то2

— Как хорошо, что духи предков открыли коварство чужаков! Кто знает, сколько миров они разорили, путешествуя между звёзд!

— Пока это пустые разговоры — прерываю обсуждение — лучше готовьтесь к переезду, завтра после большой охоты отправимся обживать долину.

* * *

Пообедав и отдохнув, отправляюсь проведать птицеглавов, по пути услышал спор двух молодых охотников, что горячо обсуждали тактику войны с дренеями. В пылу полемики один сказал:

— Используй голову, чтобы думать, а не только есть, как Балда!

Находящийся рядом огр, внимательно слушавший разговор тут же уточнил:

— Балда головой ещё нюхает и видит!

Посмеявшись, подхожу к нужной повозке, проверяя, не приготовили ли пленники ещё какой гадости для меня. Чисто. Призываю духа, чтобы не выпускал наружу звуки, и, активировав заклинание-переводчик, вхожу внутрь фургона. Как ни странно, моё появление осталось незамеченным для Креки и Смеля, и лишь холодный воздух заставил повернуть их клювастые головы в мою сторону. Личных наработок у них было не так много, в основном они касались тонкостей уже изложенного в книгах, и практического применения некромантии на крупных живых существах, что я пока проверить не мог. Но я нашёл им новое занятие, сумев заинтересовать в систематизации их магии, перегруженной ненужной обрядовой частью и отжившими традициями.

— Ты сегодня рано — проклекотал Смель.

— Неужели оторвал от чего-то важного? — осматриваю расписанный и исцарапанный пергамент, заполненный неровным, прерывистым почерком.

— Твои теории интересны, но без практики — непроверяемы — начал он с уже привычной претензии.

— Талбуков вам пока не дам. На крысах тренируйтесь, и только при мне.

— Это бесполезно, пока не перестроишь свою магию под управление мёртвым — угрожающе встопорщил он перья — ты боишься этой силы, так зачем каждый раз приходишь к нам?

Птицеглав с момента наших предыдущих разговоров убедился, что духи меня по-прежнему слушаются, и каждый раз упирал на необходимость обретения сродства с их тёмным искусством, чтобы я мог хотя бы догнать их по силе поднимаемых зомби. Снимаю баул из-за спины, достаю изрисованную рунами клетку с песчаной крысой. Чувствуя, что скоро произойдёт нехорошее, начала метаться внутри, после замерла, уставившись на нас бусинками глаз и быстро-быстро дёргая кончиком носа. Разместив клетку на полу, активирую нанесённый ритуал, продолжая подпитку маной. Зверёк оцепенел, неестественно выгнувшись и перестав дышать.

Вторая часть активированного ритуала избавила скелетик от окружающей его плоти, укрепляя за счёт её жизненной силы и переработки методом распада магический конструкт, призванный заменить мышцы и нервы, позволяя тому двигаться. Утягиваю телекинезом лишний прах, скрывающий костяк.

— Ты уже не раз делал это, но какой смысл в неуправляемых мертвецах? Я таких десяток за раз подниму — проскрипел Смель.

— Со скелетами вы не работали — парирую его претензии.

— Но он всё равно неуправляемый.

— Смотри — даю мысленную команду, и костяная крыса припадает на все четыре лапы, после этого обходит клетку по кругу и "смотрит" на птицеглавов.

— Всё же ты не выдержал, и обрёл сродство! — с едва скрытым злорадством и торжеством комментирует увиденное Смель.

9

Призываю огонёк, чувствуя через биение жизни волну разочарования, может это натолкнёт птицеглава к размышлениям о том, чем меня ещё привлечь в своё тёмное искусство. Интересно, а его магическое ядро можно очистить до нейтрального состояния? Кажется, в процессе изменений я приобрёл некоторые черты дренеев, хотя и до этого не страдал от недостатка любопытства. Распыляясь, никогда не достигнешь истинного мастерства в какой-то одной области, но сейчас я изучаю лишь основу каждого доступного мне магического искусства, и такой подход себя оправдывает — не перекрывая за счёт развития одного, возможность использования другого, создаю новое, на стыке.

