Оборотень-убийца, главы 1-20

Еще одна загадка.

Я собрал большую часть монет, когда существо в кустах по-настоящему разволновалось. Оно начало носиться туда-сюда, как обезьяна в клетке, затем метнулось на невидимую стену, отскочило, снова кинулось, боднуло ее комком головы. На всякий случай я поднял меч. Среди ветвей тварь по-прежнему была плохо различима. Кое-что я разглядел, конечно. Существо покрыто какой-то багрово-серой растрескавшейся коростой, похожей на древесную кору. Передние лапы длинней задних, мне показалось — намного. Какой-то реликтовый, мать его, гоминид, вымазавшийся, как пикт, в грязюке с неведомой мне целью. Может, это ритуал у него такой — нападать на путников, вымазавшись грязью. Какой-нибудь местный йети.

Вдруг беспокойство существа передалось моему телу. По спине прошли мурашки, уши поджались, сильнее застучало сердце. Новая опасность? Я начал оглядываться, с оттенком паники водя перед собой мечом. Затем вдруг почувствовал, что земля под ногами чуть ощутимо вздрагивает. Тут мое тело вновь сработало само: я распластался на дороге, прижав к ней свое острое волосатое ухо.

И услышал дробный нарастающий стук. Конский топот. Сюда направлялись всадники. Двое... а поодаль за ними следуют еще пятеро. Спасибо, Джорек, хоть ты и беспамятный болван, все твои рефлексы и некоторые познания при мне.

Вопрос: что делать? Встретить их тут, в чем мать родила и с мечом в руках? Думаю, меня поймут неверно. Я отнял ухо от земли и прислушался: топот приближается, земля вздрагивает. Джорек, чего делать, подскажи? Враги это едут — или друзья? Или это те, кто меня оживил? Не исключено, что они посовещались и решили... переиграть ситуацию до тотального, так сказать, устранения Лиса.

Ау, Джорек, чего мне делать?

Джорек трусливо смолчал. Пришлось решать за него. В два приема я перетаскал имущество Лиса за валуны и распластался там, устроив себе маленькое обзорное окошко из скрещенных ветвей. Вовремя успел. На тропу, сдерживая коней, выехали два всадника. Одеты они были в то, что я-Джорек охарактеризовал как "дорожная одежда": запыленные плащи из немаркой серой ткани, черные штаны и сапоги со шпорами.

Первый всадник был пожилой, низенький и полноватый, на куцей лошаденке, второй — массивный, как медведь, с гривой черных волос и обильной щетиной на вислых щеках, которая придавала его роже совершенно разбойничий вид. Лошадь была ему под стать — широкогрудая, с шалыми блестящими глазами.

За ними, на повороте тропы, показались гуськом еще пятеро верховых — блеснуло оружие. Тройка остановила коней, не доезжая до первых всадников метров десять. Держатся на почтительном расстоянии. Ага, это, типа, телохранители. В стальных заостренных шлемах, в кольчугах, прикрытых плащами. Странные какие-то телохранители, приземистые и очень широкие. Подбородки тяжелые, скулы выпуклые, лобные дуги низкие, а глаза мелкие, пуговицы, а не глаза, да к тому же глубоко посажены.

Нелюди, подсказал мне разум Джорека. Нишкни, Лис, это серьезные ребята. Да и двое что передо мной — тоже не лохи.

Нахлынула волна запахов — обоняние Лиса было острым, как у настоящей лисицы. Я, как заправский хищник, умел регистрировать индивидуальный запах каждого человека или нелюдя, а затем опознать его даже с закрытыми глазами.

А еще я мог определять перемещение живых существ только по запахам, с закрытыми глазами. Богат Джорек талантами, ох, богат!

Да, закроем глаза... В мозгу вспыхнула яркая картинка. Вот двое впереди — розовые человеческие пятна, под ними крупные багровые кляксы — это скакуны. Позади на тропе — пять оранжевых блямб нелюдей, орков, и багровые кляксы лошадей.

Синестезия. Цветное обоняние. Редкий талант, надо признать.

Ай да я, ай да Джорек!

