Дистанция Стайера 2: Вотчина саламандры

Эдвин подсоединил к спицам два провода от генератора импульсов.

— Любуйтесь!

Палец аналитика коснулся синего кружка панели. Едва прямая линия на дисплее превратилась в пачки импульсов, как волокна встрепенулись, вздыбились, начали дергаться и извиваться, сверкая крохотными голубыми вспышками на изломах. Торий отпрянул. На мгновение ему почудился клубок змей с горящими синими глазами.

Довольный произведенным эффектом Эдвин выключил прибор. Кристаллические нити опали, снова сплелись в знакомый цилиндр и застыли.

— Ну, как?

— Не знал, что она может такое.

— Отличная основа для движителей, активных оболочек и тому подобного. Не чета нашим теперешним. Кроме того, волосянка сама себя чинит и надстраивает. Я бы сказал, растет. Только дайте ей материал и энергию.

— Свет тоже подходит?

— Вполне.

— Так что это такое? Автотроф? Аналог растения? Вы думаете, это кристаллическая жизнь?

— Это уже не моя компетенция. Но вряд ли. Аналогий с жизненными формами мало. Даже с кристаллоидами Гризанды. В ней видна явная конструкторская задумка, предназначенность. Я бы охотней признал ее искусственным объектом. Некоей сетью или...

— Искусственным? Почему?

— Это же очевидно! Идеальная среда для накопления и передачи энергии. И информации тоже. А еще отличный сенсор.

— Кто же тогда ее создал?

— Увы, не могу даже предположить. И сейчас у нас задача другая. Кстати, мы уже опаздываем на общий инструктаж.

Крепыш обесточил приборы, погасил лампу, схватил Тория за локоть и поволок к двери. Проходя мимо своего жилого уголка, выхватил у стажера пожитки и сунул под кровать.

— Сумку пока здесь оставь. Гера не любит опоздавших.

— Гера?

— Начальник станции. Ты же ее видел. Она вас у шлюза ждала.

— Начальник станции — медик?

— А что удивительного? Это весьма разумно. Иначе терраформисты, геофизики и экзобиологии просто передрались бы между собой. У медиков здесь нет объектов профессионального интереса. Кроме нас с тобой, конечно. Вот они и выступают третейскими судьями. Ресурсы же, сам знаешь, ограничены. Дай нам волю, каждый отдел тянул бы одеяло на себя.

— Но ведь терроформирование приоритетно? Совету нужно обоснованное заключение...

— Старики просто хотят знать: можно ли вообще приспособить Муару для проживания. Как только мы скажем нет, станцию закроют до лучших времен.

Эдвин захлопнул дверь в лабораторию и размашисто зашагал направо по кольцевой галерее. Торий едва поспевал за невысоким координатором.

Остальные обитатели станции двигались в том же направлении. За стандартным овальным люком скрывалась полноценная аудитория — семь рядов кресел с центральным проходом. В узкой части треугольного зала широкая кафедра с информером, за которым возвышалась начальница станции — Гера.

Эдвин затащил Тория во второй ряд. Едва усевшись, юноша принялся вертеть головой и, наконец, обнаружил Лиру слева от себя в третьем ряду, с двумя молодыми навигаторами. Все трое явились в парадной форме.

Когда в зале собралось около тридцати человек, Гера провела пальцами по дисплею информера, притушив свет в зале.

— Я думаю, все приглашенные присутствуют. Наше сегодняшнее собрание посвящено началу нового этапа в исследовании Муары. Вы знаете, что в ближайшие двадцать суток мы должны сформировать предварительное заключение о возможности колонизации. Главное препятствие к заселению — это волосянка. О связанных с ней проблемах вам кратко расскажет Эдвин Лян — координатор лаборатории геофизики.

Крепыш выбрался в проход, миновал его под взглядом начальницы и занял освобожденную кафедру.

