* * *
— Ийаду Арзила, — наставница склонила голову в почтительном поклоне, — я привела девочку!
Арзила повернулась, с любопытством разглядывая Леа.
За прошедшее время принцесса изменилась: она коротко обрезала волосы, повзрослела, вытянулась и... перестала бояться. Заложница теперь отличалась от других учениц только цветом волос и кожи.
Верховная жрица чуть улыбнулась, встретив полный любопытства взгляд малышки.
— Леа, я хочу кое-что тебе предложить. Можешь отказаться, силой никто принуждать не будет. Дома тебя считают заложницей, но для всех нас ты просто воспитанница, — не стала тратить время на приветствие провидица.
— Разве воспитанниц принуждают здесь жить? — дерзко вздернула подбородок энданка.
— У них просто нет выбора, как и у тебя. — Жрица мягко опустилась в кресло и улыбнулась. — С тобою плохо обращаются?
— Нет, — смутилась девочка. Ей вдруг стало неловко от того, что она ведет себя как невоспитанное дитя.
— То, что я хочу предложить, проходит каждый ребенок азанагов перед поступлением в школу, — словно не заметив покрасневших щек Леа, продолжила жрица. — Ты — принцесса Энданы и не обязана соглашаться с моим предложением, но я все равно прошу тебя пройти обряд обращения к Великой богине Омари. Он дает знание твоей сущности.
— Это тот обряд, про который мне говорила Гуалата? — глаза энданки зажглись любопытством.
В один из вечеров подруга живописала это обращение. А так как царевна, отличаясь богатым воображением, была мастерица приукрасить, повествование получилось восхитительно волшебным и страшноватым.
— Но он же... Вы же его проводили в храме на островах? И где вы возьмете статуи? — вспомнила подробности девочка.
Жрица рассмеялась:
— Я смотрю, царевна уже успела все рассказать! Тем лучше. Так ты согласна?
Леа задумалась и спросила:
— Вы же не сделаете меня жрицей и не оставите навсегда у себя?
Арзила, погладив девочку по кудрявой макушке, отрицательно качнула головой:
— Нет, Леа. У тебя есть свой народ и свой путь, а с нами ты только пересеклась на время. Так что?
— Я согласна! — серьезно кивнула принцесса и спросила: — А когда?
— Тебя отвезут в храм завтра рано утром.
* * *
Зима в Варнабе, как и на юге Энданы, была мягкой. Деревья не теряли листвы, а урожай знаменитых варнабских сочных хойя созревал только к последнему дню уходящего года.
Страна, завоеванная пять лун тому назад, уже приноровилась к переселенцам, подладилась под новые законы. Потянулись обратно беженцы. Жизнь крестьян, ремесленников и купцов хуже не стала. Бунтовать пытались только аристократы и торговцы рабами, но для смутьянов у азанагов всегда находился острый меч. Новая правящая каста расправлялась с врагами решительно, не тратя время и силы на излишнее милосердие.
Проезжая по пустому сонному городу верхом на маленькой кобылке, девочка с интересом смотрела по сторонам. Под лошадиными копытами влажно чмокала грязь, с неба моросила противная водяная пыль, оседая на теплом плаще и лице мелким бисером, но все равно поездка доставляла принцессе огромное удовольствие.
Заложница не бывала за пределами школы с начала осени: ученицам не разрешали выходить в город до конца второго года обучения, считалось, что только с того времени девочки могут себя защитить.
Принцесса впитывала новые впечатления так же жадно, как впитывает воду морская губка — Орамбим сильно отличался от родных краев энданки. Толстые глинобитные стены, ограждавшие жилища, делали их похожими на маленькие крепости с узкими, словно бойницы, окнами. Чаще дома стояли друг к другу так плотно, что по их крышам можно было пробежать из начала квартала в конец, ни разу не спустившись на землю.
