Ариана. Трудный путь

А восхитительные резные миниатюрные пагоды из Японии, окружённые такими же миниатюрными деревцами — бонсаи. Живыми, между прочим. И они даже приносили настоящие плоды. Такие же миниатюрные, как и сами деревца. Но больше они ценились за их цветы. Благодаря магии удавалось сдвигать время цветения отдельной ветки, а их иногда насчитывалось и более дюжины. Так что постоянно то или иное деревце было окутано лёгким облачком невероятного аромата.

А китайские резные шарики из нефрита или из слоновой кости, которые я так любила рассматривать. Их даже страшно было брать в руки — такая тонкая была эта резьба. И при этом было видно, что внутри одного шарика находился другой, третий — много-много. Самый сложный шар имел внутри ещё сорок слоёв! Слои могли символизировать самые разные вещи или представления о них — от четырех направлений компаса до природных элементов, а резной декор на внешнем шарике обычно напоминал дракона или феникса, соответствующие Инь и Янь. Их ещё иногда называли волшебными шарами из-за их символического украшения и формы бесконечного круга, но отец смеялся, что на самом деле в них нет ни капли магии. Только упорство и труд неизвестных мастеров. Но, добавлял он таинственным шёпотом, там, откуда он их привёз, считалось, что такой шар-головоломка, декорированный этими двумя элементами, способен укрепить брак и принести удачу и процветание. И торжественно обещал, что подарит каждому из нас по специально заказанному шарику в день свадьбы.

Или расписанные алыми драконами и золотыми узорами веера — японские и китайские. Рукоятки их тоже были украшены резьбой, изображавшей драконов или замысловатые неизвестные нам цветы. Некоторые из них скрывали в себе тонкие, но острые клинки.

А прелестные индийские слоники — из чуть желтоватой слоновой кости, украшенные золотыми ажурными попонами и с золотыми кольцами на чёрных бивнях. Они располагались на кругу из чёрного дерева, расчерченном на двенадцать секторов — инкрустация из перламутра и серебра. Один слоник — один сектор. Это были своеобразные часы. Номер один — самый маленький, номер двенадцать — самый крупный слоник. Каждый час один из слоников громко трубил положенное число раз. Так что на ночь приходилось накрывать эту конструкцию специальным колпаком, иначе сна нам было не видать. Маленькие, а такие звонкие!

Поистине — то время не случайно называли веком Виктории и временем Великой Империи, над которой никогда не заходит солнце!

А те милые фарфоровые статуэтки людей в национальных костюмах, что в изобилии украшали все выступающие поверхности в нашем доме? Ох, какой же соблазн был для меня, приняв облик МаунТ'Карра, прогуляться по каминной полке, не сбив при этом ни одной фигурки! Матушка питала необъяснимую слабость к таким вещицам. Вероятно оттого, что это были подарки отца.

Ещё в спальне родителей на мамином туалетном столике стояла настоящая малахитовая шкатулка. А на крышке у неё резвились две ящерки. Они постоянно меняли свой цвет — то одновременно, то по очереди. Были и золотыми, и бронзовыми, и серебряными, и прозрачными. Отец привёз её из глубин Российской Империи. Нет, там не хранились мамины драгоценности. Да её украшения и нельзя было так назвать. Милые безделушки, дорогие её сердцу.

А у меня в комнате стоял самый настоящий кукольный дом, лично изготовленный заботливыми руками отца, при этом фигурки в нём двигались и выполняли несложные действия по моему приказу. Так работал артефакт, настроенный матушкой.

Мы собирались часто вечерами всей семьёй у камина, отец приносил какую-нибудь безделушку или даже несколько, но связанных между собой. Неважно чем — общей историей, мастером, изготовившим эти милые вещицы. Хотя они были не только милыми. Иногда истории, которые рассказывал отец, были жуткими.

Но каждый раз отец ловко уходил от ответа, чем именно он сейчас занимается, где работает. Если, конечно, считать работой его ежедневные отлучки часа на 3-4. Иногда и в субботу-воскресенье.

