Саша подлетал к дому. Хватит думать о том, где от него лично события практически не зависят. Надо радоваться каждой минуте жизни, сегодняшний день очередной раз напомнил, что никогда не знаешь, когда она оборвётся.
На острове горел костёр. Узкие рожки исчезающего месяца смутно подсвечивали тёмную громаду тяжёлого патрульника в лагуне у островка. Значит, Вадик ещё здесь, он свой самолёт вряд ли оставит.
Саша стал вытягивать штурвал на себя, втискиваясь между побитым патрульным самолётом и мобильной солнечной электростанцией. Только что их маленький островок стал поводом для запуска большой игры с высокими ставками и серьёзными последствиями.
— — — — — — — — — — — —
Небо над Куполом
Бездонное небо с немигающими сияющими песчинками звёзд распахивалось от белёсой полосы Млечного Пути в обе стороны, словно втягивая в себя человека-пылинку. На Земле Млечный Путь никогда не бывает таким ярким. Кажется, протяни руку и тут, на двухкилометровой высоте, коснёшься неба.
Внизу метрах в ста брызнула искрами звёздочка — это метеор разбился о Купол. "Жаль, что тут не бывает падающих звёзд," — подумала Света.
Тридцать лет назад маленькая Светка бегала с подружками в конце лета на берег Волги смотреть на чиркающие искорки падающих звёзд. Надо было успеть загадать желание, пока звезда не упала, тогда оно обязательно исполнится. А тут на Марсе с его чахлой атмосферой космические камушки так и летят до самой поверхности.
Над горизонтом медленно выплывал угловатый вытянутый Фобос. В этой фазе видно было только треть большой луны Красной Планеты. Хотя большим Фобос был только по местным меркам, куда ему до настоящей земной Луны. С другой стороны неба навстречу ползла звёздочка крохотного Деймоса. С расстояния в 23 тысячи километров форму пятнадцатикилометрового Деймоса было не различить. Но когда пролетаешь рядом, он похож на треугольник со скруглёнными кончиками.
На Марсе два вида погоды — чистое небо, рыжее днём и чёрное ночью или песчаная буря. Изредко появляющиеся призрачные облачка можно не считать. Хотя в разгар марсианской зимы даже случались снегопады. Из жиденьких облачков внезапно обрушивался поток ледяной крупы. Шарики водяного льда неслись вниз, но не долетая до поверхности, испарялись без следа. Бывало, что ледяные дробинки покрывали верх Купола, через несколько минут испаряясь туманными струйками.
Во время бури из-за трения вечно сухие песчинки накапливали электрический заряд и клубы рыжей пыли светились призрачным светом. На Земле такое случается редко и только в песчаных пустынях, суеверные жители которых издавна верили в джиннов — духов вихря, стреляющих молниями.
Иногда снегопад совпадал с песчаной бурей, тогда коронные разряды "песчаных дьяволов" разлагали углекислый газ жиденькой атмосферы и атомарный кислород сходу вступал в реакцию с водой, испаряющейся из ледяной крупы. Когда буря уносилась вдаль, поверхность покрывал убийственный для всего живого снег из перекиси водорода.
Но до марсианской зимы был ещё целый условный марсианский месяц — два земных. Странно, многие тут всё ещё считали время в земных месяцах, хотя это всего лишь округление периода обращения Луны вокруг Земли.
Город под куполом спал далеко внизу. Самое большое человеческое поселение в космосе, станция "Южная" с населением почти пять тысяч постоянных жителей, хоть в такое и трудно поверить. Тускло светились редкие люминесцентные панели, набравшие света за день, да поблёскивали красные огни башни управления, возвышающейся над Куполом почти ещё на километр. Туда можно было зайти только по делу, это центр управления противометеорной защиты Южной, штаб Космопорта, Комитет Общественной Безопасности и Центр Связи.