Куцая лошаденка фыркнула, стукнула копытом и заржала. Я-Джорек немедленно разлепил веки и уставился в просвет.

Пожилой всадник откашлялся, повел рукой перед собой:

— Это случилось здесь, Эрко! Бабочка чует кровь лучше, чем пес.

Косматый Эрко привстал на стременах и оглядел землю.

— Вот пятно! Эге-е, мэтр Флоренсий, да вы правы: бастард убрался, но оставил стрелу! Знает, что жжется.

Мэтр Флоренсий с кряхтеньем сполз из седла.

— Где, Эрко, где стрела? — Схватил, долго рассматривал, наконец, упрятал в складки своего плаща. — Редкая удача. На ней сохранились все эманации... О, как же нам повезло! А теперь — быстро собирай землю, да поторапливайся!

Мой соглядатай затаился. Ни слуху от него, ни духу. Я даже не мог различить его тени. Умело прячется, ничего не скажешь.

Лошадь Флоренсия бухнула копытом и заржала, потряхивая головой. Конь Эрко ответил перестуком и поддержал запев.

Чуяли они Джорека, или же существо, я не знал, но покрепче стиснул рукоять меча. Что-то подсказывало не ерепениться, лежать тихо и слушать.

Косматый Эрко успокоительно похлопал коня по шее, и достал из седельной сумки маленькую коробочку, по виду — золотую. Рукой в перчатке наскреб в нее земли с моей кровью и, спрятав коробочку в сумку, направил по сторонам настороженный взгляд.

— Ну вот, готово, мэтр Флоренсий. Так говорите, по его следу Алая Пасть пустила голема-охотника? Я, все же, не могу понять — зачем?

Мэтр Флоренсий начал забираться обратно в седло, и Эрко помог ему занять место.

— Нам-то, Эрко, нечего бояться. Тропа на нити силы от вэллина, которую не может пересечь магическая нежить. Впрочем, что рыжему голем? На один укус... А вот Душегуб, которого направила дурочка Лорна — это серьезней. Ты же знаешь, Душегуба крайне сложно убить. Хотя у рыжего есть способ... Если примет облик. Хотя теперь он, как будто, про облик не ведает, но может вспомнить, если приложит усилия... — Мэтр Флоренсий повысил голос. — Да-да, если приложит усилия! Хозяин, когда узнает, будет очень недоволен, очень... За самоуправство он примерно накажет и Лорну, и Алую Пасть.

— А мы, мэтр, будем посматривать... сбоку, — угодливо поддакнул Эрко.

Мэтр Флоренсий кивнул и с мерзким хрустом начал массировать пальцы, словно замерз.

— Верно. В прошлой жизни бастард Лис был везуч... на диво везуч. Возможно, ему повезет и сейчас. Думаю, он уже на пути к корчме Азартота... Кажется, туда лежал его путь перед вселением.

— А как скоро до него доберется Душегуб?

Мэтр щелкнул суставом указательного пальца.

— Я полагаю, бастарду осталось двое или трое суток, Душегуб скоро воплотится и начнет преследование. Если Джорек не вспомнит про облик — не выживет. Но, возможно, событие сие будет к нашему частью. — Щелкнул большой палец. — К нашему всеобщему счастью, ибо мне не нравится предсказание...

— Да, но ведь его потому и вселили, чтобы предсказание не исполнилось? — недоуменно выгнул брови Эрко.

— Не совсем, мой дорогой, не совсем... Не будем же больше здесь задерживаться. Во имя Света — возвращаемся в город! Ох, Джорек-Джорек! Как же злы на тебя все, кого ты предал!

Оба развернули коней и уехали. Телохранители-орки пропустили чародеев и направились следом.

— Пришлось умертвить перед вселением, ибо он поглощает магию... — услышал я напоследок. Мэтр Флоренсий говорил буднично, словно речь шла о процедуре обычного наркоза.

Проклятие, ведь говорили они — обо мне! Это я поглощаю магию! Это меня умертвили! Это я кого-то предал!

Ичиха-а-а!

