— Нет... Ты... кха... не мой... кха... брат... Нелтарион... — было слышно, что каждое слово дается сказать Валакху с большим трудом. — Ты начал его... кха... убивать, когда решил избавиться от меня... кх-х... — он поднял голову и посмотрел на Разрушителя. Если бы взглядом можно было убивать, то Смертокрыл сейчас бы превратился в кучку пепла, при чем мгновенно. — а закончил, когда... кха... объявил себя Аспектом Смерти. Кха... — зашелся приступом кашля дракон, после чего на снег упали капли крови. Как и говорил Черный дракон, его меч наносит серьезные раны своему противнику, если этот противник — дракон. Когда его дыхание пришло более-менее в норму, он продолжил. — Так что ты не можешь быть моим братом. Я никогда не признаю тебя им, и уж тем более подчинюсь твоему приказу.
Говорят, что иногда человека можно довести до такой ярости, что ее можно ощутить, находясь на достаточно большом от него расстояния. Но в случае с драконом все немного по-иному. Все присутствующие могли не просто ее почувствовать, но и потрогать даже. На долю секунды Смертокрыл потерял над собой контроль, и оказавшись возле своего брата, что есть силы ударил его ногой в грудь, целясь в уже полученную им ранее рану. Этот новый удар заставил Валакха вновь отправиться в полет, а после приземления проскользить на спине еще пару-тройку метров и замереть, рассматривая голубое небо.
Все опешили от такого развития событий. Никто не мог даже думать, что вот, когда казалось, что конец уже близок, объявится дракон, утерянный во времени и способный на равных сражаться со своим братом, даже после того как потерял силы Аспекта. Но вот он явился и сражается с их главным врагом один на один, когда они не смогли все вместе ничего практически ему сделать. А от бессилия ничего не могли поделать. Это противостояние уже затянулось достаточно...
— Валакх! — Малигос дал слабину своей хватке, и вырвавшаяся из нее Синдрагоса, что есть сил, побежала к Валакху, спотыкаясь и чуть ли не падая в снег. Но добежать ей не дал Смертокрыл. Он схватил ее, затем обе руки зажал в своей левой ладони, а правой приставил клинок шее драконесы.
— Синдрагоса! — собирался уже было кинуться Аспект на помощь своей сестре, но грозный взгляд Смертокрыла, брошенный на него, заставил Малигоса остановиться на месте и только сжать кулаки еще сильнее.
— Если кто-то из вас дернется, то на одного синего дракона в этом мире станет меньше... Я не шучу! — глянув на дрожащую от приставленного к ее горлу клинка драконесу, Разрушитель усмехнулся, а затем перевел взгляд на поднимающуюся фигуру своего брата. — Ну что? Что ты будешь делать теперь? Что ты сделаешь в таком состоянии, когда я убью дорогую твоему сердцу девушку, прямо у тебя на глазах?! — ярость затуманила разум дракона, и он потерял над собой вообще какой-либо контроль. Простыми словами — ему сорвало крышу, и теперь он начнет убивать одного противника за другим, не жалея никого, кто станет у него на пути.
— Отпусти ее, Смертокрыл! Довольно уже смертей! Если хочешь кого-то убить, то закончи начатое тобой больше десяти тысячелетий назад... убей МЕНЯ, а ее оставь в покое. Убей меня и правь этим чертовым миром, а их... оставь в покое... — все это время Валакх смотрел в глаза Синдрагосы. В глаза, в которых он раз за разом тонул, полностью погружаясь в них с головой. Сейчас они были наполнены влагой, а по нежной коже щек пролегли мокрые дорожки от слез.
Но Аспект Смерти его не слышал. Он занес клинок вверх, держа его обратным хватом, чтобы вогнать его со всей силы прямиком в сердце Синдрагосы. В тишине, повисшей над полем боя, был слышен свист раскаленной стали, разрезавшей воздух. Драконеса закрыла глаза, смирившись с тем, что сейчас, в нескольких метрах от любимого, оборвется ее жизнь, прямо у него на глазах.
