Ариана. Трудный путь

А когда была плохая погода — всё же осень, я устраивалась поуютнее в любимом кресле Арианы, взяв с собой одну из книг, которые отец разрешил мне брать. И читала. Учила. Повторяла снова и снова движения кистью. Как будто я держала в ней волшебную палочку.

Вспомнила упражнения на концентрацию и расслабление из моего прошлого опыта, тренировала и тренировала своё новое тело. И мои труды увенчались успехом. Если можно так выразиться.

В один прекрасный день я, неожиданно для себя, обнаружила, что стою на четырёх чёрных лапках, элегантно помахивая чёрным же хвостиком с белой кисточкой на конце. А из этой кисточки высовывается острое жало с капелькой чего-то жёлтого на конце.

Дети Годриковой Лощины

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0621/dd/4ff859ad1f569872fd13ca14ca6e1ddd.jpg

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0621/6e/9c229d275f3295869af6e27e10662e6e.jpg

Общие игры объединяют

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0621/57/11ec1dd2e67b1f89488e411d8bd26057.jpg

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0621/67/d126006eb281cfc696362961c857f667.jpg

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0621/30/e581b55dee2e3d515e2a6699070cc530.jpg

Глава 8.

Как бы вы повели себя, обнаружив, что стоите на четырёх ногах? Вместо положенных двух? Не знаю, как другие, а я попыталась сделать шаг вперёд, закономерно запуталась в лапках и шлёпнулась на бок. При этом я больше всего боялась уколоть себя тем жалом, что высовывалось из кисточки.

Упав на бок, издала приглушённый мяв, который и привлёк ко мне внимание. Хорошо, что я тренировалась в общей гостиной — родители сидели здесь же, занимаясь своими делами, а Эйб в углу гипнотизировал своего фамилиара, пытаясь наладить с ним мысленную связь.

Услышав мой придушенный вопль, родители мигом оказались возле меня. Отец придержал рукой мать:

— Не торопись, Кендра. Ты можешь только навредить малышке. — И, обращаясь ко мне, немного нервно переспросил, — Ариана? Ты хорошо понимаешь меня?

Я опять возмущённо мяукнула и попыталась встать на лапки. При этом я неотрывно следила за отцом. Когда он заглянул в мои глаза, я утвердительно махнула головой, сделала ещё одну попытку встать — более удачную, чем предыдущую. На самих лапках-то я стояла довольно уверенно, но вот ходить на четырёх — та ещё мУка...

Ласковые руки отца подхватили меня под животик. Он помогал мне передвигаться по ковру, придерживая и при этом ласково нашёптывая разные глупости, как маленькой.

Внутри меня зрел протест, который и развернулся, как сжатая пружина.

— Я уже большая! — С громким криком я выпрямилась... на двух ногах. Оглядела себя — я снова человек и ничего лишнего.

— Никто и не сомневался, девочка моя, — мама с улыбкой обняла меня левой рукой, правой же она передала отцу маленький флакончик. — Вот, я успела взять пробу.

— Спасибо, — он чмокнул её в щеку, потом поцеловал и меня, — котёнок ты мой, мы так испугались, что ты застрянешь в этой форме. Такое иногда бывало. Редко, но бывало.

Я спрятала лицо на груди у отца, рыдания сотрясали мою грудь.

— А я.. я боялась, что вы не узнаете меня, перепутаете с Бреттом (так, после долгих размышлений, Аберфорт назвал своего фамилиара)

— Ну что ты, что ты, успокойся, — меня утешали все — даже Бретт внёс свою лепту, взобравшись уже ко мне на плечо и ласково пофыркивая мне в ухо.

Когда я выплакалась и успокоилась, отец посерьёзнел.

— Мы все должны дать клятву, что никогда никому не расскажем о том, что сегодня видели. Это может быть опасным для Арианы, — объяснял он, поглаживая Аберфорта по волосам, но при этом глядя только на меня. — У нас имеются такие маги-исследователи, — словно выплюнул он, — что не погнушаются украсть ребёнка и исследовать его.

— Для науки, разумеется, — подхватила матушка, и её передёрнуло. Она явно кого-то цитировала. — Тем более, что это не анимагия. Да и детёныш не слишком похож на мантикору, только жало на конце хвоста — и всё.