Светлана стояла на ажурном диске диаметром 70 метров — смотровой площадке. Если подойти к прозрачному ограждению, можно коснуться рукой сплющенной полусферы стеклокомпозитного Купола, расходившимся книзу диаметром в пять километров. Днём вблизи было видно, что Купол составлен из треугольных призм, вставленных в каркас почти такой же прозрачности, как и сами призмы. Когда солнце стояло высоко, Купол сиял отражениями граней, как будто огромный алмаз, а когда низко — был подкрашен розоватым оттенком. Снаружи Купол непрозрачен, зато изнутри незаметен на фоне марсианского неба.
На горизонте тускло светились огоньки внешних строений, там тоже жили и работали люди. "Там сложнее жить," — почти вслух подумала Светлана, — "всё время со шлюзами, выходить из дома только в лёгком скафандре. Поначалу космическая романтика восхищает, но через несколько лет начинает немного надоедать, особенно если есть дети. Как всё-таки стало хорошо, когда построили Купол". Справа вдалеке поблескивали огни Космопорта, самого большого из трёх на Марсе, способных принимать марсолёты, обычно курсирующих до Фобоса. Лет через десять тут построят космический лифт и марсолётов станет совсем мало, только для негабаритных грузов.
С лифтом будет совсем удобно — сел в капсулу, раз и на орбите. Но всё равно жаль марсолётов. Летающие челноки с огромными крыльями, напоминающие сказочных драконов, стали одним из символов Красной планеты. Рейсы марсолётов отменяют во время сильных бурь и для экстренных случаев приходится использовать чисто ракетную технику, бывает даже, что и космические катера. Те вообще сядут почти где угодно в любую погоду. Только вот летать на них очень дорого и груза берут мало.
Где-то там, среди звёзд, со стороны пояса астероидов летел катер класса "Вихрь" под номером восемь, а в нём — её Саша. Перед тем, как подняться на смотровую Света отключила контакт с Нейросетью. Человеку нужно время от времени быть одному. Тем, кому этого хотелось, бывало, приходили ночью на смотровую.
Она приходила сюда иногда, потому что здесь было легче настроиться и найти ответ на важный вопрос. Несмотря серьёзные исследования, пока неясно, просто ли это работа специально настроенного подсознания ли есть какая-то непознанная связь с чем-то внешним. Людям с такими способностями были не очень интересны глубокие причины: главное, что работало.
Света откинула назад руки, как два крыла и поднялась на носки, потягиваясь верхней частью груди и подбородком вверх, чуть прогибаясь в спине. Так и правда казалось, что вот-вот взлетишь в небо. Лёгкое опьяняющее-бодрящее покалывание стало разливаться по телу от верха грудной клетки. Кажется, но это просто результат возбуждения вилочковой железы, это одно из самых приятных упражнений интегрального тренинга.
Светлана скорее почувствовала, чем услышала чуть скользящие шаги по амортизирующей поверхности платформы. Молодая женщина обернулась навстречу тёмной поджарой фигуре.
— Что не спится, Светланка? Занимаешься или на небо смотришь?
— Привет, Эскен Кайсарович!
Было трудно не узнать Эскена Жомбаева, человека-легенду. Он был последним, оставшимся в живых из второй группы освоителей Марса. Из первой пятёрки, прилетевшей на четыре года раньше, давно никого не осталось.
— Нет, так просто. Небо к себе тянет.
Также бесшумно подошедший человек вышел на слегка подсвеченное пятно в двух шагах от Светы. Ежик полуседых волос, твердый взгляд карих раскосых глаз, всегда чуть упрямо поджатые губы напоминали древних воинов— батыров степных легенд. Даже с такого расстояния чувствовалась вибрация воли.
Света неуловимым движением от бёдер подскользнула к Кайсаровичу, чмокнув его в подставленную щёку, а она почти так же отодвинулась назад.
Казах с удовольствием посмотрел на Свету. Очень симпатичная, хоть и не самая яркая красавица Поселений, казалось, что в серых глазах отражаются звёзды, но это были всего лишь зеленоватые отблески подсветки.