Когда топот стих, и даже земля перестала вибрировать, я перевел дыхание. В разговоре загадочных всадников была какая-то фальшь, они будто разыграли заранее написанный сценарий. Черт возьми, Тиха, да так оно и было! Каким-то образом они узнали, что я все еще на месте, на тропе — выехали и наскоро слабали передо мной пьеску, куда ввели все нужные мне сведения! Голем-охотник и Душегуб... и корчма Азартота — вот куда первым делом следует идти... избавившись, конечно, от соглядатая. Так, сейчас имеем дело с големом — и не коростой покрыто существо, а самой обычной обожженной глиной. Голем для меня на один укус, и это вселяет спокойствие. А чем я насолил Алой Пасти и неведомой мне Лорне? Что такое — облик?

Я поежился. Мало приятного сознавать, что врагов у тебя, оказывается, немало, что киллеров по твою голову наняли, как у нас в России в лихие девяностые. Да уж, ничто не ново под луной.

"Впрочем, что рыжему голем?"

Значит, говорите, для меня он — на один укус? Ладно, поверим вам на слово. Вон какие у меня руки, да и протыкальник не из самого плохого железа. Корчма Азартота? Хоккей, ребята, я пойду туда — возможно, там меня ждет очередной кусок паззла. Вот только мэтр Флоренсий не озаботился подсказать мне направление, черт его дери!

Я приглушенно зарычал в досаде. Догнать бы Флоренсия огромными прыжками, схватить за холку, свалить с коня и выбить все, все, все!

Все? А головушка не лопнет?

Погоди, если предположить, что Флоренсий озвучил на тропе то, что мне полагается знать и ни копейкой больше — не значит ли это, что направление к корчме Азартота мне известно? Или, как минимум, что я могу его раскодировать без особого труда?

Я снова перенес свои манатки на тропу и задумчиво уставился на голема. Тот стоял неподвижно, сверлил меня взглядом из кустов, ждал.

Я закрыл глаза и сосредоточился.

Ладно, Джорек, будь другом, покажи мне направление к корчме Азартота.

Моя правая рука дернулась, поднялась на уровень груди. Палец сам собой вытянулся. Ого! Работает, однако!

Рука указывала на тропу, в сторону, противоположную той, откуда прибыли загадочные всадники. Так-так. Возвращаться за своими вещами, оставленными где-то там, в городе, естественно, я не буду. Я не самоубийца. Пойду налегке. Деньги есть — а это главное. Весь мир у меня в кармане. С ними у меня будет и еда, и одежда, и, если понадобится, лошадь. Надеюсь, Джорек подскажет, как держаться в седле.

Я устроил из плаща скатку поперек груди, сунул меч в ножны и повесил за спину, на плече — вещевой мешок, на голове — шляпа, хвост волос телипается между лопаток.

В путь!

Рано или поздно тропа кончится, и тогда голем нападет на меня. Но у меня найдется, чем его угостить.

9.

Плохо наезженная, частично заросшая тропа вилась в лесных дебрях молчаливо и спокойно. Так же молчаливо и спокойно за мной в стороне от тропы следовал голем-охотник. Он мелькал в кустах, иногда похрустывая веткой. Фигурой он напоминал гориллу и был примерно с меня ростом, с оплывшими плечами, округлым туловом и мощными руками и ногами. Голова была просто кое-как слепленным бугристым комком с выступающей нижней челюстью, на месте глаз темнели впадины. Но я знал, что эти впадины каким-то образом способны видеть. Может, наводятся на жертву в инфракрасном спектре, как у Хищника.

Мы шли, можно сказать, плечом к плечу, как давние боевые соратники, я уже почти свыкся с его присутствием, почти касался плечом, не пересекая, однако, невидимый силовой барьер. Птицы вокруг нас замолкали, затем отпускали возмущенные трели нам в спины. Пернатые, как видно, не очень любили магических созданий.

— А жена твоя как, а дети? Им все равно, что их папка — киллер? Или гордятся? Молчишь? Ну-ну. Понаехало тут всяких... Рожа-то у тебя заграничная, eshkin dryn! Часом — не шпион?

