| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну что, мужики, — я посмотрел на Серёгу и Афоню, — комполка сказал, что коробочки уже на подходе и "Грачей" можно скоро ждать, велел держаться.
— Раз командование велит, то его надо слушать, — злобно прошипел Рыжий.
— Серёга, где взрывчатка?
— Да там, — Рыжий, показывая направление, махнул рукой вправо — я её в закутке положил.
— Там внизу, под нами, у самого обрыва, есть трещина. Я хочу попробовать устроить обвал, когда духи подберутся поближе, — поведал я свой план ребятам.
— Ну, не знаю, командир, получится ли. Надо будет добежать до расщелины, уложить туда шашки и обратно бегом, да ещё разматывая за собой шнур. А это время. Могут и срезать.
— Надо попробовать. Я пойду.
На лицах пацанов непроизвольно нарисовалось облегчение. И тут же оба, переглянувшись, покраснели.
— Хорош вам. Если кто из нас и сможет, так это я.
— Командир, я только половину из шашек подготовил в качестве фугаса. Связал попарно, детонаторы вставил и шнура там секунд на тридцать.
— А с остальными что?
— Так детонаторов нет.
— Понял. А шнура-то сколько осталось? До траншеи хватит?
— Точно не знаю, но метров семь будет.
— Нормально, должно хватить.
Пригибаясь к земле, я быстренько пробежался до ячейки где находился ящик с толовыми шашками. Всего там было пять парных брикетов, приготовленных Рыжовым и ещё девять пачек россыпью. Пришлось вязать по четыре шашки, хотя понимал, что скакать вниз-вверх до расщелины с серьёзным грузом шустро не получится. А духи мух ловить не будут.
— Вот что мужики. Я сейчас до расщелины рвану, и как только с той высотки начнут стрелять, прикроете меня.
Я глянул вниз. Там, где-то, метрах в шести, эта расщелина. Вот она. "Прыжка за три доберусь — решил я, — если только нога не подведёт". Я понимал, что будет больно прыгать с грузом, но выхода нет, придётся вытерпеть. Это три секунды. Ещё столько же чтобы засунуть шашки в щель, а вот обратно вверх, уже как получится, тут не разбежишься понадобиться гораздо больше времени. Решил, что шнур разматываю сразу и тащу за собой. Будем надеяться, что на таком коротком расстоянии он не порвётся.
— Держи, — сую один конец огнепроводного шнура Серёге, а второй вставляю в детонатор. Сам шнур большими ровными кольцами сложен на бруствере, чтобы без всяких помех мог разматываться.
— Ну, приготовились, — командую ребятам.
Сам пару раз притопнул больной ногой, проверяя её на болевые ощущения. Вроде терпимо.
— Всё, я пошёл.
Перемахиваю через бруствер и со всей возможной скоростью где спрыгиваю, а где соскальзываю вниз к намеченной цели. Как я и предполагал, на третьем прыжке ногу пронзила острая боль, но я уже был у расщелины. Две-три секунды ушло на поиски наиболее глубокой щели, в которую поместился бы наш сюрприз, немногим больше, чтобы опустить туда шашки и завалить их парой больших камней. И только после этого засвистели первые пули. И тут же с нашей стороны ответили автоматы, прикрывая меня.
"Проспали духи мой рывок. Если даже не выберусь, пацанам останется только поджечь шнур и духам трындец".
Я рванул к брустверу с таким отчаяньем, что даже нога перестала болеть. Жить захотелось неимоверно. А пули так и щелкали по камням рядом со мной, противно визжа при рикошетах.
Передышка закончилась, духи снова полезли. И лезли они с каким-то остервенением, как будто за голову каждого из нас им пообещали по "лимону зеленью". Через пять минут мы устроили им большой "БУМ". Поджигая шнур, я крикнул
— Аллах Акбар, уроды! Ловите гостинцы.
