Все комедии заканчиваются свадьбами!

— Так, время семнадцать, — взглянул на часы Григорьев, посмотрел на курсантов. — Победителей отпускаю в город, праздновать. До вечерней поверки! Волконский, холодное оружие сдай!

— Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться!

— Говори, героиня наша.

— А вы букетик мой не заберете, заодно?

Командир с улыбкой протянул руку за огромным — в сотню роз — букетом.

— Давай свой 'букетик'. Всё, свободны.

— Куда пойдем? — парни (и Рита, куда ж они без нее) встав кругом, обсуждали, куда пойти отмечать общекомандное первое место.

— Праздник, везде народ, — констатировал очевидное Давид Пойда. — Где мы сейчас на восемь рыл кафе найдем?

— Надо искать где подороже, — выдвинула логичное предложение Рита. — там народу меньше.

— Пошли в 'Говядину', — Абдульмянов был местный, ему верить было можно. — У меня там тетка работает.

— Веди, Сусанин. Далеко?

— На такси минут десять.

— Только такси нет.

— Мы час будем решать и так и не решим ничего. Давайте пойдем в сторону центра, где место будет, там и сядем, — предложил Вадим.

— Я есть хочу, — пожаловалась Рита Матвею, пока они брели вдоль оживленной улицы в шумящих музыкой и людьми сумерках. — Давайте хоть в блинную, хоть в чебуречную.

— Это подойдет? — братья Серебро остановились у ярко освещенного широкого окна, в которое было видно огромных зверей из крафтовой бумаги, стороживших вход, гирлянды и бонсаи. — Народу почти нет.

— Судя по названию, азиатская кухня.

— Да пофиг, пошли саранчу жрать, — Стас Кузнецов потопал наверх.

Саранчу им, кстати, не предложили, хоть меню было подчеркнуто азиатское — от супов том-ям до китайского жареного мороженого.

— Тут реально для японцев или китайцев, — расстроился Денис Гурьянов, посмотрев на первое поданное блюдо. — Мало же!

— Берем все по два, проблем-то, — Матвей жестом позвал официанта. — Главное, чтобы стейки не с пуговицу были.

Поели от души. Как сказал администратор, 'таким гостям можно простить даже то, что алкоголь не заказали' и вручил Рите коробочку — 'японские моти, комплимент от шефа'.

— Давайте тут посидим, что ли, — предложил Женька. — Чай еще закажем, чтобы не выгнали.

— Что вы как тюлени, — ругнулась Рита. — Пойдемте погуляем!

— Идем, — Матвей положил на стол несколько крупных купюр, встал, отодвинул Рите стул. — Пусть сидят.

Шли по улице, сворачивали в аллеи, незаметно вышли на набережную. Остановились, любуясь подсвеченной огнями рекой.

— Хорошо, — проговорила Рита, запрокидывая голову и глубоко вдыхая.

— Хорошо, — Матвей взял ее руку, провел пальцем по запястью.

Рита положила вторую руку ему на грудь, легонько погладила. Неслышно звякнул браслет золотых часов — подарка Диденко.

— Так неожиданно, — поделилась Рита. — Но очень приятно.

— Мне, помню, первый тренер за первую победу часы подарил. Так и не поменял, хоть и не золотые. Ремешок порвался, чуть не потерял. Представляешь, после поступления посидели с пацанами, отметили. Со стола убрали, смотрю — мля, часов нет! А мусор выкинули уже. Пришлось в мусорку лезть. Шебуршу там, как кот помоечный, хрена се, прилетает в голову! Главное, Еременко на стрему поставил, а он... Ты что, Рит?

— Прости! Это мы с Ангелиной были, — Рита смеялась, уткнувшись в него, вдруг резко замолчала. — Ой! Мы в тебя попали?! Больно было?

— Да что мне сделается. Быстро вы бегаете, я вылез, никого не было уже.

Посмеялись.

— А часы нашел? — спохватилась Рита.

— Нашел. Вылез, помойкой воняю. Если бы дежурного встретил — вылетел бы из училища быстрее, чем 'здравия желаю' сказал. Добежал короткими перебежками, вещи в стирку, сам в душ.

— Вот, оказывается, зачем вам стиралки! — Рита вытерла слезы.

