Когда посланцу князя Андрея Юрьевича Боголюбского, княжескому палачу Манохе, в Киеве обрили полголовы и сбрили полбороды, то князь Андрей начал собирать войско, и его только смерть остановила. А сам Маноха, хоть князь и призывал его к себе, и многие награды обещал за понесённое по службе, удалился в своё поместье и там вскорости с тоски умер.
Связка: "Пётр Первый рубил боярам бороды и головы" — вполне обоснована. Поскольку на Руси, хоть "Святой", хоть Московской — голова без бороды — не голова. Так, "подставка под шапку". Выйти на люди с "босым" лицом хуже, чем с голой задницей. Унижение смертельное. Не только посторонние пальцами показывать будут, но и свои домашние за спиной изхихикаются.
* * *
Мне тут маячит другая связка: хипатый-вшиватый-больной-мёртвый.
"Мёртвые сраму не имут".
Точно. "Имёт срам" тот господин, который людей своих до смерти от вшей допустил. А для других способов — у меня времени нет. И главное: я их пока не знаю, и когда узнаю — неизвестно.
Искупаем некомпетентность начальства "срамом" подчинённых. Что не ново. Но лучше "срамом", чем жизнями.
— Слушать внимательно. Вы — мои люди. Кто только что кричал: "Господине! Возьми нас, мы тебе верой-правдой служить будем!"? Пришло время клятвы ваши делом проверить. Я никого силой держать не буду. Кто хочет уйти — отдайте Николаю по две ногаты и валите. Остальные — делать по слову моему. Что значит "стыдно"? Нет сильнее стыда, чем не исполнить волю господина своего. У вас ныне только один стыд — передо мной. Ни закон человеческий, ни обычаи "с дедов-прадедов", ни закон божеский, как его попы толкуют — только моё слово. Моя воля над вами. Вы в том клялись. Нет — пшёл вон. "Единожды солгавший — кто тебе поверит". Мне клятвопреступников здесь не надо.
Мужички понуро переминались, переглядывались. Ещё не проснулись окончательно, вчерашний хмель ещё не выветрился.
— Раздевайтесь. Все. Быстро. Всё снять и сложить вот туда, к забору. Живо.
Всё-таки, Чимахай потянул топор из-за пояса со спины.
Может, ему с топором в руках думать удобнее? Или — штаны снимать?
Проверять гипотезу я не стал. Хорошо, что внимательно его контролировал, хорошо, что дрючок ни на минуту из рук не выпускаю. Резкий укол в солнечное. Конечно, не пробил. Но мужик как-то... хекнул. А я ещё шаг вперёд, дрючок вверх, к кадыку под бороду. И уже вблизи, в глаза глядя:
— Хочешь попробовать? Как "цаплю" сделаю.
Убрал дядя руку из-за спины. Тут "муж горниста" возражать начал. Типа: одежда испортится, усядется, уварится, расползётся... Какой хозяйственный мужичок попался! Пришлось конкретно объяснять: кто именно и на каких именно карачках отсюда расползётся, если поймаю хоть одно насекомое.
Следующая заморочка: новички разделись, вещички сложили, стоят, ручками прикрывшись. А "верные" хихикают. Николай с Ивашкай. Ноготок тоже не раздевается. Один мой Сухан — как новобранец. Голый по стойке "смирно".
— Сухан, возьми еловину. Теперь вы. Вам, что, слова моего мало?
— Дык... Мы ж не холопы, господине, мы ж слуги твои верные.
— Тем более. Эти-то по "Русской Правде" самопродались. А на вас клятва. Слово сына божьего. Клятва не выкупаемая, не снимаемая. С вас и спрос больше. Быстро.
— Но, Иване, нам, может, в мир идти, дела торговые вести, с людьми разговаривать. А кто ж с босорылым серьёзно говорить-то будет? Убытки могут произойти. И немалые.
— Николай, ты на Ноготка глянь — он без бороды. Ну и кто с ним несерьёзно говорить будет? Шутки глупые шутить? Делай, что я велю. А ты, Ноготок, чего не раздеваешься?
— Гы-гы. Так "ноготок" же! Вот и жмётся. Гы-гы. Ой.
— Ивашка, у него хоть и "ноготок", а живой. А тебе сейчас твой — мёртвым сделаю. Радоваться будешь, что хоть висит красиво. А, кстати, Ноготок, или мне кажется, или у тебя и вправду вырос? С полвершка, пожалуй, добавилось.
Народ дружно переключился на животрепещущий вопрос обсуждения размера. Новичков ввели в курс дела, описали проблему и предполагаемый способ решения. Каждый высказался по известным ему сходным медицинским случаям. Я только самые пессимистические и слишком критические высказывания пресекал. Тенденция наглядная, положительная, а где её конец.... Ну, наверное, где-то на его конце.
