И через несколько секунд все они сидели в "Сийвете". Врачи только подъезжали к опрокинутому автобусу, когда Сокар уже разгонял свою машину в сторону моря.
— Вы знаете Ноиро? — вдруг осенило его. — Ноиро Сотиса?
Длинноволосый, усевшийся впереди, с пассажирской стороны, удивленно вздернул бровь и о чем-то спросил своих спутников. Они поговорили, и старик перевел:
— Ноиро мы все знаем. Но откуда вы знаете Ноиро и почему решили, что мы можем быть с ним знакомы?
— Не все вы, а он, — Сокар посмотрел на длинноволосого. — Вы же тот самый Та-Дюлатар, врач-шаман, который спас Сотиса в сельве? Разве не так? Да так, так, я уверен! Ноиро ничуть не преувеличил, я все видел сейчас своими глазами. Почему вы скрываетесь? У вас нет документов?
— Уже есть, — усмехнулся старик, — но все мы как бы граждане Шарупара. Сами понимаете, что в Кемлине иностранцам несладко. Вы ведь не кемлин, я вижу.
— Да, я из Сузалу. Рато Сокар.
— Из Сузалу?! Вот это да! Тут двадцать лет назад у нас с вами едва война не началась, а теперь сузалиец свободно разъезжает по Кийару — и ни одной "няньки" на хвосте?
— Насчет нянек не знаю, но политическая обстановка действительно изменилась. Причем недавно.
— Славно, славно. А меня звать Тутом-Анном Хаммоном.
— Значит, вы кемлин?
— Уже почти двадцать лет я подданный Шарупара. Поэтому — нет. И — тьфу на эту страну. Тьфу! Знать ничего не хотел о проклятущем Кемлине и о здешних параноиках. Но вот пришлось... Всё он, — бородач кивнул на Та-Дюлатара. — А эти двое — вроде наших телохранителей. Для важности. Это Айят, а этот, размалеванный, как Протоний ведает что, — Бемго. Кот. Бемго вот хорошо тарахтит по-кемлински, я сам его учил. А эти двое — оторви да выброси.
— Это как? — уточнил Сокар, все еще удивлявшийся некоторым образностям кемлинского языка.
— Да почти никак, вот как!
— Мне очень интересно знаете что? Почему Та-Дюлатар именно меня избрал своим ассистентом?
Хаммон передал вопрос писателя адресату, и по лицу врача скользнула быстрая улыбка. Он коротко что-то ответил и, взявшись за поручень над дверцей, отвернулся в окно со своей стороны.
— Это потому, что вы единственный, кто правильно уложил пациента перед нашим приходом, — объяснил старик.
Сокар хмыкнул:
— Интуитивно, — и передернул плечами, вспоминая, как его повело при виде раны.
— Ну так в том-то и дело!
Писатель покосился на "волшебную" коробочку, прицепленную к ремню на поясе Та-Дюлатара, и решил покуда не задавать лишних вопросов. Врач прекрасно понимает, что тот все видел. Но почему он не стал таиться именно от него, попросив спутников отвести глаза остальным зевакам?
— Снова море, — сказал Та-Дюлатар, указывая вдаль и делая усталое выражение на лице. — Уф.
— Да, поболтало нас прилично, — согласился разговорчивый Хаммон. — Вообразите: я каюту не мог покинуть. Да что там каюту — я от умывальника не отходил!
— Штормило?
— А то! Всю дорогу — от Рельвадо, через Майронге и до Сузалу. Только потом стало немного легче. А Кристи — так он вообще с опаской к большой воде...
— Кристи?
— Ну зовут его, — старик мотнул головой в сторону Та-Дюлатара, — так. Кристиан Элинор. По шарупарским документам — Элл Виннар. Уж как он там их уговорил, боюсь и представить, — дед засмеялся. — Ведь даже вон, мальчишкам, паспорта нарисовали! А на такое знаете, сколько денег нужно?
— Могу себе вообразить, — сузалиец с любопытством покосился на врача из сельвы. Кого-то Та-Дюлатар напоминал ему. И сильно.
Только в квартале, где находился дом Дэсвери, Сокар вспомнил, кого.