Конечно, основа основ — это аркана, полученная мною у дренеев — богатые справочники, исследовательские ритуалы, магические материалы, в конце концов. Перевожу взгляд с клетки на задумчивого Смеля, Крека же источает тревогу, управляю костяком, заставляя тот совершать множество перекатов и прыжков, учась управлению и узнавая, на что он способен.

Сама клетка — не просто загон для песчаной крысы, а многозадачный артефакт, позволивший провести не только поднятие, но и сложное преобразование. Скелет, хоть и являл собой логическое продолжение некромагических практик птицеглавов, был мною доработан и усовершенствован с помощью других полученных ранее знаний. Изначально, чем более свежим было тело, тем более качественного зомби из него можно было поднять. Даже если душа отлетела уже далеко, её отпечаток и остатки ауры, осуществлявшие раньше жизнедеятельность, усиливались, перестраиваясь в управляющий конструкт, а если тело принадлежало сородичам — при должной сноровке, недостающие детали можно было скопировать с себя. Долго такой поднятый не функционирует, подпиткой трупов птицеглавы не увлекались, предпочитая отправлять тех в немедленную атаку.

Духи жизни позволили мне лучше изучить, как работает организм крысы, симпатический раздел арканы в библиотеке дренеев разобраться в правильной расшифровке следов магии, а работа с обелисками и магическим резонансом образовать простейший канал передачи сигналов. Часть костяка была преобразована в магические накопители, специально предназначенные для хранения заряда магии смерти, уплотнённые хрящи и сухожилия взяли на себя функцию мышц, а в середине костей образовались каналы, проводящие энергию и управляющие команды. Скелет был туп как пробка, но вполне обучаем — сделанное при управлении действие он мог потом повторить.

* * *

Достаю ещё одну клетку с крысой, на этот раз самую обычную, и ставлю рядом со своей.

— Ты говорил, что можешь таких десяток поднять, мимоходом. Приступай.

Пару раз открыв и закрыв клюв, Смель всё же признал:

— Скелета поднять не получится. Работа слишком новая для меня.

— А для примитивного грязехода оказалась по силам — насмешливо комментирую его реплику.

Заносчивость и высокомерие гордого птица иногда раздражала, и ткнуть его в собственную некомпетентность было весело.

— Несмотря на всё твоё бахвальство и поделки, ты никогда не превзойдёшь араккоа в искусстве управления мёртвым, если не пройдёшь инициацию смертью — до чего же спесь застилает глаза, если наглядный пример игнорируется. Мог бы предложить поднять обычную крысу, и устроить состязания, но даже победа моего скелета ничего не решит.

— Ты сможешь провести инициацию? — обнадёживаю пленника.

— Легко! Но нужны будут жертвы, и другая подготовка.

— Распишите, что потребуется, я почитаю — собрав всё выставленное обратно в баул, собираюсь уходить.

— Не передумаешь?

— Мне нужна любая сила, что я смогу получить. Много силы.

* * *

Посылаю охотников в место, где могут водиться копытни, а сам уединяюсь в исследовательской палатке. Перекатываю на ладони шестигранники, что я закапывал вокруг священной горы и по пути до дома, осталось их всего три штуки. Соединяю боковыми гранями и сжимаю в кулаке, теперь закрываю глаза для лучшей концентрации, и освобождаю из посоха Хенкечу. Взлетев шаманкой над стоянкой, ощущаю дорожку из кристаллов, служащую сейчас мне путеводными маяками, и лечу к горе. По пути залетел в деревню дренеев, обозревая с высоты уютные строения. Моя палатка на месте, но ни Фетисы, ни Лейзими рядом нет, наверняка просиживают в библиотеке.

