Рождество или Библия волшебника

Он положил словарь себе на колени в надежде найти хотя бы несколько ответов на свои вопросы. Последовал двойной щелчок пальцев, вибрация книги, а затем и ответ на первый вопрос.

ЭТО ТОЖЕ НУЖНО ЗНАТЬ!

Короче, двести лет назад в государстве началась безуспешная попытка вытеснения родной речи — буквально из уст ее жителей. Глупые власти стремились ввести вторым официальным арамейский язык. Таким образом, по их мнению, народ должен был стать ближе к Богу. Но арамейский был сложно изучаем — и необдуманная затея с треском провалилась. В наше время на "Высшем" языке произносятся заклинания — так они звучат эффектнее и устрашающе; и некоторые выражения во время общения — в последние годы это стало особенно модно.

Кирилл захлопнул книгу; взял в руки пакет, в котором лежали ключ и записка.

Уважаемый Кирилл Андреев!

Рад приветствовать в нашей стране. Надеюсь, уже успели пересечь границу?

Ключ рекомендую повесить на шею (не зря же я собственноручно привязал ленточку). Конечно, не расскажу, для чего он нужен — интрига, мой друг. Но ключ очень важен. Словарь возьмите с собой. И свиток. Жду во дворце.

Король

Парень посмотрел по сторонам — свитка нигде не было.

Тем временем автомобиль стал снижаться.

Сначала показались голые, но наряженные к Новому году деревья, усыпанные снегом, потом большая неоновая вывеска голубого цвета "Вы въезжаете в АйсГрад — столицу морозного Альбиона". Под ней висела огромная таблица, как в аэропортах, с постоянно меняющимися цифрами, а уже под ней относительно неприметная приписка: "понаехало на праздники". Если верить этим цифрам, проживало здесь чуть меньше трёх миллионов человек, а приехало погостить ещё столько же.

Лимузин коснулся своими полозьями дороги и, уже шурша, двинулся дальше. Теперь можно было разглядеть дома, магазинчики, людей. Казалось, здесь нет ничего необычного. Но что это за страна?

Шоссе, по которому ездили подобные санемобили, освещали небольшие жёлтые неоновые шары. Зависнув в воздухе, они миллионами размещались по всей длине федеральной трассы.

Лимузин повернул влево и, немного сбавив скорость, поехал к круговому повороту. Дорога вела к огромному широкому мосту, за которым и расположился АйсГрад. Большие небоскрёбы, яркие прожектора, дирижабли, летавшие по воздуху. А ещё всё это покрывала огромная полупрозрачная сфера, похожая на Северное сияние. Сама собой создавалась композиция великолепия и идеализма.

Машина въехала на мост, украшенный новогодними сосновыми ветками, красными шарами-фонарями и разноцветными гирляндами. Аромат хвои и ели просачивался к Кириллу даже через плотное стекло. Как необычно: несмотря на мороз, река, разделяющая город и другой берег, не замерзала.

Просторные улицы, заставленные украшенными елями, делали город ещё более сказочным. Да, подумал Кирилл, Новый год здесь почитают. Парня настолько поразила вся эта красота, что он решил не вспоминать о том, как здесь оказался, и о чём не так давно беспокоился.

Показались и первые светофоры, первые переходы, с роскошью оформленные улочки. Оживляли город и всё те же чёрно-белые биллборды, на которых герои рекламы двигались, стараясь привлечь внимание жителей столицы. Каждый дом здесь был освещён белыми прожекторами.

Автомобиль проехал через сосновый парк по дороге с голубыми фонарями. Ещё один поворот, и показалась площадь. В центре неё располагалась арка, а рядом с ней стоял необычный памятник, напоминавший то ли женщину, то ли павлина. Высокие здания с длинными острыми штырями и белыми куполами. Последний поворот, и лимузин, наконец, остановился возле большого бежевого сооружения, над входом которого вырисовывалась надпись из золотых букв "Серебреный петушок".

К санемобилю тут же подбежали люди в красной униформе и выстроились вдоль дороги, ведущей к входу в это сооружению. Один из работников открыл дверь лимузина.

