— Уважаемый Аль-Сахим...
— Прошу простить меня, недостойного, господин дознаватель, но я сочту за честь, если Вы будете называть меня на "ты" и просто по имени. Вы годитесь мне в отцы. Совершенно очевидно, что вы, уважаемый дознаватель, как минимум, акид... по-вашему полковник. Прошу прощения, не имею чести знать Вашего имени...
— Полковник Комитета Общественной Безопасности — Фейсал Аль-Дакар.
Аль-Сахим слегка побледнел: — Вы не смеётесь надо мной, полковник?
— Увы.
Аль-Сахим чуть слышно вздохнул: — Все мы в руках Аллаха, никому недоступны замыслы Его. Как Вам будет угодно, акид, я к Вашим услугам.
— Повтори ещё раз своё задание, которое выполняло твоё подразделение, Муса.
— Выдвинуться на катере в намеченный район, встретить судно, захваченное мусафиками... в смысле террористами. В процессе выдвижения маскироваться под террористов секты "Суть Веры", быть соответственно одетыми и вооружёнными. При встрече судна в назначенном районе сообщить лично известному мне амиру террористов полученной от разведки пароль, после чего подняться на судно, используя аппараты погружения, проверить нет ли на дне судна "прилипал". После этого снять "смертные ошейники" с амиров.
— Тебе не кажется странным, капитан, откуда у вас коды ошейников? Это, мягко говоря, очень сложно получить.
— Не моего ума дело рассуждать в таких ситуациях, господин полковник. Моя задача — выполнять приказ. Себе я объяснял это так: если наша разведка сумела получить пароль, передающий террористов в мою власть, то что удивительного в том они сумели получить и коды ошейников? Если бы я хотел убить, то с тысячи локтей я бы снял ихнего амира из снайперской винтовки и они всё равно все бы взорвались.
— Ты далеко не солдафон, каким хочешь выглядеть, а умный и достойный человек, Муса. Не каждый будет заботиться об освобождении своих людей в такой ситуации.
— Вы преувеличиваете мои достоинства, господин акид, видимо, я недостойный командир, раз я оказался в ловушке и я пытаюсь сделать, что в моих силах, чтобы смягчить...
— Если бы ты слышал, что говорят о тебе твои подчинённые Муса... Такой как ты, должен быть "раид", а скорее всего, "мукаддам". Я бы не сколько не удивился бы, если ты носил орла Саладина на погонах. Мне искренне жаль, что именно ты оказался в этой ситуации.
— Если Вы пытаетесь склонить меня к сотрудничеству... в смысле, предательству, господин полковник, то лучше не тратьте время. Я в вашей власти и вы можете меня убить, но...
— Откуда ты знал главаря террористов, захвативших судно?
Муса помолчал несколько секунд, потом тихо сказал: — Он раньше служил в моей роте... Это предатель... дезертир... он предал нас всех и убежал к слюнявому Сейеду... и с ним ещё четверо таких же шакалов. Я знаю его в лицо, его имя Саджид, будь оно проклято вместе со всем его родом.
— Что ты должен был делать после того как снимешь смертные ошейники с главарей?
— Я всё уже рассказал Вашим коллегам.
— Повтори ещё раз.
— Первым делом проверить Мёртвую Руку, что она отрублена. В смысле, убедиться, что система минирования с искусственным интеллектом отключена. Убедиться, что мне передано командование и бандиты мне подчиняются. Потом позвать на совещание амиров террористов и убить их. После этого разоружить оставшихся бандитов и немедленно расстрелять всех. Если возможно, починить судно и на максимально возможной скорости идти к назначенной точке встречи, где передать судно и заложников лицам, сказавшим пароль и предъявившим электронный код. Всё.
— Ты что-то утаил, Муса.
— Вы проницательный человек, полковник. Мне было дано категорическое распоряжение не вступать с главарями террористов ни в какие разговоры, не пытать их, не казнить их медленной смертью, а просто немедленно расстрелять.
— Ты, что, всегда пытаешь пленных, если это нужно было специально упоминать в приказе?
