Предсказания китайского печенья

Пообедав в гостиничном ресторане, мы устроили сиесту — пили шампанское за прекрасное время в этом замечательном городе, занимались любовью и даже немного поспали, в полумраке задернутого шторами номера.

Около полуночи мы распрощались с персоналом гостиницы, и тронулись в путь, наняв мальчишку-портье донести наши потяжелевшие вещи до Московского вокзала.

Снова купе спального вагона, проводником на этот раз женщина. Проводив нас до купе, она покачала головой и в момент, когда Анри шагнул внутрь, произнесла:

— Какой красавец. Ох, и придется тебе с ним, девонька. Смотри в оба!

Поезд набирал ход, мы сидели притихшие, будто чувствовали, что самое лучшее и беззаботное время осталось позади. За окном мелькали быстро редевшие огни ленинградского пригорода. Анри взял меня за руку. Поднес ее к губам, потом вдруг резко встал, как будто на что-то решился, и неожиданно опустился на колено передо мной. Я опешила, вскочила, и он, потеряв равновесие, ухватил край моего платья.

Дежа-вю... Стоп! Это уже было со мной... Или не со мной? Услужливая память вернула мне картинку, созданную моим воображением после слов Аллочки.

— Неле, пожалуйста, будь моей... — заторопился Анри.

Казалось, в тесноте нашего купе наэлектризовалась даже оконная занавеска, как в мистическом фильме она шевельнула своими оверлоченными краями, призывая меня ответить ему.

— Встань, Анри! — я неловко пыталась увернуться от его напряженных рук.

— Нет, ответь, — как молоденький бычок, он упрямо наклонил голову.

— Да, Да! — почти крикнула я, взяла его за руки и подняла с колен. — Я согласна. Я люблю тебя, и ни с кем больше не буду счастлива.

В этот момент я подумала, что это истинная правда. Он торжественно достал спрятанную в задний карман джинсов бархатную коробочку с золотой надписью 'Союзювелирторг'. Так вот зачем утром он выходил в город, бросив меня в одиночестве мучиться сомнениями!

Узкая золотая полоска с маленьким бриллиантом. Наверное, пришлось ему попотеть, выбирая из небольшого ассортимента изделий 'Союзювелирторга' подходящее под французский обручальный стандарт кольцо.

Взяв мою левую руку, пытался надеть кольцо на палец. Я поправила его, подставив правую. Еще одна проблема, надо будет решить религиозный вопрос. Анри не знаком с тонкостями обрядов православного христианства. Я попыталась объяснить ему, что колечко я буду носить на правой руке.

Сейчас я не помнила о том, что пыталась залучить Анри в свои сети. Даже не понимала того, что это сбылось. Я сама попала в сооруженную ловушку и была бесконечно счастлива. Счастлива от сознания того, что этот великолепный мужчина, красавец и умница и есть мой суженый. Мой Тиль! Мой жених. Мой муж.

До утра мы любили друг друга, строили планы на будущее, радовались настоящему.

— Представляешь, как удивятся Мишель и Аллочка, когда мы завтра... нет, уже сегодня сообщим им что решили пожениться! — радовался Анри.

Ложка дегтя в бочке меда. Мишель!

— По-моему, Мишелю я не очень нравлюсь... — осторожно сказала я.

— Что ты, он был в тебя немного влюблен, ревнует, ну и считает тебя не совсем искренней.

Из сказанного делаем вывод, что Мишель обрабатывал Анри, пытаясь внушить ему недоверие ко мне.

— Как можно быть немного влюбленным? Или влюбленным или нет! — возмутилась я.

— Это по-русски, — ответил Анри. — Французы скорее скажут 'я немного влюблен', чем 'она мне нравится'.

— Вот в этом и весь фокус, вы все время в кого-то влюблены. Как узнать настоящее чувство? Вот Мишель и сомневается! Ну а ты? Ты любишь меня или немного влюблен? — спросила я.

— Я не просто тебя люблю, я тебя обожаю, жить без тебя не могу! — чтобы доказать правдивость своих слов Анри склонил голову и готов был снова бухнуться мне в колени. Я остановила его, приподняв за подбородок, взглянула в ясные глаза:

— Верю.