— Да я бы и так выстирал, в тазике. Я умею.

— Хозяйственный какой!

— Я ж говорю — незаменимый в семейной жизни. Или ты думала, я насчет свадьбы шучу?

— Ну, не знаю. Жениться собрался, а сам ни разу не поцеловал! — выпалила Рита, не успев затормозить.

Матвей очень по-мужски усмехнулся, обнял ее за талию и пониже ягодиц, легко поднял и поцеловал. Губы были твердые и требовательные, нежный и долгий поцелуй пах кофе.

— Жень, а когда у Матвея день рождения? — по какому-то наитию, неожиданно даже для себя, спросила Рита. Тройняшки сидели у парней в комнате. Предмет ее интереса был в качалке, Эдика Пашкевича за два месяца Рита видела от силы раза два, да и парни чаще всего только перед отбоем. Он тусовался в другой компании, по интересам, а соседей звал ботанами, правда, исключительно за глаза и вполголоса.

— Двадцать первого ноября.

— Так это же через четыре дня! — всполошилась Рита. — Хорошо еще, в выходной Поля в увольнительную идет, — усаживаясь обратно. — Я как раз успею подарок по интернету заказать, а она в пункт самовывоза сгоняет. Ой, я же хотела размер посмотреть!

Вскочила, открыла шкаф, сняла с вешалки рубашку, посмотрела ярлычок. Воровато оглянулась через плечо, на секунду поднесла к лицу, вдохнула. По правде сказать, чистая рубашка слабо пахла стиральным порошком, но ей казалось, что Матвеем. Точно им, потому что он единственный носил одежду такого размера и роста.

— А вы что дарить будете? — поинтересовалась, убирая рубашку.

— Деньгами скинемся, — пожал плечами Женька.

— Никакой фантазии, — констатировала Рита. — Вадька, включай камеру! Видишь, мама отвечает! Мамуль, привет! Папа!

— Привет, — папа улыбнулся с экрана, мама сдула поцелуй с ладони. — Как жизнь, курсанты?

Двадцать первого ноября Матвей Володарский после ужина на минуту заглянул в кухню, вышел с двумя плотными пакетами и коробкой, в дверях пробасил: 'Спасибо еще раз большое, Валентина Ивановна!' Повариха провожала его с материнской улыбкой, только что платочком не махала.

Через десять минут в прачечной корпуса первокурсников... нет, не стояла очередь из желающих постирать. Накрывался импровизированный стол из сдвинутых гладильных досок, заносились стулья. Матвей доставал заботливо нарезанные Валентиной Ивановной бутерброды, салаты, фрукты, сладости. В коробке оказался испеченный на заказ торт, здоровенный.

— Умеешь ты жить, Мэтью! — Эдик оглядел 'поляну'. — Как ты договорился-то?

— Волшебное слово сказал, — Матвей выставил сок, минералку, зашуршал упаковкой одноразовой посуды.

— Это что, даже пива нет? — Славка Безруков с глубоким разочарованием посмотрел на стол, на всякий случай заглянул под стол, проверил углы.

— А ты сомневался? — Виталий Еременко уселся верхом на только что принесенный стул. — Кого ждем? Драгметалл?

Дверь в очередной раз хлопнула, вошла Рита, следом Вадим и Женя.

— Иди сюда, Рит, — позвал Матвей. — Все, рассаживайтесь, кто хотел — пришел.

Быстренько — как будто и не ужинали только что — подмели угощение, слопали торт. Выбросили мусор, погасили свет, включили на телефонах фонарики. Рита пересела с ногами на подоконник, ждала. Тренькнула струна, рука привычно подтянула колки.

Рубиновые части, солнца зари

Рубят злые страсти, сжигают внутри.

Прыгай выше неба, брат и сестра;

Золотые искры — брызги костра.

Радуйся молоту в крепкой руке!

Водопад, молодость — в быстрой реке...

...Кружит белая вьюга,

Тихо ходит зима.

Слышишь, как замерзаю

Снова я без тебя...

...И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет —

Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех.

Посмотри на часы, посмотри на портрет на стене,

Прислушайся — там, за окном, ты услышишь наш смех.

Закрой за мной дверь, я ухожу.