— Lje al'min h'i! Добро пожаловать в пятизвёдночную гостинцу "Серебряный петушок", — улыбнулся мужчина, жестом приглашая Кирилла выйти. — А мы Вас уже заждались, даже волноваться начали.

Неведомо откуда появились журналисты. Они кричали, фотографировали, задавали вопросы, пытаясь подобраться к автомобилю, толкали друг друга, но охрана близко их не подпускала.

Заиграла музыка, оргАн. Прогремели залпы салюта.

— Эээ... — парень, растеряно набросив на себя куртку с шапкой, выбрался из машины.

Холодный ветер дул в уши, пронизывая тонкие вещи насквозь. Кирилл развернулся, ещё раз взглянув на просторную площадь и на бешеных людей, а затем, опустив голову и прикрыв лицо, последовал за мужчиной в красном костюме.

*

Отель будто ждал Кирилла: висевшая на белых стенах золотая надпись "Добро пожаловать", обрамленные в золотые рамы картины, изображающие всевозможные пейзажи, всюду лежащие ковры, сами собой летающие пчелы и стрекозы, разносящие золотые конверты, почтальоны, раскладывающие их по нужным ящикам шкафа. Улыбающийся персонал красиво выстроился в большом просторном холле. Убранный и освещённый отель позволял чувствовать себя здесь как дома. Но что больше всего удивило парня — это расположившиеся на стенах часы всех размеров в форме петухов.

Кирилл, вертя головой, стараясь всё разглядеть, посмотрел наверх и изумился: через стеклянный потолок, находившийся где-то высоко, пробивался свет луны. Он отражался через зеркала, спускаясь к первому этажу.

— Позвольте проводить Вас в номер, — швейцар бесшумно подошёл к Кириллу, — следуйте за мной.

Стоящий вдоль холла персонал поклонился, и Кирилл, ответив тем же, вошёл в золотой лифт. Швейцар щёлкнул пальцами, двери кабинки закрылись, и лифт поехал вверх. Он спокойно отсчитал этажи и остановился.

— Комната 817, — показал швейцар на дверь, как только они вышли из кабинки, — Королевский люкс, — он снова щёлкнул два раза пальцами: дверь открылась. Юноша оказался в большом номере. Он был оформлен в таком же стиле, что и холл — белые стены с золотыми обшивками. Старомодные тёмно-зелёные занавески и шторы не делали комнату угрюмой, а мебель в стиле "в деревне у бабушки" почему-то создавала чувство дополнительного комфорта. Посередине комнаты стоял столик со всевозможными угощениями.

— Располагайтесь, скоро к Вам придут, — швейцар закрыл двери, и Кирилл остался сам. Обрадовался, увидев в кресле свои вещи: книгу и даже рюкзак! Убедившись, что всё на месте, он обошёл номер, зашёл в ванную, потом вышел на балкон. Он был рад долгожданной возможности оказаться наедине с самим собой. Перед парнем расстилался весь город: широкий, раскинувшийся в разные стороны, будто гигантский осьминог с факелом в заднице.

— Доброе утро, — в номер резко и без стука вошла пышногрудая девушка в розовых одеяниях, — это Вы Кирилл?

— Э-э-э... — только и смог ответить он.

— Тогда я по адресу, — девушка закрыла за собой дверь, — меня зовут Ева Астахова. К празднику, молодой человек, Вы должны быть полностью готовы, — она медленно подходила к парню, и на ходу, снимая с себя туфли с высокими каблуками, разбрасывала их в разные стороны. Распустила волосы и бросила в сторону заколку.

Кирилла такое упорство немного ошарашило, и он стал отходить назад.

— Я пока пойду, приготовлюсь, — бархатным голосом произнесла девушка в розовом, — а Вы пока раздевайтесь. Ведь всё должно пройти идеально, — она подмигнула, уходя в ванную.

Кирилл стоял как вкопанный. Ну что ж, подумал он, если умирать, то с музыкой. Юноша быстро разделся, оголив своё мертвецки бледное худое тело, и, пройдя в спальню, запрыгнул под золотое одеяло широкой кровати.