— Теперь ещё. Вот Ноготок на голову гол. А в других местах волос у него растёт. Так вот: сбрить везде. И тут, и тут, и тут. Всем. Понятно?
Эх, жаль — нет медсестричек, которые выбривали Симоновскому Синцову все оволосённые поверхности в госпитале под Сталинградом. Там речь шла о карантине по сыпняку. Красная Армия с эпидемией справилась, вермахт...
"Прибывшая первая партия военнопленных 16-19 марта 1943 г. из Сталинградской области 1 095 человек имела 480 больных сыпным тифом и дифтерией. Завшивленность составляла 100%. Остальные находились в инкубационном периоде заболевания сыпным тифом".
Вот только этого мне здесь не хватало!
И не война, а вошки бегают. Придётся мужикам методом самообслуживания. Хорошо, что у меня тут только славяне — спины брить не надо.
— А этих? Которые в сарае?
— А вошки там есть? Ну, вот ты сам и ответил. И всё барахло их. И бабу не забудьте.
— Как "бабу"?! И её, что ли, брить?!
— Да. Везде.
Эта мысль снова погрузила аудиторию в глубоко-интеллектуальный процесс. Отдельные мысли присутствующих прорывались на поверхность характерными междометиями и выражениями.
— Эта... Ну... она-то сама-то... Не... А кто?
— За старшего остаётся Ивашка. Кому чего — ему решать. У кого хоть одну гниду угляжу.... Взыщу по полной и со всех. Копать будете от забора и до вместо обеда. Чтоб всё было чисто, выметено, выстирано, обрито и промыто. А мы с Суханом — на покос.
По прежнему своему житию привык я относиться к волосам человеческим спокойно. Полагая их навроде одежды. И остричь их можно, и уложить по иному, как ноне красивым кажется, покрасить в цвета разные или чужие одеть. Жители же местные видят во власах своих смысл едва ли не божественный, тайный, волшебный. От сей шерсти и честь, и место человеку на Святой Руси производят. За клок волосни своей и умереть, и убить готовы.
По первости казалось мне сиё лишь игрой глупой. Однако же, увидав, что сия глупость на Святой Руси большое значение имеет, стал я странность эту к пользе своей применять. Установил я, что ко мне приходящих надлежит обривать наголо. И над мольбами их, над плачами о бесчестии и опозоривании смеялся. Коли думают они, что суть их во власах, так и надлежит срезать сии власы начисто. Ибо люди мне нужны новые, от прежней жизни, привязанностей, знакомств и правил — отрезанные. Так я и от вшей тела людей избавлял, и души от былых обычаев очищал. И назад им уже ходу нету.
Уйти быстро не получилось. Пришлось доставать свой Перемогов ножик, точить, объяснить Сухану, что надо сделать. У зомби абсолютная координация движений. Порезаться он не может, достаёт до каждой точки своего тела. Устроили показательный урок самообривания.
Была мысль оставить "живого мертвеца" в качестве цирюльника, но жаба задавила. Как кота Матроскина: вдвоём мы много больше сена накосим. Взяли каждый по паре тряпок почище, внимательно осмотрели на предмет "незваных гостей" и обмотали. Одну — на голову, другую — на чресла. Косы — в зубы. Пошли.
Голышом, босиком по предрассветному лесу. Вышли на край луга, а там уже роса пала. На каждой былиночке — серебро живое. Капельками. А как солнце встало.... Весь луг бриллиантами переливается!
"Не счесть алмазов в каменных пещерах
Не счесть жемчужин в море полудённом,
Далёкой Индии чудес",
В Индии — хорошо, а на Руси — красивее. Никаких "пещер каменных" не надо — весь покос сияет, переливается. Только встать надо вовремя, да посмотреть правильно. Увидеть красоту и ощутить праздник. Радость. От простой росы.
По росе, по "алмазам с жемчугами"... Покатался как конёк-горбунёк. И умылся, и проснулся. Теперь бы согреться. Ну, поехали.
Солнце поднималось всё выше, становилось жарко. Светило припекало. Но в низине, куда мы спустились от опушки, почва была ещё влажной, травы не "звенели" под косой, и я продолжал покос. Надо бы остановиться, но хотелось ещё чуть-чуть, ещё пару проходов. Потом трава станет сухой, и лучше отложить косы. Тем более, что и вчера скошенное сгрести надо. Там тоже работы хватит.
