— Это прекрасно, когда хочется сохранить мир, — Дамблдор огладил бороду, глядя прямо на Роджера. — Вот наше Министерство Магии так хотело сохранить мир, что это привело к двум войнам, и мы едва не оказались в положении Германии после Гриндевальда.

— Но вы все же выкрутились, — заметил представитель Франции, Артур Дюбуа, — не сказать, что усилиями нашего Министра, правда, но такова жизнь!

Он вскинул бокал, словно салютуя Дамблдору, жизнерадостный, красный, как вино в бокале, и чем-то напоминающий Дамблдору другого Артура, Уизли. Дюбуа тоже работал в Министерстве, тоже поддерживал Дамблдора, правда, именно Дамблдора, а не Британию там, скажем. Встречалось среди магов такое, восхищение старейшими, сильнейшими магами, так сказать возведение на личный пьедестал, ну и конечно то, что в 70-х Альбус какое-то время учил Артура, во время поездок во Францию, сыграло свою роль.

Министр Испании, неожиданно напросившийся в гости, бросил взгляд в сторону Дюбуа, но ничего не сказал, снова повернулся в сторону Дамблдора. Явно хотел поговорить без свидетелей, и с учетом прошлого разговора, Испанию можно было смело заносить в союзники. Не бог весть что, но в положении Дамблдора, за что угодно ухватишься. Министр Ортега, правда, напросился в гости через третьи руки, так что поддержка будет неявной, на публику Испания в союзе с Францией, но это как раз объяснимо.

После падения Гриндевальда и Германии Франция неуклонно набирала мощь и влияние в магической Европе, и ссориться с ней сейчас никому не захотелось бы. Британии, разве что, за все прошлые дела, но Амелия благоразумна и не станет задираться. Да и принятие Статута, пускай и не состоявшееся, но было в Париже, так что у Франции все причины выступать против. И за собой они потянут почти всю Европу, так что откол Испании — все равно успех.

США будут хранить мир, то есть соблюдать нейтралитет, а с ними и Канада.

— Жизнь такова, какой мы делаем ее сами, не так ли, Сергей? — обратился Дамблдор к представителю магической России.

Нельзя сказать, что они были хорошими друзьями, но все же, воевали вместе, переписывались, общались, встречались на конференциях, и Сергей Долгорукий, словно в оправдание фамилии, и вправду имел длинные руки, в переносном смысле. Альбус практически не сомневался, что сюда, на эту встречу, в смысле, Сергей пришел по просьбе Министра России, прощупать позицию, а то и обозначить свою.

— Именно так, Альбус, — отозвался Сергей, кивая, — но мой опыт говорит, что чаще всего попытка сделать жизнь лучше заканчивается лишь ухудшением, а то и сожалением о собственных поступках.

Намек на Ариану был таким явным, что Дамблдор едва не застонал. Незажившая, незаживающая рана, ошибка, ради исправления которой он отдал бы все, все! Но нельзя показывать слабости, нет, мир магов, конечно, не стая одичавших оборотней, рвущих друг друга на куски, но подобные слабости нельзя показывать, нет. Только ложные, мнимые уязвимые места, как с Гарри Поттером сейчас, и готовить свой удар, не выказывая слабостей и интереса.

— Но это же не значит, что не надо пытаться?

— Не значит, — пожал плечами Сергей.

Он щурился, поглядывая в камин, и лицо Долгорукого, и без того испестренное морщинами, сминалось еще сильнее. Тянулась неспешная пауза, Роджер побарабанил пальцами по столу.

— Наши магглы попробовали сделать свою жизнь лучше, — словно очнулся Сергей, вскинул седую голову, — в который уже раз за это столетие, а получилось опять невесть что! Конечно, что могут знать магглы об улучшении жизни, ведь у них нет магии, не так ли?

Остальные закивали, соглашаясь, Дамблдор огладил бороду, глядя на Сергея.