Благодаря таким "якорям" полёт удаётся сильно ускорить, ориентируясь не на зрение, а на чувство направления. Долетать до самой горы не стал, и повернул обратно. Жаль, много таких было сразу не сделать, но если будет в них сильная нужда — сделаю аналогичные, не такие сильные, как инициированные в горе, но достаточно мощные, засеяв которыми территорию клана можно упростить разведку.

Убрав кристаллы, достал клетку с костяком, пришла пора поподробней исследовать, как легли мои чары и какие изменения произошли с песчаной крысой, это позволит в дальнейшем усовершенствовать ритуал и уменьшить потери маны. Распилив магический конструкт, по своим свойствам имеющий больше родства с костяным големом, нежели с зомби, раскладываю получившиеся детали по одноразовым исследовательскими пергаментам, с них мне нужно снять лишь одно значение, а потому долго возиться с настройкой и калибровкой основного исследовательского алтаря не придётся.

* * *

Ночь, время сна и отдыха, но не для всех. Выходят на охоту волки, патрули охраняют покой клана, и я погружаюсь в транс, создавая декорации для контакта. В них проще работать со своей энергетикой, и сопоставлять полученные некромагические знания о способах работы с энергетическими конструктами и арканой дренеев. Иногда мне кажется, что я собираю рассыпанную мозаику, позволяющую взглянуть на мир с разных ракурсов, но в центре всегда одна и та же вещь — магия. Чувствую знакомое присутствие, Зарилми решила посетить меня, впервые за время с момента встречи с другими вождями и шаманами.

— Привет! Как ты без меня? — первым делом интересуется орчанка, едва проявившись.

— Если скажу, что скучал — ты мне поверишь?

— Конечно! Мне так хочется тебе верить, ведь ты мне доверил то, что никому не открыл. Даже Дувейли! Она всё ещё не готова? — зачастила шаманка, в моём присутствии она сильно оживлялась.

— Не к спеху. У меня есть ты, и тайна не так сильно просится наружу. Кстати, поможешь мне?

Орчанка поморщилась, но отказывать не стала, хоть и очень не любила присутствия моих симбионтов. Проявляю их, и чтобы отвлечь пока её от неприятных мыслей, спрашиваю:

— Что нового в священной горе?

— Ничего. Всё так же, как с момента моего появления там.

— А как общаются духи Разящих Топоров и поглощённых им кланов?

Подумав и отвлёкшись от созерцания неподвижных шаманок, Зарилми повернулась ко мне.

— Ты ведь принял их как свой, духи предков тоже подчиняются этому обычаю. И вообще, расскажи лучше о себе, а посиделки у священного озера тебе ещё нескоро грозят.

— А Хенкеча любила, когда я воссоздавал пещеру в священной горе — перевожу разговор обратно.

— Там хорошо, очень хорошо, но здесь — обвела орчанка рукой летний луг — интересней.

* * *

Утром вернулись разведчики, доложив о найденных копытнях. Один был слишком старым для наших целей, роговые пластины с такого хороши, но нам теперь в первую очередь требовалось мясо. А не так далеко было целых три, видимо, из весеннего приплода, раз ещё не разошлись поодиночке. Эта группа была предпочтительней, но, во-первых, их трое, что создаст проблем при охоте, а во-вторых такой молодняк обычно не трогали, давая им подрасти.

— Выдвигаемся к тройке — принимаю решение. Искать других животных нет времени, как и давать его на то, чтобы они подросли.

Орки сворачивают шатры, охотничий азарт уже охватил воинов, проверяющих как затянуты ремни на волчьих сёдлах и лыжи, кто был пешим. Орчанки, прибрав вещи, седлали талбуков и готовили верёвки и сети. Выдвигаемся, летя Оркривой над отрядом, наблюдаю привычную раздвоенную картинку. Часть зрения видит летящее навстречу снежное поле, вылетающий из-под лап разведчиков снег, ведущих к стаду, а вторая, сверху, показывает всю несущуюся вперёд армаду, передний край и бока составляли волки, а в центре были талбуки, привыкшие двигаться общим стадом, а чуть позади лыжники, рассыпавшиеся, цепью. Парящее дыхание Грома, плавные прыжки через снежные заносы и звуки соседей, взмыкивание талбуков, иногда сталкивающихся рогами, взрыкивание волков и молчаливая сосредоточенность орков.

