Александр. Великий поход -2

Первым заметил недовольство верховного жреца новым конкурентом Александр Линкестиец. Командир фессалийской конницей решил незамедлительно приобрести столь важного для себя союзника, а вместе с этим устранить для себя опасного человека, ибо уже сам отправил в стан врага доверенного человека с письмом к Спитафу.

Когда командиры покидали палатку царя, хитрый македонец остановил Алисандра и предложил встретиться вечером для решения одного очень важного дела. Жрец согласился с предложением Линкестийца, совершенно не подозревая о чем, пойдет речь.

Глава IV. Битва при Гранике.

Персы второй день стояли на каменистом берегу маленькой речушки, в ожидании своего противника. Мефрен верно рассчитал место встречи с Александром. Мимо него македонское войско никак не могло бы пройти. Отныне — это мало кому известная пронтидийская речушка, получала громкую известность во всей Ойкумене на долгие века.

Несмотря на хвастливые речи своих полководцев и присутствие в войске царского зятя, многие из воинов глубоко в душе побаивались встречи с македонским царем Александром, сумевшим за два года подчинить своей власти всю Элладу и окрестные с Македонией земли. Единственное, что давало персам определенную уверенность в предстоящей битве, был корпус Мемнона. Ранее успешно противостоявший македонскому стратегу Пармериону и чуть было не спихнувший его в море.

Конные разведчики персов исправно доносили в лагерь Мефридата о передвижении Александра. По их сообщениям противник должен был уже давно появиться, но прошел обед, а македонцев не было видно.

Былые воины объясняли это хитрой уловкой со стороны Александра. Солнце миновало зенит и теперь ярко светило, своими лучами слегка ослепляя выстроенные полки персов.

Не желая делиться лаврами будущей победы, Мефридат выставил войска так, что главную роль в предстоящем сражении играли персы, со своей тяжелой кавалерией. Тогда как корпус греческих наемников был поставлен для охраны лагеря, в стороне от боя.

Мемнон пытался протестовать против подобного построения, но все было безуспешно. Единственное что смог добиться стратег от персидских вельмож, это изменение местоположения корпуса, образовав из наемников вторую линию пехотного построения.

Изобразив некоторое раздумье и сомнение, Мефрен согласился с предложение Мемноном, пребывая в полной уверенности, что помощь греков не понадобится.

Перса было трудно упрекнуть в легкомыслии, ведь к берегам Граника была стянута вся персидская мощь. Вдоль крутого берега очень удобного для обороны персы расположили пятьдесят тысяч лучников, копейщиков и секироносцев, выстроив их плотными рядами.

Впереди них расположился весь цвет персидского войска, в виде тяжелой конницы, во главе с Мефридатом и Спитафом. Расположившись вдоль самой кромки берега, титулованные аристократы не желали ни кому уступить права разгрома наглого македонца.

Всего их было около четырнадцать тысяч человек, прекрасно вооруженных, в дорогих доспехах, обильно украшенных золотом и серебром. С их красотой и богатством, в царском войске никто не мог соперничать, включая греческих наемников. Те любили украшать свои доспехи, стремясь показать отличие культурных европейцев над дикими азиатами.

При таком перевесе в численности над тридцатью тысячами общей пехоты и четырех с половиной тысячи конных у Александра, исход сражения ни у кого из персидских вельмож не вызывал сомнения.

Все персидские военачальники были уверенны в быстрой победе и буквально издергали своих разведчиков, постоянно требуя от них докладов о действиях Александра.

— Надутые глупцы, — гневно осуждал их Мемнон, — полностью уверенны в своем превосходстве, они напрочь позабыли о горькой судьбе Фив, Фракии и трибалов. Пусть придет Александр и выпустит из вас дурную кровь самолюбия и бахвальства.

Стратег заранее собрал всех командиров и объявил о том, что им предстоит битва с опасным врагом и потому драться придется как в последний раз. Особо намекнул Мемнон на полное отсутствие у македонцев жалости к сдавшимся в плен наемникам, которых македонский царь приравнял к изменникам общему делу эллинов.

— Но мы уже били знаменитого стратега Пармериона — возразил командиру Менелай, которому стратег поручил свой правый фланг.

— Пармерион не Александр — возразил, покачав головой Мемнон. — Первый опытен и расчетлив, но второй своим напором и энергией может полностью перечеркнуть весь привычный рисунок битвы.

— Это мы еще посмотрим — уверенно пообещал Менелай, энергично поигрывая своими мощными бицепсами.

Александр появился, неожиданно вызвав громкий переполох в рядах стоявших персов. Все с нетерпением выворачивали свои головы, над передними шеренгами стараясь увидеть своего необычного соперника.

Македонцы уже успели перестроиться из походной колонны в боевое построение, выставив вперед фалангу, прикрыв её с боков конницей. Как завороженные смотрели дети Азии на чудо военного искусства агрессоров европейцев. Подобно живому хищному зверю, непрерывно звеневшему своей медной чешуей, фаланга начала приближаться к реке для своего смертельного броска.

