— Не пялься по сторонам, — торопливо наставляла я. — Играй с ребёнком, как будто тебя больше ничего не интересует. Если тебя куда-то не пускают — кивай, повторяй "Извините, извините!" и уходи, но обязательно запоминай, как выглядит это место. Возможно, мне придётся потом за тебя извиняться — не принимай этого всерьёз, у них такой обычай.
Кэсси пожала плечами.
Она, возможно, сказала бы что-то ещё, но дверь с тихим шорохом отодвинулась и в комнату заползла Чаедин.
— Госпожа принцесса Кайодиви нижайше просит госпожу Элесит-дини подойти на церемонию распития ша'ари.
— Что за новая отрава? — резко спросила Кэсси, когда я перевела ей приглашение.
— О, госпожа, это прекрасный напиток! — ответила Чаедин, обращаясь к Кэсси. Не поняв слов, имперка прекрасно уловила интонацию. — Он отгоняет печаль и злых духов. Прошу, госпожа Элесит-дини, прими приглашение госпожи принцесса Кайодиви!
— Охотно, — ответила я и встала с постели. Кэсси недовольно заворчала, но я попросила её замолчать. — О, Чаедин! Сын моей служанки Кэссидин нуждается в прогулках. Я приказала ей выйти с ним на воздух.
Чаедин покорно склонила голову. Этикет не позволял мне просить за Кэсси, ведь Чаедин была ниже меня по положению.
Кэсси по моему знаку изобразила послушную служанку и ушла к себе, чтобы одеть своего ребёнка для прогулки. А я покорно отдалась в руки Чаедин, которая непременно хотела нарядить меня достойно для предстоящей церемонии — в длинную кофту с прозрачными многослойными рукавами вместо обычной для имперцев короткой куртки.
Чаедин отвела меня в тихую беседку, стоящую в стороне от дворца. Кроме Кайодиви там никого не было. По пути служанка закрывала моё лицо плоским веером на длинной ручке, ведь мои рукава ничего не скрывали и я должна была держать руки на весу, морально готовясь к предстоящей церемонии.
Принцесса встретила меня прежней улыбкой и взмахом руки отпустила служанку.
— Садись рядом со мной, — указала Кайодиви мне на подушки. — Церемония распития ша'ари ещё интимнее, чем любовь. Здесь нет места титулам, только красоте и... доверию.
Я опустилась на колени и приняла из рук принцессы изящную чашечку, на дне которой темнела терпко пахнущая жидкость.
— Когда великий Сеншитиви устраивал церемонию для своего старшего брата Авир'оте-твира, — мягко сообщила Кайодиви, — рукава не были прозрачными. Он подсыпал брату в чашку корень удоку-шо, который прятал в рукаве. Но сын Неба не умер, его вылечила их сестра, великая целительница Ишадиви. Тогда Авир'оте-твир постановил, что церемонию ша'ари можно проводить только с прозрачными рукавами.
Она покружила напиток в своей чашке и отпила. Я последовала её примеру.
— Кроме того, — с улыбкой добавила принцесса, — так гораздо красивее.
Я не могла не согласиться: ворох прозрачного шёлка, спадающий по рукам принцессы, выглядел великолепно. Что до меня... в обществе Кайодиви я чувствовала себя неуклюжей плебейкой. Напиток был горький и противный на вкус, изящная чашечка — неудобной, а рукава так и норовили испачкаться.
— Тебе идёт наша одежда, — как-то отстранёно заявила принцесса. — Тебе сложно... ты напоминаешь мне меня... ведь так недавно я возила рыбу на базар и чистила вонючую тележку! Я мечтала о прекрасном... о красоте и изяществе... ты счастливей меня — твои руки не испорчены тяжёлым трудом. Я выучилась — шаг за шагом, не сразу. Я помогу тебе. Посмотри на меня. Встряхни руку вот так, чтобы расправить ткань, возьми чашечку, а потом разогни сустав за суставом. Медленно, как будто ты — дерево, растущее из земли.
Дерево...
В ушах вдруг зазвучал угрожающий голос лесного стража.
