— Все сюда!
Старший группы, который уже достиг края разлома, обернулся и махнул спутникам. Все сгрудились возле него, как будто лишь с этого места можно было увидеть то, что они увидели, заглянув в пропасть.
Две белые отвесные стены уходили вниз, на дно каньона. Высота была головокружительной, но это не помешало рассмотреть бурный водный поток, несущийся к морю по черной, без малейших признаков льда, земле. Попасть на другой берег иначе, нежели по воздуху, было нельзя.
Тут спасатели услышали принесенный порывом начинающегося бурана лай собак. Со стороны материка к ним неслась упряжка, а за ней наплывами гнались потоки клубящегося снега. Казалось, это они несут с собой буран...
Бывшие в упряжке вещи четверке спасти не удалось: когда начал расходиться лед, они едва вытянули сани и двух псов, с воем рухнувших в расселину и повисших на ремнях. Вещи упали на дно и были смыты потоком невесть откуда взявшейся здесь воды. Вместе с вещами погибла и рация, поэтому выйти на связь со станцией ребята не могли. Самое плохое, что они очутились отрезанными этим каньоном от обратной дороги. Сначала решили ехать в сторону Залива — ведь должна же была где-то закончиться проклятая трещина! Взбираться, даже наискосок, на опасную Возвышенность поначалу не решились. Стало понятно, что дремавший вулкан просыпается и шлет ультиматумы.
Однако трещина закончилась... в море. Огромная акватория чернела посреди снегов, белыми хлопьями плавающие в ней мелкие льдинки, а от воды шел пар. Поскольку все измерительные приборы сгинули вместе с вещами, один из четверки попробовал воду на ощупь.
— Ледяная, конечно, но делений десять, не ниже.
— В это время?! — подивился старший спасательной группы.
Несмотря на удлинявшиеся сутки, подолгу стоявшее над горизонтом солнце и скорую весну, возвух еще не прогревался выше минус двадцати восьми делений. По сравнению с этим температуру моря, названную разведчиками, можно было считать кипятком.
Понимая, что выхода нет, ребята повернули сани и — снова вдоль каньона — погнали собак к Возвышенности. Они видели признаки начинающегося бурана и молили Святого Доэтерия дать им возможность или выбраться на другой берег, или найти убежище.
— Не поверите! — продолжал рассказчик. — Уже на этом берегу, в паре тысяч кемов отсюда мы нашли что-то вроде пещеры. Трещина вызвала большую осыпь, и один уступ горы совсем обнажился. Мы еще успеем добраться туда, а до станции — нет.
Старший группы связался с командиром и выслушал приказ не рисковать и укрыться в найденной пещере. Буран усилился.
Все существо Ноиро, конечно, вопило о том, что отсюда надо бежать как можно скорее. И, возможно, со станции тоже. Но полярники уже приняли решение, и оставалось лишь уповать на удачу. Журналист гнал черные мысли.
Пещера оказалась хорошим пристанищем. Это была даже не пещера, а небольшой тоннельчик в гигантской монолитной глыбе, которому не грозил обвал даже при самом страшном землетрясении — скорее уж тогда обрушится вся глыба целиком. Но на всякий случай полярники расположились недалеко от входа, загнав внутрь технику, послужившую таким образом ширмой от ветра и пурги. Внутри было уже достаточно тепло. Перекусив, люди покормили собак, после чего забрались в спальные меховые мешки. Никто не разговаривал.
Ноиро, похоже, был один, кому не удалось уснуть до самого восхода солнца. Он понял, что провалялся впустую больше пяти часов. Но когда стены и потолок пещеры начали проступать из темноты, а краешек неба над крышей вездехода игриво посветлел, под шум стекающей воды на молодого человека накатила апатия.