Левое крыло было отдано Пармериону, правое возглавил Александр. Как только разведчики подтвердили наличие всего персидского войска на Гранике, произошел первый серьезный спор между опытным стратегом и молодым полководцем. Узнав о численности врага, Пармерион предложил подождать с немедленным форсированием реки. Учитывая крайне не выгодный ее рельеф, он советовал встать лагерем и атаковать только на рассвете следующего дня, пока вражеское войско еще не успеет построиться.

Александр с гневом отверг это предложение Пармериона, уже ясно видя свой план боя. Он делал расчет на быструю и стремительную атаку столпившихся на берегу персов, которые по глупости задвинули в дальний угол единственно опасного для македонцев противника корпус Мемнона.

Не желая препираться и спорить с Пармерионом, царь громко воскликнул: — Македонцы наша слава и пренебрежение к опасностям требуют немедленно атаковать персов! Вперед на персов мои верные товарищи! Поспешим исполнить свои клятвы данные нами на берегах Троады.

Мощный гул одобрения потряс все войско и Пармерион не решился спорить с Александром. — Иди, иди вперед и сломай свою шею — яростно шептал про себя Линкестиец, которому Александр поручил командование обозом. Он все душой желал поражение своему тезке и одновременно зорко посматривал за Никомедом, имея в отношении его свои особые планы.

В подчинение Пармериону, царь отдал всю фессалийскую конницу во главе с Галатом, конницу союзников греков с Филиппом, всадников-фракийцев и пешие таксисы гоплитов Кратера, Мелеагра и Гарпала.

Сам Александр возглавил македонскую конницу, находившуюся под командованием Филоты, вслед за которой находились критские лучники и пельтеки. Далее расположились сариссофоры Арабея, гоплиты Кена, Пердикки и Аминты.

Приблизившись к реке и увидев построения врага, Александр убедился в правильности задуманного им плана. Вражеские всадники и пехота стояли так плотно, что затрудняли друг к другу проведение любого маневра.

Некоторое время обе армии стояли лицом к лицу, стремясь правильнее оценить силы своего противника и успеть сделать последние приготовления.

Находившийся в первых рядах тяжелой кавалерии Мефридат, снисходительно рассматривал из-под руки отряды противника. Он собирался пошутить над их малочисленностью, но не успел.

— Ахой! — раздался призывный клич македонцев, и македонское войско дружно устремилось в атаку. Первыми атаковали всадники правого фланга. Едва они вступили в воды реки, как на их головы обрушился град стрел, камней и легких дротиков. Персы максимально использовали свое выгодное положение и нещадно расстреливали тех смельчаков, что первыми рискнувших их атаковать.

Не обращая внимания на этот смертоносный ливень, македонские всадники, медленно, шаг за шагом с трудом преодолевали течение воды и крутизну берегов Граника. Несмотря на наличие у всадников щитов, и прочных шлемов, путь их к противоположному берегу сократил их число.

Любая другая кавалерия не выдержала бы столь жесткого и кровавого испытания, но только не кавалерия Александра. Благодаря своей многодневной выучке и богатому военному опыту, македонцы не дрогнули, выстояли, приблизившись к врагу, и скрестили с ним свое оружие.

Первыми с врагом схватились вооруженные мечами дилмахи. Заметно сократив свои ряды, они не смогли потеснить противостоящих им персов. В тяжелых панцирях и легкими щитами, занимая выгодное положение на берегу, они были достойным соперникам. С грозными криками набросились персидские всадники на дилмахов, демонстрируя им свое мастерство в умении владения клинком.

Громко звеня оружием, столкнулась друг с другом стена людей и коней, не желая уступать друг другу ни в чем. Под бешеным напором врага ряды дилмахов заколебались. Некоторых из них персы смогли столкнуть с крутого обрыва в воду, но тут в дело вступили гетайры, во главе с самим Александром.

В красном плаще, в рогатом шлеме с двумя белыми перьями, он был в первых рядах конных копьеносцев спешивших на помощь своим товарищам. Подобно яркой комете подскакал македонский полководец к вражеским рядам и с громким азартным криком атаковал ближайшего к нему перса.

Охваченный боевым азартом, Александр стремительно сблизился с противником, умело управляя своим конем, одними крепко сжатыми коленями. Умница Букефал проворно поднес к противнику царя, который со страшной силой нанес ему удар копьем, целясь в голову или горло.

Миг и поверженный враг подает на землю под громкие крики персов и македонцев, а конь, послушные воле всадника уже мчит его к новой, выбранной им цели среди персидских вельмож.

Вместе с Александром билась конная агема возглавляема молочным братом царя, Черным Клитом. Гигант ловко орудовал копьем, которое казалось легкой тростинкой в его крепких руках. Одного за другим он разил врагов, заступивших ему дорогу и при этом, старался не упустить из виду царя, защищать которого, ему приказала царица Олимпиада.