— Святой Доэтерий! Будь на вас другая одежда, будь у вас короткая стрижка... Клянусь, я принял бы вас за одного известного кемлинского политика!
— Что? — Та-Дюлатар повернулся к Хаммону за переводом.
— Тот несколько полнее, улыбается на камеры, одной нижней частью лица, а глаза всегда настороженные... Гатаро Форгос его зовут! Он мэр Кийара, не слышали?
Парни удивленно переглядывались, и Бемго шепотом переводил Айяту слова писателя. Выслушав Хаммона, врач из сельвы нисколько не удивился.
— Кристи говорит, что этого можно было ожидать от здешнего мира. А что, неужели сейчас мэр — житель Восточного Кийара?
— Насколько мне известно, так.
— Надо же... В былые времена... — начал Хаммон и осекся, махнул рукой: — А, да ладно! Сделанного не вернуть.
— Будьте любезны, подождите меня в машине, — извиняющимся тоном попросил Сокар, въезжая в автоматически отъехавшие ворота и выходя из "Сийвета". — Я скоро.
В тени живого навеса, укрывшего подъездную дорожку, было не так жарко. Сузалиец успел заметить, что врач прикрыл глаза и как будто задремал.
Дэсвери вышел встречать гостя на террасу.
— Как я погляжу, Рато, сегодня вы не один? — улыбаясь до ушей, спросил он.
— Доброго дня, дружище Сэн! Да, по дороге мне пришлось захватить с собой нескольких попутчиков, о чем я нисколько не пожалел. Вы, наверное, удивитесь, но один из них — хирург, который оперировал и выхаживал Ноиро Сотиса в сельве. Помните, он рассказывал?
— Как тут не помнить — такая история!
— Больше всего меня заинтересовала уверенность Сотиса в том, что Та-Дюлатар имеет прямое отношение к нашим общим поискам.
— Вы, Рато, полагаете, что вся эта история — не фантазия кавалера армии Гельтенстаха, а реальные события? Нужно учитывать, что по тем временам многие питали слабость к мистике... — Сэн Дэсвери надел на голову джинсовую кепку.
— Нет, нет. Поволь Сотис однозначно не был фантазером! И что делать мистической сказке в архивах историков? Ее поместили бы в раздел памятников литературы позапрошлого века и навсегда забыли. Какой-нибудь запылившийся литературовед лет через сто нарыл бы эти записки и написал по ним монографию. И всё!
— В таком случае, — телеведущий спустился во двор и взглянул в раскалившееся небо, — вы, может быть, познакомите нас с вашими новыми друзьями?
Сокар протянул руку в сторону навеса, указывая дорогу.
После знакомства и приветственных слов Дэсвери пригласил всех в помещение. По дороге Хаммон успел сказать Сокару, что с водителем перевернувшегося автобуса теперь все в порядке.
— Откуда вы знаете? — удивился сузалиец.
— Это не я знаю. Это Кристи попросил вам передать.
— Но как?..
— Это уж вы спросите у него самого. Я, признаться, сам не знаю, — очевидно слукавил старик.
В доме царила приятная прохлада. Сокар в ярких красках расписал происшествие на дороге и особенно сгустил тона, повествуя о процессе операции. Та-Дюлатар слушал его с улыбкой, но молчал, а Хаммон тихонько переводил ему Сокаровские дифирамбы.
Писатель удивлялся тому, с каким достоинством и уверенностью держится в чужом — богатом и оснащенном дорогой техникой — доме неприхотливый лекарь из сельвы. Мальчишки-франтирцы нет-нет да неуютно озирались по сторонам, Хаммон тоже чувствовал себя немного не в своей тарелке, а Та-Дюлатар вел себя, как будто это не жилище другого человека, а такая же прибрежная степь, какую они недавно проезжали на машине.