Подрыв в десяти метрах от нас почти четырёх кило тротила шандарахнул нам по ушам с такой силой, что мы оглохли на несколько минут, к тому же ещё и щебень сыпался сверху как шрапнель. От этого камнепада духам досталось сильнее, чем нам, но не так, как мы рассчитывали. Сказалось то, что взрывчатка не была завалена камнями и часть энергии взрыва ушла вверх. Большой козырёк так и не отвалился. Но десяток-полтора минут передышки мы себе выкроили, пока духи были в замешательстве. Ещё через десять минут я приказал всем перебираться в башню, а сам остался прикрывать отход своих ребят. А через пяток минут в моём исполнении был аттракцион "Несущийся заяц" за которым неслись пара десятков разъярённых бородатых охотников. Но как оказалось, не таким быстрым был мой бег — пуля оказалась быстрее. Страшный удар в спину швыряет меня головой на каменный "обелиск". Вижу приближающуюся каменюку и какие-то знаки на ней. Мозг разорвался на тысячи, а может миллионы осколков, которые яркими искорками куда-то устремились. Последней мыслью было "Больно-то как..."
Глава Вторая. Кабинет командующего Черноморским флотом.
На второй день, после прибытия флота в Севастополь, я собрал на совещание флотских специалистов, чтобы сформировать комиссию по оценке боевых повреждений, полученных нашими кораблями в бою с "Гебеном" и решить вопрос о перевооружении кораблей для дальнейших действий против Османской империи.
Возглавить комиссию я поручил главному инженер-механику Черноморского Флота, генерал-лейтенанту Чахлину Степану Захаровичу.
Оценить степень повреждений корпусных конструкций должен был флагманский корабельный инженер-полковник Трегубов Владимир Константинович.
Повреждения механической части кораблей — инженер-механик, капитан первого ранга Салтыков.
За артиллерийскую часть, то есть, собственно, за перевооружение кораблей отвечал артиллерийский флаг-офицер штаба, капитан второго ранга Колечицкий Дмитрий Борисович.
За перевооружение и работу электротехнической части кораблей ответственным был назначен инженер-механик старший лейтенант. Лиходзеевский
— Степан Захарович, первоочередная цель вашей комиссии — оценить степень повреждений каждого из кораблей флота. Начните с "Екатерины". После определения нанесённого ей ущерба подготовьте от моего имени распоряжение о её переходе в Николаев, — ставлю задачи перед Чахлиным.
— Я уверен, что Вы Регламент не нарушите, но всё же напомню — боезапас необходимо выгрузить полностью. Благо, что его осталось менее половины.
— Далее. Все остальные поврежденные корабли ремонтируем на нашем судостроительном заводе, только определитесь с очерёдностью ремонта. Но если Вы решите, что какой-то из кораблей всё же лучше отправить на Николаевские верфи, тут же докладывайте мне. Будем решать.
— Михаил Коронатович, я бы и "Марию" отправил в Николаев и ....
— Степан Захарович, — я жестом остановил Чахлина, — по "Марии" будет особое распоряжение. На неё есть другие виды. И, вот что ещё, Степан Захарович, мне нужен полный отчёт обо всех повреждениях, полученных нашими кораблями в результате сражений с противником и желательно, чтобы этот отчёт сопровождался фотографическими снимками этих самых повреждений. За сутки управитесь?
— Ваше превосходительство! Михаил Коронатович! Я не уверен, что мы сможем за такое короткое время успеть осмотреть и оценить степень всех повреждений. Да ещё на всех кораблях. Я вчера побывал на "Екатерине Великой" — так там ужасные разрушения. Линкор получил одиннадцать попаданий крупного калибра, да два десятка средним, и, по предварительным прогнозам, его ремонт продлится не менее года. А кроме "Екатерины", повреждения получила "Императрица Мария" — торпедное попадание. Ещё старые линейные корабли "Евстафий", "Иоанн Златоуст" и "Пантелеймон". Они также имеют изрядные, причём множественные повреждения от огня с береговых батарей. Конечно, не такие тяжкие, как линкоры, но их множество! Кроме этого, повреждения разной степени тяжести получили три нефтяных миноносца. Больше всех, конечно пострадал "Беспокойный", совершив таран подводной лодки, и при этом сильно разбив форштевень. А если с фотографиями, так быстро никак не получится.