— Здравствуйте, коллеги, — кивнул начлаб собравшимся. — Волосянка — очень агрессивное образование. Это можно увидеть по результатам первых же контактов с ней наших киберов. Для "мурашей" он окончился плачевно. Кто не видел, полюбуйтесь.

Над голопроектором за спиной докладчика появилась объемная картинка. Сверкающее насекомое приближалось к бахромчатому краю черно-синего покрывала. Тронуло его усиком-щупом. Край мгновенно вспух. Миллионы тончайших нитей метнулись в сторону "мураша", впились в оболочку, опутали сплошным коконом. Сквозь сплетение сверкали голубые искры разрядов. Аппарат испуганно дергался, но все уже было кончено.

Через некоторое время бугор начал опадать. Нити расползались, расплетались, и вот уже пестрое покрывало снова стало плоским.

— Так она реагирует на все без исключения механизмы. — Эдвин погасил изображение. — Агрессия, разрушение и поглощение. На биологические объекты реакция более вялая, но столь же смертоносная. Броня не помогает. На концах нитей создается плазменный разряд. А сами нити достаточно тонки, чтобы проникнуть в любое сочленение. При этом волосянка обладает целым рядом совершенно уникальных свойств. Если удастся воспроизвести ее в лаборатории, это сулит нам...

— Эдвин, давайте по существу вопроса, — оборвала координатора Гера.

— Да, да, конечно. Так вот, единственный способ борьбы с волосянкой, известный нам на сегодня — это, опять-таки, плазма.

На ожившем экране к пухлому покрывалу приближался "мураш", вооруженный двумя стандартными плазмотронами. Учуяв механизм, волоски потянулись к нему, но навстречу устремились раскаленные голубые струи. Они плавили войлок, превращая в бурую корку и алые потеки. Киберу приходилось поворачиваться, едва не крутиться на месте, чтобы успеть сжечь все рвущиеся к нему нити. Наконец он отступил.

Но волосянка, даже не дожидаясь остывания расплава, начала прорастать сквозь дымящие лужи. Тонкие черные канатики высасывали их досуха. Вскоре прореха затянулась, покрывало снова было цело.

— Видите, плазма тоже неэффективна. Все остальные способы воздействия, как то излучения, поля, химические вещества и тому подобное, себя также не оправдали. Единственное, что ограничивает рост волосянки — это вода. Но иного негативного воздействия она тоже не оказывает. Некоторую надежду дает выдвинутая моим коллегой гипотеза о центрах роста. Вкратце ее суть такова — у нитей ясно выражено направление роста. Значит, у каждого поля существует начальная точка, исходное зерно, некий коммуникационный центр, управляющий всей совокупностью. Возможно, нам нужно воздействовать именно на него.

— Так в чем же проблема? — С места вскочил сосед Лиры. — Просканируйте эту вату с орбиты и...

— В том все и дело, что это тоже невозможно. Волосянка создает мощные поля электрической, магнитной и, возможно, иной природы. Мы просто не можем сквозь них пробиться. Кроме того, присутствие технических устройств, даже на высоте километра, тоже вызывает в ней защитную реакцию. Это искажает всю картину. Именно поэтому вас, я имею в виду навигаторов, и пригласили на Штрих. Мы будем обследовать поля с низких высот с помощью планеров.

Лайнер "Стайер", жилая зона, Виктор Жоссан

Жилая зона встретила безопасника привычным гулом и толкотней. Куда-то спешили группки молодежи в пестрой одежде, шли по своим делам гражданские в стандартных костюмах и работники служб лайнера в форменных комбинезонах. Мелькали киберы обслуги и грузовые тележки.

Виктор пересек кольцевой проспект, опоясавший транспортную шахту, нашел нужную бегущую дорожку и поплыл по транспортному тоннелю к оранжерейной палубе.

Чешуи защитной брони раскрылись, образовав широкое кольцо по основанию жилой зоны — защиту от радиации Беты. Лепестки изогнутых дугой поворотных галерей раскрылись, впитывая свет далекой Альфы, превратив усеченный конус в щетинистого стеклянного ежа. Каждая из игл — кусочек растительного царства житных полей колонии.