— А как же Альбус? — Аберфорт был предельно серьёзен. — Ему мы тоже не скажем?

— Пока нет, сынок. Он сейчас в школе, а там разные маги встречаются. Вот приедет он на зимние каникулы, проведём все семейные Ритуалы защиты — тогда и расскажем. И с него такую же клятву возьмём. Семья важнее всего.

Пока отец всё это говорил, матушка быстро приготовила всё для клятвы. Осторожно взяла по капельке крови у каждого из нас — и у Бретта тоже, сказав в ответ на моё недоумение:

— Некоторые смогут и у него в мозгу разглядеть картины, опасные для нас.

Потом в плоской чаше зажгли бездымный огонёк, куда бросили по прядке наших волос (и пару шерстинок от Бретта), смоченных нашей смешанной кровью. Прозвучали слова клятвы. Пока они произносились нами, огонёк внезапно вырос в высоту, но при этом он не обжигал. Как только прозвучало последнее слово и громкий вопль Бретта, огонёк вспыхнул в последний раз, сжигая наши волосы в невесомый пепел.

Отец собрал этот пепел в чашу, матушка налила туда немного вина, размешала, протянула мне и Аберфорту:

— Отпейте по глотку, в таких случаях можно, — ласково сказала она.

Потом капнула из этой чаши пару капель в горло котёнку, сама сделала глоток и передала чашу отцу. Тот допил всё и перевернул чашу. Ни капли не вытекло.

— Хорошо, — с удовлетворением сказала мама, — магия приняла нашу клятву.

Меня совсем разморило и потянуло в сон. Опять меня укладывали всей семьёй, только теперь я крепко держала за руку маму, напевавшую мне грустную мелодию без слов, а отец осторожно покачивал засыпающего Аберфорта с котёнком на руках.

В этот раз не пришлось притворяться — уснула практически сразу, много сил потратила на это обращение — и физических, и магических.

А ночью проснулась как от толчка. Неожиданно для себя. Я ещё ни разу в этом теле не просыпалась ночью. Потому и не знала, что на столике у изголовья стоит хрустальный цветок, над которым всю ночь летают искорки зачарованных бабочек. Это было первое, что я увидела, чуть приоткрыв глаза и стараясь унять стук взволнованного сердца. Угрозы я не чувствовала, но... Слегка потянула воздух — вот оно что!

В комнате двое незнакомых мне людей. Ой, ли — незнакомых? Ничуть. Родных. Я чувствовала это.

Другое дело, что пока я их не знаю.

Продолжала осторожно оглядывать комнату, пока мой взгляд не остановился на двух фигурах у подножия кровати. В тот же момент обе фигуры сделали шаг вперёд. Их осветило слабым светом ночника. И я резко села на кровати.

Мужчина и женщина. Женщина стара, нет — это не старая сморщенная сгорбленная старуха, отнюдь. Статная крепкая фигура, с серебристыми волосами, заплетёнными в косички с фигурками на концах — по две косы спускались на каждое плечо. А что там сзади — не видно. Голову плотно охватывал резной обруч желтоватого цвета. Умные тёмные глаза ласково смотрели на меня.

"Старшая Мать" — почему-то всплыло у меня в сознании, и я учтиво наклонила голову, приветствуя Старую колдунью. Она хмыкнула и обратилась к своему спутнику:

— Вижу, что твоя кровь принесла нам дар, пусть и через поколение, сын мой.

Сын? Я с удивлением рассматривала мужчину. Это мой дед по матери? Да он выглядит не старше отца! Суровое смуглое лицо — будто вырезанное из старого дерева, черные как вороново крыло волосы — тоже заплетены в косы и тоже по две косы спускаются на грудь с каждой стороны. И тоже фигурки на концах кос. А вот резного обруча в волосах нет. Вместо него голову охватывает широкая лента, сплошь расшитая цветными узорами. В неё воткнуто всего одно перо. Белое, с чёрным пушком на конце.