На вокзале было неожиданно многолюдно, толпа встречающих осадила ранний поезд. Проводница по-матерински перекрестила нас и пожелала счастья.

Наши друзья стояли около газетного киоска. Мишель положил Аллочке руки на плечи, они о чем-то оживленно беседовали, даже не смотря в сторону выходящих с перрона пассажиров. Подруга улыбалась. Мне стало спокойней. А вдруг я сама себя накручиваю? Вдруг Мишель хорошо отнесется к новости о нашей помолвке? Все одним недоброжелателем меньше! Увидев наши счастливые лица, Мишель постарался сохранить улыбку, принадлежащую Аллочке, но обмануть меня не смог. Слишком я была заинтересована в его искреннем дружеском расположении, что сразу почувствовала фальшь. Жаль, видимо придется воевать...

Расцеловались. Аллочка женским чутьем уловила что у нас есть новости.

— Что это вы такие загадочные? Светитесь все... Ну-ка выкладывайте, уж не натворили чего дети мои? Кого лишили девственности?

Мишеля аж передернуло от её скабрезной шутки. То ли от шутки, то ли от смысла, вложенного в нее. Кого же он все-таки ревнует? Меня или Анри? А если Мишель питает к моему жениху не только дружеские чувства? У них там такие нравы, что подобное вполне вероятно! Нет, остановила я себя, Мишель неоспоримо дамский угодник. Что же мешает ему радоваться за друга? Через несколько секунд мы, вероятно, узнаем разгадку этой тайны...

— Дорогие друзья! — по-английски, чтобы поняли все, начал Анри. — Разрешите представить вам мою невесту, в скором будущем мадам Анри Лален. Сегодня ночью я сделал Неле предложение. Она согласилась. Поздравьте нас!

В доказательство слов Анри, я продемонстрировала помолвочное колечко. Последовала немая сцена. Оглушенный новостью, Мишель походил бы на 'городничего', если бы не отличался более изящной комплекцией. Аллочка впилась глазами в кольцо, пересчитывая караты. Ожидаемой реакции не получилось. Анри наклонил голову в уже знакомой мне позе молоденького бычка, и нацелился выяснить, почему друзья странно отнеслись к известию о нашей помолвке.

И они, словно опомнившись, кинулись нас поздравлять. Аллочка троекратно в поцеловала Анри на правах близкой родственницы. Мишель клюнул меня в щеку, я подставила другую, продемонстрировав смиренность и дружелюбие.

— Поздравляю, — он старался подавить в себе раздражение и готовые сорваться с языка упреки. Подхватил мои вещи, и, пропуская нас вперед, приостановил Анри.

Мы, движимые попутчиками, удалялись от них. Обернувшись, я увидела, как Мишель внимательно слушал эмоциональную речь Анри.

— Черт побери! — в сердцах вырвалось у меня.

— Мишелька будто не рад нашей помолвке, — уточнила Аллочка.

— Не пойму, ему что за беда, если Анри женится на мне по большой любви? Как у тебя с ним? Он что-нибудь говорил о нас? Только, пожалуйста, серьезно! — попросила я.

— На какой вопрос отвечать первым? Начну со второго. До вашего приезда было все нормально, пару раз встречались. Дальше поцелуев Мишель идти боится, как я его не подбадривала. Теперь-то он уверен на все сто, что был прав. Вопрос три: все, о чем мы с ним говорили прямо или косвенно касалось вас. Ну а на первый вопрос вот тебе не ответ, а мнение: беда Мишеля в том, что не верит он нам ни капельки. Подозревает во всех смертных грехах. В прелюбодеянии, обмане и корысти особенно. Что ж греха таить, планчик-то у нас и в самом деле был!

— Умоляю тебя, никогда больше не произноси этого! Даже про себя. Я по настоящему люблю Анри, и не дай бог мне что-нибудь помешает, — и вдруг охрипшим голосом спросила. — Ты случайно в порыве откровенности не проболталась ли Мишелю о моих первоначальных планах насчет Анри?

