Неприятный холодок пробежал по телу. Казалось бы, уж за кого не следует волноваться, так это за юмеми, наверняка чувствующего себя на Острове Бессмертных так же привычно, как в квартале Поздних Хризантем Южной Столицы Кёо. Ведь, если поразмыслить: он знал и направление, не отрицая, что бывал здесь прежде, и доставил наше судёнышко по назначению, пока я дремал. Не его ли стараниями, кстати? И... о боги, а я всё думал, что за странное ощущение? На мне же ханьские штаны и куртка, и теперь даже смутно вспоминается, что родные лохмотья я примечал где-то на корме. Но во что тогда одет Ю? И, главное, куда он запропастился?
— Это доброе место, — пальцы успокаивающе коснулись моей руки, — здесь нет даже смерти — хотя сейчас я понимаю, что бояться её не следует. Возможно, твой почтительный приятель решил оставить нас наедине. Наблюдая за тобой, я примечал всё, что касалось спутников, избранных разделить твой путь. Некоторые из них вводят в недоумение своей загадочностью, но... Хотел бы я связать жизнь с такими друзьями, сынок!
От тепла в его голосе и того удовольствия, с которым он произнёс последнее слово, моё сердце слегка замедлило судорожное биение. "Хорошо, буду переживать, увидев качающимся на волнах, не раньше!" — твёрдо сказал я себе.
— Кстати, рад за Татибану-младшего, — продолжал отец, — его избранница стоит наивысших похвал. Заметь: я не имею привычки хвалить чужих женщин, — отец усмехнулся, но в его глазах промелькнула грустинка.
— Я видел... её, — прошептал я, словно кто-то чужой мог нас услышать. А вдруг она не хотела, чтобы отец узнал?
— А я — больше ни разу, — так же тихо ответил он. — Надеялся, что хотя бы после смерти... искал... но тщетно.
— Она не в Тэнне? — ужаснулся я, представив, где ещё могла оказаться моя мать. Ведь она... после содеянного она могла... Если отец покинул рай, чтобы поговорить со мной, могла ли она?..
— Нет, хвала богам, она не в Макаи, — приободрил меня тот, но я видел, чего ему это стоило, — однако среди человеческих душ её нет.
— Я же говорил с ней здесь, только что! — вскричал я. — Она знала, что ты ожидаешь, и велела не мешкать!
Округлившимися глазами отец посмотрел на меня, затем порывисто прижал к себе.
— Ты приносишь одну лишь радость, дитя! Я боялся, что с гибелью криптомерии её душа исчезла... — он задумался и замолчал, я же отстранился, взяв его руки в свои.
— Отец, ты говоришь, что ушедшим многое ведомо? — произнёс я, и он кивнул. — Тогда тебе знакома и эта женщина, Кагура. Она послала ту молнию, что метила в меня и сожгла... дерево. Хотя, по её словам, целилась не в меня лично. Можешь рассказать, в чём причина её ненависти ко всему нашему роду?
— Она так сказала? — усмехнулся тот, и от уголков губ пробежала глубокая складка. — Ко всему роду? Эх, Кай, женщины, если им выпала доля творить зло, сокрушительны, как цунами, и разрушения, приносимые ими, так же невозможно остановить или ограничить. Да, сейчас она ненавидит всех нас, и тебя, наверно — в первую очередь. Но тогда... кто знает? Она ведь и впрямь почти твоего возраста, это тёмное искусство её состарило. Будучи по-юному торопливой в намерении причинить мне вред, бедняжка даже не предполагала, чем это обернётся.
— Но что ты ей сделал?! — воскликнул я и покраснел, тотчас же сообразив, что именно мог сделать нестарый ещё мужчина молодой красавице. Или отверг, верный памяти жены!
— Ничего, — спокойно ответил отец, не обратив внимания на моё смущение, — кажется, мы друг друга и в глаза не видели. Мои выводы проистекают из твоего с ней разговора. Кто в нашей семье мог привлечь внимание мико, кроме меня? Уж никак не Хидэ, и не Хоно, он тогда ещё за девушками не бегал. А Сацки и подавно не при чём, с её-то добродушием да спокойствием. Что она этой колдунье? Эх, такой сильный дар для женщины, и так бездарно его растрачивать! — он с неодобрением прищёлкнул языком.
