Гп: Гарри Грэйнджер, дракон

Гарри подложил ей в тарелку какой-то птицы и сам заработал челюстями активней. Не то чтобы Грэйнджеры его недокармливали, однако он и не разжирался настолько, насколько всегда хотелось, памятуя о проблемах с деньгами. Возможно, из-за драконьего тела, а может, ещё почему, но аппетит у Гарри был зверский — если бы он ел от пуза, семье пришлось бы ужаться в чём-нибудь важном, так что волей-неволей ему приходилось сдерживаться.

В Хогвартсе, впрочем, об экономии можно было не волноваться. Гарри нагрёб себе на тарелку целую гору и истребил её, а потом повторил ещё дважды. К этому времени еда со столов пропала, и появились чай и десерт. Гарри этому ничуть не расстроился — сладкое он тоже любил, а Гермиона и вовсе была сладкоежкой, хотя и знала, что для зубов вредно.

Запивая чаем фруктовый торт, Гарри поглядывал на преподавательский стол, изучая преподавателя защиты от тёмных искусств, профессора Квиррела. Тот выглядел ожидаемо — человечек как человечек, разве что в дурацком тюрбане.

У Гарри не было конкретного плана насчёт профессора, поэтому он колебался. То ли убить гада сразу, то ли позволить преподавать... пока что.

"Эх, ладно, сестра расстроится. Пускай поживёт пока", — решил мальчик, и Квиринус Квиррел избежал мучительной смерти. По крайней мере, на время.

Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего кресла. Все затихли.

— Кх-кхм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнётся семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Ученики зашептались, но Гарри участия не принимал. Гермиона нахмурилась, но тоже ничего не сказала, Рон и вовсе, похоже, прослушал, пока болтал с Перси.

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор.

Гарри заметил, что у всех учителей на лицах застыли вымученного вида улыбки.

Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали!

И весь зал заголосил:

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,

Научи нас хоть чему-нибудь.

Молодых и старых, лысых и косматых,

Возраст ведь не важен, а важна лишь суть.

В наших головах сейчас гуляет ветер,

В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух,

Но для знаний место в них всегда найдется,

Так что научи нас хоть чему-нибудь.

Если что забудем, ты уж нам напомни,

А если и не знаем, ты нам объясни.

Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс,

А мы уж постараемся тебя не подвести!

— А всё-таки интересно, куда делся Гарри Поттер, — неожиданно произнёс кто-то.

Гарри поморщился. Направление разговора ему не нравилось.

Прошло уже какое-то время после церемонии поступления, новичков развели по спальням и предоставили самим себе. После утомительного дня неплохо было бы провалиться в сон, но большая часть детей получила слишком много впечатлений за вечер. Сон не шёл, поэтому все болтали, развалившись в кроватях.

— Поттер должен быть с нами, — сказал в ответ другой мальчик. По правде говоря, Гарри даже не пытался запомнить, как зовут соседей по комнате, решив, что ещё успеется. — По возрасту он подходит. Я читал в книге, только не помню в какой.

— Странно, что он не приехал в Хогвартс.

— Может, решил поступить в Дурмстранг или в Шармбатон. Ну, знаете, эти иностранные школы.

— Ага, может быть...

— Как думаешь, Гарри, почему эта тётка тебя с ним перепутала? — спросил Рон.

— Знает, что ей не положено и нос куда не надо суёт, — зло сказал Гарри в ответ. — Терпеть не могу, когда меня зовут старым именем.

Вообще-то он не планировал распространяться об этом, но МакГонагалл уже ясно дала понять, что сохранить тайну происхождения ему здесь не дадут.

— Эээ, чё? — Рон, кажется, впал слегка в ступор.

— Не помню, говорил я тебе или нет. Я — приёмный.

— Ты — Гарри Поттер?!

— При рождении был. Теперь нет.

— Охренеть, — шокированно произнёс кто-то. — С нами Поттер!

— Особо не болтайте об этом. Не хочу, чтобы толпы придурков считали меня Иисусом.

— А у тебя есть...

— Шрам? — перебил Рона Гарри. — Есть.

Отведя чёлку в сторону, он показал рубец в виде молнии. Остальные мальчишки тянули шеи, пытаясь увидеть хоть что-нибудь.

— А ты помнишь?..

— Давайте лучше не будем об этом...

— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон, рядом с тем рыжим парнем.

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

"Motherfucker", — ругнулся про себя Гарри. Он не особо надеялся, что ребята из комнаты удержат язык за зубами, но всё равно злился. Он привык считать себя Грэйнджером.

