После матча вся троица оказалась в людском потоке и была вынесена совершенно не туда, куда им было нужно, при этом потеряв из виду болельщиков с сектора, к которым Крейтон собирался наведаться. Несмотря на это мантиец был совершенно спокоен, и пробирался сквозь толпу так словно знал куда им нужно идти. И действительно, минут пятнадцать продираясь сквозь хвойный лес, заговорщики вышли к небольшому магазинчику, перед которым посреди грунтовой площадки, куда съезжали машины с дороги, стоял автобус, возле которого собралась кучка из примерно дюжины молодых парней преимущественно в спортивных куртках и кофтах. А дальше за лежащими на земле, словно ограждение бетонными блоками стояли человек двадцать не то кавказцев, не то выходцев из Центральной Азии, настроенных весьма недружелюбно.
Мессеир присел на землю, спрятавшись за широким стволом сосны. Кистенёв с Семелесовым последовали его примеру, пытаясь одновременно понять, что там
происходит и что задумал Крейтон. Вдруг у них под носом проскользнула чёрная лента змеи. Снежинка быстро поднялась по руке Мессеира и заползла ему за пазуху.
Он резко поднялся и тихо произнёс:
— Идите за мной, там останетесь вместе с остальными и будете с ними, когда всё начнётся.
Кистенёв хотел было спросить, что начнётся, но быстро сам понял, что должно произойти.
— Мессеир, — начал он замявшись. — Тут такое дело, мне нельзя к ним идти.
— Это ещё почему? — спросил мантиец, резко остановившись и повернувшись.
— Помнишь, я рассказывал, что с ними один раз ездил на выезд.
— И?
— Я тогда немного перебрал.
Крейтон ничего не ответил и широким шагом пошёл по направлению из леса. Семелесов и Кистенёв с некоторой задержкой пошли за ним. Когда они подходили, несколько человек из числа болельщиков обернулись в их сторону, кто-то даже крикнул: 'О, Блевунок', но в остальном, по-видимому, все были заняты чем-то более важным.
— Что здесь происходит? — спросил Кистенёв у парня примерно одного с ним возраста, с которым он хоть как-то общался в последнее время.
— Короче, один из наших две банки икры украл в магазине. Да там почти все что-то нахватали, вот посмотри трофей, — тут он достал из-за пазухи палку колбасы, — но замели только его. Продавщица там хачёвка подняла хай, а тут вон те обезьяны собрались, так что если менты сейчас не подъедут то нам будет хреново.
— А почему вас так мало? — спросил Семелесов.
— А вы слышали, Ярцева повязали и Челкаша тоже, двести восемьдесят вторая. Последнее время все с катушек слетели, ещё об этом Мессере всякую хрень несут, просто дух мщения в чёрном плаще.
— Мессере? — удивился Кистенёв. — Так ведь ...
Он обернулся, но Крейтон куда-то исчез, он оглянулся по сторонам, но мантийца нигде не было. Как вдруг с той стороны толпы донёсся громкий оклик:
— Ну что обезьяны, давно не получали от белого человека!
Все в толпе фанатов, кто до этого что-то обсуждал, тут же замолчали и уставились в одну сторону. Кистенёв с Семелесовым на силу выбились вперёд и замерли, увидев, Крейтона вышагивавшего перед толпой инородцев с толстой сучковатой палкой, которую он манерно держал в руке, обратным хватом, одновременно прижав под мышкой, будто хотел походить на эдакого британского колониального офицера в пробковом шлеме.
— Ты кто такой, придурок!
Из толпы по направлению к Крейтону вышел, по-видимому, предводитель болельщиков, но сделав несколько шагов он тут же остановился, увидев как из-за пазухи юноши выползает чёрная змея. Мессеир флегматично взглянул на него, потом снова повернулся к своей основной аудитории и вытянул руку, чтобы на неё заползла змея, хотя со стороны это было больше похоже на римский салют.
— Яда в одном укусе этой змеи хватит на десятерых взрослых мужчин. Смерть быстрая, но мучительная.
В это время Кистенёв, оставаясь вместе с остальными болельщиками, прошептал, задавая безадресный вопрос:
— Да что он творит.