— За кого Вы меня принимаете, господин дознаватель?! Хотя в этом случае я действительно мог сорваться с этими шакальими выродками...
— Почему ты их так ненавидишь, тем что они из твоей роты?
— Да, это предатели. Они предали меня, предали всю роту, лучшую в Халифате. Из-за них меня разжаловали, я был раидом, в смысле, майором и со дня на день меня должны были произвести в мукаддамы, ну... подполковники и тут...Из-за них...
Прозрачная только со стороны Саджида перегородка без звука исчезла в стене.
— Ты знаешь этого человека, Муса? — Аль-Дакар кивнул на кресло.
— Так точно, господин полковник... это он, да. Это Саджид, сын шлюхи и шакала, сучье семя, будь проклят весь его род...— Смуглое лицо Аль-Сахима стало почти белым. Было видно, что он оценивает шансы, сумеет ли он броситься на Саджида.
— Муса, брат! — неожиданно для себя закричал тот, — я выполнял приказ! Я не предавал тебя! Я не предавал ребят! Прости брат! Я не знал что тебя разжалуют!
— Шакал тебе брат... — Муса плюнул в сторону Саджида, — из-за тебя, мразь, расстреляли начальника отдела кадров нашего батальона. Он был моим шурином...
— Брат! Прости! Я не знал! Мне обещали, что никто не пострадает, когда мы убежим! Я не предавал!
Не успел Саджид договорить, как выскочившая из стены перегородка отделила его от Аль-Дакара и бывшего командира. На этот раз полностью, ни звука не доносилось с другой стороны, стенка стала совершенно непрозрачной.
Что происходило на той стороне Саджид больше не видел и не слышал.
— Ты давно догадался, Саджид, какую роль тебе уготовили в этой трагедии. Тебе сулили золотые горы, да? Обещали через год звание раида, то бишь майора? Тебя просто кинули, ты и твои товарищи — просто расходный материал, вас бы убили в любом случае и вы умрёте не героями за свою страну, а подонками и предателями. Знаешь, как вас проклинают в ваших семьях? Знаешь, как на твоего отца показывают пальцем соседи? "Отец предателя". Твой род уже чморят по полной программе и это не временно, ты не вернёшься туда героем и всё не отыграют назад, твоё имя будет проклято в твоей семье. Из-за тебя уже погиб невиновный человек в твоём батальоне, его нужно было убрать, а тебя сделали поводом для этого и теперь ты кругом виноват! Тебе обещали, что никто не пострадает... и ты поверил... Ты что, по-прежнему готов подставить свою семью, чтобы выгородить настоящих преступников которые предали тебя, сдали тебя с потрохами и со всем твоим родом? — слова дознавателя, гудели в голове, как удары колокола, — Ты ведь знаешь настоящих заказчиков...
Саджид долго молчал.
— У меня есть несколько условий, — внезапно сказал он, — вы можете как-то гарантировать, что они будут выполнены? Насколько я понимаю, меня всё равно казнят.
— Да, тебя казнят, Саджид. В твоём случае никто не в силах отменить приговор СЧП. Видишь, я не обманываю тебя, но ты можешь остановить дальнейшее развитие трагедии, которую подготовили подонки, присвоившие себе право выступать от имени твоей Родины. Пусть невинные останутся жить и зло не будет торжествовать.
Перед Саджидом появилась голограмма пожилого китайца. Он видел его вчера. Председатель СЧП.
— Я могу давать такие обязательства от имени СЧП, говори Саджид, — голос робота-переводчика звучал пронзительно.
— Моя семья, мой род, не должны пострадать.
— Даю обещание от имени СЧП, — ответил китаец, — мы обязуем КОБ не трогать твою семью и сделать всё возможное и невозможное для того, чтобы обелить твоё имя.
— Тоже самое для моих товарищей.
— Тоже самое для твоих товарищей, мы доведём до ваших семей и ваших бывших боевым товарищей, что вы не предатели, — согласился китаец.
— Это будет сделано, — на этот раз заговорил Аль-Дакар. — Я найду способ это сделать.
— Да, люди, которые отдали мне приказ...