— Вы несколько преувеличили мои заслуги, — в конце концов заговорил врач с помощью переводчика-Хаммона. — Это была несложная операция. В сельве, у себя дома, я сумел все настроить так, что мне не нужны были ассистенты. А в походных условиях справиться в одиночку трудно, ведь я не мог ни к чему прикоснуться. — (Он приподнял руки, как это делают хирурги, опасаясь расстерилизации.) — Там был поврежден корень левого легкого и легочная паренхима, а кроме того, разорвано несколько сосудов. До вскрытия мне показалось, что понадобится резекция — слишком сильно шла кровь горлом, и слишком нехарактерно вел себя раненый. Но, видимо, это было связано с жарой. На самом деле, к счастью, все оказалось куда лучше, чем я ожидал увидеть. Во всяком случае, размозжения доли не было, поэтому удалять ничего не пришлось. Теперь он нуждается только в антибиотиках, рентгене, обезболивающем и присмотре врачей. Остальное вылечит время. Мы с господином Сокаром, — Та-Дюлатар слегка поклонился писателю, и тот ответил ему таким же полупоклоном, — справились со своей задачей вполне сносно.
Сэн Дэсвери озадаченно прислушивался к речи франтирского хирурга. Сокар понял, что и ему этот язык показался совершенно незнакомым.
— Где же вы остановились, мэтр Виннар? — спросил телеведущий, переводя взгляд с бородатого старика на Та-Дюлатара.
— Да мы ведь только что приехали. Вернее приплыли, — сообщил Хаммон, не утруждая себя переводом вопроса для своего спутника. — Хотели поискать в городе, но...
— Много же вы сейчас отыщете в Кийаре... — невесело усмехнулся Дэсвери.
— Сотиса найти собирались...
— Да и Ноиро не нашли бы: он в отъезде, вернется ближе к вечеру, к съемкам, — добавил Сокар. — Не стоит вам туда. В Кийаре теперь плохое отношение к иностранцам...
— Скажем так, в Кийаре отношение к иностранцам плохим было всегда, — саркастически усмехнулся хозяин дома. — Но сейчас, вы, друг мой, правы: люди стали совершенно нетерпимыми. Собственно, коренные кийарцы тоже не очень-то тянутся друг к другу. Большинство вообще покидает город. А в предместьях, как видите, уже постреливают и взрывают. По ночам слушаем канонады со стороны границы с Узлаканом... Странное сочетание полувойны-полумира...
— Я сам слышал стрельбу уже несколько ночей подряд, — согласился Сокар.
— Да. Не скучаем. В городе разруха. Коммуникации едва работают.
В комнату вошла красивая молодая блондинка, толкая перед собой круглый сервированный столик на колесиках. Бемго и Айят уставились на нее, как на невидаль, да и Хаммон одобрительно крякнул, провожая взглядом ее туго обтянутую коротким платьицем круглую попку.
— Дочка? — спросил он, кивая красотке вслед.
Писатель и телеведущий переглянулись.
— Горничная, — ответил Дэсвери.
— Хорошая горничная, — машинально проговорил Хаммон, вгрызаясь в ароматный персик и сам того не замечая. — Таких в Шарупаре не изготавливают...
И только теперь все заметили исчезновение Та-Дюлатара.
— Ну наконец за ум взялся! — победно воскликнул старик, расценивая всё по-своему. — То-то же! Уж я-то в бабах кое-чего понимаю!
Сокар подошел к громадному, во всю стену, до самого пола, окну, раздвинул пластины жалюзи и молча, с хитрой улыбкой, кивнул на террасу.
Там стоял Та-Дюлатар. Сложив руки на груди, он задумчиво глядел на море, но когда ощутил на себе взгляды, обернулся и выдал мудреную фразу.
— Он хочет промыть и обработать свои инструменты, — разочарованно пояснил Хаммон. — Спрашивает, где у вас можно это сделать... — и со вздохом добавил в сторону: — Примитив!..
* * *
Кийарские конезаводчики были из той породы предпринимателей, которые раньше всех поняли, откуда дует политический ветер. Кто успел, те продали свои земельные участки, кто не успел, те просто закрывали конюшни и перевозили своих лошадей в спокойные зоны Кемлина.
Второй вариант событий развивался на ферме Латориса. С самого утра к конюшням зачастили большие фургоны для перевозки скота. Конюхи выводили лошадей из денников и загоняли по настилу на грузовик. Когда фургоны заполнялись, животных увозили.
Загружая очередную партию, старый конюх Прожжо открыл стойло рыжего Всполоха.
