'90. Оборона в горах должна иметь сильные вторые эшелоны и резервы. Расположение вторых эшелонов и резервов должны обеспечивать обороняющегося от обходов и охватов противника.
91. Наличие большого числа скрытых подступов позволяет внезапно контратаковать наступающего противника как перед передним краем, так и в глубине обороны.
Своевременные и внезапные контратаки во фланг и тыл противника, даже мелкими группами, в горах дают хороший результат.
Пехотные подразделения включительно до отделения должны переходить в контратаку по своей инициативе.
Направления контратак тщательно разведываются и подготавливаются.
93. Оборона в лесистых горах должна быть особенно активной. Прорвавшийся противник уничтожается решительными и смелыми контратаками.'
Да, польза контратак несомненна — даже если наступающих больше, то внезапный удар во фланг или пусть даже с фронта вносит большую сумятицу в ряды атакующих — ведь они уже мало того что находятся в стрессовом состоянии из-за собственной атаки, то если на них самих вдруг начинают набегать какие-то злые люди, то это не прибавляет уверенности в своих силах, наоборот, заставляет задуматься, что противник гораздо сильнее, раз сам пошел в атаку. А значит — надо бы отступить. А любое отступление — это всегда раздвоение внимания — надо отстреливаться от тех кто контрнаступает и вместе с тем выбирать направление движения в противоположную сторону. А раздвоение внимания — это потеря внимательности, а значит и повышенные потери от огня противника. Конечно, бывалые солдаты быстро сорганизуются в оборону и отразят контратаку, но это все-равно потери и боеприпасов, и личного состава, и времени — по сути, атака сорвана и ее надо будет начинать сначала. Ну а если в подразделениях далеко не все опытные или вообще такие отсутствуют, как во многих частях, что воевали против повстанцев, то тут уж в живых останутся 'не только лишь все' (с).
Но вот с контратаками у нас было неважно, особенно на первых порах — одно дело — сидеть в обороне и стрелять в сторону врага (а при удачном стечении обстоятельств еще и в собственно врага), а вот подняться и пойти вперед — на такое способны далеко не все (впрочем, как и стрелять во врага даже сидя в обороне, особенно если ее поливают артиллерийским и авиационным огнем — иногда в таких условиях из окопов в тыл сразу сбегало до половины состава, так как люди были необученны и необстрелянны. Потом, когда подсчитывали, что среди сбежавших доля погибших была гораздо выше чем среди оставшихся в окопах, так как бегущий более открыт навстречу осколкам, то ситуация стала выправляться, да и народ уже начинал привыкать к смертельной опасности, начинал понимать, что окоп может быть неплохой защитой).
Приходилось тщательно просеивать людей — некоторые, да, были способны сразу ходить в контратаки — таких мы держали в резерве, за первой-второй линией, недостижимыми к основному огню противника. Но основную массу мы просеивали, включая их в лучшем случае во второй-третий эшелон контратакующих — в группы подавления, закрепления, материального обеспечения (грубо говоря — носильщиков) — если человек все-таки способен бежать навстречу врагу пусть даже не в первом ряду, то со временем он возможно сможет идти и впереди всех. Надо только привыкнуть, приспособиться, ну и, конечно, не атаковать по открытой местности — только через лес-ложбинку-по-за-камушками, чтобы всегда было укрытие от внезапного пулеметного огня. Тут большую роль играло предварительное знакомство обороняющихся с местностью. Такие направления надо присматривать заранее и соответственно размещать контратакующие группы в укрытиях в их начале или поодаль. Если таких направлений нет — нет и контратак на данном участке.
Правда, не всегда командиры придерживались этого правила, порой бросались в атаку по открытой местности, и даже если такие атаки вдруг бывали успешными, потери были слишком высоки — таких командиров, относящихся к жизням бойцов слишком расточительно, приходилось задвигать на более низкие подразделения или вообще в тыл — тут просеивание комсостава ничем не отличалось от того, что мы применяли у себя начиная с июля 1941 года.