Воспоминание.
Просто воспоминание.
Я вздрогнула и расплескала горячий напиток. Я-то помнила, каково чувствовать себя деревом!
Принцесса с улыбкой покачала головой, не догадываясь о причинах моей неловкости.
— Это не страшно. Попробуй ещё раз. Ощути красоту движения. Хозяйка церемонии — как и хозяин — сама угощает гостей. Ты должна учиться быть внимательной и вежливой. Именно на церемониях распития ша'ари в империи творится политика.
Глава четвёртая
о том, как осваиваться в чужой стране
Я уснула легко, не задумываясь ни о чём, мне легко спалось на низком топчане, который напоминал мне время моей службы в архиве.
Я спала и видела сны.
Мутные сны, похожие на серый туман, который постепенно прояснялся, прояснялся, прояснялся...
Игрушечная деревенька империи, на окраине которой как будто клубился чёрный дым, но пахло не огнём, а могильным смрадом. Никогда раньше я не видела нежити, но обмануться было трудно. Кости людей и животных, причудливо соединённые между собой, кое-где со следами ещё не сгнившей плоти, а где-то — с кусками мяса, с обрывками кожи уничтоженных жертв. С каждым шагом они двигались всё стремительнее... чудовища, чья единственная цель — рвать, терзать, кусать, уничтожать живое.
Почему я видела их в своём видении? Что-то притягивало меня, что-то направляло мой взгляд. Как будто какое-то родство... не крови, но... магии? Семь богов, какая магия, при чём тут это?!
Видение прояснилось окончательно и я увидела знакомую фигуру. Вийник, одетый как имперец, но не знатный, а бедный, с узкими рукавами серой полотняной куртки, спокойно стоял и ждал. Приглядевшись, я увидела кое-что знакомое — след оберегающей магии на самом большом доме. Люди подхватывали своих детей и уходили туда. Когда-то эта магия меня отпугивала, теперь... меня как будто тянуло оказаться поближе. Там. Рядом. Встать за его спиной. Поделиться своими силами. Как будто...
Нежить была уже близко, когда Вийник отцепил от пояса какой-то предмет, который я не могла разглядеть в тумане видения, сжал в кулаке и направил на ближайшее чудовище. Из его руки вырвалось... этого не может быть... из его руки вырвалось пламя! Оно сожгло нежить! Но ведь...
Ох, Вийник, Вийник... едва вернувшись на свободу, ты снова принялся за своё.
Теперь понятно, что маг делал в огненном ордене и почему он так охотно в нём задержался!
А волшебник был спокоен. Он методично уничтожал нежить, как будто полол грядку, как будто жизнь его не подвергалась опасности.
Что ты наделал, мастер магии Вийник...
Видение заволокло туманом, а на смену ему пришло другое.
Та же деревня. В одном из домов — я знала это неведомо откуда — спал Вийник. Спокойно спал, как человек, у которого спокойно на душе. Очень спокойно... слишком — для человека, который нарушил законы двух государств. Но не слишком — для человеку, которому один из спасённых подсыпал сонного порошка. Он спал и не видел, как в деревню входят одетые в чёрное слуги принцессы. Спал и не чувствовал, как его кладут на носилки и тайно уносят. Спал и не знал, что проснётся закованным в клетке в волшебной тюрьме принцессы Кайодиви.
Что ты наделала, сестра моя Кайодари...
Когда мага унесли, в видении осталось что-то вроде затухающего эха его волшебства, оно смешивалась с ядовитой магией нежити и был ещё какой-то странный оттенок, который будоражил кровь и звал... звал... звал...
Прежде, чем я успела спохватиться, видение потянуло мою душу далеко-далеко, туда, где в сердце леса на камне расставался со своей магией пленённый ведьмой огненный маг Зике. Он лежал совершенно обнажённый и тяжело дышал. Три девушки покрывали его кожу поцелуями и под их губами на теле мага распускались огненные цветы. У Зике не было сил даже стонать, а они смеялись и всё спрашивали, неужели они не лучше, чем та девочка, которую он хотел насильно сделать своей женой.