Вскоре одноэтажные белые мазанки окраин сменились на украшенные яркой глазурованной плиткой особняки, и копыта лошадей звонко зацокали по мозаичной мостовой. Навстречу всадницам стали попадаться спешащие на базар с гружеными тележками торговцы, закутанные от непогоды в плащи по самые уши. Один из этих ранних прохожих, поравнявшись с Леа, неожиданно и бесшумно скользнул к девочке и сунул ей в руку что-то маленькое и круглое. Через мгновение он оказался уже в стороне. Это движение было настолько мимолетным, что наставница юной заложницы его даже не заметила.
Леа тут же украдкой разжала ладошку и чуть не повернула свою лошадь обратно.
Орехи из северных лесов Энданы! Только один человек приносил ей такие подарки! Ее дядя! Именно он прошел сейчас мимо! Значит, Рикки по-прежнему в Орамбиме и присматривает за нею!
Конечно, Леа писали и мама, и отец, и Герэт, и Эдвин, и даже Кэтлин с Энн, но одно дело получить письмо, и совсем другое — увидеть хоть кого-нибудь из родных!
Леа вывернула голову назад под немыслимым углом. Одинокая фигура, отделившись от стены, махнула ей рукой. Ее высочество спрятала орехи в карман плаща и дальнейший путь продолжила счастливо улыбаясь.
Молодая жрица встретила принцессу у дверей небольшого, только что отстроенного храма. Он находился в глубине кипарисового сада летней резиденции бывшего правителя Варнабы.
— Здравствуйте, ийаду, — слегка присела в принятом у азанагов приветствии девочка.
— Доброе утро, ваше высочество, — доброжелательно улыбнулась девушка. — Верховная жрица ждет вас. Идемте.
Следуя за проводницей, Леа прошла через большой безлюдный зал и очутилась в святилище храма, таинственном и погруженном в полумрак. Когда глаза заложницы привыкли к темноте, она смогла рассмотреть его красивое убранство.
Прямо напротив двери, у стены, стояла двухметровая статуя богини Омари. Лицо и взгляд богини были обращены к входящим. Она улыбалась, и девочке показалось, что эта улыбка предназначена именно ей, Леантине. Неизвестный мастер сумел вдохнуть жизнь в кусок розового мрамора: казалось, еще мгновение, и Омари заговорит.
Справа и слева у стен, в нишах, находились несколько статуй высотой в человеческий рост. Дети Великой богини.
Первой слева стояла, сжимая меч, грозная Оне, богиня воинов. Следующую нишу занимала скульптура юной девушки, на руках которой застыл незнакомый Леа зверек, похожий на горную куницу, только в три раза больше. Это — богиня Берника, покровительница природы. Справа от великой богини поставили Седу — покровительницу алхимиков и колдунов. И в последней нише — статую единственного сына богини — Геда. Судя по рассказам Гуалаты, Гед был несколько ветреным, но добрым богом. Во всяком случае, свои молитвы юная царевна адресовала в основном ему, и звучали они несколько панибратски.
В центре святилища находилось богато инкрустированное полудрагоценными камнями ложе из полированного темного дерева. Его окружали четыре серебряных треножника с пустыми храмовыми блюдами наверху. У ног Великой богини чадила ароматным дымком изящная золотая курильница.
Все, как в рассказах Гуалаты. Не хватало только гирлянд из цветов, да на облицовку стен пошел не черный, а белый мрамор. Но это и понятно — невозможно увезти морем весь храм целиком, взяли только самое ценное.
Удовлетворив свое любопытство, принцесса уже хотела отправиться на поиски Верховной жрицы, но заметила ее скромно стоящей у одной из стен.
Леа покраснела — это надо же так увлечься и не заметить приход человека! И невежливо, и недостойно будущего воина, ведь на месте Арзилы мог оказаться человек с недобрыми помыслами. Вот позорище — учили Леа, учили, и нате вам, такой конфуз! Хороша ученица, слов нет. Хвала богам, что наставницы здесь нет, а то не избежать бы тогда Леа вечерней нотации.
