— В лесу.
— Зачем?!
— Ловят ведьму.
— Какую ведьму?!
— Их отослала сестра Элсо.
— Сестра Элсо...
— А почему она отсылает наших братьев?
— Брат Зике — не самый достойный брат Ордена...
— Да и брат Миреле...
— Брат Вёжил тоже... не блещет...
— Сколько девочке лет?
— Да уж помоложе Ункаи.
Кто-то хихикнул — тонко, по-стариковски. Дед соблазнённой волшебницы покраснел, пламя свечи перед ним взметнулось.
— У нас давно не было свадеб... рождается так мало детей...
— А что Ункая?
— Она — дочь Ордена! — затопал ногами дед.
— Но она же ждёт ребёнка, — рассудительно ответил кто-то напротив.
— Чем сильнее пламя, тем крепче должны быть печати.
— Чем крепче печати, тем больше пламени вырвется, когда они сорвутся.
— Эти балбесы...
— Молоды шибко, а уже жениться хотят...
— А когда следующие испытания?
— Спросите матушку Элсо.
— Сестру Элсо, брат Орёнге!
— ... можно и подождать...
— Что слышно о новых учениках?..
— ... возмущаются, не хотят отдавать...
— ... старые договоры...
— Договоры, договоры! Когда пришлют мяса?! Где хлеб?! Впроголодь детей держим!
— ... показать...
— ... дать понять...
— ... не допустим...
Тиселе потеряла нить рассуждений.
Глава шестая
о том, как проходить испытания
После разговора с братом Тевером положение карвийнцев улучшилось. Их по-прежнему просили о помощи, но теперь обращались к их магическим способностям и не держали впроголодь. На разговоры о возвращении все отводили взгляды и переводили разговор на другую тему. Кто-то упоминал матушку Элсо, но старую волшебницу маги из Карвийна так и не видели два дня подряд, пока поздно вечером женщина не постучалась сама в их покои. Она, казалось, ещё больше высохла, глаза ввалились, волосы побелели, с лица исчезли всякие краски.
Вийник сидел на стуле, грубо сколоченном из старого чурбака, Танар и Ковек расположились у его ног на старой дырявой шкуре. Другой мебели, кроме кроватей, в покоях не было. Юноши развлекались, кидая ножичек, Вийник был погружён в плетение заклинаний, назначения которых они не понимали. Он каждый вечер, как бы ни был устал, плёл какие-то заклинания. Иногда ругался, распутывал, а иногда чему-то радовался и оставлял на завтра.
— Сыновья Карвийна, — вместо приветствия обратилась матушка Элсо, — Орден просит вас об услуге.
— Об услуге?! — взорвался Танар. — Когда мы поедем домой?!
— Наши братья не владеют вашей магией, — не слушая его, заявила сестра Элсо. — Вы могли бы преподать им хотя бы толику ваших знаний.
— Вы это серьёзно? — удивился Вийник. — Сестра Элсо, я, как и мой ученик, хочу домой. Почему мы должны вам помогать?
Женщина устало посмотрела на волшебника.
— Мастер Вийник, вы ничего нам не должны. Я понимаю, наш приём вам не понравился...
— Не то слово! — встрял Танар, но Вийник положил руку ему на плечо и заставил промолчать.
— Но надеюсь, что вы поймёте. Я отвечаю за детей нашего Ордена и то, как вернулась Кикса...
— Вы думали, это мы на неё напали? — с вызовом спросил Ковек.
Матушка Элсо вздохнула.
— Я не знала, что и думать.
— А теперь знаете? — заинтересовался Вийник.
— Теперь это неважно. Кикса...
— Тевер сказал, вы выдадите её замуж! — перебил волшебницу глубоко возмущённый Ковек.
— Возможно, — сухо ответила матушка Элсо. — Какое тебе дело до её судьбы, маг из Карвийна?
— Вы спятили?! — разозлился Ковек. — Она же маленькая! У меня... у меня сестрёнка дома осталась, одних с ней лет! Ей в куклы играть! Учиться!
Сухие губы матушки Элсо тронула улыбка.
— Возможно, она и будет учиться. Не думай о ней, мальчик. Мы о ней позаботимся.