На широкой груди — несколько ожерелий разного плетения и разной длины. На руках — широкие браслеты из неизвестного мне меха серого цвета. На могучих плечах — светло-коричневая жилетка, тоже расшитая разноцветными узорами. Посмотрела вниз — штаны из такого же материала. На ногах — мягкая обувь — с узорами. И везде они разные. Интересно — это что-то значит?

Снова посмотрела на женщину. А вот что на ней надето — не разглядеть. Она закутана в белый плащ. Да он из белых перьев! Разной длины и оттенков. Переливается в лунном свете, словно серебряный!

Наклонила голову, вежливо приветствуя и деда. Тот весело хмыкнул, присел на краешек моей кровати, протянул руку, прикоснулся к моим волосам.

— Вот ты какая, котёнок, — проговорил он и посмотрел на мои волосы, пропуская их сквозь пальцы. — А у Эр-Ми они были золотистыми, — с грустью прошептал и задумался о чём-то.

Женщина тоже подошла ближе, но села в кресло, что стояло рядом с моей кроватью.

— Меня зовут Белая Куропатка. И да — я твоя прабабушка. Несколько дней назад к моей старшей внучке Кендре прилетела уставшая птица из-за Большой Воды. — Медленно заговорила она. — Эта птица принесла нам весть, что ещё одно дитя нашего племени оказалось далеко-далеко за морем, в чужой стране. Без Наставника это дитя — девочка — не смогла полностью раскрыть свой дар.

— Если бы я только знал... — простонал мужчина, схватившись за голову. — Я никогда не отпустил бы Эр-ми с драгоценным даром Жизни! Мы бы спрятали её, дождались бы рождения ребёнка.

— А потом всё равно бы пришлось отпустить бабушку, — вздохнула я — Законы суровы.

— Мы последовали за птицей, но она вчера привела нас к дому, который уже утратил своих жильцов. А тут этот всплеск нашего семейного Дара. И вот мы здесь, дитя. Ведь ты сегодня в первый раз приняла Истинный облик? — Она с любопытством разглядывала меня.

— Истинный облик? Что это такое?

— О, каждый в нашей семье имеет не один облик, но несколько. — Женщина тряхнула головой, собрала в кулак все косички, показала мне их кончики. — Вот, у меня имеются девять обликов, включая человеческий.

И впрямь — на самой толстой косичке, что была на спине была прикреплена фигурка, удивительно похожая на человеческую. На других косичках были фигурки животных и птиц, я не смогла разобрать — каких именно. Слишком мелкая работа.

— Мой сын, Льок Белоголовый, — я не выдержала и хихикнула.

— Какой же он белоголовый? Его волосы черны как ночь.

— Не перебивай старших, дитя, — Белая Куропатка говорила суровым голосом, но глаза её смеялись, — сын, покажи.

Льок гибко поднялся, крутнулся вокруг себя, взмахивая руками. Его косы — семь штук — взвились в воздух, побрякивая фигурками, прикреплёнными к концам. Я моргнула — на спинке кресла за прабабушкой сидела огромная птица. Моих скудных познаний в орнитологии хватило, чтобы определить, что это белоголовый орёл.

В восхищении я молча смотрела на великолепную гордую птицу. А та распускала крылья, взмахивала ими. Вдруг плавно перетекла в огромного бурого медведя, стоявшего рядом с креслом на задних лапах и ухмылявшегося во всю широкую пасть. Кто-то скажет, что медведи не смеются? Так этот улыбался и жмурился, как кот, наевшийся рыбы.

Только я подумала про кота, как облик деда снова изменился. Теперь это был огромный бурый волк, ласково лизнувший мою ногу, которую я ненароком выставила из-под одеяла.

Я громко захихикала от этой ласки. Перевела взгляд на дверь — там застыли изумлённые родители. Я поперхнулась, волк опять превратился в стройного мужчину, шагнул к двери и смущённо сказал:

— Кендра, дочь моя.

Матушка закатила глаза и рухнула на руки отцу, очень удачно выбив одной рукой у того волшебную палочку, а другой — заехала отцу в челюсть. Так что он не удержался на ногах и тоже начал падать. Дед подскочил, перехватил маму у отца. Та слабо улыбнулась и обвила руками его шею...

Сжимая руки так сильно, что дед даже опустился на колени. От неожиданности.

