Ариана. Трудный путь

— Бьюкмол (Bukmol) — традиционно "женский" факультет. Он занимается общей магической подготовкой, но делает упор на бытовую магию — ведьма, считается в Дурмштранге, должна быть опорой, поддержкой и спутницей волшебника.

— Вот ведь — факультета четыре, — не удержалась я, — а девочек принимают только на одном. А если я тоже хочу быть алхимиком или артефактором? И не только хочу, но и могу сделать — не хуже мальчишек?!!

Гриндевальд только пожал плечами.

— Не нами заведено. Те, кто основал Дурмштранг, решили именно так. Хотя и среди них были женщины, — улыбнулся он. — Ходят разные слухи, как именно будет проходить это Испытание, — посерьёзнел он. — Кто-то рассказывает об огромной страшной каменной горгулье, на колени к которой должен будет сесть претендент. Она окутает его своими каменными крыльями. А когда расправит — сразу будет видно, на какой факультет распределили. По широкому поясу, который служит для учеников второй и третьей ступени знаком отличия и свободно повязывается на талии. На факультете Стор (Stor) — черный, Гаммель (Gammel) — бордовый, Тидлиг (Tidlig) — темно синий, Бьюкмол (Bukmol) — зеленый.

— А вдруг зелёный достанется мальчику? — хихикнул Аберфорт. — Или бордовый — девочке.

— Нет, — он покачал головой, — все девочки по умолчанию зачисляются в Бьюкмол. И по-другому не бывает.

— Это одна версия, есть и другая? — Осведомился отец, заканчивая пить кофе и аккуратно промокая усы специально зачарованной салфеткой.

— Да, — кивнул Гриндевальд, — У нас в комнатах рассказывали перед сном, что есть ещё дверь-артефакт. Это огромная двустворчатая деревянная дверь, покрытая затейливой резьбой. Эта дверь открывается только в течение одной ночи в году в День Распределения. Каждый из тех, кто желает продолжить своё обучение в Дурмштранге после начальной ступени, должен пройти в ту ночь через полный опасностей лес от самого подножия горы, которая возвышается над замком. Те, кто сумел дойти до дверей замка — проходят через створки, определяя в этот момент Дом, в котором проведут ближайшие годы. Дверь совершенно не подвластна времени и магии, все остальное время, кроме одной летней ночи — последней ночи августа, ее практически невозможно найти в замке. — Он вздохнул. — Потому-то нам и даётся лето на то, чтобы окончательно определиться. Разобраться в своих мыслях. В своих предпочтениях. У меня ещё впереди три месяца, — лукаво улыбнулся мальчик. — Думаю, что общение с вашими детьми, — учтиво наклонил голову Геллерт, — мне в этом поможет.

— А вот уже во время церемонии после этой ночи каждый ученик связывает себя клятвой. Поэтому ни один из выпускников Дурмштранга не расскажет вам о своем обучении, если только вы не учились в той же школе. Просто не сможет.

— Тью, — опять вмешался Оливер, — любые клятвы можно обойти. — И подмигнул мне.

Геллерт, медленно закипая, обратился к отцу:

— Извините, сэр, я не понимаю, как может этот магл рассуждать о магии, сидя с нами за одним столом.

— Не всё так просто, как кажется, — отец искоса взглянул на меня. Я медленно прикрыла глаза. — Как он сказал — многие клятвы могут быть нарушены. И часто от этого страдают ни в чём невиновные. Поэтому и мы верно храним свои секреты, не открываем их по первому требованию.

— Но я могу дать клятву. — Вспыхнул Геллерт.

— Неужели? — Отец усмехнулся уголками губ, но глаза его были серьёзны. — Любую клятву?

— Эммм. Я должен сначала узнать её текст, — негромко, но веско заметил Геллерт.

Отец кивнул и палочкой подманил к себе свиток, который лежал на подносе в его кабинете, куда все мы перешли после десерта, расположившись на уютных диванчиках. Я незаметно скрестила пальцы.

Геллерт, не прикасаясь к свитку руками, палочкой — какой мудрый мальчик! — развернул его, пробежал глазами.

