— Согласны ли Вы давать показания под действием веритасеримуа? — Задал следующий вопрос Люциус.
— Да.
Старший Малфой опустился в свое кресло, зато поднялся Снейп.
— Как мастер зелий я требую, чтобы доза веритасериума, которую получит девочка — была ограничена двумя каплями. Передозировка столь опасного зелья в столь юном возрасте может тяжело сказаться на ее здоровье.
Визенгамот проголосовал, и подавляющее большинство согласилось с этой поправкой, тем более, что она исходила от истца. Для Дамблдора это должно было показать, что его агент ненавязчиво защищает Уизли: ведь под действием трех капель Джинни могла выдать свою мать. Для нас же важным моментом было то, что мы хотели в допросе обойти момент изготовления приворота, и в частности — вопрос о том, откуда взялась использованная в нем кровь. К прямому столкновению с Дамблдором мы были еще не готовы.
Джинни поднесли стакан, в который служитель Визенгамота отмерил две капли веритасериума, и долил воды. Джинни выпила, и ее взгляд помутился. Девочка чуть не упала, но ее поддержал отец, с тревогой следивший за дочерью. Молли же предпочла прожигать взглядом нас с Миа.
— Джиневра Молли Уизли. — Загремел над залом голос Снейпа. — Признаете ли Вы себя виновной в отравлении Гарольда Поттера, наследника рода Поттер приворотным зельем?
Джинни с трудом сфокусировала взгляд, осознавая заданный вопрос, и твердо ответила:
— Да. Виновна.
Глава 109. У огня.
Нда... К середине второго года обучения я научился-таки воспринимать гостиную своего факультета как уютное местечко. Впрочем, заслуги самой гостиной и ее оформления в этом нет. Просто любое место, где Миа сидит, прижавшись ко мне — будет представляться мне уютным... или я сделаю его таковым, а сколько трупов это потребует — это уже второй вопрос.
Я бездумно играюсь с лепестком пламени на ладони, Джинни, на горле которой выделяется черный ошейник — с тоской в глазах смотрит на нас, а Миа сосредоточенно размышляет о том, как же мы дошли до жизни такой.
В принципе, то, что Джинни признала свою вину — ничего еще не значило. Можно было задать уточняющие вопросы, и утопить дело в спорах о точной степени вины и соразмерности наказания. Можно было зацепиться за мой официальный статус наследника, а не главы рода, можно было... Да многое можно было придумать. Но, к сожалению, все это должна была предпринять светлая сторона... а пока Великие и Мудрые отходили от шока, вызванного словами маленькой девочки — какая-то добрая душа произнесла два слова, страшнее которых в данной ситуации были бы только "авада кедавра", да и то не наверняка. И слова эти были "фините инкантатем". С Молли слетело проклятие немоты, и она немедленно кинулась на защиту дочери.
"Она не могла", "моя дочь ни в чем не виновата", "ее опоили", "она под Империо"... "вы — ублюдки!". В общем, слово за слово, хвостом по столу... Молли договорилась до серьезного штрафа "за неуважение к суду", и передачи дела артефакту крови, известному как "Хранитель справедливости". Вот только проблема была в том, что Хранителю справедливости сама справедливость как-то побоку. Он лишь сверяет реальность с заклятыми законами Кодекса крови. А для этих законов единственный выживший — Глава рода и плевать, сколько ему лет. И кто именно и с какой целью давал приворотное — для закона не важно. "Та, ради кого отравили...". Так что, стоило Джинни коснуться рукой возникшего посреди "арены" кроваво-алого камня с черными прожилками, как ее горло захлестнул черный ошейник.
— Профессор Снейп, пожалуйста, доставьте нас в Хогсмит. — "Наслаждаться" разгорающимся скандалом не было никакого желания.