— Но как же тогда... почему?!
— Хотел бы тебе помочь Кай. Если бы мёртвые знали всё, что ведомо живым, и наоборот! Я могу лишь справляться о делах близких, а жизнь чужих семейств от меня сокрыта, их защищают свои покровители.
— Ну хоть предположения у тебя есть? — взмолился я. — Если вы не были с ней знакомы, что заставило её наслать на тебя молнию? И почему она направилась в меня? Не в тебя, не в... дерево, а именно в меня!
— Если молния была проклятием, наложенным на весь мой род — а из вашего разговора с Кагурой я сделал именно такой вывод, — то, как любое проклятие, оно настигло самого сильного в нём. Видимо, девушка предполагала, что это окажусь я, но проклятие имело собственное мнение. Возможно, дело в твоём происхождении. Но знаешь, что удивительно? Размышляя над этим, наблюдая за тобой, я не замечал в тебе способностей к волшебству. Ты самый обычный человек, Кай — насколько может быть обычным мой ненаглядный сын!
Я улыбнулся отцу и задумался. Угу, и Тосихико заявил, что я не онмёдзи. Да и с чего мне быть онмёдзи? Врождённый дар наверняка проступил бы десятки раз, словно пот через кожу!
— Хорошо, но Кагура? — я упрямо вернулся к животрепещущему вопросу. — Ты можешь предположить, что заставило её так поступить?
— Такими женщинами, — пожал плечами Кото-но Ринтаро, — обычно управляют страсти. Любовь, ненависть, зависть, страх... Я не знаю, что из перечисленного вынудило Кагуру обратить на меня ярость, но едва ли это был трезвый расчёт.
— Ты мог, будучи Левым Министром, причинить зло её семье? — наугад спросил я. — Как там она сказала, семейство Мидзуки, клан Воды. Говорят, их почитают в Северной Столице!
— Я неоднократно бывал на севере, но чужой похлёбки не портил. Хотя Мидзуки, как и все люди Воды, преданы Алой Нити лишь на словах. Они и в Центральную Столицу не наезжают, в отличие от своих приспешников из клана Металла. Чему ты удивляешься, сынок? Во времена Чёрной Нити Вода с Металлом действовали заодно, но вторые разделились, часть клана перешла под крыло нашему родоначальнику, часть поддерживала Сына Воды — об этом я вам с Хоно рассказывал неоднократно. Потерпевшие поражение остались в Тоси, новый император построил Овару, которую его потомки со временем и предпочли далёкой Северной Столице, где на каждом шагу следует оглядываться. Но, если клан Воды и носа не высовывает на юг, то клан Металла, наоборот, спит и видит, как бы подобраться к нынешним правителям под бочок!
— Хочешь сказать, что они и сейчас могут действовать сообща? — уловил я невысказанную мысль.
Ещё один заговор? Не многовато ли на долю бедного дядюшки?
Я снова вспомнил недавнюю беседу с хранителем Северной Столицы, уверенным, что Алой Нити скоро наступит конец. Он говорил по наитию или опираясь на городские слухи? Или на что-то большее? Вернёмся — обязательно расспрошу! Боги, да где же Ю, почему он вечно теряется?!
— Такое вполне возможно, — поразмыслив, ответил тем временем отец. — Только вот, какой смысл было убивать меня в те годы, когда я давно уже передал пост этому червяку Исаи-но Кадзи? Я тогда шесть лет как отошёл от дел, занимался домашними хлопотами, вас с Хоно уму-разуму учил...
— И ты сам говоришь, что Кагура едва ли действовала по чьей-то указке, — вздохнул я. Новые осложнения! Почему, как только что-то проясняется, сразу же возникают новые загадки?!