— Но возьмем пример ближе, понятнее нашему дорогому Альбусу, — сказал Долгорукий. — Разве Темный Лорд не хотел сделать жизнь лучше? На свой лад, но мы же все тут не дети, правда, и знаем, как бывает сильно это намерение улучшить все, а кто не согласен, тех слегка подправить, потому что не понимают своего счастья?

И опять последовали одобрительные реплики. Альбус же еще раз огладил бороду, испытывая сильное желание ухватить ее в кулак и досадливо дернуть, да что там, оборвать. Ему почти прямым текстом, с намеками на прошлое самого Дамблдора, дали понять, что магическую Россию устраивает сложившееся статус-кво, и даже больше. Не просто нейтралитет, как у США и их сателлитов, а именно что предупреждение: попытаешься улучшить нашу жизнь насильно, мы и поступим с тобой, как с Темным Лордом. Это было печально, как раз в деле с Волдемортом, Россия поддержала, не дала европейским странам сразу "съесть" Британию, и Дамблдор считал их потенциальными союзниками. Еще Альбус подумал, что стареет и что по этим же причинам не стал лезть в политику в свое время, хотя и предлагали пост Министра.

— Несомненно, — ответил Дамблдор, — ведь мы, маги, постоянно действуем, исходя из этого намерения. Если бы мы не стремились сделать жизнь лучше, то разве приняли бы Статут? Разве заботились бы о магических существах, которые без нашей поддержки вымерли бы?

Долгорукий не моргнул и глазом на этот ответный выстрел дуплетом, лишь снова сгорбился, кутаясь в теплую мантию, словно его по-стариковски мучил холод, хотя и был Сергей моложе Дамблдора. Не такое уж и достижение, конечно, когда тебе 116 лет, подавляющее большинство магглов и магов вокруг моложе тебя. Было бы, конечно, неплохо, если бы возраст и пост Верховного Чародея международной конференции магов давали бы преимущества, как вон с Африкой. Директор Уагаду против отмены Статута, и вокруг него и старейшей школы континента сгруппировались многие представители Африки. Вот бы так союзники группировались вокруг старейшего Дамблдора, не приходилось бы финтить и вести окольные разговоры!

Дамблдор мысленно усмехнулся, представив такую "битву Старейших", и тут же припомнил, что так уже было в древности. Бились род на род, и много крови пролилось тогда, но маги все же выжили, снова размножились, поднялись к вершинам, и опять зарвались, и опять выжили, уцелели, выкарабкались. Не это ли движет остальными в их противлении? Статут — выживание, отмени и непонятно что будет, снова кровь, смерти, неизвестное будущее и страх. Но все же — здесь же собрались не дети, чтобы руководствоваться сиюминутными желаниями и интересами? Если же смотреть в будущее, то ясно видно, что пора отменять Статут. Да, он был полезен, но рано или поздно, все проходит, и нужно искать новые решения или отказываться от старых.

Но как в этом убедить остальных, не проливая рек крови? Разве мало их пролилось в прошлом, в настоящем, во всей этой истории с Волдемортом? Хотя да, для остальных мало, за исключением той истории с финалом чемпионата мира, подытожил Дамблдор. Ничего нового, обо всем этом он думал, все это было ожидаемо, но, как и всегда, при столкновении в реальной жизни, оставляло легкий привкус тоски и незавершенной работы.

— Разве мы были бы виноваты в вымирании существ? — неожиданно спросил Дюбуа. — Не магглы?

— Еще неизвестно, кто кого истребил бы, — с сильным акцентом заметил представитель Индии, Рамаяна Надсиржеш, до того молчавший и слушавший, незаметно сидя возле окна.

Рамаяна встал, взметнулась коричневая, под стать коже мантия, и вскинул руку.

— Мы еле сдерживаем некоторых магических существ, что смогли бы против них магглы без магии?