— НЕЕЕТ! — это было последнее, что она услышала перед тем, как потеряла сознание от накопившейся усталости, стресса и мысли о скорой смерти...
* * *
Где-то в междумирье.
— Печальная развязка... — грустно произнес Игрок.
— Соглашусь с Красным. Глупая девчонка, мало того, что отвлекла Валакха, так еще теперь и сама подставилась. — Тзинч просто не мог поверить, что драконы способны на такие глупые поступки.
— А они все же могли быть красивой парой, не смотря ни на что... — задумчиво протянул Шинигами.
— ... — дракон, как всегда, был "многословен". И лишь лукавый оскал озарил его морду...
* * *
Нордскол. Драконий погост. Недалеко от Покоев Галакронда.
Когда клинок описал пол дуги своей траектории движения, из-за скалы наконец вышел Тралл с полностью заряженным диском и, быстро нацелив его на Смертокрыла, произвел магический залп. Он надеялся, что ослабленная бдительность и защита дракона — это лучший момент, когда стоит нанести удар. Да и не хотелось ему после слов Разрушителя, о том что эта драконеса важна прибывшему, чтобы она умерла. Он лично не общался ни с кем из них, но точно был уверен, что больше никого нельзя потерять сегодня.
После того, как магическая энергия достигла фигуры Смертокрыла, драконий клинок упал на снег, не достигнув цели, а сама держащая его рука повисла плетью вдоль тела дракона. Вновь этот диск не дал ничего толкового, кроме как обезоружил предателя. Разочарованный Тралл повернул к себе ладонь с диском, осматривая его, и не заметил, как спустя мгновение, разъяренный Разрушитель оказался возле него и до хруста костей сжал его руку. После чего резко ударил его работающей рукой прямо в скулу и отправил в полет. От удара об преграду, которой оказался тот самый камень, из-за которого он вышел, орк потерял сознание с мыслью, что хотя бы спас девушку. И не важно кто она, главное что она не умрет сегодня. По крайней мере, он так надеялся...
После того, как Тралл опустился на землю и не подавал признаков сознания, Смертокрыл убедился, что Драконья Душа больше не представляет для него опасности, являясь теперь кучкой окровавленных осколков, разбросанных по траектории полета орка. Затем он неспешно вернулся к брошенному клинку и упавшему телу Синдрагосы. Разрушитель собирался закончить начатое, как услышал, что его кто-то зовет.
— Отец! — услышал он три голоса, а затем увидел и самих обратившихся к нему. Это были его сын — Нефариан и две дочери — Ониксия и Синестра. Приземлившись, они сразу приняли облик людей, который сейчас наиболее подходил под ситуацию.
— Остановись! Не делай этого! — пытались достучаться до его разума Ониксия и Синестра, в то время как Нефариан уже собирался кинуться к нему, вооружившись клинком. Но его опередила черная тень. Она пронеслась мимо них со словами: <<Простите...>> И через несколько мгновений пред всеми была картина: Валакх и Смертокрыл стоят лицом к лицу, у их ног лежат клинок и Синдрагоса. Но что-то было не так. Действующий Черный Аспект стоял держась здоровой рукой за руки брата, удерживающие Ледяную скорбь, воткнутую по гарду, на которой красовался череп дракона, в самое сердце Разрушителя. И вот сейчас Смертокрыл стоял и улыбался, так как мог улыбаться только психопат, отбитый на всю голову — ярость и адреналин настолько затуманили его разум, а глаза застилала пелена.
— Haal'Vut Dinok...(Прикосновение Смерти...) — тихо проговорил Смертокрыл на древнем драконьем языке и прикоснулся к груди Валакха, после чего пелена спала с его глаз, ясность наступила в его мыслях, и, пока его всего не охватила ледяная хватка Скорби, разрушив его душу, он произнес, глядя в глаза брату. — Прости! Прости за все... — и веки глаз закрылись теперь уже навечно.
