П. — То есть, вы надеетесь, что мы будем защищать вас бесплатно? Вы жестоко ошибаетесь! После мы предъявим к оплате счет — и включим туда ваше теперешнее упрямство!

Р. — Вот тогда и приходите, поговорим!

Шанхай. 31 июля 1955.

Десятая Армия входила в освобожденный Шанхай.

Танки, БТР, грузовики с пехотой — от движения колонн, тряслись стены и дрожали стекла. Сопротивления не было — лишь иногда раздавался выстрел откуда-то с чердака, в ответ гремела очередь из ДШК, или даже выстрел из танковой пушки. Затем солдаты врывались в дом, кого-то выгоняли наружу и расстреливали тут же у стены (у кого нашли оружие, или просто сочли "подозрительным") или же из верхнего окна вниз летело тело, уже молча или еще вопя (как рассказывал Учитель, так советские делали с нацистскими снайперами при штурме Берлина). И колонна продолжала движение.

-Трусливые собаки! — с презрением сказала Лан "Орхидея", сжимая ППС — даже за свои шкуры сражаться не желают!

-А ты бы хотела, чтобы в нас стреляли из-за каждого угла? — спросила Кианг "Роза" — чтобы тоже кого-то наконец пристрелить, сестра?

Что это два прелестных цветочка делали в воюющей армии? В самом начале, когда еще находились желающие спросить, ответ был — а чем мы хуже Лючии Смоленцевой, с которой хорошо знакомы? Задавать вопрос перестали после того как обе сестрички блеснули на стрельбище и полосе препятствий учебного центра — вызвав злобный рык инструктора-фельдфебеля ("камрада" из ГДР) тренирующимся солдатам — беременные черепахи, сколько еще вас гонять, чтоб вы не уступили женщинам! — впрочем, было бы странно, если новобранцы, год или полгода из китайской деревни, сумели бы превзойти "подруг самой Лючии", пять лет постигавших среди прочих искусств и воинское мастерство у таких наставников, как Учитель Кун И Цинь. Ну и еще, после того как некий лейтенант пытался в укромном месте "поступить непристойно" с одной из сестричек (с которой, они не признались) и попал в госпиталь со сломанной рукой. Это было весной, еще до начала войны (и до назначения Ли Юншена на высокую должность) — ну а теперь этих двух отчаянных девушек знала наверное, вся Десятая Армия (как и тогда, Лючию Винченцо, еще не Смоленцеву — вся Третья Гарибальдийская бригада). Выглядевшие подобно Лючии "где она на известном фото с Папой Римским после его освобождения из нацистского плена" — камуфляж, черный берет со звездой, десантные ботинки, кобура, автомат ППС на плече — сестрички постоянно сопровождали командующего армией, приняв на себя обязанность его ординарцев, телохранителей и вообще, все бытовые заботы. И сейчас ехали вместе с Ли Юншеном в командирском бронетранспортере, обозревая вид сдавшегося вражеского города — каждая в своем секторе, слева и справа.

Вызвались добровольно. Когда Ли Юншен спросил их, зачем — то получил ответ:

-В Москве, даже если госпожа Лазарева примет нас в свою свиту и найдет нам мужей — мы все равно будем одними из многих. С тобой же, наш повелитель, мы станем равными самой Лючии. Если будем присутствовать при победе, которую ты одержишь, и свет которой падет и на нас. Ты ведь не можешь не победить!

Интересно, знают ли они, что сказал Юншену сам Учитель Кун И Цинь, напутствуя перед отъездом:

-Твой реальный самостоятельный уровень — комполка. Но ты видел, когда мы тем летом на море выбирались — как детей плавать учат? Иным, спасательный круг дают, и пацан учится правильно руками и ногами грести — как освоит, тогда можно круг убрать. Вот так и тебе вместо "круга" — будет "нянькой" на армии очень умелый товарищ, старайся смотреть, запоминать и понимать, как он рулит. Чтобы в следующий раз, этот урок усвоя — уже самому. И еще тебе совет — свои сомнения, конфуций тебя упаси показывать хоть кому-то кроме Наставника. Подчиненные всегда должны быть уверены, что их командир знает как надо, и выведет их из любой ж..ы!