— Вот это вы зря, мистер Рама, — тут же нахмурился Роджер, наклоняясь вперед, словно собираясь вскочить и ринуться в бой. — Магглы придумали массу разнообразных приспособлений для убийства, успешно их применяют и с каждым годом придумывают все новые и новые!

По комнате прокатился холодный ветер, словно окно распахнулось, впуская внутрь ветра и снега Альп. Да, здесь собрались не дети, и все помнили, что творилось перед принятием Статута, и какой крови стоило магам уцелеть тогда. Если же магглы стали сильнее, то кто знает, сколько ее прольется сейчас? Дамблдор сохранил невозмутимое лицо, словно и не прозвучал сейчас один из самых убийственных аргументов против Статута. Уподобляться сторонникам "чистоты крови" и называть подобное пропагандой "продавшихся магглам политиков" он не собирался, и не собирался надувать щеки и уверять, что маги сильнее магглов.

Но тоска немного усилилась.

— Это потому, что у них нет магии! — усмехнулся представитель Индии.

Вот и пойми, подумал Дамблдор, то ли он представитель чистокровных (было бы глупо думать, что с истреблением Пожирателей эта лавочка прикрыта), то ли, наоборот, завуалированно поддерживает Альбуса. А может и насмехается, только завуалированно: мол, дадим магглам магию, поможем быстрее истребить друг друга!

— Думаю, от наличия магии ничего не изменилось бы, — вмешался Министр Испании. — Магглы и без нас способны уничтожить друг друга, столько у них оружия, по сравнению с которым наша магия покажется детской игрой!

Дамблдор мысленно кивнул, как словам Ортеги, так и подтверждению собственных мыслей о позиции Испании. Косвенно, завуалированно, но разве этим вечером прозвучало хоть одно прямое высказывание?

— Это лишь подтверждает, что назрели перемены, — легкомысленно заметил Дюбуа, уже изрядно набравшийся, и ставший еще краснее.

— Чем это еще? — Роджер нахмурился, опять постучал по столу. — Всю свою историю магглы постоянно враждовали друг с другом, с магией, без магии, какое это имеет значение?

Дамблдор тоже нахмурился. Маги не слишком воинственны, что есть, то есть, но тут и возникает развилка: если прятаться до последнего, то магглы рано или поздно обнаружат, да что там, их авроры, спецслужбы же и так знают! Либо прятаться еще сильнее, либо бить первыми, либо отменять Статут и пытаться подружиться, а то и занять привилегированное положение в мире магглов.

— Кто еще образумит неразумных магглов? — пожал плечами Дюбуа. — Кто подарит им чудо, как не маги?

Роджер хотел что-то возразить, но лишь махнул рукой. Долгорукий продолжал смотреть в камин, лишь что-то проворчал под нос, словно жалуясь на холод. Южная Америка, Китай, Австралия, Ближний Восток — Дамблдор скользил мысленно по карте, перебирал оставшихся, подсчитывая, прикидывая, тасуя аргументы — повторяя все то, чем он занимался последние полгода. Неблагодарный, тяжелый труд, но кто еще образумит неразумных магов?

— Разве это не будет повторением пути Темного Лорда? — спросил с сомнением в голосе Ортега.

— Если считать магглов за зверьков, то конечно будет, — тут же ответил Альбус.

— Можно считать их за гоблинов! — пьяно рассмеялся Дюбуа. — У них нет палочек, но они умелые мастера, хитрые, и не прочь были бы завладеть нашей магией!

Доля истины в этом есть, признал Дамблдор, но все же магглы — не гоблины, и это хорошо. Завязался спор, и Дамблдор подхватил министра Испании под руку, отвел в сторонку, решив, что более удобного шанса не будет.

— Скажу начистоту, Альбус, мне казалось, что твои позиции крепче! — сказал Ортега, почти сердито.

— Волдеморт тоже думал, что для взятия власти в Британии и над магическим миром ему нужно лишь протянуть руку, но вместо этого он, как говорят на родине Сергея, протянул ноги.

— И все же, — покачал головой Ортега.