— Да, оно всегда тянет, — кивнул Жомбаев, если это твоё, то с космосом срастаешься навсегда,
— Мы с Сашей летали на Первой Межпланетной. Там вообще кажется, что небо вокруг тебя.
Глубокие морщины, веером разбегавшиеся от узких карих глаз к седым вискам старого колониста стали ещё глубже, когда он на пару секунд задумался. Вдруг он спросил: "Да, вспомнил, — ответил казах, это как раз тогда начали осваивать ближние астероиды. У нас тут как раз было трудное время." Света кивнула.
Верфью по старой памяти называли модульную орбитальную станцию "Мир-5", где несколько десятилетий собирали корабли. Только недавно корабли и межпланетные станции начали монтировать на Фобосе-1. "Верфь" была бессмертной — вышедший из строя модуль заменяли новым, более совершенным. Сейчас она разрослась до пары тысяч модулей, а когда космические монтажники собрали на ней корабль, доставивший на Марс молодого казаха Жомбаева с товарищами, она была совсем небольшой.
За несколько дней до того, как Первая Межпланетная Станция, где её Саша служил одним из пилотов, отпочковалась от Верфи и отчалила с земной орбиты, на Марсе случилась катастрофа. Из оставшихся в живых к тому времени 12 космопроходцев второй группы погибли четверо. Галина, единственная оставшаяся из первой группы получила дозу радиации, от которой так и не оправилась. Погибли ещё одиннадцать человек из новоприбывшей монтажной группы. Если бы не опытный старожил Марса Эскен Жомбаев, потерь было бы намного больше. За свои подвиги в ликвидации последствий катастрофы и спасение жизней товарищей он получил первую Звезду Героя и всеобщее уважение в Поселениях. А ещё — биокомпозитные колени, три бионических пальца на руках и пять искусственных рёбер с биоэлектроникой взамен раздробленных своих, в которых, тем более, биоэлектроники не было.
Тогда не было выхода и только что появившуюся технологию с помощью дистанционной хирургии и интегральной биопечати опробовали именно на нём. Электроника на базе искусственных вирусов и модифицированных клеток теперь составляла единое целое с организмом человека. К Нейросети Жомбаев был подсоединён всегда, она стала частью его самого или, скорее, он был частью её, сросшись с ней так, что никогда её не отключал, хотя мог.
Несколько лет назад неугомонный батыр вызвался провести на себе ещё один эксперимент — теперь его рёберные биоимпланты могли не только обновлять себя, как обычная живая ткань, но и стали биохимическим реактором, прямо на месте синтезировавшим необходимые лекарства. Специалисты до сих пор спорили, стоило ли это делать, но факт оставался фактом — пожилой человек почти перестал болеть, несмотря на полученные им когда-то немалые дозы радиации, серьёзные травмы и перенесённые болезни. Процессор биореактора был связан с Нейросетью, постоянно подгружая всё новые версии программ.
"Первый космический киборг," — как называл себя веселый "дед Корсарыч". Пока новая технология была диковиной, он любил разыгрывать новоприбывших, с каменным лицом рассказывая "по секрету", что на Поселениях тайно разрабатывается новая раса киборгов и всем поселенцам постепенно заменяют различные части тела на механико-бионические. Обычно это сопровождалось демонстрацией дешёвых трюков вроде заворачивания гаек бионическими пальцами, заявлением "поесть бы надо" с засовыванием пальцев в розетку или музыкой оркестра из чрева Корсарыча со мечтательными вздохами "душа поёт". Пару раз розыгрыши были настолько успешными, что в руководстве Союза на Земле создавались специальные комиссии, а один раз шутка настолько удалась, что дело чуть не кончилось посылкой штурмовой группы.