И завершил, ободряюще:

-Но я думаю, ты справишься. Инструмент у тебя достаточный, и наши рядом, поддержат. Так что Чан Кай Ши я бы советовал — молиться Конфуцию о спасении своей души. Кстати, если ты его поймаешь, тебе это отдельно зачтется.

Инструмент... Десятая Армия включала в себя четыре дивизии — 15ю, 17ю, 28ю, 31ю — номера по хронологии формирования всех дивизий НОАК. Но эти дивизии были особые — гораздо сильнее остальных. Сокращенного штата, в сравнении с Советской Армией — в каждой, три стрелковых полка и один артиллерийский, вместо танкового полка на Т-55 всего лишь батальон, и на легких "плывунах" ПТ-76, вместо зенитного полка — дивизион. Зато пехота полностью моторизована, причем в каждом полку по одному, а в некоторых и по два батальона посажены на плавающие БТР-50, ну а 31я дивизия вообще уникум даже по меркам СА, там все батальоны полностью на шестиколесных "понтонах" БТР-53 (прим.авт.— в альт-истории сделаны на базе ЗИЛ-153, а не ГАЗ, как в нашей, БТР-60), что даже в Советскую Армию начали поступать лишь в этом году, и артиллерия не 76мм пушки и 122мм гаубицы времен прошедшей Великой войны, а плавающие самоходки гаубичного калибра — такое обилие амфибий больше соответствует советской морской пехоте, чем сухопутным частям. Танков было меньше, чем у советской армии такой же численности — там бы было, в каждой дивизии по танковому полку, в каждом стрелковом полку по танковому батальону — ну а в Десятой Армии всего два батальона армейского подчинения на Т-55 и четыре уже названных, плавающих танков в составе дивизий. Сокращение же ПВО было вызвано отсутствием тяжелых дивизионов — а дивизионы МЗА были даже усиленного состава. В общем выходит, сильный и подвижный кулак — которому к тому, предполагалось не прорывать оборону, а свежим войти в уже сделанный прорыв. И пройти по тылам гоминьдановцев триста километров — при том, что пять лет назад всего лишь батальон под командой Учителя Ку Ни Цина (свою роль номинального командира, Ли Юншен оценивал благоразумно) совершил рейд более чем на тысячу километров, захватил базу ВВС США Синьчжун, попал под американский атомный удар, и вышел обратно, пусть и в половинном составе.

Начало операции было точно по плану. Советские десантники захватили опорные пункты чанкайшистов на южном берегу — открывая путь. В переправе задействовали большое число подвезенных "тендеров", катера, и вообще все, что сумели найти и мобилизовать на "своем" берегу. Плавающие машины переправлялись в большинстве самостоятельно (утонуло девять штук из многих сотен, экипажи частично спасли). Первые часы все было почти как на учениях, лишь в полдень была первая попытка авианалета, в тот раз Юншен с переправы врага так и не увидел, русские сбили ракетой высотного разведчика, и "миги" не зевали, воздушный бой был где-то на отдалении. Так было до четырех часов дня, когда американцам как-то удалось сбить дирижабль ДРЛО, и как раз в это время до двух десятков штурмовиков в сопровождении "тандерджетов" пытались прорваться к переправе — да что там "попытались", прорвались! Мгновенно над рекой возник ад, зенитные трассы с обеих берегов и с некоторых кораблей, горящий на воде и земле напалм, разрывы бомб — "миги" шарахнулись в стороны, опасаясь своих же зениток, зато отыгрались сполна на "скайрейдерах", выходящих из атаки. Лишь на глазах у Юншена было сбито больше десятка самолетов — с катеров кричали парашютистам, "руссо, янки?" — советских спасали, американцев нередко пристреливали, чанкайшистов вообще не брали в плен.