— Ты знаешь, как воевали Тамплиеры? — вдруг шёпотом спросил у него Семелесов.
— Что?
— Они выпускали вперёд горстку своих лучших воинов, те врезались в порядки противника и ломали его строй, после чего в атаку шла основная армия.
— Причём здесь это?
— Сейчас увидишь.
Мессеир двинулся в сторону инородцев.
— Не верите мне? — спросил он, сгибая руку со змеёй. — Сейчас вы сможете проверить.
И тут он резко выкинул руку вперёд, и змея сорвавшись с неё, полетела прямо в центр толпы людей, тут же бросившихся в разные стороны. Той же рукой он сделал лёгкое движение и несколько камней с той стороны сами по себе поднялись в воздух и летя горизонтально обрушились на инородцев двум или трём из них разбив головы в кровь.
А Крейтон тем временем перемахнул через бетонные блоки и налетел на какого-то бедолагу, которого тут же сшиб с ног. Его противники оказались к тому моменту рассеянными по весьма значительной площади и мантиец легко смог разобраться ещё с парой из них, по сути, поодиночке, действуя своей палкой как дубинкой, но тут остальные развернулись и двинулись на него. И тут раздался не то рёв, не то крик, и болельщики вместе с Кистенёвым и Семелесовым бросились через блоки вслед за Крейтоном.
Закипела рукопашная схватка, кое-кто с обеих сторон выхватил ножи и кастеты. Тогда инородцы ещё могли оказать достойное сопротивление. У них было значительное численное преимущество, к тому же добрая половина футбольных фанатов в той схватке была обычными школьниками, но всё решило малодушие нескольких, которое, учитывая бессмысленность происходящего, следует приравнять к благоразумию. Обескураженные должно быть стремительностью и невероятностью происходящего, несколько инородцев бросились бежать и тем самым выполнили роль нитки, разматывающей вязаный свитер, дав пример остальным. Бой продолжался около минуты, после чего они все бросились бежать.
Среди болельщиков поднялось ликование, которое было тут же смазано. Кто-то осел на землю, прижимая рукой ножевую рану на животе, с помощью товарищей он смог подняться, рана показалась не опасной, её кое-как перевязали. И тогда всё внимание само собой переключилось на Крейтона.
Мантиец поднялся на один из бетонных блоков. Рядом с ним встали Кистенёв и Семелесов, у последнего имелся хороший фингал под глазом и была разбита губа, он согнулся, держась за живот, и сплюнул на землю красную от крови слюну, но тут же через силу выпрямился. Крейтон громко произнёс, обращаясь к собравшимся:
— Итак, друзья мои, пора, наконец, перейти от этой вашей крысиной возни к настоящему делу. Идите со мной, если хотите драться за свою родину, а не просто от скуки. Если хотите что-то изменить. Если вам не надоело то, что происходит вокруг.
Воцарилась тишина, потом кто-то выкрикнул:
— А ты собственно кто такой?
— Я тот, кто вернёт вам вашу свободу, — ответил Крейтон и, сплюнув на землю, добавил, почти перейдя на громкий шёпот. — Я — Мессер.
Глава тридцать первая.
ШАНСЫ НА УСПЕХ
То было странное лето. Ещё никогда патриотический подъём в народе не отдавал таким медным привкусом безумия. Предсказание Хантингтона относительно одной восточноевропейской страны сбывалось с чрезмерной точностью и всё ощутимее становилось чувство, что всё только начинается, что мир стоит на пороге чего-то иного. Что всё это время было лишь продолжительным интербеллумом, и то лето будет через долгое время вспоминать лишь как время перед ... но одновременно что-то иное подсказывало внутри, что ничего этого не будет. Ещё никогда война не была так близка к тому, чтобы превратиться в фарс, в котором боевые подразделения окажутся лишь этакими оперативными группами, прикреплёнными к силам военной журналистики, и чьей задачей отныне станет не уничтожение противника, а выставление его в неприглядном свете.