Даже приходилось наблюдать его внезапное исчезновение и вечером.

Как-то я задала мучивший меня вопрос вслух: не в Отделе ли Тайн нашего Министерства Магии изволит работать милый папочка?

И по смущённому виду отца поняла, что попала в яблочко! Вау! Я так и запрыгала вокруг него, засыпая его градом вопросов: какой у него отдел? Сколько там сотрудников? Что изучают? И самый животрепещущий вопрос — когда он сможет взять меня с собой на работу?

Покосилась на Аберфорта, поправилась — когда сможет взять нас обоих?

Вспомнила про Альбуса и Оливера — и снова исправила вопрос — когда мы сможем попасть к нему на работу все вместе? Это же какая мотивация на будущее!

Отца развеселил мой энтузиазм. Но заставил задуматься. На самом деле я не просто так заговорила о будущей работе. Почему бы и нет?

Стоит вспомнить, какие времена стояли за порогом нашего домика. Девяностые годы девятнадцатого века! Поистине конец столетия стал для Британской империи самым благоприятным временем ее наивысшего расцвета. Годы мира и процветания для Соединённого Королевства. Владения империи простирались по всему земному шару. На островах развивалось фермерское овцеводство, шерсть стала английским золотом, и на прибыли с торговли сукном строились фабрики и мануфактуры, налаживалась мощнейшая в Европе и мире промышленность. Британию постепенно пронизывали железные дороги, и случилось небывалое — из Эдинбурга в Лондон стало быстрее попасть по суше, чем по морю! Неся аборигенам в умеренных объемах свет образований, гигиены и христианской веры, подданные Великобритании создали мощнейший источник богатств и ресурсов в метрополию, какой когда-либо видела история.

Всё, что происходило в мире, напрямую отражалось и среди магов. Истосковавшиеся по миру, волшебники и волшебницы накинулись на него с голодом, с каким узник набрасывается на краюху хлеба.

Наука, торговля волшебными товарами, культура и искусство, все мирные отрасли магии расцвели, наполнились силой и жизнью. Расцвет искусств сопровождался целой плеядой выставок, ярмарок, галерей.

Ремесленный бум того времени сложно описать. В продажу поступило множество новых товаров, придуманных головастой молодежью, до того столь же трудолюбиво и новаторски убивавшей друг друга на стороне очередного Тёмного Лорда. Или на стороне его противников.

Оптические линзы Энгельгарда Коула, распознававшие лепреконское золото, пользовались огромным спросом у торговцев. Глиняные дворецкие Иегуды Вендела даже на короткий срок вытеснили живых, из плоти и крови, пока не выяснилось, что культурная среда мастера-изготовителя оставила на его товарах ряд досадных дефектов.

Национальная британская забава "тролльские шашки" ушла в прошлое, вытесненная модным изобретением "плюй-камнями" (что позволило, наконец, запретить открытое ношение "биты для тролльских шашек", входившей в тройку самых распространенных инструментов в сфере магического криминалитета).

По всей Британии открывались заповедники — заповедник единорогов, заповедник драконов, заповедник русалок, русалий и тритонов, заповедник шушпанчиков, заповедник парадоксальных мыслей Кассиопеи Тримбл, заповедник опасных и уничтожаемых зловредных тварей, под патронажем Клуба Малум (полное название — Клуб Не Слишком Добрых Волшебников). И всюду требовались новые кадры. Чародеи и чародейки, пусть даже и не родовитые, но обученные, не представляющие опасности для общества и способные поддерживать Статут.

Все эти размышления были результатом изучения прессы — магов и маглов. Не случайно я припомнила поговорку: "Кто владеет информацией — тот владеет миром". И пусть эта поговорка пришла вместе со мной из другого времени — для меня она актуальна, как никогда!