— Они угрожали убить твою семью если...
— Да.
— Ты можешь оценить, сколько человек были вовлечены в операцию из отдававших приказ?
— Я знаю точно — двое.
— Насчёт этого можешь не беспокоиться, оба скоро умрут, мёртвые не смогут повредить вашим семьям, — нехорошо усмехнулся Аль-Дакар.
— Да, — подтвердил председатель СЧП, — сначала преступники будут уничтожены, а затем мы восстановим справаедливость по отношению к вашим именам. Не беспокойся, мы доведём это до твоих двоих товарищей, которые остались в живых.
— Это должно распространятся и на семьи двоих погибших.
— Безусловно.
— Насчёт моих подчинённых, которых захватили... на них не должно проводиться экспериментов. Казните их как солдат, пусть они умрут как мусульмане и будут похоронены по мусульманскому обычаю. Это моё условие, без этого я ничего не скажу, тогда начинайте меня пытать.
— Условие принято. Это будет сделано тайно, чтобы не давать примера другим террористам удовольствия стать шахидами. Это справедливо?
Саджид кивнул.
— Хорошо, — он сделал паузу, — приказ о проведении операции и ложном дезертирстве был отдан Фаруком Аль Тахиром через человека по имени Аббас. Это правая рука Аль Тахира, его верный пёс.
— "Аббас" может быть прозвищем или псевдонимом? — прищурился Аль-Дакар.
— Это настоящее имя у него было несколько других кличек. Фамилию я не знаю, но он из какого-то высокого рода. Я могу сообщить особые приметы, по ним вы его легко найдёте: ограничена подвижность левой руки, она часто подрагивает, чуть подволакивает левую ногу, сильно пришуривает левый глаз, частый тик на левой половине лица. Поэтому его прозвище "Шайтан". Я думаю, что это последствия сильной контузии, у нас двое ребят ехали в бронеавтомобиле и подорвались на фугасе, очень похожие последствия, они очень плохо лечатся. Ребят потом комиссовали, а Аббаса, видно, лечили по высшему разряду, но до конца так и не вылечили. Ну и ещё, носит большую бороду, чтобы скрыть тик, любит изображать из себя туповатого солдафона, но он очень хитрый. Его легенда прикрытия — он охранник принца Фарука, но типа посланец конкурирующего клана, такое у принцев бывает, что они посылают почти официальных соглядатаев. Так вот, это просто легенда...
— Ты необычайно информирован для простого лейтенанта, Саджид! — Аль-Дакар умело подчеркнул недоверие в голосе. Откуда ты всё это знаешь? Ты читал его личное дело? И ты до сих пор жив? — он усмехнулся.
— Нет, это мои выводы всего лишь из одного случая. Аббас несколько раз приезжал, проверял как идут дела когда мы готовились на Мальдивах. Однажды мы с братьями из роты тренировались в грунтовой маскировке, мы умеем это делать...
— Да, — подтвердил Аль-Дакар, — солдаты Халифата в этом непревзойдённые мастера, мигом выкапывают яму и умудряются закопать себя так, что с полуметра не догадаешься, а то и вообще по ним пройдёшь. Ни сканер, ни собака не находят.
Саджид кивнул, — да, это так, я был лучшим специалистом в роте по такой маскировке. В общем, мы типа играли в такие военные прятки. Очень полезный навык и нас с ребятами развлекало после дрессировки дебилов-сектантов. Там на острове были только наши и за нами не особо следили. Так вот, я лежу замаскированный, а пацаны бегают ищут, убежали совсем в другую сторону. Вдруг смотрю, лёгкий электрокатер подходит, к нему из леса выходит "Шайтан". Один. Из катера выходит человек, тоже один, смотрю, а это принц Фарук. Его несколько раз по головизору показывали. Стоят рядом, разговаривают. Я только часть слышал, они про то, как тут дела разговаривали. Недолго говорили о каких-то "партнёрах", сказали слово "кафиры", то есть неверные, что надо ускорить подготовку. Вокруг мангровые заросли, в пяти шагах ничего не видно, я лежу ни жив ни мёртв. В общем, поговорили, принц забрался в катер и свалил, управлял сам. Тут "Шайтан" достаёт коммуникатор, включает и говорит: "Здравствуй мама! Это я, Аббас..." Близко совсем от меня, даже голос старой женщины был слышен ну и о семейных делах давай говорит. Ну разгильдяй натуральный, нельзя так делать, хоть и уверен, что рядом никого нет, ты ж на задании. Ну в общем, вряд ли бы он матери по псевдониму представлялся.