— Степан Захарович, всё понимаю. Но мне крайне нужны эти отчеты. И как можно скорее. Все эти сведения уже завтра потребуются для ремонта и модернизации кораблей. И при разработке новых проектов они тоже...
Тут я обратил внимание на побагровевшее лицо Чахлина и недоумевающие взгляды, которыми обменялись мои технические спецы. "Твою дивизию! Сейчас же начало века! Каждая фотография, это ж произведение искусства. Сейчас фотографов кое-где даже называют фотографическими художниками. И на каждую фотку времени нужно много. А уж во внутренних, слабо освещённых помещениях, среди разрушений и пожарищ, качественное фото очень трудно сделать. Да-с, товарищ адмирал, пошутить изволили".
— Добро, Степан Захарович, сколько вам потребуется времени?
— Дня три-четыре.
— Три, и ни часом больше. Теперь насчет "Марии". Завести пластырь, пробоину заделать временно. Артиллерийский боезапас выгрузить полностью. Торпеды тоже. Оставить только патроны для стрелкового оружия. В док линкор не вводить. Поставить на рейде на бочки.
— Но как же так, Ваше превосходительство? Там работы всего на пару месяцев, — такому решению удивился полковник Трегубов.
— Владимир Константинович, "Марией" займёмся позже. В первую очередь требуется отремонтировать старые броненосцы. Я уверен, господа, что ремонт на них не затянется надолго, как и на эсминцах. Не так ли?
Я достаточно долго смотрел на каждого из приглашённых, пока они не начинали кивками выражать согласие с мнением командующего.
— Прекрасно, господа, я рад, что вы с этим согласны. Далее, ремонт "Беспокойного" совместить с модернизацией. Двухтрубные торпедные аппараты заменить на трёхтрубные. Но установить только три. После такой установки мы практически ничего не теряем. Девять труб вместо десяти. Зато у нас освобождается место для дополнительного орудия. Сейчас одна дополнительная четырёхдюймовка намного важней одной торпедной трубы. То, что наши эсминцы перевооружены торпедными аппаратами и не довооружены артиллерийскими орудиями, давно уже всем ясно, и такое решение давно пора принимать. Дмитрий Борисович, вы со мной согласны по поводу такого перевооружения?
— Полностью согласен, Ваше превосходительство. Командиры эсминцев уже давно говорят об этом. Вот только осуществить это не было возможности, так как эсминцы почти постоянно в морях. Ну а теперь, после потопления обоих германских кораблей, турецкий флот уже не отважится что-либо предпринять, и по всей видимости будет отстаиваться в проливе. А у нас наконец-то появится возможность ставить к стенке для перевооружения по одному эсминцу. Эсминцы что заложены по переработанному проекту, так же решено вооружить четырьмя орудиями.
— Владимир Константинович. За вами разработка проекта по изменению конструкции и вооружения эсминцев. "Беспокойный" будет первый, на нём и апробируете все проектные изменения. А потом запустите их в серию. Орудие я предлагаю установить за кормовой надстройкой, на освободившееся после демонтажа торпедного аппарата место. Носовую надстройку удлинить, оборудовать там дополнительные помещения. Предусмотрите, пожалуйста, возможность увеличения вместимости артиллерийских погребов и удобной доставки снарядов к новому орудию. Кормовую надстройку предлагаю увеличить и на ней установить дополнительно два орудия Лендера. Для расчётов нужно предусмотреть хотя бы противоосколочную защиту. Ну как, Владимир Константинович, берётесь, или будем просить кого-то с "Наваля"
— Ваше превосходительство, — Трегубов сел по стойке "смирно" с каменным выражением лица, — я Вам представлю подобный проект в кратчайшие сроки.
— Вот и ладненько. А теперь, Владимир Константинович, расскажите, как продвигаются работы на "Синопе" и "Григории Победоносце"?
— На "Синопе" прежнее артиллерийское вооружение частично сняли. Приступили к подготовке мест для установки нового. Вот только, из обещанных Военным ведомством шести двенадцатидюймовых гаубиц, нам выделили только три.