Он так и не решил, был это сон или что-то иное. Никаких ощущений, предшествующих выходу, он тогда не испытал, а просто понял, что стоит снаружи у входа в пещеру, за спиной у него вездеход, а сам он, озираясь, оглядывает вспоротую раной каньона долину. Вокруг, бурно тая, неслись потоками последствия ночного ненастья. Понимая, что идти по земле опасно, Ноиро, нисколько не задумываясь, раскинул руки и взмахнул ими, будто крыльями. Тело свободно поднялось в воздух — так прежде бывало и во сне, и в "третьем" состоянии, если не выбрасывало на серую пустошь, где было не до полетов.
Ноиро облетел все окрестности и уже хотел было, пользуясь сном, добраться до вершины Сарталия, чтобы посмотреть, нет ли там кратера, как вдруг взгляд его упал на странную прогалину чуть ниже их убежища. Раньше он ее не замечал. Ему показалось, будто там лежат, переплетенные и грязные, корни деревьев. Но разве могли здесь когда-либо расти деревья?!
Удивившись логичности сновиденческого вопроса, Ноиро взмахнул руками и плавно опустился близ того места.
В переплетении корней больших деревьев, когда-то поваленных тут или выше и в хаосе спутанных друг с другом, лежало гигантское мертвое существо. Невзирая на грязь, прилипшую к шкуре, оно выглядело так, словно испустило дух совсем недавно. Этих существо Ноиро видел только на рисунках в книгах, связанных с палеонтологией, или на фотографиях реконструкций.
— Эй! Ехать пора!
Ноиро грубо выдернули в реальность, и он очнулся в своем мешке, а затем бросился проверять фотоаппарат и камеру. Все работало исправно.
— Та-Эр, — обратился он к старшему группы, — а нельзя ли забрать чуть на восток? Вот к этому месту?
Старший взглянул на табло над панелью приборов в вездеходе. Там высветилась карта.
— Протоний покарай! — мрачно буркнул он, почесав курчавую бородку. — Что мы там забыли?!
— Проверить одну гипотезу, — туманно ответил Ноиро, постаравшись вложить в свой взгляд предельную красноречивость работника СМИ.
Стоит ли говорить, что впоследствии, рассказывая эту историю, журналист старательно пропускал все, что касалось "третьего" состояния и ссылался на интуицию.
Погрузив сани на заднюю часть вездехода и привязав собак к длинному поводу, полярники сели в машину и стали аккуратно спускаться в указанное место.
При виде прогалины со знакомыми очертаниями Ноиро ощутил, как ёкнуло сердце.
В полном молчании глядели люди на гигантскую тушу мертвого ящера. Первым опомнился журналист. Он включил камеру и начал снимать, потом сделал несколько фотографий, меняя ракурс, отошел в сторону, чтобы захватить окрестности, и тут вдалеке увидел еще деревья и стадо мертвых тварей двух видов — сородичей первого и четвероногих. Но на этих еще наплывал гигантский тающий сугроб, поэтому половина туш оставалась в замороженном виде. Выглядели все они так, точно давным-давно в невероятном смятении неслись куда-то, спасаясь, потом упали здесь — кто где — были завалены деревьями и замерзли в считанные минуты.
— Да... — протянул Та-Эр, а остальные полярники не знали, что и сказать.
Ноиро обползал все вокруг и нашел еще несколько подтаявших могильников. Все найденное он педантично фиксировал на камеру и фотоаппарат...
* * *
— ...А все для того, — сказал журналист Сэну Дэсвери под мерный, давящий на уши гул самолета, который летел в Рельвадо, — чтобы непререкаемые научные авторитеты вскоре обвинили меня в фальсификации...
— Но ведь трупы — наглядное свидетельство!
— Все ящеры были слишком велики для нашего вездехода и оставались вмерзшими в землю. Это я теперь, задним числом, понимаю, что нужно было хотя бы отрубить часть туши. А тогда решили, что вызовем подмогу, пригласим ведущих экспертов-палеонтологов... Как будто у нас была куча времени!