Девушку долго ждать не пришлось. Она вышла из ванной в тёмно-фиолетовой мантии с зелёными оборами, с накинутым на голову капюшоном.

— Не под одеяло, — медленно произнесла она, — Вы должны лежать на нём. Абсолютно обнажённый.

Кирилл покорился. Он лёг на одеяло, предвкушая начало... действия, и закрыл глаза.

— Пам-пам-пам, — пропела Ева, будто занималась чем-то совершенно посторонним, — тарарааааам.

Парень оторвал голову от мягкой подушки и посмотрел на девушку. Та сидела в кресле, как ни в чём не бывало, листая какую-то книжку.

— Лежите-лежите, — успокоила она Кирилла, — я сейчас. Не могу нужную страничку найти. Свой сборник забыла. Приходится пользоваться Вашим словарём.

— А-а-а, — умным тоном ответил он.

Прошло уже минут пять, а Ева продолжала петь себе под нос, листая странички потёртой книги. Кирилл смотрел, как она изредка облизывала пальцы, чтобы бумага не скользила под пальцами.

— Нашла! — выкрикнула девушка, от чего у Кирилла всё опустилось... в пятки. — Nura, Nura, Nura, — девушка направляла рукой в разные стороны. Везде, куда она показывала, появлялись свечи. — Чёрт, — плюнула она на пол, когда их стало уже больше сотни, — сбилась со счёта. Когда будут появляться свечи, Вы их считайте. Nura, Nura, Nura, — вокруг появились новые свечи. Ева выключила свет, и уже маленькие огоньки освещали комнату, — должно быть не больше 666. А я вечно делаю больше. Мама мне сказала даже, что я ненасытная дочь!

Свечей становилось всё больше и больше. Одни размещались на полу, другие стояли на книжных полках, некоторые зависали в воздухе, капая на одеяло и на самого Кирилла.

— Думаю, достаточно, — девушка потёрла руки, будто весь день работала, копая картошку. — Теперь Вы просто лежите, а я буду всё делать сама.

Она подошла к креслу, где лежала её книга, взяла её и вернулась к постели, на которой лежал, снова закрыв глаза, Кирилл. Начала читать.

О, Высшие Силы, обращаюсь к вам с Великой просьбой. Молю вас!

Даруйте рабу Божьему Кириллу Андрееву познать всю мудрость вашу,

Узреть невидимое, узнать непознанное.

Услышать неслышимое, почувствовать то, что не чувствуется!

Даруйте ему познать Тайну, неподвластную уму человеческому,

Чудо рождения и Тайны смерти забвения.

Сила Царства, будь под его левой ногой,

Сила Таинства, будь под правой рукой.

Да не померкнет блеск мудрости!

Да свершится мое заклятие!

Да наполнится он Тайной Силою, как сосуд!

Кровь его пускаю, двери в колдовство Золотым Ключом открываю!

Кирилл открыл глаза, почувствовав, как из его вен потекла кровь.

— Это всё, — так же резко закончила Ева, как и начала, — обычно заявка рассматривается в течение пяти рабочих дней, но Вам сделали исключение. Думаю, через пару часиков Вы почувствуете приятные изменения. — Она сказала это так, будто бы дважды два — четыре; а собаки, бегающие на двух задних лапах — привычное дело. Неудачное сравнение...

Кровь с вен Кирилла продолжала сочиться, а сам парень не мог пошевелить ни единой частью тела.

— Это небольшое побочное явление, — улыбнулась девушка, — скоро всё пройдёт. А пока советую немного поспать.

Она вышла из спальни, закрыв за собой дверь. Свечи погасли. Кирилл, не имея возможности даже головой повернуть, заснул.

Глава четвёртая

Вероника Швайцтаг. 1933-1993

В этот день...

"Всему своё время, братишка. Всему своё время. Сначала — дверь"...

Ефросиния Давыдовна много лет проработала в городской больнице. Сидя за дежурным столом, женщина отвечала на телефонные звонки, каждый день разносила пациентам таблетки, и многим помогала пройти в туалет...