— Ну, привет тебе, протониево порождение! — сказал он, взнуздывая жеребца. — Тихо ты, тихо, зверь! Ты на меня не зыркай, не зыркай, а то сейчас у меня кнута по морде схлопочешь, баламут! Не пугай мне контингент!
Всполох мелко дрожал. Дикие глаза его взблескивали страшным огнем. Стоило Прожжо вывести скакуна из денника, как тот захрапел и, вскидываясь на дыбы, начал упираться, показывая, что совершенно не желает подчиняться неведомой воле.
— Что — чует? — со смехом крикнул старику другой конюх, что вел под уздцы смиренно вышагивавшую гнедую кобылку.
— А то ты этого поганца как будто не знаешь! Слышь, Арто, а твоя Ялла сейчас не охочая, не? А то смотри, как ноздри раздул — может, из-за нее? — Прожжо кнутом указал на Всполоха.
— Жеребая она, не видишь? Твой Всполох, Протоний эдакий, еще в начале прошлой осени ее домогался. Забыл, что ли? Хозяин уж говорит: еще один рыжий жеребенок у Яллы, и он самолично этого мерзавца пристрелит.
— А с чего он тогда уши на нее вострит? Эй, чего ты на нее ушами прядешь?
— Любовь! — заржал Арто и повел круглобокую Яллу по длинному коридору к фургону.
— Смешно ему, — пробормотал Прожжо, погладив тревожного Всполоха по плечу. — А вдруг оно так и есть? Кони что, не люди, что ли? Ну что там, всех погрузили или нет? Я веду!
— Давай! — крикнула снаружи.
Жеребец шел спокойно, пока под его подковами не застучали гулкие доски настила. Тогда он взметнул гривой и тихо позвал. Из фургона, чуть подвизгнув, ответили. Всполох добавил что-то еще, толкнул мягким бархатным носом Прожжо в щеку и, не позволив похлопать себя в ответ, одним рывком освободился от рук конюха.
— Стой! — крикнул старик, догадавшись, что тот замыслил. — Разобьешься!
Но жеребец мощно оттолкнулся от деревянного щита и спрыгнул на землю.
— Лови! — закричали со всех сторон.
— Ага, сейчас... Словите вы его... — безнадежно уронив руки, пробормотал Прожжо, глядя, как рыжим смерчем уносится Всполох прочь из раскрытой коралли и как, запрыгивая в машины, срываются в погоню охранники фермы. — Будет он вам, как будто, бежать по дороге... Прощай, приятель. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь...
* * *
Недавно вернувшись из Рельвадо, археологи не могли поверить в то, что видят перед собой родной город. Кийар переменился. Многим казалось, будто всё еще можно вернуть, стоит лишь потерпеть, подождать, не поддаваться всеобщей панике. Но прежний Кийар ускользал, как жизнь обреченного, а новый был таким же мрачным, как подземные катакомбы Заречного города.
Йвар Лад и Матиус, договорившись, собрались нанести визит вежливости профессору Агатти Иссет и заодно переговорить с Нэфри по работе. Однако постаревшая госпожа археолог встретила их в полном одиночестве. Через несколько минут они, не веря собственным ушам, узнали, что произошло с девушкой.
— Я давно уехала бы отсюда, — вздохнула госпожа Иссет, — но теперь как?
— Вы не звонили мэру? — спросил Йвар Лад.
— Это бесполезно. Меня с ним не соединяют, швыряют трубку, хамят... К нему не пробиться... Одна только надежда на Ту-Эла Эгмона, да и то... — она махнула рукой. — Сижу, смотрю вот круглые сутки этот протониев ящик, лишь бы не думать...
— Постойте-ка! — Матиус всмотрелся в экран. — А нельзя ли прибавить звук? Мне показалось...
Госпожа Иссет подала ему пульт.
На центральном канале шла прямая трансляция телепередачи Сэна Дэсвери "Солнечное затмение истории", а ее гостями были сузалиец Рато Сокар и...
— А что там делает Ноиро? — недоуменно спросил Лад.
— Это не Ноиро! — широко улыбнулся Матиус и с наигранным злорадством объяснил: — Это Сэн-Тар Симман собственной персоной.
— Как Сэн-Тар Сим... Святой Доэтерий! Это что же...
— Ага-а-а! — протянул молодой археолог.