Пели по очереди Женька, Пашка Федотов, Богдан Немирский. Матвей сидел, вытянув длинные ноги, на краю подоконника рядом с Ритой.

— Богдан, дай, — неожиданно протянул руку за гитарой.

Пока земля еще вертится,

Пока еще ярок свет,

Господи, дай же ты каждому

Чего у него нет...

Песня кончилась, Ритка разжала стиснутый кулак. Прикушенную губу было больно, зато она не расплакалась.

— Давайте расходиться, что ли, — буднично предложил Вадим. — Почти девять, поверка скоро.

— Пойдем, я провожу, — Матвей подождал, пока она обуется, протянул куртку.

— А сам?

— Не замерзну, я закаленный.

Быстрым шагом прошли длинным коридором, спустились по лестнице, пошли по дорожке. За углом Рита тронула его за руку, останавливая.

— Матвей, подожди. Я тебе подарок не подарила.

— Как не подарила? Вы же мне от всех портмоне подарили, и даже с деньгами.

— Вот, возьми, — сунула ему плоскую коробочку. — Потом скажешь, подошел или нет.

— Спасибо, — положил в нагрудный карман, обнял.

— С днем рождения, — Рита обхватила его за шею, вытянулась в струнку, прильнула, потянулась к губам...

— Так и знал, — раздался ехидный голос. — Целуются.

— Выдерну я тебе когда-нибудь ноги, Эдька, — Матвей повернулся к закуривавшему однокурснику. — И голову оторву.

— Курение убивает, он сам помрет, — Рита взяла Матвея за руку. — Побежали, а то правда опоздаем. А ты еще и замерзнешь!

Глава 5.

— А ты не знаешь, почему мы отдельно от вас занимаемся? Я специально конспекты посмотрела, вам тоже самое читают, — немного обиженно спросила Рита. Они с Матвеем, как всегда, остались после занятий по АРМ одни в зале. Сидели на матах, вернее, это Матвей сидел, а она прилеплялась к нему на коленку, как ласточка на карниз, 'потому что дует, а нам, девочкам, на холодном сидеть вредно'.

— Это нам повезло, что вы отдельно, — Матвей аккуратно поддерживал ее под лопатки. — Вот вам майор Аблязов наверняка ни разу не сказал 'дебилоиды'. Или позавчера сдавали конспекты на проверку, он вернул и говорит Витале с Лешкой: 'Поздравляю, братья!' Они переглядываются, Леха говорит.

— Мы не братья, он Еременко, а я Еремеев.

— Вы братья, — Аблязов так ласково. — Тупка и Глупка!

Рита фыркнула, покачнулась, Матвей подхватил ее плотнее, она, улыбаясь, обняла его покрепче.

— Нет, нас хвалит, говорит, у вас даже конспекты красивые, как вы сами. И вообще, первый курс не показатель, учим же типовые общенаучные предметы, как на гражданке, а мы, девчонки, просто усидчивые. Слушай, Матвей, я все забываю тебя спросить. Ты столько книг прочитал... Ну, фантастика, это понятно. Но ты читал даже то, что я не читала, — ревниво. — Маркеса, например, или Ремарка. Баха.

— Я и Бальзака читал, — парень как будто невзначай провел губами по линии подбородка, по заалевшему ушку. — Все собрание сочинений. У нас в детдоме большая библиотека была, Лидия Геннадьевна, библиотекарша, говорила, что в городе библиотеку закрыли в бывшем Дворце пионеров и книги нам передали, и ее, вместе с книгами. Я сначала там прятался.

— Прятался? — изумилась Рита.

— Ага.

— Тебя били?! Ты от кого-то прятался?

— Дрались, конечно. Я часто дрался. Но меня не били, толпой, если ты подумала. Просто детдом, всегда шум, народ. Хотелось одиночества, и я в библиотеку сбегал, сначала просто сидел, потом читать начал. Так постепенно втянулся, — хохотнул. — Я лет в двенадцать, что ли, понял — или я учусь, чего-то добиваюсь, или сторчусь, сопьюсь и сдохну к тридцати или раньше.

Рите хотелось спросить про очень многое, но она привыкла, что есть личное пространство, и никто туда не лезет, даже в их дружной семье. Если не считать ее собственного личного пространства, границы которого Вадька с Женькой пересекали также нагло, как беженцы границы Евросоюза.