— Поттер. В Ваши полторы извилины никак не поместиться мысль, что для аппарации "с кем-то" нужен физический контакт. А у человека — только две руки и переместить я могу только двоих! — Снейпу явно доставляло удовольствие прилюдно выговаривать кому-то столь похожему на его школьного врага в таком вот стиле... ну а мне не трудно и подыграть, так что я схватился за волосы на затылке и стоял, всем своим видом явственно демонстрируя тяжелый мозговой ступор. — Впрочем, я слышал, что Вы неплохо освоили перемещение с домовиками, так что, если хотите, я перемещу девочек, а Вы — добирайтесь сами, господин Глава рода. — Сарказмом от последних слов разило так, что аж глаза слезились.
— Конечно, профессор! Асси! — Домовушка с легким хлопком появилась перед нами. — Идем со мной. Когда профессор Снейп аппарирует — переместишь меня вслед за ним. Понятно?
— Да, господин. — Уши домовушки обмели мои ботинки.
Пока мы шли по тому же коридору, где разговаривали с Невиллом, мимо нас пронесли скованную заклятьем Молли. Взгляд, которым рыжая женщина смерила нас с Миа был настолько далек от дружелюбного, насколько это вообще возможно.
На площадке для выступающих перед Визенгамотом остались только Джинни и ее отец. Это была последняя возможность изменить судьбу Джинни. Потребуй Артур подтверждения приговора "волей Магии", я бы вышел против него сам, оговорив схватку "до первой крови", ну а там уже никто бы не удивился тому, что второкурсник не выдержал поединка со взрослым волшебником... Но увы. Похоже, долгие годы жизни с такой супругой — окончательно выбили из Артура боевой дух. Так что он только сгорбился, и шепотом попросил меня "не обижать его дочку". Разговаривать с ним не хотелось, так что я молча дождался отбытия Снейпа, и кивнул Асси, чтобы она переместила и меня.
Хогсмит встретил нас пустотой и тишиной. До прибытия Хогвартс-экспресса оставалось еще несколько часов, а для прочих обитателей волшебной деревеньки была середина рабочего дня, так что никто не вышел совершать променад под сыпавшийся из низких туч мелкий нудный снег.
Снейп завел нас в "Три метлы".
— Поттер. Грейнджер. — Процедил зельевар сквозь зубы, демонстративно игнорируя Джинни. — Я отправлюсь в замок, чтобы заказать для вас карету. А вы чтобы даже не думали куда-то уйти, не дождавшись меня. Я предупрежу мадам Розмерту, чтобы вас не выпустили из зала.
Мы кивнули и заказали у мадам Розмерты "чего-нибудь горячего". Хозяйка паба тепло улыбнулась нам, и сказала, что недавно научилась заваривать экзотический напиток: "мате"*, который и предлагает нам попробовать.
/*Прим. автора: Мате? — тонизирующий напиток с высоким содержанием кофеина, приготавливаемый из высушенных измельченных листьев и молодых побегов падуба парагвайского. Неотъемлемая часть культуры Аргентины и ряда сопредельных стран Южной Америки. (с)Википедия*/
Когда Снейп скрылся за дверьми, Миа с заботливым видом положила ладонь на лоб Джинни.
— Знаешь... — Протянула она через несколько секунд. — А ведь она на самом деле считает себя виноватой. Надеется, что ты ее "накажешь и простишь", так что вы сможете быть друзьями.
— Эх ты, Янтаринка... — Я дернул Джинни за рыжую прядку возле уха. — Ну писал же: отрицай все. Ну, потрепали бы нервы твоей маме... Так за то, что она мне устроила — заслужила. Ты-то тут при чем?!
— Я... это ведь из-за меня все. Если бы я не сказала... — И рыжая спрятала лицо в ладонях. От Миа полыхнула сочувствием, но она постаралась сохранить строгую маску.
— Джинни. Ты хоть понимаешь, какая у тебя будет теперь репутация? — Джинни кивнула, а ее плечи затряслись от сдерживаемых рыданий. — Гарри. Что ты теперь собираешься делать?