Арзила мягким кошачьим шагом подошла к девочке.
— Ты готова? — взгляд черных глаз жрицы был спокоен и непроницаем.
Девочка кивнула:
— Да, уважаемая ийаду.
— Ты знаешь, что должна сделать?
— Да. Наставница рассказала, — подтвердила девочка, снова кивнув головой.
Где-то в глубине храма родилась и долетела до святилища тихая музыка: одинокий чистый голос пел о Великой богине Омари, спасшей своих детей — народ азанагов — от неминуемой гибели. Леа, следуя за Арзилой и вторя её речам, обошла святилище, поклонившись всем статуям. Заполнила черным вулканическим песком из ритуального сосуда блюда серебряных треножников.
Высокий голос певицы и монотонный речитатив молитв заворожил девочку, заполнив все тело подчиняющим ритмом. Леа села на ложе и протянула вперед руку. Верховная жрица одним движением обсидианового ножа кольнула ее палец и осторожно сцедила несколько капель крови в кубок с вином. Дала пригубить вино девочке, сама сделала глоток, оставшимся окропила песок на треножниках и курильницу, а потом, опустившись на колени перед статуей Великой богини, замерла, продолжая читать молитвы.
Питье девочке понравилось, оно было густое, теплое, с привкусом земляники.
Леа легла на спину: от музыки, вина и горького аромата трав, дымящихся в курильнице, у принцессы кружилась голова. А затем пришло ощущение чужого внимания — Леа показалось, что статуи смотрят на нее.
Так не бывает! Они же каменные!
Ее высочество затаила дыхание.
Нет, действительно смотрят! Вон, Гед даже подмигнул.
Леа моргнула, а потом увидела, как спрыгнул с рук улыбающейся Берники зверек и залез на треножник. Девочка попыталась повернуть голову, чтобы увидеть жрицу, но неожиданная тяжесть только плотнее придавила ее к гладкому дереву, не дав отвести взгляд.
Зверек оставил на блюде что-то блестящее и, пройдясь влажным холодным носом по руке девочки, вернулся к хозяйке.
Тем временем остальным статуям тоже не стоялось спокойно: Оне, вытащив из-за пояса нож, метко кинула его во второе блюдо, кивнула ребенку и замерла. Седа, та вовсе сошла со своего места, подошла к лежащей девочке и заглянула ей в глаза.
Это было так странно — смотреть в глаза богине. Они оказались не мраморными и белыми, как можно было ожидать от статуи, а живыми, настоящими глазами янтарного цвета с вертикальным зрачком.
Это было так страшно, просто невозможно страшно, но девочка не отвела взгляда, и богиня, усмехнувшись, тоже что-то положила в треножник.
А вот Гед действительно оказался самым легкомысленным, он спрыгнул с помоста, приветственно махнул рукой сестрам и чмокнул в лоб девочку. Что уж он там оставил в блюде, принцесса не разглядела. Ее мысли окончательно спутались, комната завертелась, и Леа закрыла глаза, отдыхая от круговерти. Перед внутренним взором хороводом мелькали лица богов, и откуда-то издалека доносился голос Гуалаты, рассказывающей, что если есть дар, то бог снизойдет.
"Ерунда, — решила принцесса. — Это просто бред".
Чтобы получить дар, надо быть одной из азанагов, иначе никак... Не могут же боги одарить человека из чужого для них народа.
"Точно бред", — окончательно решила девочка и провалилась в сон.
* * *
Леа проснулась от прикосновения чего-то теплого и мягкого. Она открыла глаза и увидела над собой серьезное лицо Верховной жрицы.
— Просыпайся, Леа, пора.
Девочка села, потянулась, прогоняя остатки сна, и спросила:
— Все закончилось? Я могу идти?
— Еще нет. Ты должна забрать дары богов.
Леа закрутила головой в поиске неведомых подарков:
— А мне что-то дарили? А кто? — вспомнила свои видения и удивилась: — Разве это не сон?