Вулкан взорвался через пять дней. Просто разлетелся на куски, выбросив на много сотен кемов вверх тучи пепла, дыма и раскаленных камней. Земля Агатти начала погружаться в воду переполнившегося из-за таяния ледников Залива Мрака. Полярники спаслись просто чудом: направление ветра изменилось, и ядовитый выхлоп отнесло в другую сторону от жерла. А лава, расплавляя лед, проложила себе русло в море, и в тот год по всей планете отмечали случаи наводнений и слишком частых ливней даже в пустыне Агиз.
Бросив станцию, которая ушла под воду на глазах у отъезжающей экспедиции, они помчались в глубь материка. Вывозили их из Туллии на вертолетах. Все, что осталось у Ноиро в доказательство находки — это фотоснимки и видеозаписи, которые впоследствии объявили подделкой.
— Но Туллия — большой материк, и летом у берегов лед и снег сходит... — начал было телеведущий.
Ноиро кивнул, отворачиваясь в иллюминатор и при виде легкомысленной белой горы-облака вспоминая тот ужасающий черный клуб дыма, закутавший все небо над Сарталийской Возвышенностью.
— Да. Но чтобы снарядить поиски, нужно иметь доказательства, что средства будут вложены не зря. А доказательств нет.
— Как это нет?! — возмутился Дэсвери.
Губы Ноиро помимо его воли покривила саркастическая усмешка. Он не мог подавить в себе злости на этих зажравшихся ученых мужей за те обвинения, которые они выдвинули против него и его свидетелей-полярников. Все это походило на какой-то непонятный сговор — утаить, задушить всякую информацию, связанную с противоречиями официальной исторической науке. Зачем — Ноиро не понимал. Не понимали и полярники, которых представили как "подкупленных лжесвидетелей" и заклеймили позором. Лишь немногие — в том числе мэтр Эре, бывший редактор — верили Ноиро. И журналист в который раз поблагодарил старого шефа за то, что тот надоумил непременно пользоваться псевдонимом и поменьше мелькать перед телекамерами.
— Доказательств нет, — повторил Ноиро. — Ведь это все фальсификация. А другие источники отсутствуют. Да и мою пленку забрали на экспертизу, после чего она бесследно исчезла...
— Сволочи! — достаточно громко, чтобы его услышали сзади, пробубнил себе под нос телеведущий. — Но мое предложение остается в силе.
— Не боитесь испортить репутацию программы? — с усмешкой уточнил журналист, опять переводя взгляд в иллюминатор.
— Не боюсь. Я, господин Сотис, уже давно ничего не боюсь — ни властей, ни осведомителей, ни клеветников. Тем более осведомителей своих знаю насквозь, да и они знают, что я знаю. Уж сколько раз праздники справляли, — Дэсвери сделал соответствующий жест. — В позапрошлом выпуске я беседовал с писателем Рато Сокаром — слышали о нем?
— Нет.
— Жаль. Словом, участием в передаче Сокара я рисковал навлечь на себя научное проклятие куда сильнее, чем вашим. Ну а проклятие властей — троекратно: он ведь из Сузалу, сами понимаете... гм...
Клив Матиус слушал их с бешеным азартом в глазах, переводя взгляд с одного на другого, но до этих пор не смея вмешиваться.
— Уговорите вашего спутника, Клив! — напоследок обратился к нему Дэсвери, протягивая визитку. — Я обещаю: у нас никто не отнесется предвзято к Сэн-Тару Симману. И, кроме того, я вполне способен изыскать возможность для научной экспедиции в Туллию...
— Обалдеть! — прошептал Матиус, толкая локтем Ноиро, когда ведущий слегка, но почтительно им поклонившись, удалился на свое место. — Слушай, ты только при Ладе не говори, что ты Симман...
— А что? — Ноиро насмешливо поглядел в простоватое лицо археолога.
— Он мужик, конечно, ничего... Но за любую мысль, расходящуюся с тем, что прописано в авторитетных книжках, задушит дочь родную! Нет, ну это я погорячился, конечно... Но назовет безнадежным романтиком и будет относиться со снисхождением!
— Как к тем, кто верит в инопланетных пришельцев?