Последние полчаса я чувствовал себя как-то неуютно. Такое ощущение, что кто-то смотрит из леса. Там, на опушке, мы сложили свои немногочисленные вещички, когда вышли на луг. Сложили, и больше не возвращались. У меня на голове бандана, в узелке на верёвочке вокруг пояса камушек, которым я косу отбиваю. Дрючок и всё остальное — в общей куче. Не таскать же узлом на себе.
С утра мы прошлись вдоль леса, теперь там делать нечего — сухо. Вот мы к своим вещам и не возвращаемся.
Дойдя до здоровенного поваленного дерева, снесённого сюда, в низину, половодьем, наполовину вросшего в мягкую болотистую почву, я остановился и подождал Сухана.
— Не крути головой. Смотри на меня. Ты в лесу никого не слышишь? Из людей или зверей?
— Слышу. Двое. Девки. Сперва хихикали и шушукались. Теперь пыхтят.
Не люблю, когда за мной подглядывают. Нервничаю. Не Бельмондо я. Не гожусь в киноартисты. Только — в театральные. Там-то зрители думают, что это они смотрят. А это только половина правды — смотрят и на них. Со сцены.
Я развернулся лицом к лесу и, сложив руки рупором, крикнул:
— Эй, вы там! Выходите. Нечего прятаться, видать вас.
Несколько секунд не было никакого движения. Потом ветки куста, за которым скрывались нежданные гостьи, отодвинулись и на открытое место вышли посетительницы. Передняя довольно резко отмахнулась от своей товарки, явно пытавшейся не пустить, затянуть её назад в лес. Первая уже успела сделать несколько шагов, когда и вторая, испугавшись остаться в одиночестве, кинулась вслед и пристроилась к своей подружке.
А вторую я где-то видел. Довольно крупная девица, идёт опустив голову. Платочек чуть не на нос натянут, в лукошко обеими руками вцепилась. Ха! А лукошко мне знакомо. И, соответственно, знакома девка. Причём не просто так, а... интимно. Глубоко интимно. По самые гланды. А зовут её.... А зовут её Пригода. Дочка покойного Кудри. Моя отмычка к "Паучьей веси".
Как гласит русская народная мудрость: "коготок увяз — всей птичке пропасть".
Вот конкретно этот "коготок" однажды просто побежал не в ту сторону. Не туда, куда все. Когда я раколётством занимался. И — "увяз". А дальше "вся птичка" как на верёвочке потащилось.
Набег "пауков" на Рябиновку и мой издевательский публично заданный вопрос насчёт регулярной проверки девственности личного состава. Взбешённый принародным оскорблением Кудря, моя провокация с дезинформацией насчёт любовного свидания, встречная засада, моё похищение и убийство самого Кудри с сыновьями, суд вирника и налёт Макухи на "пауков", моя принудительная прогулка к волхвам и разгром Велесова святилища. Смерть Хохряка и его сыновей, "поход болеславов" и ещё десяток покойников в "Паучьей веси".
А всего-то: девка углядела горшочек мёду, сделала шаг в сторону. Всего один шаг.
"Шаг влево, шаг вправо — конвой стреляет без предупреждения".
Конвоя не было — стрелять некому. Результат сокрушительный: четверть мужского населения — в землю закопали.
И вторая девичка мне... что-то знакомо. Где-то видел...
Вспомнил! На подворье мужика по имени Всерад. Которого я похолопил. Там эту девчонку один из вирниковых стражников за волосы таскал. "Истребитель многоцелевой всепогодный". Он тогда кричал, что девка уже гожая. Дескать, созрела для "науки страсти нежной".
Интересно. Росточком невелика, на полголовы ниже Пригоды. И в плечах меньше. Мелковата. Но идёт первой, идёт уверенно. А вот смотрит... скользяще. То прямо, то вбок, то под ноги. И губы облизывает. Жар у неё, что ли? Больная? Или — на голову? На голову...
Ёлки-палки! У меня из одежды — верёвочка с оселком на брюхе и бандана на голове. А всей остальной поверхностью тела я старательно мимикрирую под негра.
Я, было, дёрнулся, как-то прикрыться, встать за этот ствол полузасыпанный, стащить бандану и спешно завязать.... Потом сообразил, что суетиться без толку: "поздно пить боржоми, когда почки отвалились". Что они, всего такого не видали? Пригода, та — и видала, и на вкус пробовала. Да и вообще, с чего это владетелю — своих смердячек смущаться?
С чего — не с чего, конечно, но... Я, наверное, ещё не настолько "обсвяторуссился". Подчёркнуто без спешки стащил с головы свой платочек, не поднимая глаз, раздёрнул узелок.
Как всегда: когда надо — быстро не развязывается! Обернул бёдра. Елдырины помидоры! Кончики только-только. У меня что, задница растёт быстрее, чем голова? — А чего удивляться — всегда так.
