну. Башкой о дерево — и будет тихо.
— Она же маленькая, — растерялась Эрна. — Ей же молоко надо!
— Да? — издевательски спросил убийца. — А мы бы и не догадались! Что ж ты, твоё дюкское высочество, козу на опушке не нашла?
Эрна наморщилась, сама с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Достань хлеба и чистую тряпицу, — мягко попросила Магда. Дочь торопливо повиновалась и ведьма сделала хлебную соску, которую сунула малышке в рот. Та умиротворённо зачмокала.
— И что же нам делать? — спросила Эрна.
— Выкинуть эту пакость в речку, — предложил Виль.
— Она же маленькая! — запротестовала девочка.
— Зато не вырастет.
— Так нельзя! Так нечестно!
— Смотри-ка, нечестно, — засмеялся убийца. — Эрлейн, это не человек. Это оборотень.
— Дядя Вир тоже оборотень! — с жаром отозвалась Эрна.
— И? — пристально посмотрел на неё наставник. — Что ещё скажешь? Он хороший? Пора бы тебе, Эрлейн, в хороших-то переставать верить. Виринея вон, хорошая была, а?
— Она притворялась, — насупилась девочка.
— Она не притворялась, — покачала головой Магда. Ей было жаль дочь, но в чём-то Виль был прав. — Она такая и есть. Добрая белая волшебница. Она уверена, что только она и знает, как правильно жить.
— Вон, гляди, как мамаша твоя поумнела, — кивнул на неё убийца. — Пора и тебе.
— А тот рыцарь, который меня защищал от Виринеи, он тоже был оборотень! — не сдавалась Эрна.
— Потому и сдох, — жёстко ответил Виль.
— Никого мы в реку бросать не будем, — прервала спор ведьма, прижимая к себе ребёнка. Девочка начала дрожать от холода, но почему-то не оборачивалась обратно в волчонка. Магда принялась закутывать её в свой плащ. Похоже, ребёнка просто выбросили на верную смерть. Убивать, небось, рука не поднялась, а так... или замёрзнет или в болоте утонет или кабан заест. Плохо дело. И ведь не подкинуть в чей-нибудь дом, ни ради милосердия, ни за плату. Кому нужен маленький оборотень?
— Добренькая, — сплюнул Виль. — Навязались тут добренькие на мою голову. Ну, коли не будем, так лезьте в телегу, да поехали. Нечего время терять.
Прежде чем выполнить его приказ, Магда заговорила ноги ледащей лошадёнки, чтобы не напала на неё копытная гниль. Ехать предстояло по самому краю реки: ил скроет следы. Эрна в это время укачивала девочку и недобро косилась на Виля. Тот выругался, сбросил свой плащ и накинул Магде на плечи.
— Замёрзнешь, дурында, — сказал он неласково. — Садись, поехали.
— История первая. Поиски
— Глава первая. Зимнее колдовство
Эрне быстро разонравилось их приключение. Поначалу-то было весело. Мелкая оборотница, которую она спасла, телега и огромный мир, который раскрывался перед ними... Оказалось, что волчонка нечем кормить, в девочку она почти не превращается, а когда превращается, противно орёт. И ей надо менять пелёнки, причём взрослые почему-то считали, что Эрна с этим прекрасно справится. А малышка пиналась, извивалась и удержать её было почти невозможно. "Огромный мир" обернулся лесными тропами, где не всегда проходила телега, вонючими болотами и затерянными в лесу селеньицами, к которым их выводил то Виль, то ворожба Магды. Новые люди в них были невысокими худыми крестьянами, ничего не знавшими, кроме своих лесов и скудных полей. Дядюшка Виль врал в каждом лесном селении, будто бы они нагбарцы, вот он нагбарец, сестра — вдова брата — нет, родной дом разорили, они сбежали куда глаза глядят, человек он умелый, сестра тоже, а малец — Эрна была одета мальчиком, потому что не отросли ещё сбритые белыми волшебницами волосы, — понятливый и послушный. Язычники оказались люди простые, добродушные, а, может, им самим часто приходилось вот так вот бродить из селения в селение, но только гостей они принимали охотно. Виль платил рассказами, что делается в лесах оборотней, в Нагбарии и у соседей. А потом пришла зима и надо было где-то остановиться, потому что по снегу телега не ехала, да и холодно было. В очередном селении их к себе пустила какая-то глухая бабка (она вскорости тихо и незаметно отошла в мир иной). Язычники поделились припасами и даже не стали задавать вопросы. Серебряных и золотых денег они не знали, когда хотели купить что-то или продать, менялись, а то платили шкурками и янтарём. Виль отдал им телегу и полудохлую лошадь, которую потом съели к середине зимы, давал полезные советы, не брезговал никакой работой. Как-то прожили.