— Мы хотим уехать, — настойчиво произнёс Вийник. — Завтра же. Хотя если вы дадите возможность попрощаться с Киксой, мы будем рады.
Матушка Элсо странно скривилась.
— Завтра вы её не увидите. Вернее... о, да, вы её увидите, маги из Карвийна!
Она вышла из покоев, даже не потрудившись закрыть за собой дверей.
— Закрой, Ковек, — попросил Танар. — Ну и баба!
— Что она имела в виду? — спросил Ковек, притворяя дверь.
— Кто её разберёт? — пожал плечами Танар. — Мастер Вийник, может, ну их? Уедем сами. Они нас не отыщут, куда им!
Вийник не ответил. Он сидел, уставившись перед собой и что-то быстро переплетал во вспыхивающих алым заклинаниях.
Кикса никогда в жизни так не уставала. Никогда она так не училась. Матушка Элсо гоняла её и днём и ночью. Киксе казалось, что невозможно выполнить её требований, но матушка Элсо настаивала и девочка пробовала снова и снова. У Киксы обгорели брови, руки покрылись волдырями, а волосы матушка Элсо спасла в последний момент, накрыв платком из негорючей ткани. Тиселе девочку не навещала, да у Киксы сил оставалось только дойти до кровати и рухнуть. И вот поздно вечером дверь отворилась, когда Кикса уже засыпала.
— Матушка! — вскочила девочка, с трудом разлепляя заспанные глаза.
— Уже спишь, — произнесла женщина и непонятно было, одобряет она это или нет. — Завтра испытания. Ты знаешь о них?
— Н-н-нет, матушка... — пролепетала Кикса. Испытаниями называлась проверка мастерства учеников Ордена. После них молодые девушки и юноши получали одеяния сестёр и братьев ордена. Те, кто посильнее — алые, кто послабее — оранжевые. Алые означали, что ученик освоил огненное волшебство. Оранжевые — что пламя горит не так уж ярко, а, может быть, мало старался. Такого братом или сестрой не назовут, ему придётся постараться ещё и прийти с остальными на следующее испытание.
До сих это всё Киксу не касалось. Её уделом было серое платье жены рождённого в Ордене брата, какого — укажет Совет. Потому-то девочка и не старалась учиться: к чему это? А теперь... теперь...
— Испытания не привязаны ни к времени года, ни к праздникам, — зачем-то пояснила матушка Элсо. — Когда у нас находится двое или трое детей, которым пора — мы их устраиваем. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Н-н-нет... — ошеломлённо промямлила Кикса, всё ещё не веря своим ушам.
— Пришло время тебе решать, девочка, — с внезапной грустью сказала женщина. — До сих пор я решала за тебя. Но сейчас — не могу. Думай ты.
— О чём вы, матушка?
Матушка Элсо вздохнула.
— Девочка, ты знаешь, почему рождённые в Ордене дочери не выходят замуж?
Кикса покачала головой. Матушка Элсо повела рукой, приглашая посмотреть на своё лицо, высохшее от могущества и прожитых лет, изборождённое морщинами.
— Огонь выжигает живое, — пояснила она. — Ни одна женщина, в которой горит пламя, не может ни зачать, ни выносить ребёнка. Только если пламя в ней едва тлеет... или было погашено. Потому-то мы накладываем печати на девочек, которые будут выданы замуж.
— Но почему?!.
— Потому что дочери Ордена родные его сыновьям, — ответила Элсо на невысказанный вопрос. — Нас слишком мало. Поэтому замуж выходят только чужие. Но... Ты слушаешь меня, девочка?
— Д-д-да, матушка Элсо...
— В тебе так ярко горит пламя... Это хорошо: ты можешь стать сильной волшебницей. Но это и плохо: дитя может никогда не зародиться в тебе. Печати... Ты слишком сильна, чтобы тебя выдержали печати. Рано или поздно — пламя прорвётся.
— Да, матушка Элсо, — непонимающе кивнула девочка.