В завязавшейся схватке, очень быстро выяснилось, что длинные копья македонских кавалеристов имели серьезное преимущество перед мечами и легкими дротиками персидских всадников. Крепкие и тяжелые, при умелом сильном ударе они пробивали кованые доспехи противника, тогда как персы своими дротиками могли только ранили атакующих их катафрактов.

Это преимущество позволило македонцам не только выйти на крутой каменистый берег реки, но и заметно потеснить ряды противника. Медленно, но верно македонцы теснили своего противника с высокого каменного берега на равнину.

Вслед за кавалерией, незаметно в пылу боя в сражение вступила фаланга. Несмотря на персидские стрелы, она форсировала реку и стала взбираться на каменистый берег. Теперь персы смогли на своей шкуре испробовать знаменитое изобретение царя Филиппа в виде сплошного ряда железных копий.

Напрасно персидские воины вооруженные копьями и секирами пытались остановить этого страшного сказочного хищника, чьи зубы и когти принялись безжалостно крушить ряды персидского войска. От быстрого разгрома, персидскую пехоту спасала река и крутой берег, что не позволяли македонцам ударить по ним всей своей мощью.

Не менее напряженная борьба шла и на левом краю македонского войска, руководимое осторожным стратегом Пармерионом. Видя, с каким напором и упорством обрушился на врага Александр, стратег немного попридержал начало атаки своего конного крыла.

Его фессалийские кавалеристы, только-только вступали в бой, когда некоторые персидские вельможи, узнавшие по красному плащу среди напавших на их левый фланг кавалеристов македонского царя, стали самовольно покидать строй. Несмотря на призывы Мефрена и Бардии остаться на своих местах, они устремились на левый фланг, желая принять личное участие в уничтожении наглого македонца.

Это обстоятельство несколько облегчило задачу кавалеристам Галата и Филиппа, которые не столь успешно как гетайры сражались с противостоящей им кавалерией противника. Тяжелые копья и здесь помогали наступающим грекам одерживать вверх над дротиками персов, но здесь не было того азарта и куража с которым бились македонцы во главе с Александром.

Столкнувшись с плотным строем вражеских всадников, греки медленно, шаг за шагом стали теснить противника от воды вглубь берега. Возможно, оказавшись на каменистом берегу фессалийцы смогли бы показать все боевое искусство, но в самый важный момент боя погиб их командир Галат.

Подобно Александру он сражался в первых рядах атаки, демонстрируя храбрость и смелость. Галат уже убил своим копьем несколько человек, когда на него наскочил Бардия, командир фригийской кавалерии.

Как не силен и огромен был перс, но брошенный им в македонца дротик, не достиг своей цели. Ударившись о панцирь фессалийца, он отскочил прочь, не причинив ему никакого вреда, тогда как копье Галата пробило щит Бардии, и ранил его левую руку.

Взревевший от злости, перс отбросил свой щит в сторону и, схватив новый дротик, вновь швырнул его в обидчика. На этот раз он метил не во всадника, а его коня и преуспел в этом деле. Острый дротик попал в ноздри коня Галата. Обезумев от боли, животное резко рванулось в сторону, что и привело к гибели фессалийца.

Будь этот бой на открытом месте, все бы обошлось. Прирожденный кавалерист, Галат наверняка бы справился с конем, и схватка продолжилась бы, но судьба сулила ему иное. Конь не смог удержаться на крутом склоне и рухнул в реку, увлекая вместе с собой своего всадника.

Все это произошло столь стремительно, что Галат не успел соскочить с лошади и со всего размаха ударился головой о камень. Удар был столь силен, что фессалиец сломал себе шею и умер, не успел выполнить взятый на себя под Троей обет убить двадцать знатных персов.

Всякая гибель командира приводит к замешательству среди его подчиненных. Не стали исключением из этого правила и фессалийцы, несмотря на всю их выучку и умение. Лишившись командира, они разом смешались, сбили темп наступления и постепенно стали отдавать противнику инициативу.

Почувствовав перелом их настроения, персы в свою очередь стали биться с удвоенной силой и энергией. Возникла угроза, что атака захлебнется и фессалийцы отступят, но тут кавалеристам на выручку пришел стратег Кратер. Вместе со своим таксилом гоплитов, он перешел Граник и, поднявшись на берег, смело атаковал персидских всадников.

Как не многочисленны были отряды персидской кавалерии, как бы яростно они не атаковали македонцев, но они ничего не смогли сделать с единым строем гоплитов. Прикрывшись щитами и выставив вперед копья, вместе со стоявшими за их спинами метателями дротиков — пельтеками, они смогли переломить ход сражения на этом участке битвы. Подобно огромному тарану ударили они по вражеской коннице.

Под удар македонских пехотинцев попал убийца Галата, Бардия. При помощи меча и своей силы он попытался нарушить строй гоплитов, создать в них брешь, но все усилия перса были напрасны. Щиты и копья фаланги стали для него непреодолимой преградой, а метко пущенный одним из пельтов дротик, сразил персидского богатыря, угодив ему в шею.