Я не зря попросила отца оформить подписку не только на магические газеты — "Ежедневный пророк" — всё же там публиковали не только сплетни, "Новости Волшебного мира" — необходимо было знать и положение в других странах мира Магии. Нет, мне удалось настоять на приобретении подписки и на "Таймс", "Дейли мейл" и "Дейли экспресс". Я выдвинула железобетонный аргумент:

— Мы живём в этом мире. И должны знать, что можем ожидать от маглов. И подготовиться к возможным неприятностям. Кто предупреждён — тот вооружён.

Отец задумчиво покивал и согласился со мной. Вот мы с ним вместе и изучали ежедневные газеты, делали выписки, обменивались полученными сведениями. Сравнивали наши расчёты и выкладки. Иногда они совпадали. Иногда нет. И только будущее могло показать, кто из нас был прав в своей оценке происходящего.

Позже он рассказывал, что не зря послушал меня. Его подробные отчёты о событиях в мире маглов, основанные как раз на выписываемых газетах, на наших совместных обсуждениях, весьма помогли ему продвинуться по службе. Хотя он по-прежнему не слишком подробно о ней рассказывал. Да вообще ничего не рассказывал!

Цветные раковины южных морей

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0721/76/19953d587a21b62913f9fd613b887076.jpg

Японские пагоды

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0721/84/ea8accd8f1beb41d2cd851182638ee84.jpg

Бонсаи

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0721/22/2057e19b50c8dfab3e66d99c0aed2622.jpg

Резные китайские шарики

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0721/e0/a506691ab795716886cb2546a97f72e0.jpg

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0721/c8/50dfed2c1fe28b350954d767c64623c8.jpeg

Индийские слоники

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0721/3d/8fbcb3e891e8714a28a0cee35350eb3d.jpg

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0721/6b/a4741227fecdcc3347b60072b90b426b.jpg

Глава 16.

И да — кроме учёбы были и праздники — день рождения Аберфорта отмечали двадцатого декабря, ещё без Альбуса. Зато уже мой день рождения праздновали всей семьёй. Да ещё и друзей и родственников пригласили.

Четвёртое января. Вроде и недалеко от Аберфорта, а на деле нас разделяло практически два года. Ибо он родился в 1884, а я в 1886 году. Матушка мне рассказывала, что по просьбе родителей вышла замуж за Персиваля Дамблдора, когда ей исполнился двадцать один год. Но и тогда она была ещё слишком слаба после того, как не смогла справиться с наследством своего отца. Так что Альбус появился на свет только после почти девяти лет бесплодного брака.

Матушка расчёсывала мои волосы и тихо плакала.

— Конечно, для сильной волшебницы рождение ребёнка и в сорок, и в пятьдесят лет — не проблема, — говорила она, всхлипывая. — И ведь я была сильной волшебницей. Но тот выброс... — она молчала несколько минут. — Он сразу отбросил меня в магии назад. Нет, хвала Моргане, я не стала сквибом. Как раз потому, что изначально была сильной. Но всё же.

Она мечтательно вздохнула, переключаясь в мыслях на более приятные моменты.

— О, я так хотела первой дочку, чтобы передать ей все свои знания. Всё же женская магия немного отличается от мужской. — Она ласково провела рукой по моим волосам. А я поймала её руку и прижалась к ней щекой, изливая на матушку поток моей любви. Настолько сильной, насколько я только могла. Лишь бы она успокоилась.

— Но Персиваль так радовался рождению сына-Наследника. Всё время твердил о продолжении славного рода Дамблдор. — Я виновато опустила глаза. Матушке я не рассказывала о том, что "увидела за Гранью" — только отцу. И помнила, как он был раздавлен моим сообщением о прерывании его Рода. Не будет этого! Я всё сделаю для этого. Всё, что смогу.

— Но я продолжала надеяться, что хотя бы второй родится дочка. Родился Аберфорт. О, конечно, любимый и долгожданный. Все дети — дары Магии. Но тут я поняла, что придётся брать всё в свои руки, — улыбалась матушка лукаво. — Пара зелий — в нужные дни, пара обрядов — опять же в тщательно рассчитанное время. И я была просто счастлива, когда на свет появилась ты, Ариана. Моё зимнее солнышко.