В тот день, когда Семелесов проснулся, солнце уже поднялось и стояло высоко над горизонтом. Он встал не сразу, и некоторое время ещё пролежал в постели. Попутно рассматривая свою комнату в доме Крейтона. Она была небольшой, и даже практически полное отсутствие мебели не помогало, хотя Семелесову это даже нравилось, он находил в этом какой-то особый уют. Особенно нравилось ему и маленькое оконце в шедшей под наклоном крыше, через которое теперь пробивался столп света, отражаясь от старого округлого зеркала в углу. Здесь не было почти ничего и, тем не менее, было всё что нужно.
Алексей резко поднялся и сел на край кровати, отчего в плече неприятно кольнула недавняя рана от метательного ножа. Он попытался взглянуть на неё, но это было проблематично, так что пришлось воспользоваться помощью зеркала. Встав перед ним, Семелесов слегка отодвинул и без того сбившиеся бинты и с радостью отметил, что рана затягивалась невероятно быстро. Правда картину портили синяк под глазом, побаливавший нос, угрожающе хрустевший, когда до него дотрагивались рукой и слегка покачивавшийся передний зуб, напоминание о битве при неизвестном магазинчике близ пригородной трассы, но Семелесов уже начинал привыкать, не обращать внимания на подобные мелочи. Он был жив, пока что жив и этому можно было радоваться. Едва ли он мог предположить, что переход за Тропик Козерога даст ему поводы для радости именно таким способом.
Он оделся и направился на первый этаж. Уже на лестнице до него донеслись шепчущие голоса, и один из них сразу показался Алексею весьма странным. Тем не менее, он спустился и, выйдя в двери тут же замер. На кухне за столом друг против друга сидели Мессеир Крейтон и огромный антропоморфный кот в белом пиджаке, правая половина его лица представляла собой открытый белоснежный череп безо всяких признаков мяса, в противовес второй половине совершенно обычной. Резкая граница между мёртвой и живой половинами проходила дальше вниз по шее и, по-видимому, делила всё его тело. В правой костлявой руке он держал бокал с виски, в котором плавали несколько льдинок, тихо звеня каждый раз, когда он поворачивал бокал. На столе стояла начатая бутылка виски, и в руках у Крейтона был такой же бокал.
Семелесов поначалу не поверил своим глазам и с полминуты простоял молча, но потом вдруг из его уст вырвалось:
— Что за ...!
Кот и Мессеир синхронно повернулись к нему и, поднеся палец к губам, сделали знак не шуметь, Крейтон при этом кивнул головой в сторону двери в спальню, где ещё спала Клементина.
— Знакомься, Алексей, едва ли ты можешь знать его лично, но уж слышал о нём не раз это точно.
— То есть.
— Мы же с тобой говорили о шрёдингеровском коте.
— Причём здесь ... — тут Семелесов прищурился и наклонился вперёд, будто всматривался в необычного гостя. — Но ведь это лишь ...
— Мысленный эксперимент, — закончил за него кот и разом опрокинул стакан с виски, и несколько капель стекли по кости его челюсти и, чуть задержавшись на краю, упали вниз. — Впрочем, при условии первичности мысли, моё существование не является чем-то неестественным. Точно так же как и то что те злополучные, банки с икрой оказались в сумке того паренька без его ведома. И так удачно для этого молодого человека, — кот жестом указал на Крейтона.
— Кстати не присоединишься, — обратился к Семелесову мантиец, приподняв бутылку с виски.
Семелесов шагнул вперёд и знаком показал, что пить сейчас не хочет. Он посмотрел сначала на Крейтона потом на существо, сидевшее напротив, последнее давалось ему с трудом.
— Но ведь, ... то есть ... что за чертовщина. Причём здесь первичность мысли.
— In principe iret vebrum. Не забывай об этом, Алексей.
— Причём здесь это и банки с икрой.