— Когда шампанского выпью много чего зряшного болтаю, но, клянусь, о том, как мы загадывали Анрюшку под венец отвести ни-ни, — побожилась Аллочка.

— Дай-то бог, если это только его догадки. Я постараюсь, чтобы он забыл о своих сомнениях, все силы приложу, — едва воспрянув духом, я снова засомневалась, — но если они подкреплены словами или действиями, доказывающими наш сговор, все, мне конец. Не отступится Мишель.

На протяжении пути от вокзала до нашего дома я была с ним карамельно-патоко-сладкой. Села рядом на переднее сиденье, отговорившись от Анри тем, что в сумке у меня хрупкие керамические сувениры, и на заваленном вещами заднем сиденье я могу их повредить. Конечно чушь, но, поцеловав Анри в нос и заверив, что двадцать минут не способны разлучить нас, я была отпущена и теперь строила Мишелю невинные глазки, рассказывая, как мы весело отдыхали в Ленинграде.

Мишель оттаял. Он смеялся над моим рассказом о наших приключениях в 'Парусе' и рассказом Анри о том, как он отбивался от гостиничных девиц, когда имел неосторожность один выйти в город. О! Вот это новость!

У нашего подъезда мы напомнили друг другу то, о чем договорились в поезде. Вечер мы проведем с друзьями, а завтра он познакомится с моей семьей.

Дома была одна Лерка.

— Явилась. Ну, систер, как славный город на Неве? — полюбопытствовала она.

— Действительно славный. Потом расскажу. Сейчас нужно пошептаться с Аллочкой и немного поспать.

— А в поезде чем занималась? — все-таки спросила она, закрывая за собой дверь.

— Вижу, настроена к Мишелю по боевому. Растаял на глазах, — сделала выводы Аллочка.

— Одной мне не справится. Ты должна мне помочь. Ему надо дать понять о серьезности наших намерений. Любовь. И баста, — я резанула воздух ребром ладони. — Никаких чуть-чуть. С твоей стороны полная открытость, никаких тайн и секретов. Отвечай на любые вопросы. И предельно откровенно.

— И о Янисе? — уточнила моя подруга.

— Девственницей не представлялась. Можно и о нем. В пределах разумного. Только учти, мы давно расстались. Не вздумай ляпнуть, что Янис об этом не знает! — я, как Кашпировский, гипнотизировала глазами подругу, пытаясь внушить ей важность последней фразы произнесенной мною.

— Мишеля твое прошлое очень интересует, — доложила она.

— Вот и расскажи. Он оценит. Сейчас у Анри ближе его соотечественников нет, — я опять принялась гипнотизировать подругу. — Это важно.

— Ночная кукушка всех перекукует, — хихикнула Аллочка.

— За этот аспект не беспокойся, — пообещала я.

— Я в тебя верю. До вечера, отдыхай, — Аллочка с пониманием посмотрела на меня, кивнула головой и подмигнула.

Анри и Мишель пригласили нас в ресторан при гостинице 'Пекин'. Помпезное здание, вышколенный персонал. Угощались бульоном с трепангами, креветками в кляре со сладким соусом, свининой по любимому рецепту дедушки Мао и другими экзотическими блюдами.

Аллочка выполняла мои указания с, внушавшим тревогу, рвением: пригласив Мишеля на танец, она не отнимая губ от его уха, дико вращала глазами в мою сторону. Анри обрадовал меня новостью, что сегодня нам не придется расставаться, мы переночуем в квартире Мишеля, любезно предоставленной по личной его инициативе. Это сначала обескуражило меня...

— А как же сам Мишель?

Как истинный друг Мишель переночует в отеле Анри. В принципе дело обычное, если бы не отношение Мишеля к нашей связи. К чему бы такая щедрость? Спорить поздно, да и незачем.

Оттанцевав Мишелю уши, Аллочка вернула его друзьям. Я горячо поблагодарила Мишеля за возможность побыть с любимым перед долгой разлукой. Даже глаза повлажнели. Мишель с интересом наблюдал за мной, гадал, не лукавлю ли я. Я, вооруженная своей любовью к Анри и неприязнью к подозрительности Мишеля, была на высоте.