— Ты очень наблюдательный и сообразительный парень, — печально вздохнул китаец, — как жаль, что всё получилось вот так. Ты, конечно, никому этого не говорил?
— Само собой, а то я бы и дня не прожил.
— То, что ты сообщил, очень важно, — без всяких эмоций произнёс Аль-Дакар. Ты выполнил своё условие, мы проверим что ты рассазал и если всё правда, выполним наши обязательства.
— Хорошо.
— Что ещё, ты хотел что-то сказать?
— Казните меня поскорее.
— Как только твоя информация подтвердится.
Аль-Дакар сидел на столе, свесив ноги, как в детстве. Лёгкое напряжение, поданное на внешний купол, делало сектор обзора прозрачным изнутри. Кажется, что тут царство извечного мрака, но терпеливые люди знают, что надо просто немного подождать. Ну вот, слабые вспышки, приближаются, похоже на удильщика. По сериям вспышек местные могут сходу определить вид, даже в Сеть заглядывать не надо. Аль-Дакар включил жёлто-красную подсветку. На этой глубине обитатели в этом диапазоне обычно всё равно ничего не увидят, как мы не видим в инфракрасном свете. Здесь более-менее распространяется только синий спектр.
Так и есть, удильщик. Тёмная фигурка с маленькими пустыми глазками ткнулась тупой злобной мордой в стеклокомпозит. Рыба зажгла фонарик "удочки" — вытянувшегося в длинное щупальце миллионами лет безжалостной эволюции спинного плавника. Перед огромоной пастью в четверть тела подрагивала светящаяся капелька-железа, где живут светящиеся бактерии-симбионты. Бактерии питаются кровью, когда рыба сжимает сосуды в щупальце, то они перестают светиться, как отпустит, снова засверкают. Удочка подрагивала, напоминая движения светящегося рачка, то приближаясь, то отдодвигаясь от полуоткрытой пасти с загнутыми внутрь зубами-иглами в несколько рядов. Вырваться из такого капкана невозможно. Бывает, захватит такая тварь добычу раза в три больше её самой и давится насмерть, сама не в силах освободиться.
Из глубины выскочил стремительный, уродливый хаулиод, напоминающий подводного призрака, привлечённый светом "удочки", замер на мгновение, потом почуял что-то неладное и также стремительно исчез во тьме. Беспощадный естественный отбор, не сумел опознать ложную приманку, считай всё. Тоже хищник, на такой глубине с едой плохо, поэтому такой может есть раз в две недели. Еды меньше, но и врагов меньше. Да, теория систем рулит. Так же и с Поселениями в космосе, жить тяжелее, но и хищников вокруг намного меньше.
— Здравствуй, Гафур!
— Привет, Сергей, — Аль-Дакар не повернул головы к председателю КОБ.
— Нам надо поговорить.
— Говори.
Сергей уселся на стол рядом, выдержав долгую паузу. Аль-Дакар, которого назвали настоящим именем, не шелохнулся, продолжая рассматривать удильщика. Такое ощущение, что он может сидеть так хоть до утра. Председатель вздохнул:
— Гафур, я лично обязан тебе жизнью и вообще ты типа герой и ходячая легенда, но..., — он замялся, — зачем ты это сделал? Это не-по товарищески, я уже не говорю о подчинениии иерархии, ты меня просто подставил.
— Ты про то, что пытался перебить данное мной слово? Да, это не только не по-товарищески, но и не по-совести, а подчинение у нас с тобой одно — чести и праву. Пока Океания этому следует, она живёт, как перестанет, закончит как все прочие до неё.