Ну а если уж человек оказывался неспособен ходить в контратаки даже за спинами передовых цепей, то он однозначно сидел в окопах и отражал собственно атаку — тут, конечно, был некоторый парадокс, когда неспособный подняться в контратаку зачастую рисковал даже больше, чем участники контратакующих групп — ведь он непосредственно был под огнем противника всех видов — снаряды, мины, пули, бомбы — все сыпалось прежде всего на окопы. Контратаки может и вообще не случиться, но окопы будут обстреляны всегда. Некоторые, поняв расклад, все-таки находили в себе силы перейти в атакующие группы.
Причем контратака особенно выгодна в момент, когда атака начинает замедляться:
'99. Контратаки и контрудары общих резервов выгодно приурочить, к моменту наибольшей усталости противника при подъеме его на крутые скаты, перевалы и высоты. Нельзя давать противнику времени на отдых и подтягивание сил.
В случаях, когда противник наступал в течение дня, нежелательно откладывать контратаку до следующего утра, а лучше контратаковать в тот же день или ночью'
И наши командиры еще в 1941 отмечали: '...Ночная внезапная атака населенных и опорных пунктов противника заканчивалась большим успехом, всегда приводила к окружению и уничтожению противника.'. Поэтому и на юге Германии повстанцы все чаще применяли этот вид боя, по мере того, как прибывшие туда с Большой Земли инструктора натаскивали отряды — прежде всего из русских, белорусов, украинцев, евреев и немцев — ввиду высокого языкового барьера с англо-саксами и французами — как из метрополий, так и из колоний, хотя и те уже понемногу начинали подтягиваться, но поляки, чехи, словаки, хорваты, сербы — осваивали русский язык с высокой скоростью и тоже включались в процесс обучения, благо что среди находившихся в концлагерях было много коммунистов, которые изучали русский язык еще в довоенные времена.
Конечно, многое в обороне зависело и от местности, а Альпы обладали большим разнообразием ландшафтов.
Сами Альпы — это несколько регионов разной природы. Во-первых, они делятся на Западные и Восточные, с границей по Рейну, Баденскому озеру — то есть до начала, когда они заворачиваются с юга на восток. Западные мы рассматривать не будем, так как пока ни к чему — там Швейцария и Франция, а Восточные — в Германии и Австрии с Италией — состоят из нескольких регионов, вытянувшихся с запада на восток.
Главный хребет проходил между Австрией и Италией — это Центральные Восточные Альпы, высотами до 4 тысяч метров, многие вершины покрыты ледниками. Сами горы сложены из гнейса — сравнимой по твердости с гранитом, но слоистой породы, из шунгита (среднее между графитом и антрацитом), встречается известняк и гранит. К югу от них, в Италии, проходили Южные Известковые Альпы, а к северу, вдоль границы между Австрией и Германией и вплоть до Вены — Северные Известковые Альпы, сложенные из известняка, а потому полные пещер. И дальше на север, в 20-30 километрах от германо-австрийской границы вдоль Тироля, идет альпийское предгорье — зона флиша, то есть породы, сложенной из морских осадочных пород. Их особенность — слоистость и дифференциация, так как перед тем как выйти на поверхность, они долгое время находились глубоко под водой, землетрясения периодически стряхивали породу с шельфового склона, и все это осаждалось на дне, причем тяжелые и крупные обломки и куски оседали первыми, а всякая мелкая взвесь опускалась потом долгое время, покрывая в итоге крупные обломки толстым слоем. И так раз за разом. И называется эта зона Предальпы — она есть в Италии, Швейцарии, Австрии, ну и в Баварии, где тянется вдоль границы между Германией и Австрией на 80 километров с запада на восток и на 20 с севера на юг, в 50 километрах к югу от Мюнхена, с высотами в 2-3 километра и состоит из столовых массивов, широких межгорных долин и котловин, иногда занятых озёрами. Ну и далее на север вплоть до Дуная идет Баварское Плато — сложенная из осадочных пород, оставленных отступавшими ледниками, холмистая местность с высотами 300-600 метров.