— Ты должна решить, Кикса, — твёрдо произнесла матушка Элсо. — Завтра будет поздно колебаться. Ты можешь пойти тем путём, к которому тебя готовили всегда. Мы будем подновлять печати каждый день, если понадобится, у тебя будет муж, семья, дети... Или ты пойдёшь тем путём, которым можешь пойти ты одна. В тебе сильное пламя. Оно выжжет всё лишнее в тебе, если ты ему откроешься. Но тогда... Рано или поздно ты станешь такой, как я.
— Как вы, матушка?! — восхищённо ахнула Кикса.
Элсо покачала головой.
— Подумай, девочка. Завтра на рассвете ты должна дать ответ.
Она вышла, аккуратно притворив за собой дверь. Кикса осталась таращиться в темноту невидящими глазами.
Назавтра магов Карвийна никуда не отпустили. Ворота были крепко заперты, все слонялись с озабоченными лицами, а, когда Вийник попробовал кого-то расспросить, ему вежливо сообщили, что сейчас готовятся испытания учеников и уважаемые гости могли бы подождать, когда им смогут выделить время и внимание. Так карвийнцы волей-неволей остались на испытания.
В испытаниях не оказалось ничего торжественного. Расчистили площадку посреди замкового двора. Зрители встали вокруг, не особенно соблюдая порядок и иерархию. Вийник с учениками с трудом протолкался так, чтобы тоже видеть происходящее. А посмотреть было на что.
Первым выступал худой мальчишка в ярко-оранжевых одеждах. Он как-то забавно поклонился, поднял руки — и между ними загорелась огненная дуга. Мальчик сделал взмах одной рукой — и пламя осталось опираться только на вторую, а маленький волшебник принялся лепить из огня забавные фигурки, одну за другой. Игрушечный меч сменился лошадкой (или это была собачка?), а лошадка сменилась лодочкой.
Награждения не было. Кто-то с кем-то переглянулся, кто-то кому-то кивнул, матушка Элсо накрыла мальчика алым покрывалом. К нему подошёл маг постарше и, бережно придерживая, куда-то увёл.
Следующей была девочка. Заметно старше Киксы и оранжевое платье на ней было уже поношенным, как будто она носит его не первый год. Она явно волновалась и огонь подчинился ей только со второй попытки. Девочка сотворила круг, в который вошла и заставила круг вырасти вокруг себя стеной, а после затянула пламя в подставленные руки. Когда на неё накидывали алое покрывало, Танар успел заметить, что у молодой волшебницы дёргается щека, а на руках появились свежие ожоги.
Потом снова мальчик. В таких же, как у девочки, потрёпанных оранжевых одеждах. Он долго тряс руками, пока, наконец, не смог вызвать пламя на кончиках пальцев. Пламя принялось расти, расти... но вдруг матушка Элсо шагнула вперёд и резким ударом стряхнула огонь на землю. Вийник успел заметить использованное ею заклинание.
Кто-то вытолкнул мальчика с площадки и, дав ему подзатыльник, повёл куда-то в сторону сараев.
Казалось, испытания закончены, но тут матушка Элсо повернулась и вывела из-за спины невысокую полноватую фигурку, окутанную пламенем вместо покрывала. Кто-то заворчал, но на него шикнули. От матушки к девочке не лилось пламени, оно сияло само по себе. Ученица вытянула перед собой руки и на её ладонях выросли огненные шарики. Она подбросила их в воздух и они повисли в воздухе, а она подбросила вторую пару. И ещё. И ещё. Когда её фигура скрылась за огненными шарами, девочка опустила руки вниз и топнула ногой. Пламя втянулось под одежду и кожу девочки, открывая её фигуру и лицо.
— Кикса! — ахнул Ковек.
Матушка Элсо подняла алое покрывало, но не спешила его накинуть на девочку.
— Это запрещено! — раздался крик из толпы. — Она не рождена в Ордене!
— Она должна стать моей женой! — поддержал его второй голос.
— Нет, моей!
— Сестра Элсо, — заговорил какой-то седобородый старик в тёмно-красной мантии, — девочка Кикса не должна носить красные одежды. Таких, как она, ждёт другая судьба.
Матушка Элсо гордо выпрямилась.