После того, как тело Смертокрыла соскользнуло с лезвия клинка и замертво рухнуло на землю, Валакх так же не смог устоять и рухнул на колени, а затем завалился на спину, в нескольких метрах от Синдрагосы, не выпуская клинок из руки. Драконы, не верящие в то, что сейчас произошло, еще некоторое время осознавали, что происходит, и пытались вспомнить, что значат эти древние слова. Герои просто были в ступоре. Дети Нелтариона не испытывали абсолютно никаких негативных чувств по отношению к появившемуся так вовремя дяде, с которым они проводили много времени, когда были ещё маленькими дракончиками. Совсем наоборот — они были рады, что террор их отца теперь закончится навсегда и что истинный глава их рода и Хранитель Земли вернулся. Но их радость была не долгой. До них так же, как и до Аспектов дошло, что слова сказанные предателем — это заклинание, а не просто мысль вслух. Они все сразу кинулись к тому месту, где сейчас лежали без сознания Синдрагоса, полуживой-полумертвый Валакх и два артефактных клинка, а также тело мертвого Нелтариона.
К лежащим с одной стороны подбежали четыре Аспекта, а с другой — дети Нелтариона. Малигос и Изера кинулись приводить в чувства Синдрагосу, а Ноздорму и Алекстраза, перевернув на бок Валакха, который начал задыхаться от избытка крови во рту и от того, что не мог сам повернуться, пытались стабилизировать его состояние, хоть это смягчило боль, но ущерб нанесенный ударами драконьего меча, а так же заклинанием Смертокрыла было не возможно убрать. А трое новоприбывших просто стояли и не знали, что делать. На их глазах умирал их родной дядя, который всегда был с ними добр и не отказывал им ни в каких шалостях, а порой даже выгораживал перед родителями, особенно перед строгой их матерью Синтарией, которая была очень строгая, но в тоже время любящая и ласковая с ними. Им оставалось только переводить взгляд с почти мертвого главы рода на синюю драконесу, которая так же не упускала возможности поиграть с малышами. Осознание того факта, что они ничего не могут сделать в данный момент, было сравни с тем фактом, что они собственными руками его убили.
— Валакх... — позвала Алекстраза его, окутывая руки зеленым свечением и прикладывая их к ране на груди и к сердцу, — ты только не умирай, слышишь. Не смей этого делать. Ты справился... смог одолеть Смертокрыла... вернул мир в Азерот... Слышишь? Все теперь будет как раньше, до того как ты пропал... Только подожди, сейчас я тебя вылечу, и мы вернемся в Драконий Храм... — она продолжала попытки излечить раны, но у нее это не выходило. — Проклятье, моя магия исцеления не действует, почти совсем, только слегка снимает боль... Почему? Почему она не помогает? — по щекам Аспекта потекли слезы. Слезы от боли. Слезы от осознания того, что сила Хранителя Жизни беспомощна и что сейчас она не может сохранить одну единственную жизнь. Они один раз уже потеряли его, и Синдрагосу тогда еле вытащили из омута депрессии. Но он был жив. А если Валакх умрет — она же сойдет с ума. Ведь драконы, кроме Аспектов, влюбляются один раз в жизни. От мысли, что они потеряют сразу двух дорогих им драконов, на сердце становилось еще больнее.
Пока Аспект Жизни пыталась не дать умереть Валакху, а Синдрагоса понемногу приходила в себя, все остальные драконы, которые были здесь и все это время присутствовали всю битву, неспешно подошли к собравшимся. Это были Таресгоса — приемная дочь и Аригос — родной сын Малигоса, Калесгос — ученик Малигоса, Анахронос — сын Ноздорму. Они продолжали сохранять молчание. А герои... А что герои? Они просто стояли как вкопанные и не знали что им делать: то ли радоваться, что противника наконец победили, то ли грустить, ведь какой ценой далась победа. За всю битву погибло очень много драконов как с одной стороны, так и с другой. А выжившим лишь остается только горевать и оплакивать погибших. Аригос, Анахронос и Калесгос сохраняли спокойствие, ну или по крайней мере пытались это делать. Таресгоса смотрела то на Валакха, то на Синдрагосу. Она не понаслышке знала о чувствах этих двоих друг к другу. И думала о всех возможных вариантах развития событий.