— Вот как они решили. А ведь именно эти орудия были заказаны для Морского ведомства. Однако, после начала войны, по настоянию Ставки и лично Великого Князя Николая Николаевича Младшего, пришлось уступить их сухопутному командованию. И всё из-за того, что до войны эти..., как бы, потактичнее назвать — высокоумные стратеги — не озаботились заказать и принять на вооружение достаточное количество крупнокалиберных осадных орудий. Наверное изначально планировали в окопах воевать. И это при том, что возможности наших заводов по выпуску таких орудий просто мизерные. Дают по одному орудию в месяц, а желательно в десять раз больше. Так, когда, Вы говорите, прибудут орудия?
— К нам они должны прибыть не раньше двадцатого числа.
-У нас ещё есть три недели. Я попробую ещё раз переговорить с Его Величеством, а уж если и он не сможет помочь, то вместо недостающих двенадцатидюймовых гаубиц придется позаимствовать с береговых батарей старые одиннадцатидюймовые пушки, что оснащены лафетами Дурляхова. Я понимаю, что скорострельность у них аховая, один выстрел в три минуты, а на корабле будет и того меньше. Но раз других орудий не предвидится, ставить придется именно их. Надо объехать все батареи и отобрать орудия с наименее расстрелянными стволами, в приличном техническом состоянии. Этим займётся старший лейтенант Шрамченко. Дмитрий Борисович, сегодня же поручите это дело своему помощнику.
— Слушаюсь, ваше превосходительство.
— А шестидюймовые орудия в полном объёме получили?
— Объём-то, Ваше Превосходительство, получен полностью. Вот только что именно мы получили! — с нескрываемым разочарованием воскликнул Колечицкий.
— Ну и что же, Дмитрий Борисович?
— Четыре осадные пушки, образца 1910 года. Десять осадных орудий образца 1904 года. Шесть осадных орудий образца 1877 года.
— Ну а теперь, Дмитрий Борисович, пожалуйста, расскажите подробно о каждой системе.
— Слушаюсь, Ваше Превосходительство. Начну с самых новых. Это орудия образца девятьсот десятого года. Разработаны фирмой "Шнейдер" по заказу русского командования для сухопутной армии. Используется поршневой затвор, более скорострельные чем старые. От двух до четырёх выстрелов в минуту. Конструкция лафета допускает угол возвышения до сорока градусов. Дальность стрельбы свыше четырнадцати километров.
Орудие образца четвертого года, ещё вполне себе не старое, но вот со скорострельностью беда — всего один-два выстрела в минуту. Угол подъёма те же сорок градусов и дальность так же до четырнадцати километров. Эти орудия изготовил Пермский орудийный завод.
И самые старые орудия, это образца 1877 года, производства Обуховского завода, но год изготовления восемьдесят пятый. Со скорострельностью выстрел в минуту. И дальность всего девять километров.
— Да, господа, подобного старья у нас и на своих складах в достатке имеется. Могли бы и не присылать. Жаль, что и тут армейцы нас обделили. А ведь была уверенность, что, хотя бы с десяток новых артсистем нам выделят. Я уверен, господа, что в окружении императора есть кто-то, кто очень не хочет, чтобы проливы были нами захвачены. И это, господа, настоящий враг. Хотя пока мы его, или их, не знаем. Но узнаем. И тогда..., — пришлось прикусить язык. Этих офицеров я знал недостаточно хорошо.
— Для захвата проливов нам нужно в три-четыре раза больше артиллерийских кораблей, чем мы можем сейчас вывести в море. Можно сказать, что нам нужны плавучие батареи. Вот только для их создания, требуются крупные мореходные суда для переоборудования. А их, считай, что и нет. И как сейчас выясняется, и современных орудий крупных калибров нам тоже неоткуда взять. Нужны ещё и специальные десантные корабли, чтобы высаживать войска сразу на берег. И они у нас будут. Первая пара из заложенных уже спущена на воду и проходит испытания. А через две недели мы должны принять их в состав флота. Дмитрий Борисович, обратитесь к генерал-майору Рербергу, может быть Фёдор Петрович выделит нам шестидюймовые орудия.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