В щели жалкой лесной хижины задувал ветер. Последний месяц зимы — месяц ветров, неспокойный и недобрый. Почти как сама Эрна. У девочки отрастали волосы, но в косу их заплетать было ещё рано. Она сидела у очага и жарила на веточке рыбу, мать пряла, а Виль что-то выстругивал ножом. Потом поднял взгляд на Магду — злой взгляд, полный пугающего ликования.
— А когда ты Эрну рожала, вот так же ветрено было, Маглейн? — спросил он.
Эрна придвинулась ближе к очагу. Не то от ветра, не то от слов дядюшки Виля в хижине будто стало холоднее. Мелкая оборотница прижала ушки и забилась в угол. Магда пожала плечами.
— Ветер дул всю неделю, — ответила она, с трудом вспоминая то время, — и стих, когда я рожала. А на следующий день снова завыла вьюга. Почему ты спрашиваешь?
— Так ведь срок вышел, Маглейн, — сказал Виль спокойно и поднялся на ноги. — Собирайся, Эрлейн. Теперь ты моя.
— Ты с ума сошёл, — нахмурилась ведьма и отложила веретено. — Куда она должна собираться?
— Ай-ай-ай, Маглейн, — покачал головой убийца. — Какая ты забывчивая стала. Ты с папашей Вилем как договаривалась? Отдашь ребёнка, когда тому исполнится семь лет. Срок вышел. Собирайся, Эрлейн, я повторять не буду.
— А я? — оторопела Магда.
— А ты оставайся, — пожал плечами Виль. — Ты мне не нужна.
— То есть как — не нужна? — глупо захлопала глазами мать и вгляделась в лицо названого брата. — Но ты же говорил...
— Можешь возвращаться к своему барону, — великодушно разрешил убийца. — Спросят, так и ответишь — забрал Эрну и ушёл.
— Одна?!
— Ай-ай-ай, Маглейн, — повторил убийца. — Привыкла на горбу у папаши Виля выезжать. Пора бы тебе повзрослеть. Вот теперь и поучишься.
— Повзрослеть?!
— Брось, Маглейн, — досадливо отмахнулся Виль. — Хорош спорить. Доберёшься как-нибудь. Придумаешь. А нет — останешься здесь. Тут, знаешь, тоже прожить можно. Замуж выйдешь. Здесь ведьм на кострах не жгут.
— Замуж?!
— Не хочешь — не надо, — пожал плечами Виль. — Эрлейн! Живо!
Мать шагнула вперёд, загораживая девочку.
— Она никуда с тобой не пойдёт, — отчеканила ведьма.
— А то что? — засмеялся Виль. — Брось, Маглейн. Давай расстанемся по-хорошему.
Магда снова вгляделась Вилю в лицо, но ничего не смогла там прочитать. Эрна прижала к груди веточку с недожаренной рыбой и тихонько отползла в сторону, пока взрослые не обращали на неё внимания.
— Чего ты хочешь? — прямо спросила ведьма.