— Этого я не утверждал, — внимательно посмотрел на меня отец и сел поудобнее. — Как раз такая женщина, как она, могла обречь на гибель незнакомого человека, скажем, ради любимого. А уж врагов у меня накопилось больше, чем богатств! — он усмехнулся. — Те же Исаи. Или Киба. Я отказался от любезного предложения взять в жёны их среднюю дочь. А к чему соглашаться, если у девицы на лице было написано: "Через год отравлю, старый хрыч!"? Или вот взять Кураи: с теми ещё по юности враждовали, семьями. Уже и не вспомнить, с чего началось. А уж сколько мелочи всякой было — хотя бы тот же Мунэо!
— Мунэо-но Анноси? — улыбнулся я. — Придворный летописец и, по новейшим сведениям, соглядатай дядюшки?
— А что, юноша так далеко пошёл? — восхитился мой собеседник. — Честно говоря, не ожидал. Надо было вставить палочку-другую в колёса его грязной повозки — жаль, поленился. Вот, кстати, образец человека, отрёкшегося от рода и клана ради высочайшего благоволения! Известно ли тебе, что он потомок клана Металла, пусть и какой-то захудалой ветви? Подозреваю, что дальше Тоси эти сведения не распространились, а многие ли нынче устремляются на север?
— Так он это скрывает? — уточнил я.
— Ну разумеется! Ты же не знал, к примеру? И правильно, какой правитель захочет держать при себе чужака из некогда враждебного клана? Лично мне он казался безобидным подпевалой, но кто поручится?..
— Буду иметь в виду, — мечтательно промурлыкал я. — Может, ещё что интересное вспомнишь? Смотри, у скольких почтенных людей могло возникнуть желание пресечь нить твоей жизни!
— Да я и десятой доли не назвал, — отмахнулся отец. — Цубуни, Хотари... Да что толку перебирать? Всё равно неизвестно, связан кто-либо из них с кланом Воды или нет. Вот тебе мой совет: узнай побольше о Кагуре, и её история прояснится. К сожалению, от меня в этом мало толку, — он поднялся, подавая мне руку. — Зато некоторые твои друзья могут оказаться весьма полезными!
Я встал на ноги, озираясь по сторонам. К слову сказать, где это радужное безобразие, под землю провалилось, как тогда, в Оваре?! Надеюсь, хоть на этот раз — не в прямом смысле? Дай только разыскать, попомнишь мои волнения!
Перевёл взгляд на отца, заметил на его лице грустную улыбку.
— Твои глаза ещё глядят на меня, а сердце уже не видит, — печально произнёс он, и мне стало неловко.
— Прости, я волнуюсь за этого... полезного друга, — пробормотал я, коснувшись его плеча. — Какое счастье, что ты здесь... скажи, мы же будем видеться?
— Многим ли выпадает случай вот так посидеть и поболтать с покойными родителями? — он заставил себя рассмеяться. — Жадный мальчишка, всё-то ему мало! Передавай наилучшие пожелания родным и друзьям — а потерявшемуся скажи, что... впрочем, тебе виднее, что сказать! Да, и последнее!
Он наклонился к моему уху, как поступал всегда, желая заострить внимание на важном.
— Избавишься ты или нет от этой ужасной, недостойной взрослого человека привычки?! — прошипел он, как во времена моего детства, и я подскочил, мгновенно отведя палец от губ. Почувствовал, как отец смеется, прижался к нему, обнял — и упал на песок, когда опора исчезла. Лишь лёгкая рябь пробежала по воде.
— До свиданья, отец! — громко и отчётливо произнёс я. — Пускай твой путь проходит в свете!
До сих пор не знаю, услышал ли он прощальные слова, но хотелось бы верить!
Поднявшись, я собрал в кулак смятённые чувства и направился к зарослям, темнеющим невдалеке. Луна, всё такая же яркая, освещала пляж, и на открытом пространстве следов юмеми не обнаружилось. И вообще, каких-либо следов.
— Ю!!! Где ты?! — крикнул я, углубившись в благоуханную рощицу азалии. И прислушался, в надежде на отклик. Здесь было гораздо темнее.
А это что за звук?
Журчание ручейка было таким упоительным и нежным, что я на миг позабыл о цели своих поисков. Вода! Я ведь хотел пить! Хорошо, что жажда не омрачила мою встречу с отцом и вспомнилась лишь сейчас. Капли во рту не было с прошлого вечера, а после этого целый день прошёл на жаре, в окружении непригодной к питью влаги!