Бинго! Я выдохнула еле слышно. Всё.

Глава 21

Выдохнула, ибо ненароком задержала дыхание, ожидая, что Геллерт развернёт свиток и прочитает предложенную ему клятву.

Да, он предусмотрительно проверил свиток на заклинания и прочую магию. И ничего не обнаружил. Разумеется.

Так же, как он не находил никакой магии в Оливере. То есть — Многоликие не подчиняются обычным поисковым заклятиям магов. Перед отъездом со мной и матушкой много беседовала Белая Куропатка. Да, и она, и Льок не владели магией сами, так что рождение матушки и её магически одарённых детей было принято с благоговением. Но длительное общение с местными волшебниками в их Убежище помогло кое-что узнать, кое-что понять. А кое-что держать скрытым от всех магов — ибо чревато последствиями. Среди Многоликих и своих исследователей хватало.

Так вот — магии и впрямь в свитке не было. Была лишь небольшая добавка в чернила. Порошок из чешуйки с моего... — э-э-э с хвоста Кетцаль-Ко-Атля. И тот, кто прочитает текст, уже не сможет причинить вреда ни действием, ни помыслами всем, с кем я связана близкими родственными узами. Раз чешуйка моя — то и родственники мои. Если бы это был пепел от волосков пумы-Оливера, то защита пошла бы в первую очередь на его ближайших родственников. А мы с ним всё же в дальнем родстве — хоть он и младший сын одного из старших братьев моей матушки, но всё же появился на свет за Солёной водой, соответственно и родичи его все там. Так что и его пепел тоже добавили.

— Так ведь какие открываются перспективы, — не смогла удержаться от маленькой провокации. — Добавляй такой порошочек в чернила, которые выпускаются для маглов, и иди себе мир завоёвывать.

Улыбка Белой Куропатки была нежной и понимающей.

— Да, это первое, о чём можно подумать, — кивнула она. — Да вот беда — нестойкий результат. Такое воздействие длится максимум три дня. И за это время надо успеть дать установку человеку, принять клятву или обет от мага. Этот порошочек, как ты выразилась, хорошо использовать наверняка. А это не всегда возможно.

Я только улыбнулась. Мне и трёх дней хватит.

С отцом тоже разговор был непростым. Когда я заговорила с ним о Геллерте и магических клятвах, которые надо приготовить для него, он обнял меня, прижал мою голову крепко к груди. Прошептал в самое ухо:

— Это один из тех... троих? Да? — Голос его прервался.

Я ничего не ответила — всё и так было понятно. Так мы и посидели немного, обнявшись. Потом отец отстранился и деловито спросил:

— Тогда зачем такие труды?

— Во-первых — неплохое происхождение. Старинная европейская магическая семья. Чистокровная, да, со своими заморочками. Но это можно исправить. — Я улыбнулась. Немного кровожадно, ибо отец тут же начал рассматривать что-то за окном. Губы его слегка подрагивали. — Во-вторых, учится в Дурмштранге, а это совершенно иной уровень обучения. Не помешает братикам расширить горизонты. А с ними — и я в стороне не останусь. — У отца уже начали вздрагивать и плечи. — А в-третьих, — я сменила тон, — есть такая поговорка: "Держи друга близко, а врага — ещё ближе"

— Ты считаешь его врагом?

— Нет, я его пока совсем не знаю. Мисс Бэгшот показывала колдографии, но они были сделаны три года назад — до начала обучения. Все меняются со временем. Но я предпочту видеть его другом. А в будущем... — Помолчала многозначительно. — Кто знает, как жизнь повернётся. Так далеко я пока не заглядывала.

Отец уже откровенно улыбался.

— Ах ты, выдумщица моя! — Ласково погладил меня по голове. — Я понимаю. Как ты говоришь надо написать? — И мы перешли к обсуждению клятвы.

Разумеется, я только озвучила свои мысли, а уж текст отец оформил, исходя из своего опыта. Перечитав окончательный вариант, я согласилась, что все мои пожелания были в точности выполнены. Такая клятва обезопасит нас на долгое время. И в тоже время она не могла вызвать сомнения у мага. Пусть и ребёнка, но уже немного обученного.