И мы некоторое время сидели, тесно прижавшись друг к другу. А потом я опять хвостиком ходила за маменькой, повторяла все её движения и заклинания. Надо перенять всё, что смогу. Я же быстро учусь, и записей в моей тетради всё больше и больше. Нельзя не оправдать надежды Кендры Дамблдор. Она ведь не знает, что могла потерять всё. И не узнает. От меня, по крайней мере.

Танцы и музыка, уроки декламации и риторики, занятия рукоделием — и обычным, чтобы развивать мелкую моторику рук, а это просто необходимо для лучшего владения палочкой. Кроме того — осваивала и магическое рукоделие: заклинания для ремонта одежды, для изготовления новых вещей, для вязания и вышивания. Казалось бы — купил себе зачарованные спицы, запустил их и принимай готовое полотно. А вот и нет! Спицы — они тоже разные бывают — как и рисунок. Да ещё и вплести Чары защиты, отвлечения внимания маглов, привлечение объектов противоположного пола или наоборот — защита от повышенного внимания — всё это не опишут в книгах, такое знание передаётся от матери к дочери. А уж моей матушке повезло — она всё это узнала от своей лучшей подруги Онорины Дамблдор. Теперь Фронсак.

И вот как раз более сложному управлению подобными артефактами я и училась, продираясь сквозь дебри формул, чар и плетений. Матушка часто меня хвалила. И Аберфорт не отставал — хоть сначала и задирал нос, как любой мальчишка. Пока я не напомнила ему о Робинзоне Крузо, моряке из Йорка, благо и такая книга нашлась на наших полках. Ведь только его разнообразные знания и умения позволили ему не только просто выжить на необитаемом острове, но и обзавестись хозяйством, построить дом, да и не один, развести настоящую ферму.

Разумеется, братик пытался возражать, что он — маг, и ему стоит только махнуть палочкой. Но мы сговорились с Оливером и подлили братику зелье, временно ослабляющее магию в теле — с разрешения матушки, конечно. Это зелье относится к целительским снадобьям, его применяют, чтобы ослабить неосторожное магическое воздействие неопытных магов. Нет магии — и воздействие постепенно сходит на нет. А потом своя магия снова открывается.

Ну — мы напоили Аберфорта таким зельем и совместными усилиями отлеветировали его подальше от дома на глухую лесную поляну, тщательно путая следы на снегу. И уселись ждать, когда же он вернётся. О нет, мы не были так жестоки и подвесили на него следилку-маячок, который как раз и сообщал нам о его месте пребывания и состоянии его здоровья. Такие маячки родители обычно прикрепляют к маленьким детям — в тех семьях, где нет кучи домовиков, неотступно следящих за сыном или дочерью хозяев. Поэтому с помощью такого маячка всегда можно легко отыскать потерявшегося ребёнка. Или выручить его из непредвиденной ситуации — как-то: высокая ступенька, опрокинувшаяся бутылочка, выпавшая из маленькой ручки игрушка.

Так вот — братику потребовалось три часа, чтобы найти дорогу домой и вернуться. Не используя магию. А ведь мы его далеко не отправляли — максимум минут двадцать ходьбы от дома. Да, это был для него хороший урок. И он понял, почему я постоянно бегаю вместе с Оливером, тренирую не только свою магию, но и своё — пока ещё очень слабое — тельце. Теперь мы занимались бегом и прочими упражнениями все вместе. Оливер учил нас читать следы местных зверей и птиц — пусть их и немного было в этом жалком подобии могучего леса. Уж ему-то было с чем сравнивать. За свои пятнадцать лет он побывал в разных местах обеих Америк — и Южной, и Северной. Он обладал красивым голосом и много рассказывал нам о тех местах, где проходили его пути.