Виктор сошел с дорожки на среднем, вегетационном ярусе, под двухметровым поворотным шарниром внешней галереи. Здесь всегда было пустынно, в отличие от посевных цехов и участков сбора урожая. За полупрозрачными стенками угадывался голубой шар главной звезды системы Гала. Вокруг журчали транспортеры фитоконтейнеров и питающих систем. Постоянный шум — отличная защита от случайных ушей.

Точно в назначенное время невысокий седой мужчина вышел из зеленого марева и остановился рядом.

— Добрый день, молодой человек, вы хотели меня видеть?

— Здравствуйте, Геннадий Степанович. Да, хотел. У меня к вам дело. Но прежде я должен получить гарантию, что все, о чем мы будем беседовать, останется между нами.

— Так серьезно?

— Более чем.

Профессор задумался. Достал платок и промокнул лоб. Альфа ощутимо припекала даже сквозь светофильтры.

— Ну что ж, думаю, вреда не будет. Моего слова вам достаточно?

— Вполне. Вопрос такой: сейчас мы регулярно снимаем медицинскую карту у каждого человека. Состояние клеток, биопотенциалы и тому подобное. Мы можем заметить и локализовать любое изменение в организме, вызванное внешним воздействием или внутренними причинами. А возможно ли снять и сохранить условно скажем, карту мыслей, образа мышления, самосознания и памяти, их совокупности на данный момент.

— Вы говорите о карте мозговых полей?

— Нет, профессор, вы прекрасно понимаете, что нет. Я не имею в виду биопотенциалы, они слишком изменчивы. Можем ли мы сделать мгновенный слепок сознания?

— Вы ставите невозможные цели, молодой человек. Я работал над этим еще там, на Тау. Мы можем записать состояние каждого из нейронов, объемную карту мозговых полей, но расшифровать все это...

— Я понял, — кивнул шеф безопасности. — Значит, это невыполнимая задача?

Профессор повернулся к стеклянной стенке, оперся на перила и сощурился, глядя на пылающую звезду.

— Выполнимая, только для этого нужно видеть и обрабатывать всю картину в объеме. Мы же дробим ее на элементарные фрагменты и пытаемся расшифровать. Конечно, можно аппроксимировать до исходной, но вычислительные мощности...

Профессор повернулся к собеседнику. В глазах лихорадочный блеск. Виктор сумел-таки зацепить его профессиональную гордость. Остался последний шажок.

— Нужен совершенно иной принцип, способ переработки информации, схожий с принципом действия самой нервной системы, — продолжал вещать профессор. — Даже если мы найдем новые подходы, это годы...

Собеседник задумался, снова протер платком лоб.

— Для чего это вам, молодой человек?

— Профессор, мы начали освоение планет, люди ежедневно сталкиваются с внешней агрессивной средой. Я должен быть готов к любым неожиданностям. Мы не можем платить жизнями за опыт, как другие колонии — нас слишком мало. Поэтому я хотел ввести в обязательный медосмотр и процедуру картографирования сознания.

— Не темните, молодой человек, у вас ведь есть и другие цели.

— Возможно.

— Учтите, я не потерплю нарушение принципов свободы мысли. Вы хотите влезть в чужие головы в обход совета, не прибегая к официальным процедурам дознания? Желаете возродить здесь протекторат?

— Нет, что вы. Я сам потерял родителей при зачистке. Вы же знаете, для меня колония...

— Именно, мы знаем, какой путь выстлан благими намерениями.

— Мне каждый день приходится балансировать на этой грани. Когда речь пойдет о выживании...

— Прикрываетесь необходимостью? Тогда используйте химические вещества, биосканер, гипноз, сенситивов, в конце концов.

— У нас всего два сенса и они чувствуют только эмоции. К тому же не всегда верно. Против химии есть контрхимия, а любому гипнозу можно противопоставить психотехнику. Нет, профессор, я должен иметь метод, достоверный на сто процентов.