Но со временем Корсарыч перестал быть единственной моделью киборга космического ?1, а на следующих версиях усовершенствования были такими, что по сравнению с ними запчасти космического батыра выглядели чуть ли не как зубные пломбы. Последствия подобных экспериментов могут быть не совсем такие, как хотелось, поэтому медики на Поселениях, не особо разделяли восторги Жомбаева и проводили подобные операции с большой осторожностью, в основном на тех, кого было не вылечить иными способами.
"Странно," — подумала Светлана, — "если он подумал, что я занимаюсь, зачем он подошёл? Кайсарыча трудно назвать бестактным."
Казах помолчал несколько секунд: — А я пришёл мою "тройку" проводить, вон её потащили, — он показал узловатым пальцем на быстро ползущую по небу маленькую звёздочку. — Она ещё послужит.
Светлана улыбнулась, вспомнив разнос, который старый джигит устроил в Совете Экономики из-за демонтажа мобильного ядерного реактора ?3:
— Думаете кричать на вас буду? Нет не буду, но вам от этого легче не станет. Это же надо додуматься: угробить исправный мобильный реактор! Говорите, что у него КПД ниже, чем сегодняшний стандарт? Мы на постройку нового реактора потратим больше энергии, чем проиграем с этим вашим КПД. Мы базу на Титане начинаем ставить, а Титан по размеру почти как Марс, реактор прямо под него сделан. Если реактор потеряют, то все равно какой гробить. Хорошо же мы жить стали, чтобы так вот ресурсами бросаться! Если вам непонятно, обращусь в Конфликтную Комиссию.
Разгромная речь экономного Корсарыча долго была суперхитом в Сети. Хохотали все Поселения. Совет Экономики капитулировал и отменил своё решение о демонтаже "реактора мобильного номер три" и принял решение о его переносе на Титан в целях экономии ресурсов. Дело было невеликим, но Кайсарыч был так горд, словно в одиночку покорил систему Сатурна.
— Саня твой вон там летит — Жомбаев ткнул пальцем в сектор неба, — только его без телескопа ещё не увидеть. Пилот он настоящий, как он красиво троянский поток прошёл, да ещё такой плотный.
— Так это было два года назад, когда Саша после "Альбатроса" снова сел на катер. Уже и забыли все. Да и плотность в том потоке была так себе.
— Не намекай, что я впадаю в маразм, — картинно погрозил пальцем Кайсарович, — ну совсем стариков перестали уважать! Так вот, я метазапись только что видел. Катер только помяло маленько. Мастер твой Санёк, я тебе точно говорю. Казах сделал небольшую паузу, — ты вот тут Сеть отключила, а полчаса назад было сообщение про "восьмёрку". Получили повреждения, придут по графику. Ничего страшного.
У Светы похолодело внутри. Если Корсарыч так упирал на то, что всё обошлось, значит смерть была совсем близко.
Больше всего ей хотелось броситься бежать вниз, к лифтам, коснуться сенсора за ухом, чтобы включить Сеть, но это значило показать невыдержанность, да ещё перед старым героем. Тот как нарочно повернулся в сторону, рассматривая удаляющуюся звёздочку орбитального транспорта. Но он бы заметил, можно не сомневаться.
Женщина опёрлась на прозрачные перила, заставив себя улыбнуться: "Ну раз по графику, то всё нормально, я дома посмотрю," — словно речь шла о чём-то не очень важном.
Кайсарович чуть заметно одобрительно усмехнулся: — Ты всё такая же, стойкая и красивая, как я тебя увидел десять лет назад, даже красивей стала.
— Спасибо! Если б я плохо выглядела, меня надо выгнать за профнепригодность. Всё-таки инструктор по интегральному тренингу, всего лет пятнадцать назад называли "техникой омоложения". Вам бы да и Розе Алимовне...
— То, что полагается мне по инструкции я делаю, Свет, а больше как-то уже смысла не вижу. Не всё ли равно, как выгляжу. А Роза, ты знаешь ведь, она перестала заниматься с тех пор как нашего Абайки не стало...— старый батыр замолчал.