— Мой отец — только Роджер Фиц-Уильямс, — мать шипела подобно клубку змей. — А ты, ты... Я чуть не перегорела на третьем курсе. Персиваль еле вытащил меня из магической комы. Мне пришлось почти десять лет восстанавливать магию, пока не появилась надежда на рождение магически сильных детей, не сквибов. А всё потому, что я была тут одна, без учителя... Ты отдал маму представителям власти Штатов, бросил меня!

Глава 9.

— Я специально зарылась в книги, чтобы вылечить маму, а потом чуть сама не умерла от пробудившегося наследия! — рычала матушка и всё пыталась придушить деда. — Я уже больше двадцати лет могу только облегчить ей боль существования. Мой отец запретил дать ей нежный и быстрый яд. Так что мне только и остаётся, что поддерживать её силы своими настойками и зельями.

Матушка недолго радовалась своему преимуществу. Льок (ну никак язык не поворачивается назвать этого полного сил мужчину — дед) быстро освободился от её объятий, перетёк в другую форму. И вот уже матушка крепко зажата в кольцах огромной змеи (питона), которая поднимает над ней свою голову, нервно ощупывая воздух языком.

— Уссспокойсся, сссын мой, — донеслось справа, там, где в кресле сидела Белая Куропатка.

Посмотрела туда и чуть не свалилась с кровати. На том месте рядом с креслом уже покачивалась на кончике хвоста огромная белая змея почти в восемь футов длины.

Кобра, судя по раскрывшемуся капюшону. Королевская? Очковый знак на её раздутой шее был бледно-жёлтым — золотым? Глаза этой кобры были красны, как рубины, и вся она казалась странной и удивительной.

Пока я рассматривала змею, та вытянула длинный хвост и щёлкнула кончиком питона по затылку. Тот расслабил кольца, позволяя маме опуститься на пол. Увидев, что она освободилась, я рванулась к ней — под её защиту. Э-м-м-м...

Хотела рвануться. Только свалилась на бок. Ни рук, ни ног у меня не было! Чешуя — что?!!! Бледно-золотистая, красноватая, зелёная — всё, что я смогла увидеть. Попыталась привлечь к себе внимание, но получился какой-то придушенный сип. Сконцентрировалась. Представила себе, что поднимаюсь над кроватью. Раскрыла рот.

— Ссслушшайте, — а, удалось-таки, теперь поймут ли меня?

Старшая мать и Льок поняли. Синхронно повернулись ко мне. Так же синхронно вернули себе человеческий облик и... рухнули на колени по обе стороны моей кровати.

— Кетцаль-Ко-Атль! — с благоговением прошептала женщина.

— Кук-Уль-Кан! — восхищённо вторил ей мужчина.

Я оторопела. В моей личной памяти стали прокручиваться сведения об этом мифологическом существе. И ничего хорошего мне этот Пернатый Змей не сулил. Помнится мне, что в мифологии майя это было одно из главных божеств. Кукулькан — бог четырех Святых Даров — Огня, земли, воздуха и воды. Каждая стихия была связана с божественным животным или растением. Воздух — Орел, Земля — Кукуруза, Огонь -Ящерица, Вода — Рыба. Он обычно изображался в образе змея с человеческой головой, но встречаются его изображения и в виде орла, ягуара, крови, раковины улитки, флейты, сделанной из костей. Кукулькан представлял добрые и злые силы.

А тут ещё и другое имя — Кетцалькоатль — одно из трёх главных божеств, бог-творец мира, создатель человека и культуры, владыка стихий, бог утренней звезды, близнецов, покровитель жречества и науки. В 1 — 6 веках нашей эры культ Кетцалькоатль распространился по всей Центральной Америке. Кетцалькоатль добыл людям пищу: превратившись в муравья, он проник в муравейник, где были спрятаны зёрна маиса, выкрал их и передал людям. Кетцалькоатль научил людей находить и обрабатывать драгоценные камни, строить, создавать мозаики из перьев, следить за движением звёзд и вычислять даты по календарю. В этот же период y Кетцалькоатля появились и функции покровителя жречества: по мифу, он являлся установителем жертвоприношений, постов и молитв.