| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сейчас — в 1942-43 годах — как раз господствовала теория, что прародина индоевропейцев — Европа, и ее культура курганных захоронений — как раз подтверждение. А тут — мы — со своими курганами в русских степях и дендрохронологией. Немцы, как только захватили Северный Кавказ и Украину, тут же отправили туда свои экспедиции — рванул туда и Эрнст Юнгер (в РИ он ездил туда в 1942 году — якобы для проверки морального состояния войск, но именно в 1942 Пауль Рейнеке и получил свою медальку от фашистов за теории об арийском следе на Северном Кавказе — похоже, следы были найдены и теория получила подтверждение).
Да и мы покопались в степях Южного Урала, свозили туда через фронт и Юнгера, чтобы посмотрел собственными глазами, благо что работы там разворачивались масштабные — аэрофотосъемкой в ИК— и УФ— спектре мы нашли более двух десятков древних поселений, и несколько самых крупных уже начинали раскапывать, да и количество курганов и захоронений уже приближалось к сотне.
И уже летом 1943 (тут я забегаю совсем вперед относительно повествования о событиях в Третьем Рейхе — там я остановился на феврале 1943 года, тогда как основное повествование остановилось в сентябре 1943 года) Юнгер с Хильшером недоуменно смотрели на фотографии срезов древесины из русских и немецких курганов и все пытались подсчитать — как так получалось, что древесина в русских курганах гораздо более древняя, чем в немецких. 'Недаром происхождение Одина — из Кубанских степей !' — добавляли мы — 'И в древних скандинавских сагах северное Причерноморье называют Великая, или Холодная Швеция, а великий немецкий филолог Пауль Кречмер (судя по фамилии — чешского происхождения), вслед за Усларом, в 1927 году предположил наличие индоарийского компонента в Северном Причерноморье и на Кавказе — всех этих племен синдов, меотов, тавров !!!'
(прода от 12.11.2021)
А тут мы еще добили, проведя сравнительный анализ слоев грунта, включая спектроскопию — так осевшая от мощных вулканов пыль в русских курганах присутствовала в большем количестве слоев — то есть они собрали на себя больше мощных извержений — ведь раз в десять лет где-то да рванет нехило, раз в сто лет — более чем нехило, раз в пятьсот — вообще пипец — и все это выносится в верхние слои атмосферы, разносится по планете и затем выпадает на грунт, почва нарастает, сверху снова сыпет вулканами — и так раз за разом, слой за слоем, причем химический состав осадков может быть разным, но осадки одного времени — одинаковые — как дерево нарастает годовыми кольцами, так почва нарастает прослойками вулканических осадков — и даже если идет перемешивание от воды и всяких организмов, то в пределах сантиметра-двух, да и непосредственно над курганом слои такой почвы будут расти только после его насыпания — достаточно сделать послойный химический анализ, чтобы понять когда насыпали грунт и сколько он затем накапливался самостоятельно.
И с этой стороны получалось, что русские курганы более древние, а значит и арии похоже пришли оттуда, а не вышли из Европы на восток. 'А физика не врет' — дожимали мы. Это следовало обмыслить, так что оба деятеля дружно придержали свои 'разгромные' статьи, с которыми они собирались выступать в немецкой прессе в ответ на тот вал исторических исследований, что мы обрушивали на немцев уже несколько месяцев через провинциальную периодическую прессу, а также брошюры и книги повседневного формата.
А то из них уже получалось, что германцев и не существовало, сегодняшние немцы — никакие не чистокровные арии, а помесь славян с кельтами и доиндоевропейским населением — конечно, прямо так мы не писали, но такие выводы из наших статей было сделать легко, более того — еще зимой 1942/43 мы запустили всегерманскую кампанию 'Узнай свои корни', в рамках которой составлялась родословная каждого немца — поднимались церковные книги за несколько веков, сделки с недвижимостью, даже семейные легенды. К лету уже становилось понятно, что минимум половина Германии — это славяне.