И каждый из этих крупных регионов подразделялся на более мелкие размером 30-50-70 километров, разделенные речными долинами или просто сменой типа гор.
На юге Германии таких регионов было три. Если смотреть с запада на восток, от Боденского озера до реки Инн, то есть по линии запад-восток длиной 200 километров (в Австрии Инн течет параллельно этой линии в 50 километрах южнее) и в 50 километрах на юг от Мюнхена, то это Алльгойские Альпы, Альпы Аммергау и Баварские Предальпы (и все это, а также Хребет ВеттерШтайн к югу от Аммергау, горный регион Карвендель к югу от Баварских Предальп и Изара и до Иннсбрука, Берхтесгаденские Альпы к востоку от Карвенделя и юго-востоку от Баварских Предальп — все это составляет регион Баварские Альпы).
Самой проблемной частью для нас были Альгойские Альпы (Allgäu, Allgovia), что находились на нашем западном фланге и лежали к востоку от Боденского озера и до реки Лех и Аугсбурга на востоке и до Дуная на севере (где он еще течет на северо-восток). Название происходило от alb — гора и göu — гау (про которое тоже много непонятного — одни утверждают, что это от протогерманского *gaw-ja— 'местность, ландшафт', родственное армянскому gawaṝ 'местность, отчий город, деревня' (не путать с Гавайями — 'это другое' (с)), другие выводили это из прагерманского *ga-au-ja — 'совокупность деревень'. Впрочем, все эти 'выводы' — реконструкция немецких историков и лингвистов XVIII-XIX веков, пытавшихся на волне возраставшего национального самосознания найти замену латинским словам pagus или comitatus для обозначения единиц административно-территориального деления. Так, были 'найдены' упоминания о гау в сочинениях древнеримских писателей, в частности, у Цезаря и Тацита, хотя в действительности подтверждающих это источников не обнаружено. Подобные исследования сошли на нет к середине XIX века, более того, неполитизированные ономастические и топонимические исследования показывают, что большинство немецких топонимов оканчивающихся на -gau — славянского происхождения, и в древности звучали -гов, -гово, -гове или -гава, (напр. Торгау — Торгов, Торгава; Пегау — Пегов; Понгау — Пангов, Пангава, Понгово; и т. п.) — такое переписывание истории франкскими летописцами в целях искусственного создания католической церковью и франками 'древней' 'германской' нации для борьбы против турок мы уже не раз встречали, когда разбирали, как писалась история в средние и наши века).
Так вот — эти Альгойские Альпы, или Альпы Альгау — регион 50 километров с севера на юг на 70 километров с запада на восток, расположился между Баденским озером и рекой Лех. Главные реки текли на север, к Дунаю — Иллер по центру и Лех по восточной границе. Ну и их притоки. А каждая река означает долину. Соответственно, регион представляет собой не одну целую гору, а систему гор, точнее — горных хребтов. На юге региона, чуть наискосок с запада на восток к северу, протянулся главный хребет — альпийские ландшафты, горы высотой более двух тысяч метров, леса-луга-ледники, и всего шесть перевалов — это была как бы стена, к которой мы предполагали отходить и за которой можно по идее отсидеться, если удержать перевалы. Ну и долину Леха — он сначала протекал южнее этой стены, которая тянулась на 55 километров, с запада-юго-запада на северо-восток, и уже потом заворачивал на север, к Дунаю, и протекал западнее Мюнхена через Аугсбург.