Так что — сработало! И клятва была дана. Магия окутала Геллерта серебристым коконом, показывая, что в случае нарушения, ему придётся не слишком сладко. Мальчик с нетерпением ждал открытия "страшных" тайн.

А ничего особенного не произошло. Оливер сидел на подлокотнике моего кресла, отец отвлёк внимание Геллерта, задав какой-то вопрос. Тот отвёл глаза, а Оливер перетёк в ворона. Решили, что пока будем концентрировать внимание на его Обликах. Геллерт снова взглянул на меня и моё кресло. Глаза его расширились в изумлении. Он даже протянул руку, чтобы проверить, не иллюзия ли перед ним. Но резкий щелчок острого клюва заставил его передумать.

— Оливер? — слабым голосом переспросил он. Ворон с достоинством кивнул.

— Но так не может быть! — Геллерт вцепился в волосы и забегал по комнате. Остановился, начал накладывать какие-то несложные диагностические конструкты на кузена. Конечно, успеха не добился. Ворон только язвительно каркал.

— Я не вижу ни капли магии! Он вовсе не анимаг! — В отчаянии вскрикнул он и опустился в кресло.

— Как видишь, — наставительно заметил отец. — Не всё можно объяснить только магией.

— Ага, — поддакнул Оливер, снова вернувшийся в прежнее состояние.

— Он — оборотень? — Геллерт поднял на кузена глаза, а тот, рисуясь, медленно встал, потянулся, поплыл. И вот уже роскошный зверь сидит возле моего кресла. Это было последней каплей.

— Как? Как это может быть?!! Оборотни ведь имеют только один облик.

Его посвятили в часть нашей общей тайны. Тогда только мальчик успокоился.

— Теперь понятно. — И обратился к Оливеру, смело глядя в глаза пуме. — Прости меня. Я был неправ, говоря о тебе, как о простом магле. Ты, хоть и не владеешь магией, но твои Облики... О, это нечто чудесное! Надеюсь, что и я смогу овладеть анимагией. Когда-нибудь. И мы сможем побегать вместе. — И вежливо поклонился.

Я уловила внимательный взгляд отца и торжествующе улыбнулась. Всё же Геллерт умеет признавать свои ошибки. Теперь следующий пункт. Незаметное прикосновение к руке матери и вот...

— Дети, — вмешалась мама, — после еды уже прошло полчаса. Быстро все в тренажёрный зал! — и ласково обратилась к Геллерту. — Если захочешь — можешь присоединиться к ним. Они тебе всё покажут.

Ещё бы он отказался! Мы дружно ссыпались вниз по лестнице в подвал. Оливер пока не вернулся к Первому облику, так что оказался внизу самым первым. Ещё бы! Такие прыжки, какие он освоил, сделали бы честь любому спортсмену.

Мы шустро разбежались по тренажёрам, на ходу трансформируя домашнюю одежду в более удобную форму для занятий. А Геллерт застыл на пороге. В очередном изумлении. Да уж. Наш дуэльный зал сейчас мало походил на обычный магический, тот, который предназначался для отработки сложных или боевых заклинаний. Скорее он был похож на простой спортзал с различными тренажёрами, со шведской стенкой и беговой дорожкой. Но откуда ему знать о таких спортзалах. Мне и то с трудом удалось убедить родичей в пользе простых физических упражнений. Но они помогли всё оформить достаточно быстро.

Пришлось напоминать о возможных зельях и блокираторах магии, приводя в пример Альбуса, над которым я и Аберфорт как раз и поставили один из таких опытов. Ему хватило, чтобы он, пусть и не с таким энтузиазмом, как мы, тоже приохотился к простой физкультуре.

А вот теперь надо провернуть такой же финт и с Геллертом.