— А ты проверь, — посоветовала жрица, с интересом наблюдая за принцессой.
Девочка подбежала к ближайшему треножнику и неуверенно запустила руку в одно из блюд, шаря в песке. Ее радостный возглас заставил жрицу улыбнуться: Леа держала в руке цепочку с изящной подвеской в виде золотого дракона.
— Это мне? — громким шепотом спросила девочка. Лицо принцессы выражало одновременно недоверие и восхищение.
Дракончик меж тем раскачивался на цепочке, отбрасывая во все стороны золотые блики.
Жрица внимательно рассмотрела подвеску:
— Дар Берники, верно?
— Да, — подтвердила принцесса, — а что он означает?
— Ты можешь понимать живые существа, а они тебя. Но это ты и без меня знала, верно?
Девочка неохотно призналась:
— Знала, только мне никто не верил, все думали, что я сказки сочиняю. Даже Эдвин, — совсем уж обижено прибавила она.
Потом Леа обошла и проверила остальные блюда, во всех нашлись небольшие вещицы. Богиня Оне оставила простой, но удивительно красивый нож. Покровительница колдунов — ручное серебряное зеркальце. А плутоватый Гед — тонкого плетения маленькую круглую сережку с растительным орнаментом.
По мере того, как девочка обходила треножники, удивление верховной жрицы азанагов росло. Давно, ох, как давно боги не были столь щедры. Если даров от Берники и Оне Арзила ждала, то внимание остальных небожителей стало сюрпризом.
Не зря, нет, не зря жрица настояла на том, чтобы взять принцессу на воспитание. По всему видно, судьба связала в хитрый узел жизнь энданской малышки и благополучие народа азанагов. Как жалко, что эта девочка не из простого народа и ее нельзя сделать своей! А может это и к лучшему? Может, не случайно Омари выбрала для своих целей дочь именно энданского короля? Простым смертным не дано видеть всех плетений судеб мира. В жизни ничего не происходит просто так.
Леа, не ведая о думах Арзилы, снова присела рядом с нею, похлопала густыми ресницами, разглядывая подарки, и разложила на подоле ученической туники все это великолепие в ряд:
— Ийаду Арзила, что мне с ними делать?
— Носить, девочка моя. Попробуй, надень. — Жрица выбрала цепочку и помогла ее застегнуть.
Подвеска красиво легла у основания шеи. Повинуясь извечному женскому инстинкту, Леа, схватив зеркальце, полюбовалась на украшение. Неожиданно дракон и цепочка, засветившись красноватым светом... исчезли.
Девочка разочаровано потрогала то место, где только что было украшение.
Чудеса! Пальцы по-прежнему ощущали гладкое золото!
Леа тут же повернулась к Арзиле:
— Почему дракона больше не видно?
Жрица неожиданно подмигнула:
— Это — тайна, твоя и богини. Кому надо, тот увидит, а остальным совсем необязательно знать о ней.
— Все вещи станут невидимыми? — разочаровано спросила малышка, продолжая поглаживать подвеску. Ее высочеству хотелось похвастаться дарами перед подругами.
— Не знаю, принцесса, это всегда по-разному, — улыбнулась детской обиде женщина и взяла другое украшение. — Давай помогу с сережкой.
Леа послушно подставила ухо и спохватилась:
— Ийаду, у меня уши не проколоты!
— Ничего, думаю, для подарка богов это не помеха, — успокоила девочку Арзила и не ошиблась.
Тонкая дужка серьги вошла в мочку уха как в масло, не оставив после себя ни капли крови.
— Вот видишь. Больно?
— Нет, щекотно и горячо.
Девочка немного посидела в ожидании, что и это украшение исчезнет, но, похоже, у бога Геда были другие планы. Его подарок остался всем на обозрение, придав владелице немного хулиганистый вид.
— А серьга тоже что-то значит? — не удержалась от вопроса Леа.