— Я? — удивился вопросу убийца. — Я же сказал. Забрать своё и отделаться от тебя. У меня есть дела поважнее, чем возиться с глупой курицей, которая почему-то называет себя ведьмой. Ты разве не рада вернуться насиживать своего цыплёнка?
— Виль, перестань! — взмолилась Магда. Убийца засмеялся.
— Виль то, Виль сё, Виль, сделай, Виль, приди, Виль, уйди. Сама теперь проживёшь, своим умишкой.
— Виль, я прошу тебя.
Убийца покачал головой.
— Радуйся, что жива остаёшься, Маглейн. А будешь надоедать...
В его руке сверкнул нож. Магда произнесла несколько слов — Эрна не расслышала — и нож сам собой выпал из руки убийцы. Виль засмеялся ещё громче.
— Ай-ай-ай, Маглейн, как нехорошо. Заговоренный нож папаше Вилю подсунула, да? Как глупо. Ничему тебя жизнь не учит. Ты же не думаешь, что он у меня последний?
Лицо ведьмы страшно побелело в свете очага. Она согнула ноги и опустилась на колени.
— Я тебя умоляю, — прошептали бескровные губы. — Оставь мне мою девочку.
— Я тебя не слышу, — резко бросил убийца. Казалось, он наслаждается происходящим.
— Умоляю! — крикнула ведьма.
— То-то же, — смягчился Виль. — А то горазда приказывать.
Он отступил на шаг и выставил вперёд ногу.
— Целуй, Маглейн, — предложил он. — Будешь теперь меня как рабыня слушаться.
Эрна как во сне — тогда это казалось нереальным, немыслимым! — смотрела, как мать жалко, на коленях ползёт по полу, как...
Девочка дико завизжала, её магия вышла из-под контроля, из-под пальцев полилась тьма, заполнила хижину, селение, весь мир и...
Когда Эрна проснулась, в хижине было... спокойно. Мать привычно ворчала, Виль привычно огрызался. Никто ни над кем не издевался, никто никого не унижал и Эрну забирать Виль, кажется, тоже не собирался. Только волчонок в своём углу злобно скалил на мужчину острые зубки. В своё время оборотница пробовала их не только скалить и уже успела усвоить, что "этого дядю кусать нельзя".
— Нежная она у тебя, — брюзгливо заявил дядюшка Виль, кивая на Эрну. — Как работать будет?
— Твои шуточки... — с отвращением ответила мать.
— Дура ты, Маглейн, — вздохнул Виль. — И Эрлейн такая же дурочка. Урок тебе. И ей тоже. Нельзя ни на кого полагаться. Далеко она у тебя уйдёт с её вечной верой в добрых дядюшек и тётушек, а? Сегодня ты знаешь человека, завтра он тебя зарежет за медяк.
— И ты? — спросила Эрна, натягивая на себя ветхое одеяло.
— И я, — отозвался Виль. — Я — особенно. Что ж ты за бестолковщина такая, а, Эрлейн? Волшебница нашлась. Если даже ты ничего, кроме этой темноты не умеешь, что ж тебе мешало её нарочно выпустить и чуть раньше, а? Визг, обмороки. Куда это годится?
— А как надо было? — насупилась девочка.
— Ну хотя бы напустила бы темноты, взяла бы полено потяжелее и приложила бы дядю Виля по голове, — посоветовал убийца.
— Ты бы увернулся, — засомневалась Эрна.
— Но ты же не попробовала.
— Не издевайся больше над мамой, — вместо ответа попросила Эрна.
— Да кому твоя мамаша нужна — над ней издеваться? — засмеялся Виль. Он наклонился и поднял с пола нож. Протянул рукоятью девочке. — Держи. Теперь твой будет. Раз твоя мамаша его зачаровала. И ведь хитрая же тварь! Увела его у кнехтов, которые меня везли, чтобы мне его вернуть. Такая прекрасная мысль — и так глупо себя выдала. Дура ты, Маглейн, всегда это говорил.