В это время передовой отряд уже подходили к городу Цзишань — первому на маршруте наступления. Гоминьдановцы бежали, увидев танки — в уверенности, что их атакуют русские. К семи вечера основные силы Десятой Армии были уже на правом берегу, потери от авиаудара были досадными, но не критичными. Высланные разведгруппы не обнаруживали подхода значительных сил противника — впрочем, гоминьдановская армия и в лучшие времена не отличалась умением быстрых маневренных действий. Ну а Десятая, что сейчас под его командованием?

За несколько лет общения с русскими, Ли Юншен увидел в них поразительную (на взгляд китайца) черту. Русские вовсе не считали, что только признанный Мастер имеет право творить! Применительно к военному делу, это означало, что в экстренной ситуации (отсутствие связи с командованием, быстро и неожиданно изменившаяся обстановка), русский офицер (или даже сержант) мог поступать по своему разумению, самовольно беря на себя роль Мастера, что для китайца было бы вопиющим нарушением дисциплины, Устава, и просто потрясением основ! Впрочем, не только для китайца — Юншен помнил, как на лекции в Академии им читали заметки Жукова, Великого Мастера Войны, о конфликте на реке Халхин-Гол — и что он пишет там про японскую Императорскую Армию:

"Японский солдат хорошо подготовлен, смел, дисциплинирован, исполнителен". Все верно — для рядового солдата в большинстве случаев вполне хватает, быть не более чем нерассуждающей боевой машиной, готовой по приказу хоть шагнуть в огонь. Что достигается интенсивной тренировкой. Как и сами русские советники признавали высокую выучку солдат Десятой Армии — "практически на нашем уровне".

"Младший командный состав — подготовлен очень хорошо". И это тоже верно — для сержантов, в дополнение еще надо быть свирепыми "погонялами" для рядовых, как незабвенный штаб-фельдфебель Вольф. Что также достижимо тренировкой — и пока не требует умения принимать собственные решения. А лишь обеспечить исполнение приказа — стоять где поставили, или наступать до того рубежа. И сержанты Десятой тоже на должном уровне — на своем месте, и если не требуется офицера заменять (что русские умели).

"Офицерский состав, особенно старший и высший, подготовлен слабо и склонен действовать по шаблону". А вот это — то самое. Неумение принимать самостоятельные решения — которые Жуков принял за шаблон и слабую выучку. "Старший и высший" — и тут понятно, чем выше звание, тем меньше "шестереночности" и больше ответственность.

Что наличествует и у нас. Усугубленное тем, что большинство офицеров — и образования должного не имеют: младшие лейтенанты (по советскому стандарту) в роли командиров рот, а где-то и батальонов! То есть мы сейчас по сути похожи на японскую Императорскую Армию — чем на Советскую. Которой однако тоже хватало, чтобы гонять гоминьдановцев по всему Китаю, восемь лет! Побеждая не только числом и качеством вооружения (это и у Чан Кай Ши было), но прежде всего, железной дисциплиной, истинным орднунгом, учетом всех мелочей. Значит и мы можем, такого же результата достичь?

Ну а на будущее, если русское мастерство не подходит к китайскому характеру, следует придумать свой метод ведения войны? Инициатива требуется прежде всего в маневренных действиях, когда надо "уметь быть сильными там и тогда, где надо — и слабыми там и тогда, где можно позволить". Но китайское многолюдство может обеспечить — ставить избыточные силы везде. Кто говорил, что "победа на стороне больших батальонов"?

-А чем кончил Наполеон, это сказавший? — ответил Наставник — больше войск, это и больше снабжения, и пропускная способность дорог, и наличие транспорта, и обеспечение коммуникаций. Оперативная емкость театра — помнишь это понятие? — может просто не переварить избыток сил на всех направлениях. Не говоря уже, что на большой войне — лишних войск не бывает.