Он с нескрываемым любопытством смотрел, как взлетает на батуте Аберфорт, в воздухе перегруппировываясь. При этом он ухитрялся посылать в разные стороны мелкие лучики, которые должны были обозначать боевые заклинания. Как раскачивается на трапеции Оливер, то повисая на ней вниз головой, то держась за неё всего одной рукой, второй при этом задействует амулеты, спрятанные в разных потайных кармашках.

Как я, например, мучаюсь на шведской стенке, отрабатывая упражнения на усиление мышц плечевого пояса. Подошёл ко мне, к мальчикам не рискнул, а я всё же работала в партере.

— И зачем тебе это? Выпил зелье — и поднимай хоть слона? — полюбопытствовал он.

Я же в ответ пропыхтела только:

— А ты знаешь, какие мышцы задействуют птицы, чтобы взлететь? — тот в недоумении покачал головой. — Вот и я не знала. Сколько усилий. Требуется. Для поднятия. Пусть и небольшого тельца. В воздух. — Я делала небольшие паузы, чтобы выдохнуть.

Потом остановилась, полюбовалась на растерянное лицо нашего нового друга. Сжалилась. Перетекла в облик птички-кецаль. Сделала несколько махов крыльями. Нет, я пока летаю только, если предварительно залезу повыше. Не получается сразу. Так и оборачиваться я начала всего ничего. Но хотя бы планировать уже могу. Не разобьюсь, если что.

Снова вернулась к Первому облику. С Геллерта можно было ваять статую Изумления. Слегка потыкала его пальцем.

— Отомри! — засмеялась. Тот и в самом деле ожил. Забросал меня вопросами. Рассказала ему о медитации. Опять завис в недоумении. Как же так — магловские занятия, а помогают магам.

Объяснила ему, что у отца на работе (не вдаваясь в подробности, где именно работает отец) есть очень опытный маг. Не английского происхождения.

Вздохнула, отвернулась.

— Когда у меня был сильный магический выброс, — ещё один вздох и шёпотом, преодолевая комок в горле. — Отец посоветовался с ним, как мне преодолеть последствия. Тогда-то мистер Патил и предложил дать мне азы погружения в сознание. Не самые сложные упражнения — как раз для моего возраста. Ему можно доверять в этом вопросе — всё же потомственный брахман. И многое знает из магических тайн своих священнослужителей.

— Что — всё было так плохо? — посочувствовал он мне.

— Да, — ответила коротко и отвернулась. — Извини, мне неприятно об этом говорить.

— Понимаю, — шепнул он и перебазировался к мальчишкам, которые уже тоже спустились со снарядов и опробовали некоторые элементы борьбы, представляя собой довольно комическое зрелище из-за разницы в возрасте и росте.

Геллерт больше подходил Аберфорту как спарринг-партнёр. Немудрено, что они начали работать вместе. Обмениваясь короткими фразами. Геллерт схватывал всё на лету. Смущённо улыбаясь, он рассказал, что эти упражнения очень похожи на те, которыми их пичкали на тренировках в Дурмштранге.

— Почему бы и нет? Гимнастика Мюллера вполне может быть известна и у вас.

— Мюллера? Это маг?

— Это магл. Датчанин. Сам хороший спортсмен. Недавно издал книгу, в которой делится своими секретами. Точнее — небольшую брошюру о пользе физических упражнений для всех. Ещё точнее — целую серию таких брошюр. Оттуда и мы берём свои упражнения. Но переделываем их под магические реалии. Результат — вполне предсказуем. Общее укрепление мышц, развитие всего тела. И как следствие — развитие духа. Не зря древние римляне говорили: "В здоровом теле здоровый дух". — Улыбнулся Оливер.

Мальчишки разговаривали вполне дружелюбно. Перешли на шёпот. Поняла по бросаемым в мою сторону взглядам, что речь зашла о том памятном выбросе. Меня это нисколько не смутило. Оливер отказался говорить на эту тему — его и не было с нами тогда, а братик уже давно выучил официальную версию того страшного дня в нашей жизни, что чуть не лишил нас отца.

Думаю, что известие о том, что из-за моего стихийного выброса погибли три мальчишки магла, немного примирит Геллерта с нашими магловскими традициями и образом жизни.