Он поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Ветер за стенами хижины всё так же дул, дул и дул. Похоже было, до утра не успокоится.
— Раз мне не удалось от тебя отделаться, Маглейн, — решительно заявил убийца, — собирайтесь обе.
— Куда?!
— А кто обещал слушаться папашу Виля? — нахмурился он. — Маглейн, если ты хочешь состариться в этом селении, я ж не против, но на свадьбе твоей, уж прости, не погуляю. Некогда мне. Собирайтесь быстрее, было бы что там собирать. Если уйти сейчас, к утру наши следы занесёт снегом.
Он с отвращением покосился в угол, где всё ещё порыкивал волчонок.
— И эту берите, — приказал он.
Сказать "к утру наши следы занесёт" было легко. Куда труднее было в самом деле идти сквозь метель ночью по бездорожью. Виль вырезал палки себе, Магде и Эрне, а волчонка девочка вскоре уронила, так что оборотница, поджав хвостик, бежала за девочкой на своих четырёх и жалобно поскуливала. Эрна с трудом держалась на ногах, она шла за мамой, которая прокладывала ей дорогу, и уже три раза упала. Приходилось держаться за её пояс, чтобы не потеряться, а Магда держалась за Виля. Девочке начало казаться, что к утру снег занесёт не только следы, но и их самих. Было страшно. Зачем Виль вырвал их из жалкого, но всё же дома, кое-как укрывавшего их от ветра?! Куда он их ведёт? Неужели это так нужно? Неужели нельзя дождаться утра?!
— Виль! — крикнула Магда, но вой вьюги заглушил её. — Виль! Послушай!
Убийца не слышала. Магда толкнула его в спину палкой. С каким лицом дядя обернулся, Эрна предпочитала не думать.
— Виль, послушай! — снова закричала ведьма. — Эта вьюга наколдована!
— Вот как? — прокричал в ответ проклятый. — Что ж нам теперь, ложиться да помирать?
— Виль, мы должны выйти к центру! — проорала мать. — Там колдун... останови его — и вьюга утихнет.
— Виль то, Виль сё, — привычно заворчал убийца. Только на этот раз он кричал. — То воды натаскай, то колдуна убей!
— Виль, мы не пройдём через колдовскую вьюгу! — ещё громче завопила мать. — Ты не чувствуешь?! Она убивает!
Виль засмеялся и ветер принёс ему в лицо пригоршню снега.
— Или ты отвыкла от дороги, Маглейн, — усмехнулся он, вытирая рот и глаза. — Давай, веди нас к колдуну. Сможешь?
— Смогу, — сказала ведьма с внезапным ледяным спокойствием. — Разведи костёр.
— А козлёнка тебе не найти, Маглейн? — расхохотался убийца. — Ладно, будет тебе костёр.
Эрна увидела, что Виль сделал, только когда огонь был зажжён, а до этого только слышала, как он непонятно возится. Оказалось, что убийца притоптал снег и уложил на него срезанный откуда-то кусок коры, на нём и разжёг свой костёр. Магда что-то проворчала насчёт живой земли, но выбирать было не из чего. Пришлось колдовать с чем есть. Эрна немножко представляла, как это делается. Но всё равно с ужасом смотрела, как мать разматывает платок и распускает волосы. Как разувается — разувается, в такой-то холод! — и встаёт босыми ногами прямо в снег. Оборотница завыла от ужаса и заметалась вокруг них, Виль стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на ведьму. Та раскинула руки, словно пыталась обнять вьюгу, закрыла глаза и принялась раскачиваться. Потом кружиться. Потом упала на землю — не навзничь, а опустилась на корточки, а затем, схватив пригоршни снега, вскочила и рассыпала этот снег вокруг себя. Наконец по-детски высунула язык и поймала на него снежинку.