Тем временем от Драконьего Храма вылетел красный дракон и летел в их сторону с какой-то вестью. Когда он, а точнее она приблизилась, то все узнали ее. Это была Зерестраза, хранитель рубинового святилища. Того места, где хранилась последняя кладка яиц красных драконов.
— Госпожа Алекстраза! Госпожа Алекстраза! — звала она Аспекта Жизни, но та на нее совершенно не реагировала. Сейчас для нее важнее сохранить жизнь ее старого друга и верного товарища, чем кладки яиц, коих за всю драконью войну столько потеряли, что и не счесть. Изера заметив, что ее сестре не до разговоров, сразу направилась к Зерестразе, оставив Синдрагосу на ее брата.
— Госпожа Изера... — поспешила к ней обратиться драконеса, но была остановлена.
— Не видишь, что Алекстраза занята. Ей сейчас не до тебя. Что случилось? — спросила она и отвела хранителя чуть в сторону, глянув на Хранительницу Жизни. — Не стоит ее отвлекать. Она сейчас пытается найти способ спасти Валакха, а тут ты со своими проблемами... — сказала она, глянув на девушку.
— Простите... — виновато произнесла она. — Я хотела лишь сказать, что мы справились и черные драконы отступили. Рубиновое святилище в безопасности, как и кладки. — улыбнулась девушка, хотя на лице проступали следы усталости. Услышав хоть какие-то хорошие новости, Изера развернулась и зашагала в сторону Алекстразы, чтобы узнать о состоянии Валакха. — Это правда, что ОН вернулся? — донеслось в спину Аспекту Природы, на что она лишь немного повернув голову и кивнув, продолжила свое движение в назначенное место.
— Алекстраза, как он? — с надеждой в голосе спросила Изера свою сестру, осматривая Валакха. На него было больно смотреть: бледное лицо, кровоточащая рана на груди и спине, разорванное крыло — с каждой минутой ему становилось все хуже и хуже. Об этом говорили участившиеся приступы кашля, сбитое дыхание, а также выплевываемые им сгустки крови. Алекстраза лишь глянула на нее красными от слез глазами и вновь продолжила попытки вылечить его раны.
Сквозь туман в глазах, Валакх наконец смог рассмотреть сидящую возле него на коленях Алекстразу и понял, что только благодаря ей он все еще в сознании и испытывает куда меньшую боль, чем должен был. Его взгляд не остался незамеченным от красного дракона.
— Валакх... Вал... Ты меня слышишь? — ответом на ее вопрос был лишь слабый кивок головы. — Вал, почему я не могу залечить твои раны? — с ее глаз продолжали течь слезы, она уже не могла смотреть как умирает ее друг, но все равно пыталась его лечить и смотрела ему в глаза. Она уже и не надеялась услышать ответ на свой вопрос. Но Валакх собрал и так не многие оставшиеся силы.
— Ты... не сможешь... мне помочь... кха-кха... — прохрипел в ответ черный дракон и зашелся новым приступом кашля. — Ни одна... кха... лечебная магия... не сможет мне помочь... даже рассеивание или очищение... кха... на мне... антимагия... она не позволяет... кха... меня лечить... — было отчетливо слышно, что ему трудно говорить. А каждое слово отдает сильной болью. Абсолютно все были шокированы таким известием. В воздухе повис лишь один вопрос: кто? — Это плата... кха... плата... за мое... кха... возвращение и силу... — силы покидали его с каждой минутой все стремительнее и стремительнее. — Вам меня... кха... не спасти... — после его последних слов он что-то прошептал, но Алекстраза не смогла разобрать что, она все еще была в шоке от услышанного. Если бы она сейчас стояла, то так бы и рухнула от услышанного. А пока она осознавала всю тщетность своих попыток, символы, покрывавшие Ледяную Скорбь, засветили ярким светом и слегка притухли. — В этот клинок... кха... я запечатал свою... силу и память... храните его... может вы найдете... кха... того, кто сможет им... владеть... — он медленно прикрыл глаза, но сердце еще продолжало биться в его груди.