— Ты на боевку пошел, потому что дрался? — говорить про спорт показалось самым безопасным.

— Послали. Директриса после очередного залета вызвала и молча куда-то повезла, с вещами. Я думал, в приемник-распределитель или колонию. Млин, думаю, и отсюда выкинут. А оказалось, она меня в ДЮСШ по спортивным единоборствам определила. Я там все прошел — греко-римскую, бокс, тайский бокс, каратэ, дзюдо. На рукопашке остался из-за тренера, Михал Андреича Серафимова. Он бывший прапорщик, воевал. Я случайно узнал, он не распространялся...

Хлопнула дверь, раздались шаги.

— Волконский, Серебро! — на них сурово смотрел дежурный офицер, майор Аблязов.

Курсанты торопливо вскочили, Рита незаметно поморщилась — ногу закололо, отсидела.

— Тренируетесь? 'Бей бабу молотом — будет баба золотом', — гласит народная мудрость, — изрек Аблязов. — То же можно сказать и про тебя, Волконский. Единственное, что надо помнить, по голове не бить — бесполезно, и инструмент быстро выходит из строя. Правда, Волконский — ты прям мастер, Брюс Ли?

Ни Рита, ни Матвей при всей начитанности и кругозоре не знали, кто такой Брюс Ли и Матвей на всякий случай отрицательно помотал головой.

— Никак нет, товарищ майор.

— Ты что стоишь, Серебро? Поверка через полчаса! Шагом марш в казарму!

Рита посмотрела на Матвея и ушла переодеваться. На выходе она успела услышать 'Волконский, покажи класс', остановилась и осторожно выглянула из-за угла.

— В смысле?

— Волконский, ты че, тупой? Прием покажи.

— Товарищ майор, может, не надо?

— Я сказал, прием покажи!

— Товарищ майор, вы когда-нибудь рукопашным боем занимались?

— Волконский,

* * *

, я приказываю! — майор якобы встал в стойку.

Рита видела, как Матвей вздохнул, пожал плечами, неуловимым плавным движением провел лоу-кик по выставленной вперед ноге, аккуратно взял майора за китель, потянул вправо вниз и бережно, как ребенка, опустил на маты.

— Руку давайте, — протянул свою Матвей.

Майор оттолкнул ладонь, вскочил с красным лицом, схватил подобранную Матвеем шапку.

— Свободен, Волконский! Что б через минуту на поверку строился!

— Есть, — Матвей повернулся через левое плечо.

— И молчать! Ни одному человеку!

— Есть! — курсант опять развернулся лицом, а то начальству командовать неудобно.

— Я кому сказал — марш!

Рита торопливо обулась, одела куртку, схватила вещи, и, не переодеваясь, побежала к себе, задыхаясь от смеха.

— Матвей, ты что в отпуске делать собираешься? — парни уже лежали, погасив свет после отбоя. Эдик слинял к соседям, судя по звукам за стеной, там играли в карты.

— А хрен его знает, — Матвей гулко стукнулся пяткой о спинку кровати, подвинулся вверх, приложился головой.

— Млять!

Братья приглушенно гоготнули, Матвей подхватил.

— Отпилю я ее завтра, — поклялся Волконский. — Задолбался головой биться.

— Зато голеностоп тренируешь на жесткость, — Женька повернулся набок, оперся на руку. — Так что насчет отпуска?

— Да тут оставаться стремно, квартиру в Одинцово я продал, да и что б я делал в этом Одинцове? На денек заехать к Андреичу если. В Питер махну, может. Или в Калининград.

— Поехали к нам, — предложил Вадим. — Поживешь две недели, в Жуковский съездим, в Центр подготовки космонавтов, в ЦУП. В Москве можно в Центральный музей ВВС сходить, в Музей авиации.

— С девчонками тусанемся. Танцы и все такое, — мечтательно протянул Женька.

— Пацаны, я это... Неудобно.

— Удобно. У нас все равно каждый выходной или праздник дома народу больше, чем в сезон в совхозе клубнику собирает. Ты на раз потеряешься. А если серьезно, Матвей, поехали, родители будут рады.