Гарри Поттер никогда не рождался в этой реальности, а быть клоуном, изображающим избранного, Гарри желанием не горел.

Да и вообще, Грэйнджеры были добры к нему, просто так, без особых причин, и Гарри сильно к ним прикипел. Вся эта реинкарнация, жизнь, смерть, погоня за редкими артефактами, усиливающими душу... Он просто устал.

Ему нужна была передышка от всего этого, и с Грэйнджерами она у него была.

Гарри хотел просто жить, не думая о всём том дерьме, которое ждёт его после очередной смерти. Жить.

Быть любящим сыном, хорошим братом.

И ещё, может быть, натянуть Волдеморту на жопу глаз.

Как-то буднично и без особой помпы начались учебные дни. Астрономия, травология, чары, трансфигурация и другие предметы сменяли друг друга, словно в причудливом калейдоскопе. Впрочем, нагрузка по первости оказалась более чем терпимой; у Гарри и Гермионы почти каждый день находилось время, чтобы засесть за столиком в библиотеке и распотрошить очередную волшебную книгу на предмет чего-нибудь нужного.

Нельзя открыть магический бизнес, если не смыслишь в магии, так что отлынивать смысла не было. Подозревая, что после выпуска доступа к серьёзным библиотекам им больше никто не даст, брат и сестра с головой зарывались в книги и тихой сапой копировали что только можно, на второй день уже выучив нужное заклинание.

Рон по большей части филонил, хотя и брал пару раз какие-то записи по боевой магии.

Так прошла первая неделя до пятницы.

— Что у нас там сегодня? — спросил Гарри ранним пятничным утром, посыпая овсянку сахаром.

— Два занятия по зельям — заниматься будем вместе со слизеринцами, — ответил Рон. — Занятия ведет профессор Снейп, а он их декан. Говорят, что он всегда и во всем на их стороне, выгораживает их перед остальными преподавателями и ставит им лучшие отметки. Посмотрим, так оно или нет...

Гарри пожал плечами. Снейпу он в некотором роде симпатизировал, а на Слизерин ему было плевать.

Кабинет Снейпа находился в одном из подземелий. В нём было холодно, куда холоднее, чем в самом замке, и странно пахло. Вдоль стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные, органы и какая-то уж совсем непонятная требуха.

Как и большинство прочих преподавателей, Снейп начал занятие с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Фамилии Поттер в журнале не было, но зельевар всё равно косился недобрым глазом на Гарри Грэйнджера.

Было из-за чего, если честно. Впрочем, всё это дело минувших дней. Если Снейп хочет лелеять свои старые шрамы, то пусть его. Если он вздумает создавать проблемы, то Гарри не станет делать ему скидку на это.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал напутственное вступление Снейп. Он говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без особых усилий контролировать класс. Никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами у него уроках.

— Глупое махание волшебной палочкой не имеет никакого отношения к моему занятию, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая чувства... Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Гарри хотелось верить, что он отличается. По крайней мере, науку зельеварения он точно не недооценивал, и намеревался учиться со всем усердием.

Затыкать пробкой смерть — это сильно. До сих пор ему было привычнее эти пробки выдёргивать.

После короткой речи царившая в классе тишина стала абсолютной. Гермиона нетерпеливо ёрзала на своём стуле — видимо, она тоже не слишком хотела относить себя к стаду болванов.

— Мистер Грэйнджер, — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень жарницы с настойкой ядовитого колокольчика?

Вопрос был не из учебника для первого курса. Гарри вообще сомневался, что такие рецепты помещают в учебники.

— Ровным счётом ничего, сэр, — спокойно ответил мальчик. Ответ был в какой-то из книг за авторством самого Снейпа, и Гарри хорошо его помнил. — Однако если использовать третий ингредиент, лучше всего очищенную соль пустоты, и не забыть про катализатор...

Хорошо помнивший процесс Гарри разливался соловьём ещё минут пять, прежде чем преподаватель остановил его жестом и велел сесть.

— Отрадно видеть, что хоть кто-то взял себе труд подготовиться к моему уроку, — проговорил зельевар, хмуря брови. Никакой радости в его голосе слышно не было. — Так и быть, три очка Гриффиндору...

"В конечном счёте всё прошло не так плохо, как могло быть".

Северус Снейп, оставшийся в одиночестве после урока, обмякнув, сидел в своём кресле, подперев голову кулаком.

Он догадывался, что такой день придёт. Это было не гарантировано, поскольку даже сам Северус долгое время считал мальчика мёртвым, но тем не менее.