— Притом, Алексей, — промурлыкал кот. — Как ты думаешь, почему Эрвин Шрёдингер для своего эксперимента выбрал именно кота. Почему для столь бесчеловечного опыта нельзя было выбрать существо, вызывающее у человека меньший эмпатический отклик. Коты очень своеобразные существа, молодой человек, они всё время находятся на границе мира живых и мира мёртвых, отсюда все эти истории про девять жизней. Согласитесь, какое ещё существо могло быть одновременно живо и мёртво, как ни кот, когда сама природа благоволит этому. Я нахожусь везде и одновременно нигде, разве может быть для меня проблемой незаметно переместить две банки с икрой с прилавка в сумку того парнишки. Особенно если учесть простой факт: банок не существует.
— В смысле?
— В прямом. Вы хотя бы уверены, молодой человек, что сами существуете.
— Ну ... я способен размышлять, я мыслю.
— И вы действительно считаете что можете тем самым доказать своё существование? Почему бы вам не быть персонажем какого-нибудь фильма или, допустим, книги.
— Хотите сказать, что всё вокруг всего лишь напечатанные страницы? Я — герой книги? Абсурд.
— Ну почему обязательно герой. Говоря откровенно, вы вполне можете быть злодеем. Раз уж ваш друг, например, — кот кивнул на Мессеира, — возомнил себя Матиасом Кровавым.
— Матиасом Великим, это раз. И тебе, я чувствую, больше наливать не стоит это два, — произнёс Крейтон, вставая из-за стола.
— Ах, извините, запамятовал, что все мантийцы до сих пор боготворят этого чёрта Матиаса и его сестрёнку. Хотя мне сложно судить, но по вашим меркам она была весьма хороша собой, я бы сказал, даже прекрасна Tis Pity She is a Whore.
Крейтон бросил на кота свирепый взгляд, но сразу, будто подобрев, развернулся, и, пройдясь по комнате в сторону от него, заговорил:
— Никто! Не смеет! Называть её шлюхой!
Он резко вывернулся, держа на уровне живота пистолет, быстро выстрелив из него. Семелесов отшатнулся, он медленно перевёл взгляд с Мессеира на стул, на котором только что сидел кот, но там уже никого не было. Пуля прошла над спинкой стула и пробила стену рядом с дверным косяком в противоположной стороне комнаты.
— С ним такие штучки не пройдут, — сокрушённо проговорил Крейтон, убирая пистолет.
Из соседней комнаты донёсся скрип кровати, на мгновение затих, потом показалось, будто кто-то прыгнул на неё с разбега.
— Чёрт, проснулась, — выругался Мессеир, взглянув на дверь в спальню
— Мне всё это привиделось? — спросил Алексей, садясь за стол и, указывая на то место, где недавно сидел кот.
— На твоём месте я бы уже давно перестал чему-либо удивляться, — ответил Мессеир.
— Да я не удивляюсь, просто проверяю, не свихнулся ли я окончательно.
Он убрал виски и достал из кастрюли на плите два варёных яйца. Одно он кинул Семелесову, второе начал очищать сам, выругавшись шёпотом, когда скорлупа начала отделяться вместе кусками белка.
Вдруг из спальни, где только всё стихло, послышался заспанный голос девушки:
— Мессеир у вас там всё в порядке.
— Всё хорошо, спи родная, — нарочито ласковым голосом ответили ей Крейтон.
После чего он повернулся к Семелесову и продолжил уже значительно тише, уставившись на наполовину очищенное яйцо у себя в руках.
— Что ни говори, а хорошая она женщина. Если б ещё просыпалась до полудня, так вообще бы цены не было. До сих пор помню, как мы с ней последний раз ходили в театр тогда ставили эту их 'Честь взаймы', — это название он проговорил как скороговорку, — редкостная дрянь, но ей нравилась. Безумно. Шестой раз я её тогда водил на него. А на том представлении присутствовал как раз кронпринц с супругой, принцессой Эрцелией. — Тут на лице Мессеира проступило то умиротворённое чувство, происхождение которого может быть либо мечтательным, либо ностальгическим. — Она начала с того что расписала мне в красках почему принцессе нельзя было надевать такое платье, и что у неё нет вкуса, а потом так постепенно, почти незаметно перешла на рассказ о том что наш нынешний император тряпка и Мантией так править нельзя. И это притом, что за подобные слова о члене императорской семьи, я, по-хорошему должен был отрезать ей язык.