Сегодня она даже пожертвовала своим днём рождения, но вышла на работу, заменяя приболевшую подругу. Ефросиния Давыдовна, конечно, не знала, что порог больницы она переступила в последний раз...

*

— В любом случае, Агафья Ивановна, — где-то далеко Катя услышала совершенно незнакомые голоса, — лучше ей об этом пока не говорить.

— Доктор, кажется, пациент начал приходить в сознание, — к постели девушки подошли несколько человек в белых халатах.

— Проследите за общим состоянием, — пожилой мужчина со стетоскопом на шее посмотрел Катины зрачки.

Всё было будто в тумане: палата, врачи, капельницы, банты, привязанные к шкафу, другие больные.

— Ефросиния Давыдовна, — произнёс другой доктор, — пусть она отдохнёт.

Полненькая медсестра ввела что-то в капельницу, и Катя, почувствовав усталость, снова уснула.

*

— Не волнуйтесь, с Вашим ребёнком всё в порядке.

— Что? — Катя открыла глаза. Возле неё сидел парень. Он был похож на медбрата, если не обращать внимания на его лицо, намекающее на недалёкость. За окном было уже темно.

— Я говорю, с ребёнком Вашим всё в порядке. Мы провели полное обследование. Плод не пострадал.

— Какой плод? — девушка приходила в себя.

— Как какой? Ваш малыш.

— Больной, покиньте женское отделение, — раздался суровый голос дамы, входящей в палату.

Парень вскочил и, подмигнув, выбежал.

— Как Вы себя чувствуете? — дама расставляла на тумбочке возле Катиной кровати какие-то лекарства.

— Да, нормально, кажется, — приподняла она голову. Та предательски гудела. — А кто это был?

— Это Евлампий. Больной, гуляющий по больнице. Не обращайте внимание.

— Хорошо, — Катя снова положила голову на подушку, взяв в руку край любимого банта. Хотела, было, повернуться на бок, как вдруг почувствовала тяжесть на ноге. Приподняла одеяло и увидела на ней гипс.

— Вы ещё хорошо отделались, — дама прохаживалась по палате, рассматривая больных, — перелом, сотрясение мозга, наезд на велосипеде, аборт, авария, изнасилование. И всё на льду... Да. Такой у нас, врачей, юмор. Думаю, завтра вечером мы сможем Вас выписать. Да не тебя, Клавка!

Одна из больных хотела встать и начать собираться.

— Я сказала, не тебя!

Но больная не слушала. Она встала и оттолкнула даму в белом халате.

— Мне нужно купить тельняшку Спиридону! — хрипнула та.

Катя перевернулась на бок, спиной к спорящим. Она смотрела на коридор через открытую дверь, где всё время куда-то спешили люди в белых халатах и валенках.

— Я через час зайду. Проверить, выпили ли Вы все свои лекарства, — на выходе произнесла дама. Клавка, тебе особое приглашение!

Она вышла, забрав с собой шум и резкие вибрации. Катя снова перевернулась на спину, стала разглядывать грязный потолок и пыльные плафоны. Снова к голове подступил сон. Под звук переливающегося лекарства в капельнице девушка заснула.

*

Громкий храп, раздающийся со всех сторон, отогнал сон куда-то очень далеко. В палате было уже темно. За окном медленно падал снег на фоне светящегося где-то неподалёку фонаря. Катя села на кровати. Под горло подкатывался комок, всё ещё кружилась голова.

Девушка спустила с кровати сначала одну ногу, потом вторую, помогая руками поставить загипсованную ступню на пол.

Капельница была уже отсоединена.

Больная, не спрашивая разрешения, "одолжила" тапочек у какой-то храпящей старушки, и, медленно двигаясь, направилась в коридор. Лекарства решила не пить. Тоже мне! Самолечением решила заняться. Профура. Грязные стены, кое-где облупившаяся краска. Недалеко стоял стол с включенным телевизором. Вокруг никого не было, если не считать сопения, долетавшие из разных палат. Девушку пробирала лёгкая дрожь, а холод заставил кожу из обычной превратиться в гусиную — гускина дочь.