С этой 'стены' и стекал в северном направлении Иллер и несколько его притоков, создавая таким образом подходы к ней от Дуная в виде речных долин. К северу от 'стены' были отдельные горные гряды длиной 10-20 километров, расположенные преимущественно с запада на восток, и разделявшиеся речными долинами как в широтном, так и в меридиональном направлениях — то есть там уже не было стены как таковой, скорее набор стенок, и требовалось защищать сравнительно широкие равнины, окруженные сравнительно невысокими горами с высотами до полутора тысяч метров, то есть там нет ледников, зато много пологих склонов, покрытых лесами, то есть в общем-то мелким отрядам там можно двигаться в любом направлении, даже поперек хребтов — их можно спокойно перемахнуть. Крупные отряды, а тем более колонны, конечно, должны следовать по долинам вдоль дорог — иначе, даже если через горушку перемахнет целый полк, то он пройдет со стрелковым оружием, ну может минометы-пушки с небольшим количеством боеприпасов — и после перехода его встретят войска, имеющие больше тяжелого вооружения и боеприпасов — они быстро размотают пришельцев снарядами по кустам, раненные не получат помощи, а выжившие быстро съедят все съестные припасы и начнут драть кору. То есть смысл переваливать через горы большими подразделениями есть только тогда, когда они вскоре смогут получить нормальное снабжение — иначе ничего подобного лучше и не затевать — только положат людей.
В принципе, это неплохие места для ведения партизанских действий небольшими группами, которые не будут ввязываться в длительные бои, так как пешим, а тем более конно-пешим группам доступны любые направления, и вместе с тем большая территория требует много войск чтобы взять ее под наблюдение, и еще больше войск — под надежную охрану. У нас войск было более чем достаточно, хотя сначала нам и пришлось помучаться, вычищая оттуда разнообразные подразделения Вермахта, прежде всего учебные части его горно-пехотных дивизий. И до конца нам это так и не удалось, даже несмотря на применение тепловизоров — все-таки совокупная длина хребтов региона превышала триста километров, а пологие склоны делали их более чем проходимыми и давали слишком уж широкую территорию, чтобы ее всю осмотреть с нужным вниманием — регион славился своими сыро-молочными продуктами, то есть был проходим не только для небольших групп пехоты, но и для крупных стад.
И, напомню, к началу марта немцы вторглись внутрь этого региона вдоль долины реки Иллер, захватив Кемптен, но дальше пройти не смогли, а хребты справа и слева от реки повстанцы пока продолжали удерживать, вытянув фашистское наступление в тонкую кишку вдоль Иллера. На западе региона, правда, было похуже — восставшие, напомню, еще удерживали Брегенц на восточной окраине Баденского озера, но в основном уже отошли за 'стену' главного альгойского хребта, удерживая только один городок перед перевалом в Австрию. Ну и южнее этой стены, километров двадцать к югу от Кемптена, была долина Кляйнвазерталь, где фашисты сидели плотно и их оттуда не удавалось выкурить, но долина была тупиковой, так что если оттуда не последует внезапного удара, то ничего страшного.
ГЛАВА 30.
Восточнее Альгойских Альп расположены Альпы Аммергау — Ammergau Alps — регион между реками Лех и Лойзах, размером 30 на 30 километров. Доломитовые горы высотой до 2 километров, покрытые лесами до полутора километров. Горы довольно пологие, поэтому тут много туристических маршрутов. То есть троп, по которым могут пройти горные войска, даже с минометами и орудиями. Поэтому с самого начала против расквартированных тут дивизий Вермахта (их ПДД, сами дивизии, напомню, находились на фронтах) здесь развернулись особо упорные бои, в основном состоящие из рейдов, засад и ночных нападений. И если в Альгойских Альпах нам было не принципиально додавить остатки сопротивления немецких частей, там главное — успеть проскочить от Баденского озера до южной 'стены' с ее перевалами, то Альпы Аммергау находились на основном маршруте отступления от Мюнхена — то есть отвода основных сил повстанцев — горы были названы по реке Аммер, вытекавшей с них и далее впадавшей в Изар, который протекал через Мюнхен. Вот долины Изара, а затем Аммера и были основным маршрутом отступления. Их надо было держать чистыми, свободными от засад и нападений на наши колонны.