Вот показались три косматых фигуры, перемалывающих кустарники, один копытень был к нам боком, и повернув массивную голову в нашу сторону взревел, возвещая об опасности. Остальные повернулись в нашу сторону, наставив на нас рога и яростно вращая глазами. Приподнимаюсь в седле и оглушающе кричу, чувствуя, как меня охватывает нетерпение перед схваткой. Остальные орки подхватили охотничий клич, перекрыв все звуки. Несмотря на грозный вид, копытни не торопятся в атаку, а мы начинаем крутить вокруг них карусель, кидая петли на рога и стараясь попасть дротиками в глаз.

Покрутившись на месте, звери решили пойти на прорыв плотной группой, волоча за собой верёвки, но им уже не уйти, налетающие сбоку орки угощали их алебардами, прорубая кожу на ногах и тут же откатываясь в стороны, давая место следующим атакующим. Пришёл и мой черёд, бью в колено задней ноги, одновременно откачивая жизнь из неё, что заставляет его завалиться на полном ходу, грузно оседая в снег. Остальные копытни не сразу почувствовали неладное, слишком много мельтешения и шума было вокруг, а голос раненного зверя потонул в издаваемых нами охотничьих криках. Когда заметили и повернули, его уже добивал нагнавший его отряд лыжников, так и не дав тому подняться.

Оставшаяся двойка всё равно кинулась на помощь, отгоняя прыснувших в рассыпную двуногих, но один из орков исхитрился связать петлю на верёвке, куда попал копытом набегающий зверь. Пробежав ещё вперёд он споткнулся, перекатываясь через голову, но тут же встал, тяжело поводя боками и возвращаясь к поверженному гиганту. Самоотверженность его уже не могла спасти, впрочем, как и пришедших на помощь копытней, потеряв темп они позволили подхватить верёвки. К ним быстро привязали другие, и вот метнувшееся прочь стадо из тридцати талбуков волочёт за собой копытня, оттаскивая его в сторону и заставляя терять силы, на третьего же наваливаются волчьи всадники, жаля пробивающими крепкую кожу клевцами.

Желая закончить красиво, даю команду Грому и разогнавшись, прыгаю на спину зверю, протыкая копьём основание черепа и наваливаюсь на него, стараясь не упасть с оседающего зверя. Скорость и телекинез сделали своё дело, позволив добраться до мозга копытня и убить его. Третий тоже долго не продержался, покатав его по снегу, талбуки разделились на два отряда, удерживая вырывающегося копытня, пока того добивали охотники.

10

Азарт битвы всё ещё кипит в крови, но противников уже нет — слишком большой перевес сил и тактика, заточенная под одиночную цель, гарантирующая отсутствие потерь и быструю смерть добычи. То, что целей было несколько, не помешало — раздёргали группу, и справились поодиночке. Кстати, очень ценимая орками, как и волками тактика — отбить от стада, а как рвать одиночку — все научены. Не откладывая дела, туши уже перевернули на спины, приступая к разделке, пока не закоченели. Часть орчанок поскакали навстречу остальному клану, чтобы побыстрее привести бурдюки под кровь и прочую нужную утварь. Задумчиво пережёвываю кусок сырого красного мяса, да, совсем не зря оно считается деликатесным. Гром не отстаёт, уминая свою долю, а я прикидываю, за сколько часов разберут эти туши. Судя по скорости разделки, не больше пары — копытни не очень большие, а орков много, чем-то сейчас их движения напоминают "карусель" что любят крутить волчьи всадники — отрезав кус, отходят, разделывая его на более мелкие и не мешая следующим.