— Что-что... — Тяжело вздохнул я. — Жить нам придется в одной комнате. Иначе она просто не сможет заснуть. — Я пальцам провел по черной, расписанной алыми рунами коже ошейника. — Но свечку нам держать никто не будет, а если кто потребует кровавую простыню — у меня уже для таких заготовлено несколько адресов. Чтобы посылать. Так что, продержимся эти оставшиеся полтора месяца как-нибудь...
— Я буду жить с вами. — Твердо заявила Миа, и, глядя в ее глаза я понял, что отговорить девочку от этого — не удасться.
— Может, тогда, еще и Луну к нам перетащим? — Усмехнулся я. — Чтобы у сплетников от зависти голова на пупок завернулась?
— А что?! После твоего сольного выступления "концерт на серпентэрго" — от репутации "ближайшие сподвижницы нового Темного лорда" нам уже не отделаться. По сравнению с этим все остальное — такая мелочь!
Мы с Миа переглянулись и расхохотались. И даже Джинни подняла заплаканные глаза от ладоней и улыбнулась. В общем, когда Снейп вернулся с каретой, мы уже успокоились, и неторопливо потягивали обжигающий напиток из тыквенных сосудов через металлические трубочки-бомбильи
Снейп, как и обещал, "проследил" за нашим прибытием в школу, доставив нас до самых дверей гриффиндорской башни. Когда мы зашли в гостиную, камин уже горел, хотя в этом году на каникулы Дом Гриффиндора уехал в полном составе. Мы уютно устроились у огня, не забыв вслух поблагодарить домовиков, которым были обязаны этим уютом. Оставшееся до приезда учеников время мы провели в молчании, только время от времени перебрасываясь парой фраз.
Но вот за портретом Полной дамы раздались голоса. Первым в гостиную влетел Рон.
— Джинни! Я уверен, тебя опра... — Тут рыжий замети ошейник на своей сестре. — ПОТТЕР!!! — Заорал Шестой Уизли, и кинулся ко мне, занося сжатый кулак.
Глава 110. Бытовые проблемы.
Разумеется, Ронни не добежал. В отличие от своих не сдвинувшихся с места братьев, Рон не удосужился прочитать или каким-либо другим способом узнать: что именно грозит их младшей сестренке. А состояние "адорат" было воистину тяжким наказанием. Список того, чего не могла сделать адорат по приказу своего хозяина, был очень и очень короток: она не могла лечь в постель с другим и не могла своим действием или бездействием допустить, чтобы хозяину был причинен вред, и не могла освободиться. Причем это "не может" было осуществлено отнюдь не страхом наказания, который можно так или иначе преодолеть. Нет. Адорат именно не могла даже помыслить о нарушении этих запретов, так же как и не могла подумать о том, чтобы не повиноваться господину, не могла выдать доверенные хозяином тайны, даже после того, как срок ее пребывания в данном статусе закончится. С другой стороны любое нарушение законов, совершенное адорат — считалось совершенным ее хозяином. Любое оскорбление, допущенное адорат — считалось исходящим от хозяина. В общем, в отличие от раба, который все-таки оставался человеком, адорат становилась по сути вещью, не имеющей собственной воли*. И именно страшная тяжесть такого наказания и привела к тому, что этот закон Кодекса крови оказался забыт задолго до того, как канули в забвение остальные Кодексы. Ведь обрушить этот закон на возможно виновных мог только пострадавший. А обречь на такое ту, по отношению к кому действует приворот... это надо обладать железной волей... или быть демоном. Джинни не повезло.
/*Прим. автора: даже самые жесткие системы рабовладения, объявляющие рабов "двуногим скотом" все-таки предполагали наличие у раба собственной воли. "Имеющий раба — имеет врага". Положение адорат такого не предполагает. Даже положение Поверженного в чем-то легче: Поверженный не может сопротивляться приказу... но сам приказ и понятие "пользы господина" способен трактовать в очень широких пределах, что и показала история Доротеи Сенжак*/
Не повезло и Рону. Пробегая мимо сестры в сторону ненавистного Поттера (то есть — меня) он получил удар каблуком в колено. Это было больно. Очень больно, и очень неожиданно. Так что рыжий мальчишка во весь рост растянулся у камина, и на его спину опустилась тяжелая нога. А уж как удержать упавшего противника в таком положении и не дать ему подняться — это я умел хорошо, и Силы для этого требовалось совсем немного.