Особый день, совершенно особый. День, когда убегать от горечи прошлого уже не получится. Знать бы ещё, хорошо это или плохо.

Грэйнджер. Не важно, какая фамилия у него теперь.

Он сын Лили. Сын Поттера...

Даже просто смотреть на него было больно.

Северус открыл ящик стола и вытащил глиняную бутыль. Кому как не преподавателю зельеварения иметь у себя запас настоек "для нервов".

Выдернув пробку, разбитый старый волшебник принюхался к аромату трав.

У него были целые выходные, чтобы собрать себя по кускам.

* * *

Тянулись учебные будни. Уроки, перемены, библиотека, гостиная и контрабандное сливочное пиво, распространяемое тайком близнецами Уизли. Можно сказать, что всё было почти в порядке.

Грэйнджеры быстрыми темпами завоевали позиции лучших учеников на курсе. Любви это им не прибавило, но они к ней и не стремились.

Гермиона заметно превосходила своего брата в учёбе — благодаря привычке учиться, она без труда справлялась с любыми заданиями и опросами, что же касается Гарри, то он как следует изучал только то, что считал полезным, а ко всему остальному подходил спустя рукава.

Что касалось не связанных с учёбой вещей, то здесь всё было несколько менее радужно. Гарри вернулся к обычному своему поведению, в первые же выходные избив какого-то идиота, который толкнул Гермиону на лестнице и не извинился. Сестра опять разозлилась, но Гарри считал, что мальчишка поступил так намеренно и заслужил свои тумаки.

Как бы то ни было, друзьям поколоченного подобное не понравилось, и они естественным образом попытались подравнять счёт. Окончилось это их полным разгромом и парой царапин на кулаках Гарри Грэйнджера.

После этого Гермиону позвала "поболтать" троица второкурсников. Возможно, они хотели сдержанно попросить её приструнить безумного братца, а может и нет, узнать так и не удалось. Проходившему поблизости Гарри до крайности не понравилось, что его сестру пытается увести куда-то тройка мелких амбалов, так что он не стал разбираться, какого чёрта им надо, и жёстко отправил всех в медкрыло, с не самыми слабыми травмами и выбитыми зубами. На самом деле он жульничал, уже долгое время используя частичную анимагическую трансформацию, чтобы сделать себя сильнее и больше, но какая ко всем чертям разница, если это работало.

Гермиона схватилась за голову, но поделать особо ничего не могла. Гарри временами прощал тех, кто обидел его самого, но из-за сестры всегда лез в бутылку. Ситуация определённо выходила из-под контроля, и Гермиона не удивилась, когда брата вскорости вызвали в кабинет директора Хогвартса. Оставалось лишь скрестить пальцы и изо всех сил надеяться, что его не отчислят за все художества.

Кабинет Дамблдора оказался именно таким, как Гарри себе его представлял. В меру пыльный, в меру натопленный, с большим решётчатым окном, застеклённым мутноватыми ромбиками. На столе, совсем рядом с разбросанными в беспорядке бумагами, без видимого огня пыхтел медный чайник с большим свистком.

— Здравствуй, Гарри, — проговорил Дамблдор. — Налить тебе чаю?

— Не откажусь, — сказал Грэйнджер, подсев за стол. — Можно мне лимонную дольку?

— Конечно. Угощайся, бери сколько хочешь.

Гарри воспользовался разрешением, стянув из вазочки сразу целую горсть. Директор посмотрел на него несколько удивлённо — с тех пор как он начал их покупать, никто никогда эти дольки не ел. Гарри их поглощал без проблем, запивая дарджилингом.

Некоторое время они оба сидели молча, попивая горячий чай.

— Гарри, ты ничего не хочешь мне рассказать? — наконец, спросил Дамблдор.

— Разве я должен? — ответил мальчик.

— Пять переломов, Гарри! Пять переломов! Что ты вообще не поделил с этими второкурсниками?

— Я? Ничего. Это они что-то не поделили с моей сестрой. Нечего лезть к ней. Любой, кто не в состоянии это усвоить, отправится в лазарет.

— Гарри, тебе не кажется, что ты несколько перебарщиваешь?

— У нас свои обстоятельства. И у меня хватает причин, чтобы "перебарщивать".

— И каких же?

— В нашей первой, маггловской школе Гермиона... — тут Гарри поморщился. — Не прижилась. Здесь я такого не допущу. Чем раньше Хогвартс поймёт, что к МОЕЙ СЕСТРЕ лезть НЕЛЬЗЯ, тем меньше костей придётся сращивать мадам Помфри.