Вдруг видение всколыхнулось.
В него ворвался лесной страж в своём нечеловеческом облике — огромный, звериный, устрашающий.
— Пока вы тут... развлекаетесь, — выплюнул он грубое слово, — его братья жгут мой лес! Тиселе вышла ему навстречу, а вам хоть бы что!
Тиселе... я слышала это имя... но... кто она? Мне почудился запах ветра и крови.
Заклятые рассмеялись.
— Братья?
— Как мило!
— Давно у нас не было такой добычи!
— А они хорошенькие?
Страж ответил гневным рычанием и они с бездушным смехом упорхнули.
Моему взгляду предстали двое мужчин в красных одеждах огненных магов. Один из них держал в ладонях светильник — плошку, в которой горел огонёк. Вопреки естеству, он наклонялся в ту сторону, куда шли маги... не сразу я поняла, что маги шли в ту сторону, куда наклонялось пламя.
— Брат Зике там, — проговорил один из них, кивая на огонёк. — Он жив, его пламя горит ровно.
— Тот, кто первым поймает ведьму, получит всё, — проговорил второй и вскинул руку. Из неё вырвалось пламя и сожгло дерево, по несчастью оказавшееся у них на пути. Раздался стон, но маги его не услышали. Кожей я чувствовала боль стража, чей лес сжигался заживо.
Они шли прямо туда, где горело для них пламя их брата, и не сразу почуяли, как вокруг сгущается чёрный туман. А потом...
...Ведьма стояла среди деревьев — маленькая, тоненькая в слишком просторном белом балахоне. Она была боса и под её ногами стремительно таял снег. Ведьма смотрела на магов серьёзно, без улыбки или страха. С напряжением человека, решающего сложную задачу.
— Именем Бога пожаров! — провозгласил тот, который жёг деревья. — Сдавайся — и умрёшь без мучений!
Уголок рта ведьмы дёрнулся, словно она хотела улыбнуться, но раздумала. А потом руки подняла она — и по обе стороны от неё выросли чудовища, подобные тем, которых жёг Вийник в имперской деревне. Они рванулись к огненным магам как собаки, спущенные с поводка, и были немедленно ими сожжены, но из-за спины ведьмы выпрыгивали новые и новые чудовища. Маги встали спиной к спине и жгли, жгли и жгли нежить. Казалось, чудовищам не будет конца. Казалось, маги всесильны.
Но постепенно нежити становилось как будто меньше. Маги получили передышку. Тогда ведьма сомкнула руки над головой и вся нежить, которая осталась, бросилась на волшебников одновременно. Ещё мгновение... но...
Когда маги, тяжело дыша, смогли оглянуться по сторонам, вокруг не было ни нежити, ни ведьмы. Только серел в воздухе оставленный ею след магии... он медленно подплыл к орденцам... впитался в них...
И тут послышался знакомый смех. Перед огненными волшебниками стояла обнажённая девушка — одна из тех, которые пили магию из брата Зике. Она протягивала магам руки и улыбалась. Тот, у которого была плошка (он умудрился не выронить её в азарте боя с нежитью), как зачарованный шагнул вперёд и тут смех раздался с другой стороны. Чуть позади стояли ещё две девушки, тоже обнажённые и тоже улыбались. Огонёк в плошке как будто сошёл с ума — он кланялся в сторону каждой Заклятой. Маги переглянусь, вскинули руки, направляя их вперёд, на первую девушку... и ничего не произошло. Заклятые рассмеялись своим жутким бездушным смехом. Две из них шагнули каждая к своему магу, обвили их шеи руками. Те не сопротивлялись ни объятьям, ни ласкам, ни поцелуям. Третья улыбалась, но лицо её было напряжённым.
— Вы сопротивляетесь, — проговорила она низким, завораживающим голосом. — Это хорошо. Боритесь! Сражайтесь! Мы выпьем вашу силу по капле... это будет так сладко... так сладко... мы доставим вам больше удовольствия, чем ваши забитые жёны с закованной магией. Что вы могли бы получить в случае победы? Полуребёнка, которая бы боялась вас и ненавидела? Одну девочку, которую не хватит на вас всех? Здесь вы получите больше, много больше... сопротивляйтесь же нам! Нашим чарам... нашей ласке... нашей любви... нам нравится, когда жертва сопротивляется...