'И этого не надо стыдиться !' — напоминали мы — 'Ведь в древности германские племена суевов-швабов называли Ziuwari — а на востоке было немало племен под названием сувары, название аллеманов выводят не только из 'все люди' или 'иностранцы' (от ср.-нж.-н wale — 'иностранец'), но и из alah — святилище, убежище, что созвучно с литовским alkas — святилище, в Германии строителями городищ считали прежде германцев, иногда — кельтов, аваров, даже римлян; но позже стало выясняться, что большинство их относится к славянской эпохе, да и Сигизмунд Герберштейн в своей книге 'Записки о Московии' от 1527 года пишет 'Славянский язык ... распространен весьма широко: на нем говорят ... и, наконец, остатки вандалов, живущие кое-где на севере Германии за Эльбой. Все они причисляют себя к славянам, хотя немцы, пользуясь именем одних только вандалов, называют всех, говорящих по-славянски, одинаково вендами, виндами или виндскими', Гельмольд из Босау — хронист 13го века — пишет в своей книге 'Славянская хроника' — 'Там, где кончается Полония, мы приходим к обширнейшей стране тех славян, которые в древности вандалами, теперь же винитами, или винулами, называются'.
'И это неудивительно, так как Один, вышедший из Кубанских степей, привел с собой много народа — поэтому мы и наблюдаем постоянные задвоения племен в истории — герулы были восточными — жили на берегах Азовского Моря — и западными — жившими в Ютландии, аланы — точно так же — жили и на Северном Кавказе, и в середине Вислы, и на Рейне, вандалы — у Азовского моря и на Балтике, авары — и к северу от Карпат, у истоков Вислы — и снова в Кавказских степях, сабиры-савиры — и к югу от Валдайской возвышенности, и в казахстанских степях, и в Северо-Германской низменности под именем суевов, гепиды — и на Дунае, и ниже-слева от Валдая. А до них в Европу приходили и другие наши предки — и жители срубных культур Днепро-Уральских степей, и киммерийцы, и скифы, да даже культура боевых топоров середины третьего тысячелетия до нашей эры — даже она пришла с востока, с Русской Равнины !!! Все эти восточные арии жили здесь веками и тысячелетиями !!! Неудивительно, что и до сих пор тут живет немало их потомков.'
Напомню, что все эти исторические истории мы, конечно, не вываливали сразу на немецкого читателя. Нет, начиналось все с невинных вопросов насчет некоторых несостыковок в истории. Это в моем изложении они идут сразу и по несколько штук, причем тут же делаются некоторые выводы, но несильно — ведь наша цель была поставить вопросы, побудить к новым и теперь уже незашоренным исследованиям, а не создавать очередную 'единственно верную' версию истории — но в немецкой печати все эти вопросы были по одному-двум в одной заметке, и всегда сопровождались фразами типа 'Передовой арийской науке надо приложить максимум сил чтобы полностью восстановить историю великой германской нации и очистить ее от всех домыслов и предрассудков плутократических историков'.
Так и выходил один и тот же вопрос сначала в одной заметке — чисто как вопрос, потом — в другой — уже менее похоже на вопрос — типа 'А вот там говорили то это не совсем так', ну и дальше — 'Похоже что это не так', и заканчивалось 'Это не так' — то есть начав с постановки отвлеченного вопроса по какой-либо теме, постепенно приходили к полному отрицанию сложившихся взглядов по этой теме — где-то за три-пять месяцев. Да, лягушку мы варили очень медленно. Тут главное было отслеживать последовательность такого превращения, увязывать с другими сначала-вопросами, которые точно так же превращаются в 'факты', так как они 'подтверждаются' другими уже-не-вопросами — то есть мы работали в рамках той методологии, что была принята в исторических науках, а потому все и выглядело наукообразно.