— Спасибо, Джинни. — Обратился я к девочке. — Новый пуфик для ног удивительно гармонирует с обстановкой.
— Ты... гад... — Прохрипел Ронни из-под ног. — Я ведь тебе... мантию... дал... а ты...
— Эй, Ронни, — иронично осведомился я, не спеша убирать ногу. — А ты не забыл, что мантия вообще-то моя, и я ее тебе дал для вполне определенного дела, а вернул ты ее мне почти через год, и то три раза напоминать пришлось?
Остававшиеся на ногах трое старших Уизли подошли поближе. При этом близнецы демонстративно держали руки ладонями ко мне, показывая что у них нет палочек, а Перси в ярости сжимал кулаки.
— Поттер! Отпусти его! — Начал с наезда староста Дома Гриффиндора.
— Я-то может и отпустил бы... — Я пожал плечами... не убирая ноги. — Но он же снова в драку кинется. И магия Хранителя Справедливости заставит Джинни драться с ним. А Джинни, хоть и адорат, но она — МОЯ адорат. Я не считаю, что обязательство защищать действует только в одну сторону. И тот, кто попытается насмешничать над ней из-за тяжелого положения, в которое она попала — получит от меня. Мало не покажется.
Крохотный, милый и пухнастый огонек на моей руке взревел, и окутал мои плечи аурой Пламени глубин, багрового огня Удуна. Челюсти всех присутствующих, кроме Рона (его челюсть и так не отрывалась от пола) попадали, когда через эту яростную завесу без труда прошли тоненькие девичьи пальчики.
— Успокойся, Гарри. — Тихо, но отчетливо произнесла Миа, поглаживая мои плечи. — Никто не собирается обижать НАШУ Джинни. Ведь так, мальчики?
Мальчики судорожно закивали головами. Даже Ронни. Так что пришлось столь замечательный пуфик отпустить: слишком большую роль он играет в моих краткосрочных планах.
Поднявшись, шестой Уизли злобно зыркнул на меня, но промолчал под взглядами близнецов.
— Гарри... — обратился ко мне Фред. — ... а как
— получилось это? — Поддержал брата Джордж, показывая на ошейник, охвативший шею сестры.
— Я думаю, лучше пусть об этом расскажет сама Джинни. — Я пожал плечами. — А то я тоже пока не все понимаю.
Из-за спины плещет любопытство Миа. Она, кстати, так и не отпустила меня, хотя охватившее нас пламя моей ярости уже погасло. И я старательно "не обращаю на это внимания". Джинни, с тоской посмотрев на нас, начинает рассказ.
— ... и тогда я коснулась камня, а он объявил, что я — адорат, и создал вот это. — Джинни провела рукой по узкой черной ленте ошейника. — Насколько я поняла, когда закончится действие приворота — он сам спадет.
Маму в своем рассказе Джинни не упомянула ни разу. Это радовало. Все-таки, верность семье, как это ни странно слышать от такого, как я — очень положительное качество.
— Да, Гарри, ты
— попал. — Обнадежили меня близнецы. — Но все-таки не
— обижай Джинни. Она
— хорошая, хотя и
— дура-дурой
— временами
Я задумался. Как все-таки по-разному могут прозвучать одни и те же слова. В устах Артура "не обижай" — было проявлением слабости и трусости, а у близнецов — силы и заботы. Впору генетический анализ делать: я серьезно не понимаю, как у такого отца могли получиться такие сыновья? Или нынешнее состояние Артура — результат долгих лет совместной жизни с Молли? Но ведь и близнецы живут с родителями всю жизни, и еще не успели сбежать из Норы как Чарли и Билли?
Пока я об этом размышлял, в гостиную Гриффиндора вошел Дамблдор.