— Но ты же пришел?

— И уже жалею об этом!

— Если бы отмена Статута давала медовые реки и горы золота, то его давно бы отменили, — спокойно ответил Дамблдор. — Ты хочешь непременного выигрыша?

— Франция готова сожрать нас, — в голосе Ортеги слышалось отчаяние, — я готов на что угодно, даже на отмену Статута, лишь бы это отвлекло Францию!

— Тогда ты пришел верно, они отвлекутся на меня, — заверил его Дамблдор.

О том, что это вполне может быть лишь временное отвлечение, и что его "сожрут" в этой борьбе, Дамблдор добавлять не стал, ибо не стоило отпугивать и без того напуганного и колеблющегося потенциального союзника.

Глава 12

27 декабря 1996 года, Швейцарские Альпы

Мы сидим в отдельной ложе, выделенной для Британии. Чары расширения пространства в зале выполнены просто на отменно, всем есть место, всем все слышно и видно, этакий амфитеатр, полукруг мест и лож, вверх и вниз относительно трибуны докладчика. И этакий намек, потому что больно уж напоминает залы для судейских заседаний, мол, вышел к трибуне, сейчас получишь приговор. И там сейчас как раз наш директор

— На правах Верховного Чародея, — говорит Дамблдор, поглядывая на зал поверх очков.

На нем новенькая мантия, борода вся прямо начищена, в общем, не чудаковатый директор, а и вправду Верховный Чародей, открывающий всемирную конференцию магов на правах председателя. Ага, а я и забыл об этом титуле Дамблдора, вот значит, он как пропихнул все в нужные ему сроки.

— Благодарю всех, кто приехал, ибо это очень важный вопрос, действительно касающийся всего магического мира..., — продолжает вещать Дамблдор.

Амелия Боунс слушает с мрачным выражением лица, подперев голову рукой, словно раздумывает, сразу Дамблдора в тюрьму посадить или дать вначале высказаться? Группа, прибывшая с Министром, и наша группа из четырех школьников сидят порознь, пускай и в одной ложе, выделенной Британии. Еще не факт, приходит ко мне мрачное, как сама Амелия, осознание, что Министр Британии поддержит Дамблдора!

— Ты слишком напряжена, — шепчет мне в ухо Луна, и тут же украшает мое ухо ромашкой. — Помассировать тебе плечи?

— Нет, — почти шиплю в ответ.

Еще чего не хватало, и так вон косятся, с праведным магическим огнем в глазах!

— Как вы знаете, — голос Альбуса спокоен, привычен, мы словно снова в Большом Зале на церемонии Распределения сидим, — нам все труднее скрывать свое присутствие от магглов, которые в свою очередь становятся все сильнее. Нам даже пришлось пойти на частичное сотрудничество с их тайными службами, чтобы продолжать сохранять статус-кво, но и оно не будет вечным!

— Тут он прав, вечны только звездные светлячки, — уверенно заявляет Луна, глядя на Дамблдора.

Что-то она там видит в нем, или за ним, или под ним, что-то интересное ей. Того и гляди встанет, свесится через балкон, а то и прыгнет, в погоне за новым чудом.

— Перед принятием Статута магглы боялись магии, боялись наших возможностей, но это был не тот страх, от которого убегают и прячутся. Это был страх, когда пугающее — убивают, и мы все помним, сколько крови магов пролилось перед принятием Статута, — вещает Дамблдор, поглядывая по сторонам, словно проверяя реакцию на свои слова. — Маги едва не вымерли, и нас спасло только спешное наращивание численности при помощи магглорожденных, но оно же создало и проблемы, опять же известные всем нам! Движение за чистоту крови, Гриндевальд и Волдеморт, проникновение идей магглорожденных и частичный вынужденный отказ от Статута, это лишь вершины, самые крупные из проблем, возникшие вследствие этого. Мы уже не можем просто прятаться, как раньше, это бесполезно, это уже не поможет!