Технологию-то мы отлаживали сначала у себя на пленных немцах — им тоже проводились лекции на тему немецкой истории и того, что там не все гладко (а где гладко ?) — и, шутки-шутками, но уже к концу 1942 года более ста тысяч военнопленных отказались возвращаться обратно в Рейх, а многие даже меняли фамилии, точнее — восстанавливали их с немецкого обратно на славянский лад. Так что в немецкую печать мы шли не с чистого листа, хотя там и требовалось, конечно, учитывать, что на той территории у нас нет власти ни над читающими газеты и журналы людьми, ни над контролирующими газеты и журналы органами — ну, если только в какую-то из контор удалось пропихнуть нашего агента, а так контроль был лишь на основе последствий — докопались — отстрелять.
Да, работа получалась объемной, но оно того стоило — количество тайных союзников, да пусть даже симпатизантов, у нашего германского подполья росло очень быстро, благо что недовольных фашистским режимом там хватало, хотя это недовольство было представлено очень разными слоями — от махровых коммунистов до махровых националистов, от махровых социалистов до махровых капиталистов, от махровых атеистов до махровых католиков и протестантов — для оценки людей у нас было несколько критериев и соответственно шкал, по которым как-то можно было понять, в каких вопросах и с кем мы можем сотрудничать, а в каких лучше ну его нафиг. Понятное дело, что эти шкалы со временем менялись, и картотеки на отдельные личности порой росли очень быстро — когда один агент в разговоре с объектом услышит что-то одно, другой — другое — по той же или другой теме — и все это подшивается, анализируется, отслеживается динамика изменения взглядов объекта, ищутся противоречия и болевые точки, за которые лучше не дергать или наоборот по которым лучше как следует оттоптаться — все-таки с полиграфом не станешь приставать к каждому первом встречному — это явно отпугнет, детектор лжи — это уже для тех, кто в курсе того кто с ним разговаривает и кто хочет углубить сотрудничество. Да и то аппаратов пока не хватало — много стабильных операционных усилителей уходило на аналоговые вычислительные машины. Но работа по вербовке и поиску сторонников велась обширная и методичная.
Поэтому и первые успехи Восстания Лагерей зимы 1942/43 годов были неожиданны даже для меня. Тогда, напомню, наши подпольщики освободили полоску концлагерей от Руяна и до Австрии — после успешной 'Демонстрации на Розенштрассе' в декабре 1942, когда, действуя по лекалам Цветных Революций (в РИ в феврале 1943 обошлись вообще без нас; кстати первые захваты Гитлера — аншлюс Австрии, захват Судетов — также назывались 'цветочные войны' — Blumenkriege — так же, по названиям цветов, назывались и все 'революции' уже нашего времени — дело Гитлера живет и побеждает) немцы заставили фашистов отпустить несколько сотен арестованных евреев, наше подполье, которое и так в той или иной степени контролировало крупные города начиная с Берлина, не говоря уж о более мелких (как минимум, в ночное время), своевольно — то есть без приказа — совершило налет на Берлинские тюрьмы, включая Плетцен-Зее, и кучу лагерей в округе, самый известный из которых — Заксенхаузен, и Равенсбрюк чуть к северу. Ну и южнее — Бухенвальд в Тюрингии, Флюссенбург на границе с Чехией, Дахау к северу от Мюнхена, не говоря уж о десятках их филиалов и обычных городских тюрьмах. Освободить было легко, пристроить освобожденных — распихать на заводы, фабрики, лесозаготовки, фермы-кооперативы — это и то было сложнее. Этим, напомню, наше подполье напрочь похерило мои планы по внутреннему захвату Берлина в декабре 1942, но уж как пошло так и пошло. Планы менялись даже не на ходу — на лету.
На наше счастье, много немецких войск и так было отвлечено на Киевскую операцию лета 1942 года (АИ), затем захват нами Кенигсберга осенью 1942 — сначала они спешно пытались отбить город, затем выдавливали нас из Польши, куда мы также зашли рейдовыми отрядами после того, как отбили первые атаки на уже-наш-Калининград, и затем всю зиму немцы латали-строили оборону на польском фронте, готовили силы для наступлений — им было не до лагерей. Тем более что согласно отчетам, составленным нашими людьми в германских органах власти, все больше беглецов из концлагерей становилось 'убитыми' и 'уничтоженными в печах' — проблема 'решалась' сама собой, без привлечения армейских сил. Да и мы не наглели — даже наши подпольщики практически перестали совершать нападения на органы власти, отстреливая лишь самых отмороженных или опасных, когда раскрытие какой-либо ячейки становилось почти подтвержденным фактом.