И добавил:

-Теперь подумай, отчего у нас такой состав техники. В четырех дивизиях по полному штату, больше тысячи Т-55. Как бы мы развернули эту массу здесь, на этих дорогах, и зачем они были бы нужны? Зато "пэтэшки" будут очень к месту — вспомни как японцы в тридцать втором у Шанхая нажглись с легкими танками, которые не умели плавать и имели слишком слабые моторы для заболоченных рисовых полей.

Этот русский генерал исполнял обязанность командующего Десятой армией — до весны этого года. А сейчас он был на месте начальника штаба. Звали его Михаил Иванович — но Юншен для себя звал его просто: Наставник. Поскольку он также был Мастером войны — получившим свой чин в сорок третьем, вместе с Золотой Звездой. За дело, о котором сам Учитель Кун И Цинь отзывался с восхищением, "я бы не факт что смог, в той ситуации и с тем личным составом".

-Рейд по немецким тылам — силами, назовем, легкая бригада. По безлесной местности, без авиаподдержки — когда против нас, эсэсовцы с бронетехникой и авиацией. Мы прошли, выполнив все поставленные задачи — глубокая разведка, дезорганизация немецкого тыла. Уничтожили больше двух тысяч гитлеровцев — при своих потерях, меньше ста человек. Ну а после — Победу встретил под Гамбургом, хотел на гражданку, не отпустили. В сорок пятом был в Маньчжурии, командиром 26й гвардейской. И вот — в кадрах до сих пор. Сказали, пока на Дальнем Востоке порядок не наведем. Теперь уже близко — будет тебе один Народный Китай. Поскольку нас до Шанхая — остановить можно только атомной бомбой.

Что такое атомный удар, Ли Юншен помнил хорошо. Потому (благо, местность позволяла — дорога шла не по прибрежной низине, а по плато, что начиналось в тридцати километрах от реки) при остановке на ночь личному составу было приказано рыть щели-укрытия (которые, как Юншен усвоил по базе Синьчжун) даже при атомном взрыве снижают людские потери в разы. Плохо было лишь с оповещением — в отличие от того похода, под рукой не было локатора ПВО. Оставалось лишь надеяться, что советские предупредят — и дирижабли с радарами должны висеть теперь как бы не уже по эту сторону реки. Ну а солдатам помахать лопатами привычно и всяк лучше, чем после сгореть под американской Бомбой. И спаси боги дурака, который посмеет не исполнить приказ!

Русские не слишком одобряли — но какие меры поддержания дисциплины могут быть у армии на войне? Гауптвахта, это просто рай для трусов, расстрел следует применять лишь при значительных проступках, штрафных рот (по мирному до того времени) пока не организовали. Так что в ходу старая китайская традиция, бамбуковая палка — больно, но оставляет солдата боеспособным. Правда, по настоянию советских (и своих политработников) это наказание было запрещено по отношению к членам КПК и молодежной коммунистической организации (но таковых среди рядового состава было очень мало), а также к бойцам в звании от ефрейтора и выше (чтоб не подрывать их авторитет). Тем более что ефрейторы и не работали, а лишь ходили и смотрели, нет ли лентяев.

Что копали не напрасно, узнали в первую же ночь. Сначала радист выскочил из кунга на штабной машине связи с воплем "воздушная тревога", и дежурный офицер орал — оповестить по УКВ все подразделения. Затем все попрыгали в ямы (или пребывали возле, в готовности нырнуть туда, увидев вспышку). И вот, где-то в высоте за облаками загорелось солнце, второе, третье — даже сквозь тучи и несмотря на ночь стало так светло, что можно было читать. Конечно, этим никто не занимался (но так после было вписано в журнал), все ткнулись в дно окопов — вот и звук донесся, как очень сильная гроза, но ударная волна не дошла — Юншен вспомнил, чему учили: при высотных взрывах она идет преимущественно вверх. А тут взорвалось хоть и на относительно небольшом (для атома) удалении, километров шесть-семь — но и на высоте километров в восемь-десять, и облака свет ослабили, так что на земле не было никаких катастрофических последствий. Однако из траншей вылезать решились не все, кто-то там и спал.