— Кикса! — требовательно окликнула она, выхватив откуда-то палку и пихнув её девочке в руки.
Кикса заморгала глазами, но послушно обхватила палку ладонями. Короткая вспышка... и перед девочкой на земле лежала кучка пепла.
Кто-то присвистнул.
Матушка Элсо протянула Киксе руку, которая немедленно запылала, охваченная колдовским пламенем. Девочка послушно вложила ладонь в протянутую руку и огонь погас.
— Кикса не может быть ничьей женой, — с обманчивой мягкостью произнесла старая волшебница.
— Ерунда! — закричал всё тот же голос из толпы и маг в потрёпанных одеждах протолкался вперёд. — Я выбью у неё из головы всю эту дурь, матушка Элсо!
— Брат Зике, — ровным голосом ответила волшебница. — Вы ещё не получили права жениться. Как я понимаю, вам не удалось найти ведьму?
— Ведьму?! Ведьму!!! Вот за чем ты нас услала, старая карга! Чтобы мы не мешали твоим козням! Никакой ведьмы не существует! Глупые выдумки!
Вийник вдруг поймал пристальный взгляд матушки Элсо. Та, казалось, чего-то ждала. Как будто хотела, чтобы он посмотрел куда-то в сторону, как будто он должен был что-то...
— Ведьма существует, — ровным голосом ответила волшебница. — Она преследует Киксу, а вы её упустили.
Вийник вдруг догадался. Он бы и раньше понял, если бы его не замучили работой, неизвестностью, голодом... если бы он не просидел все эти дни, уткнувшись в свои заклинания... Он увидел сеть чар, опутавших весь замок. Грязно-жёлтую, чуть сероватую сеть, которая сходилась в одной точке...
— Вот она! — ткнул он пальцем. Что-то как будто засветилось, затрещало... и вот на ближайшем к испытаниям сарае они увидели одетую в белое фигурку. Кто-то ахнул. Заметив, что её разоблачили, ведьма вскочила на ноги. Глаза её светились злым жёлтым светом, босые ноги, казалось, совсем не чувствовали холода.
Тиселе с напряжённым вниманием наблюдала за испытанием своей названной сестры. Огненная магия внушала ведьме отвращение, но то, как Кикса им владела... В этом было всё — и мощь, и сила, и мастерство и трогательная полудетская неловкость, которая делала движения магии не такими отточенными, как у взрослой волшебницы. Кикса была прекрасна — такой, какая она была. Кикса была на своём месте. И это означало, что ведьме здесь ловить нечего.
Она не только наблюдала. Осторожно, стараясь не обжечься, превращая доверие девочки, с которым та подпускала ведьму к себе, в нечто вроде защиты, Тиселе снова и снова касалась враждебных заклинаний. Старалась их понять. Запомнить. Кто бы мог подумать, что неумелый ученик, который выходил перед Киксой, будет такой удачей? Благодаря ему Тиселе схватила главное — узор заклинания, подавляющего чужой огонь. Рисунок печатей у Тиселе уже был. Думала ли об этом старшая волшебница, когда давала Киксе свой ответ? Вряд ли. Никто, кроме Заклятой ведьмы не смог бы так легко перенять чужую магию. Не очень легко, конечно. Огонь жёгся где-то внутри, от него ведьма всё время чувствовала боль и понимала, что долго в образе мухи она не продержится. Ей было плохо, она устала, измучилась скрываться, но для магии ведьмы это было только к лучшему и переполняющее её злое торжество тоже увеличивало её силы.
Но она никогда не думала, что тот недобрый колдун так легко, не задумываясь, сможет раскрыть всё её игру. Только что огненные маги спорили о судьбе Киксы. У Тиселе руки чесались вцепиться в лицо тем волшебникам, которые так легко решили судьбу девочки. И вдруг...
— Вот она! — уверенно ткнул пальцем недобрый колдун. Тиселе вскочила на ноги. Как только взгляд Вийника упёрся в ведьму, взгляд человека, понимающего, что там скрывается именно она, принятый образ брызгами слетел с девушки. На старом сарае стояла Заклятая в своих белых одеждах и отчаянно злилась от того, как легко её разоблачили.