Конечно, в силовых структурах Третьего Рейха были люди, которые понимали, что надо провести Большой Шмон, и таких людей становилось все больше. Но тут случилось Смоленское сражение марта 1943, когда мы совместно с РККА встречным ударом разгромили смоленскую группировку Вермахта, освободив и сам город, и большие территории — людей в Германии снова перестало хватать. Ну а в мае 1943 — захват немцами Мальты, Северной Африки, Сирии, Ирака, затем, совместно с турками — Кавказа, Кубани, Ростова — все это объясняло, почему наши Красные Зоны в Третьем Рейхе продержались так долго.
ГЛАВА 5.
Они, напомню, образовались к северу от Берлина, потом еще севернее — в Мекленбургском поозерье, и в обратную сторону, к югу от Берлина — в лесах и болотах Шпреевальда и Нижней Лужицы, мы даже не стали слишком снижать добычу угля в Лужицком буроугольном бассейне, когда перехватили там управление и насытили его своими людьми, которых вытащили из концлагерей — уж очень удачным оказался этот ход, обеспечивший отличное прикрытие большим массам людей — пространства большие, насыщены болотами, техникой и отвалами — то есть местность довольно пересеченная, а значит нельзя обозреть сколько там народа. Поэтому народа там можно было спрятать очень много — раза в три больше списочного состава, хотя, пользуясь бумагами, что мы путем подкупа, шантажа и угроз выправили от различных немецких фирм и концернов химической и энергетической направленности, мы понемногу и увеличивали списки, так как по ним полагались и доплаты из бюджетов третьего Рейха, и содержание иждивенцев, и поставки медикаментов с продовольствием — на круг набиралось изрядно плюшек, существенно уменьшавших необходимость суетиться самим. Правильная бумага существенно облегчала жизнь.
Поэтому даже официально списочный состав работников постоянно рос, поэтому и снижение добычи по бумагам составило всего 10-15% ('объяснения' были неплохие — в связи с массовыми беспорядками и порчей оборудования бандитами. Бандиты уничтожены, оборудование восстанавливается, но вот прямо сейчас придется подождать), хотя по факту отгрузки для германской промышленности упали на 30%, а добыча — наоборот — возросла на 100% — много угля уходило на наши нужды — вплоть до поставок на партизанские базы в Верхнем Пфальце — в окрестностях освобожденного концлагеря Флоссенбург. Правда, в апреле немецкие власти прикрыли это направление — ну, прямые пути сообщения по железной дороге — введя проверку поездов, так что заехать уже на саму территорию не получалось, но так как с востока была Чехия, то есть там была другая администрация, то мы просто начали завозить грузы с той стороны.
Да и переработка бурых углей занимала все большие объемы. Так, мы налаживали уже крупнотоннажное производство гуматов — солей гуминовых кислот, которые стимулируют рост растений, и особенно эффективны, когда применяются на сильно увлажненных почвах — а наши Зоны на таких и располагались — и при недостаточной освещенности — а чем южнее — тем короче световой день — это в Архангельске или пусть даже Калининграде урожаи при прочих равных даже лучше чем в районе Берлина как раз из-за более длинного светового дня, что уж говорить о Баварии — эти вытягивают уже за счет более теплого климата. Снижается и заболеваемость растений — для пшеницы и ячменя — мучнистой росой в 2-3 раза, корневыми гнилями — на 70%, септориозом и фузариозом — на 60-70%, для овса корончатой ржавчиной, мучнистой росой и корневыми гнилями — на 70%, картофель в 3-6,6 раза меньше поражается фитофторозом, в 3,3-12,5 раз — макроспориозом, в 2,7-3,6 раза — усыханием, на 40-50% — паршой и на 60-70% — мокрой гнилью. Неплохо. Неплохо ... Сколько, оказывается, болезней у растений.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