— Вы умно поступили, молодой человек, что взяли с меня слово. Иначе мне бы пришлось сообщить совету...

— Подождите, профессор. Вы же учили меня, знали моего отца. Мы все на краю света, в одной и довольно тесной лодке. Если вы согласитесь возглавить тему, то сможете контролировать применение результатов. Иначе я буду вынужден подобрать другого куратора.

— Играете в змея искусителя?

— Приходится, специфика деятельности. Так вы согласны?

— Думаете, совет выделит вам ресурсы? Все брошено на освоение системы.

— У службы безопасности Стайера свои ресурсы. Ну, так как? Вы с нами?

— Мне нужно время.

— Могу дать вам шесть часов, не больше.

— Хорошо, я свяжусь с вами.

— Ясных звезд, профессор.

— До встречи, молодой человек.

Первый астероидный пояс Беты Гала, рубка бота СТ-7, Стэн Жоссан

Отделение прошло точно по плану. Раскаленные крюки вышли из толщи льда, и маневровые двигатели отбросили корабль от астероида.

На экране медленно уменьшался угловатый космический скиталец со странным отпечатком. Бета подсвечивала глыбу сбоку и тени в выемке были контрастными, насыщено-черными. В какой-то момент рельеф вдруг вывернулся наизнанку. Впадина показалась выпуклостью, огромной нашлепкой, раскинувшей по льду короткие толстые щупальца. До омерзения осязаемые и живые. Еще мгновение и они шевельнуться.

Стэн тряхнул головой, и наваждение ушло. Астероид, получивший имя Кето повернулся к челноку другим боком, и таинственный отпечаток исчез из обзора.

"Чей же это корабль? Размеры еще объяснимы, но форма? Или здесь действительно побывала гигантская медуза? Тогда это первый образчик спейс-жизни, давно предсказанной экзобиологами".

Командир покосился на навигатора, управляющего кораблем.

"Его сомнения не терзают. Наверное, так и должно быть. Муки выбора должен испытывать руководитель, а исполнители четко выполнять поставленную задачу".

В обзорном поле было пусто, бот снова одиноко плыл в пустоте. Навигатор снял руки с манипуляторов на подлокотниках и откинул сенсмаску.

— Легли на прежний курс, командир.

— Отлично, Сергей Васильевич.

— Начнем разгон?

— Да, по графику. Следующий пункт экспедиции — Гончая. Сергей Васильевич, а вы знаете, что по предварительным оценкам она тоже состоит изо льда?

— Хотите сказать, там тоже возможна...

— Встреча?

— Именно.

— Все может быть. Или найдем новые отпечатки.

— Кстати, командир, мы тоже оставили следы.

— Я знаю, это уже неважно. Трудно не заметить присутствие человека в системе. Один только ТОР фонит как целая планета. Мы ведь и не пытались скрываться.

— Все-таки считаете, это чужаки?

— Я не имею права гадать. Я обязан быть уверен.

В рубки повисла тишина. Бот едва заметно вращался вокруг продольной оси. Из-за края блистера выплыл ослепительно яркий шарик Беты и стекла мгновенно потемнели.

— Командир, а вы не думаете, что они враждебны?

— Предполагаю. Опыт у человечества небогатый, но судя по нему...

— Если это дахейцы, мы обязаны подумать об обороне.

— Согласен. Ваши предложения.

— Импульсный режим разгона, а дальше свободный полет вплоть до минимального сближения с Гончей. Корректировка и торможение уже после пролета. Так мы сумеем прощупать почти всю поверхность шарика и сами будем фонить по минимуму.

— Мысль дельная. В случае угрозы можем не тормозить, а напротив, начать разгон, имея преимущество в скорости, если, конечно, объект находится на самой планете. Тем более топливом мы залились под завязку, лишь бы "свечки" не подвели. Я правильно понимаю вашу задумку?