Я отпускал в его сторону шутки, затем — оскорбления, делал примитивные тесты, чтобы выяснить, имеет ли голем зачатки эмоций и, возможно, разума. Он не реагировал.

Ни один странник — ни конный, ни пеший — не встретился на тропе за час нашего пути.

— А папеньку твоего как зовут? Небось, слепил тебя из особой глины? Замесил ее пополам с конским пометом, взбил миксером, потом базилика для вкуса — и в печь. А обжигали тебя на медленном огне, да, видимо, забыли — потому потрескался и мозги вытекли. Слышь, чудо? У русских есть свой голем — называется "Kolobok". Фильм ужасов, короче, страшная история. Молчишь, скифская баба? А зря! Я тебя на одну ладонь посажу — другой прихлопну, и скажу, что так и было. Ты, govnyck на палочке!

Тут инстинкты Джорека подсказали — с тропы пора валить, она забирает в сторону от пути, нужного мне.

Твою!..

Хочу или нет, а в схватку придется вступать.

Я остановился и поискал взглядом. На стороне голема сквозь просветы в подлеске мои новые глаза заметили достаточно широкую поляну.

Круг для битвы.

Я забросил в кусты вещевой мешок и скатку, шляпу и перевязь с ножнами отправил туда же. Это чтобы случайные прохожие не потырили барахлишко, пока я буду раздавать люлей куску глины.

Меч лежал в руке, как влитой. Ну что, глиняный болван, я готов.

Голем молча смотрел на меня из кустов.

— Только не говори, что меня любишь, — сказал я. И опрометью кинулся мимо него на полянку. Выскочил, промчался до середины, едва не запнувшись о крупный булыжник, круто развернулся, встав спиной к солнцу, и занес меч для удара. Голем мчался на меня, загребая ручищами. Глиняная горилла, оживленная проклятой магией... Голова крепилась к тулову короткой шеей, и я ударил по ней, наискось, сделав могучий замах.

— Ичих-х-ха-а-а!

Меч врезался... в камень. И сломался почти у самой рукояти, отсушив мне вибрацией руку. Голем даже не ощутил удара. Он сшиб меня с ног, прижал ледяным плечом, и занес кулак. Пальцев на нем было всего три. Я отпихнулся коленями, а затем носками сапог — с превеликим трудом, ибо весил голем килограммов триста. Он не упал, просто отступил на два шага. Я вскочил... и тут же отлетел от могучего удара в грудь. Упал в траву, перекатился, рядом топнула тяжеленная нога. Проклятие, голем намерен размозжить мне голову, а я... Что я могу сделать против куска ожившей, и до кирпичной твердости прокаленной глины, которую не берет меч?

Это ваше "на один укус", мэтр Флоренсий? Шуточки у вас, я скажу!

Чудовищный удар врезался мне в ребра, закрутил волчком и бросил на траву. Сил достало вскочить, но меня тут же сшибли обратно. Новый удар в ребра — и я отчетливо услышал, как хрустнули кости. Боль обожгла изнутри. Мне хватило глупости откатиться немного и встать. Голем в три шага оказался рядом — стремительный удар бросил меня на спину. Глиняная ступня, покрытая ошметками перегноя с прилипшими к нему зелеными травинками, нависла над лицом. Никакой... м-мать... изящности! Тупая жестокая сила. Но зато — действенная!

Ножища бахнула рядом с моей головой, придавив идиотский хвост волос. Пойман! Голем нагнулся — без малейшего скрипа, черная магия придала обожженной глине непонятную гибкость. Вместо лица — слепой комок глины, который надвое рассекла пасть с рядами стальных заостренных клыков.

На один укус? Ну, теперь ясно, кто кому — на один укус.

Я упер руки в грудь голема, пытаясь отстранить чудовищную пасть.

Челюсти лязгнули. Пасть открылась и закрылась, а потом начала щелкать с безумной скоростью.

Голем не бил кулаками — очевидно, включилась программа "загрызть Джорека", он просто старался пересилить мои руки, и кренился ко мне, прямо к лицу.

Обглодает же, парой укусов снимет с меня кожу вместе с мясом, а потом с хрустом вопьется в кости.