Я припал губами к узенькой струйке, переливающейся через замшелый порожек, и несколько первых глотков показались мне самым сладостным, что я испытал в жизни! Умерив сухость в горле, я опять позвал Ю, ощущая, что голос мой заметно окреп — и снова приник к земле.
Шорох раздался в нескольких шагах от меня. Ю!
Но это был не юмеми. Я встретился глазами с необычным животным и тотчас же вспомнил рассказ Мэй. Видимо, мне довелось застать одного из обитателей плато очень даже бодрствующим!
Медленно, опасаясь его спугнуть, я поднялся на ноги.
Какое странное существо! Необыкновенное и, в то же время, прекрасное! Сначала я подумал, что это олень или, скорее, лань, судя по размерам и очертаниям тела. Но вскоре заметил, что морда его — нечто среднее между оленьей и... драконьей, что ли? Да, смахивает на то, как у нас рисуют голову дракона. Грива-то какая! Роскошная, кольцами ниспадает от затылка по хребту! А это что такое?
Повернув голову и топнув копытцем, будто красуясь передо мной, создание обнаружило рог крайне непривычной формы. Располагался он ниже, чем у оленя — над переносицей — и был непарным, хотя делился на верхний и нижний отростки. Полупрозрачный, словно опал, он так же мерцал и искрился в свете луны. Шкура животного была усеяна чешуйками подобно коже ящериц или змей, и переливалась всеми цветами радуги. Хвост по внимательному рассмотрению тоже оказался отнюдь не оленьим; такого я ни у кого из животных не видел! Длинный и извилистый, как у драконов на картинках, он весь состоял из каких-то завитков, которые неплохо было бы изучить с более близкого расстояния и при дневном свете, причём на ощупь, а не...
— Иди сюда, — заворожённо позвал я и причмокнул губами, как это делала Мэй, управляясь с волами. Что за зверь передо мной и чем его подманивать, я не имел ни малейшего представления.
К моему восторгу, животное послушно подбежало совсем близко и, склонив голову чуть набок, внимательно посмотрело мне в глаза. Мол, что дашь? Угощение где? Зрачки существа были тёмными и влажными, как у оленей. Просительный такой взгляд, умильный...
— Нет у меня ничего, — виновато произнёс я. — Могу только погладить. Хочешь? Вижу, что хочешь... Ух ты, какая грива!
Я запустил пальцы в мягчайшие пряди, такие же радужные, как и само тело. И замер, пронзённый внезапной мыслью. Радужные... Животное, потревожившее мой сон, когда я ночевал у ханьца в Кёо. Юмеми, незримый в сновидениях, и похожее создание, которое я толком не успел разглядеть, в том самом кошмаре про луну. Одежда — точнее, то, что она на мне. И красота.
— Ю? — неверяще выдохнул я.
— "Могу только погладить", — передразнил меня зверь очень знакомым голосом. — Я уж подумал, ты догадался и решил отыграться за персик, но какое там... Ну вот и гладь теперь, нечего отлынивать! Знаешь, сколько сотен лет меня никто не гладил?
Глава 11
Искушение
(Потоки времени обходят остров Хорай стороной)
Потрясённый, некоторое время я не мог вымолвить ни слова, и тупо смотрел на пальцы, перебирающие шелковистое великолепие его гривы. Существо урчало от удовольствия, зажмурившись, словно кошка. Оно настолько уподобилось неразумному зверю, что я даже засомневался, от него ли исходили слова! Но никого другого рядом не было. Невероятно! Неужели и правда Ю? Хотя, кто бы ещё стал язвить по поводу моей догадливости... да и разговор о персиках состоялся наедине. Но что так изменило моего друга? И, кстати, откуда он здесь, почему исчез?
Я сграбастал несколько радужных прядей и проникновенно посмотрел в глаза этой скотине.
— И где же ты шлялся, животное?
— Так говорят женщины из низших слоёв, встречая подгулявшего муженька, — отпарировал тот. — А ки-рин заслуживает лучшего обращения. Отпусти! Я просил гладить, а не выдёргивать.