Я проснулась так резко, как будто меня ударили. Перед глазами всё ещё стояли картины того, как магия сталкивалась с магией, как из грязно-жёлтой ведьминской магии сплели что-то похожее на огненные заклинания, как на магов наложили печати, как сломили их волю, подчинив опасной неге и страсти. Огненных волшебников поймали в ловушку, но... почему я видела не только людей и пламя, но и туманные линии, которые оплетали колдующих? Чёрное облако вокруг нежити, грязно-жёлтая, такая знакомая ядовитая магия ведьмы, зеленовато-белые чары Заклятых... серая магия, запечатавшая огненных волшебников, алые нити их собственной силы. Когда-то я могла различать всё это, но... но Вийник вылечил меня от этого.
— Вийник!
— Здесь его нет, — раздался недовольный голос Кэсси. Вчера она осталась ночевать со мной в одной комнате — чтобы присмотреть за мной и разбудить, если понадобится. Днём она обошла весь двор, всюду её охотно пускали и добродушно щекотали ребёнка. Но Вийника не было и следа.
— Послушай, — зашептала я, садясь рядом со служанкой. — Слушай внимательно и не спорь хотя бы на этот раз.
— Я никогда не спорю с вами, леди! — возмутилась Кэсси.
— Слушай! — прошептала я ещё тише. — Если что-то случится... если меня не смогут разбудить... или ещё что-нибудь... подожди, пока тебя спросят, а потом скажи: как ей помочь, может знать только её муж. Запомнила?
— Какой ещё муж?! Когда это вы успели?! Да без благословения!
— Тише, Кэсси! Я сказала принцессе, что он мой жених, поняла? А что мне оставалось делать? С него хотели содрать кожу! Но в империи нет такого слова, поэтому принцесса говорит о моём муже.
— Как это — нет? — заинтересовалась Кэсси. — А как они обходятся?
— У них нет помолвки. Просто люди решают жить вместе, выбирают подходящий день и делят чашу, а потом... ну, в общем, уединяются. Неважно! Просто запомни: подожди, пока тебя спросят и скажи про него, слышишь?
— А если не спросят? — забеспокоилась Кэсси. — Что это вы надумали?!
— Я ничего не надумала. Спросят обязательно. Но если нет — всё равно подожди и только потом говори. Не суетись, поняла? И не давай их врачам меня лечить. Не хочу, чтобы в меня втыкали иголки.
— Какие ещё иголки?! — ещё больше заволновалась Кэсси.
— Неважно.
Я встала с постели и подошла к двери. Отодвинула её. В коридоре было пусто. Я села на колени и тихонько позвала:
— Чаедин! О, Чаедин!
И задвинула дверь обратно.
Подобно волшебному духу из сказки, имперская служанка в миг очутилась рядом. Из коридора раздался её тихий голос:
— Госпожа Элесит-дини?..
— Чаедин, я не хочу спать. Ночью бродят злые духи. Принеси мне терпкого вина.
— Может быть, госпожа Элесит-дини предпочтёт крепкий ша'ари? Он прогонит сон и усталость, придаст тебе бодрости.
— Неси ша'ари, — вздохнула я. — Кэсси, иди к себе и ложись спать.
— Но...
— Иди, Кэсси.
Утро я встретила сонная, зевающая и крайне недовольная собой и жизнью. Спать я боялась. Кто знает, куда затянут мою душу непредсказуемые видения? Что такое сотворила со мной принцесса, чему она открыла путь? Или, быть может, куда она проложила дорогу моей душе?..
Чаедин появилась, улыбающаяся, как всегда, и принесла мне наряд ослепительно-белого цвета. Одежду украшала серебряная вышивка.
— Госпожа принцесса Кайодиви просит госпожу Элесит-дини оказать милость и посмотреть на зимнее состязание облаков.