Разломив, напоследок, китайские печенья с предсказаниями выяснили: Анри предстоит разлука с любимым человеком, Аллочке — повышение по службе, Мишелю — очень дорогая находка, мне — совет, не разочароваться в людях, окружающих меня.

Есть о чем подумать.

Аллочка, в мечтах, уже примеривала кресло Амалии. Мишелю она посулила выигрыш в лотерею.

— Разлука ваша, дело уже предопределенное, — глумилась над Анри Аллочка, — так что расстраиваться нечего. Вот вернешься из Парижа, и честным пирком, да за свадебку!

— А люди, они на то и люди, не будь злопамятной, отомсти и забудь, — дала мне совет подруга.

Мишель отвез нас к себе. Без прежней боязни проезжали мы через пост охраны. Он показал, где можно найти нужные для нас вещи, пообещал завтра заехать за нами, подхватил рассевшуюся было на кухне Аллочку, и уехал.

Из соображений безопасности я решила сделать обход уже знакомой мне квартиры. Взяв Анри под руку, я предложила осмотреть спальню.

Мишель основательно подготовился к приему гостей. На огромной постели застеленной белоснежным бельем, лежала роза. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом. Как для себя приготовил. Ай, да Мишель! Но меня больше интересовали предметы, расставленные на плоскостях спального гарнитура. Фотографии, фигурки нецке, горка книг на разных языках. Внимательным взглядом я искала место, где при желании можно установить видеокамеру. Я понимала, что подозреваю Мишеля в предательстве друга, но ничего не могла с собой поделать. Я не верила ему так же, как и он мне.

Анри с удовольствием прилег на хрустящие простыни и приглашающим похлопыванием по снежно-белой равнине позвал меня к себе.

— Не так все просто, милый, сначала мы выпьем по бокалу шампанского за здоровье Мишеля... — я загнула мизинец. — Затем, наполним ванную, и там выпьем по бокалу шампанского за нас... — я загнула безымянный палец, сверкнув бриллиантом обручального кольца. — И только в последнюю очередь мы доберемся с тобой до постели, — я загнула средний палец, сжала свой кулачок. — У нас еще много мест где мы не занимались любовью.

Если Мишель решил запечатлеть наши сексуальные упражнения, то он будет разочарован. Война, так война! Анри был в восторге от моего предложения. Выдернул из ведерка шампанское, заменив его розой, завладел моей рукой и чуть ли не бегом устремился в кухню.

Под щемящую душу мелодию 'Lady in red' и проникновенный голос Криса де Бурга Анри выстрелил пробкой и, пролив несколько драгоценных капель, наполнил бокалы. Пригласил на танец и помог мне спуститься с высокого барного стула. Держа в руках бокалы, мы двигались в такт все сильнее прижимаясь друг к другу. Мы не целовались с тех пор, как вышли из поезда, и это, казалось, было очень давно.

Анри взял мой бокал и поставил его на широкий кухонный стол. Нарочитой неторопливостью он довел меня до дрожания конечностей, и чтобы полностью не потерять способность действовать, я взяла этот процесс в свои руки. Прижав его к столу, я дрожащими руками пыталась расстегнуть ремень и пуговицы легких брюк. Ничего не получалось. Анри, незаметным движением помог мне, и они с шорохом и бряцанием упали на пол. Монеты, положенные в карманы брюк, со звоном раскатились по бежевой плитке пола. Не отвлекаясь на подобную 'мелочь', Анри перехватил мою инициативу. Подняв меня, усадил на приятный прохладою стол. Исследовал нетерпеливыми губами вырез платья. Горячими руками подтянул мои ягодицы к себе. Пытаясь удержать равновесие, я схватилась за ворот его рубашки. Под тяжестью моего тела ворот угрожающе затрещал и Анри стал наклоняться ко мне. Я падала на спину, на стол, с большим уважением и тщанием оттираемый Мишелевой домработницей. Бокалы с положенным им хрустальным звоном упали на плитки пола. О, да... таких блюд на этой кухне еще не готовили!