Клив хихикнул:
— Скажу тебе по секрету. У него это пунктик...
— Что?
— Только ему не проболтайся, а то он меня... крычь! — Матиус провел пальцем по горлу. — В инопланетян Йвар верит!
— Да?!
— Да! И во всякие проклятия — тоже!
Они расхохотались. Клив постанывал и добавлял какие-то отрывистые фразы про тарелочки и зеленых человечков, а с передних кресел и с соседнего ряда на них стали оборачиваться люди.
— Всё! Тихо! Ти-хо! — усилием воли Матиус заставил себя сделать серьезное лицо, и его примеру последовал Ноиро. — Про Сокара при нем тоже не говори. Звереет!
— Святой Доэтерий! — притворно напугался Ноиро. — Совсем застращал. Я к твоему шефу теперь даже и подойти-то побоюсь!
— Ты лучше Нэфри бойся.
— А кто это?
— Она перед нами в самолет садилась. С огро-о-омным рюкзаком...
— Н-де... такую действительно испугаешься... А что, она у вас еще и начальница?
— Не совсем, — уклонился от прямого ответа Матиус и перевел разговор в другое русло. — Ну, тебе-то она точно не начальница. Слушай, а что ты намереваешься нарыть на этот раз? В Рельвадо и без тебя реликтовых накопали — все музеи ломятся. Так что тут сенсации не выйдет...
— Насколько я понял задание, меня должны интересовать не дохлые ящеры, а живые дикари. Об их нравах и обычаях мне нужно сочинить репортаж...
Ноиро говорил, а сам вспоминал, с каким видом Гэгэус давал ему "журналистское задание". Шеф как будто прислушивался к своему внутреннему голосу, слова произносил машинально и вяло. Во всяком случае, у журналиста создалось впечатление, что этот репортаж главному не очень-то и нужен и отправляет он Ноиро туда по какой-то другой, неведомой, причине. Интуиция даже шепнула: "Такое ощущение, что он хочет сплавить тебя подальше от Кийара и своего журнала!" — но причин не знала даже она.
Матиус пожал плечами:
— Разве только у тебя получится разговорить кого-нибудь из племени мирных...
— А что, там еще есть и племена воюющих? — вскинул голову Ноиро.
— Да кого там только... Но ты не переживай, Лад всегда выбирает спокойные регионы сельвы, вот и теперь такой выбрал. Если кто и помешает работать, так это, вон, "туристы"...
— А что там делать туристам?
— Хм... Я вижу, ты совсем не в курсе.
— Абсолютно! Просвети!
Матиус удовлетворенно крякнул, сел поудобнее и начал рассказ.
Когда в середине прошлого века по всем периодическим изданиям научного и научно-популярного толка прокатилось известие о пропавшей цивилизации древних обитателей сельвы Рельвадо — вальдов, — на зеленый материк рванули толпы исследователей, авантюристов и дельцов. Найденные немногочисленные ценности они выдирали друг у друга из рук, причем иногда с кусками мяса. Однако источник обогащения очень быстро иссяк: всем стало понятно, что древние не очень-то понимали золото и не слишком ценили драгоценные камни. А камни обычные, на которых выбивались иероглифические тексты, интересовали только ученых — историков, археологов и лингвистов. И до последнего времени Рельвадо был их вотчиной, пока в нынешнем обществе один богач не увидел у другого табличку с надписью и не счел ее весьма престижным артефактом. И пошло новое поветрие: коли есть спрос, предложение появится непременно.
В Рельвадо опять потянулись искатели сокровищ, но на этот раз под видом простых туристов. Чаще всего в каждой компании таких авантюристов-любителей было три-четыре профессионала, которые, прячась за спинами дилетантов, скрывали истинное лицо до тех пор, пока не натыкались на что-нибудь действительно дельное. Отведя глаза бывшим попутчикам, "черные" копатели откалывались от основной группы, брались за работу и имели потом свой барыш.
— "Черные" археологи, — пояснил Матиус. — Слышал о таких?
