Смирившись с растекающимся в блин вне воды Слимом, Понг постарался забросить на берег — соскользнул и не долетел. Пинг хихикнул, Понг неразборчиво буркнул что-то под нос, недовольно дернув ушами.
— Панг, он в отключке... — подал голос Эурт, устало взмахивающий крыльями. Наряд в полоску тоже обвис и казался измученным. Однако не унывающие глаза сверкали... гордостью? Восхищением? Смешинкой? Всегда переполненные мыслями, Пинг и Понг с пустыми головами слабо улыбнулись, подняв лица к собравшимся на отдых перед началом поварских подвигов феям.
— Вылезайте, олухи! — И приведите его в сознание! — Дружно отправили ментальный посыл Живая Вода и Огонь. Первая, кстати, в открытую вторым выемку буквально выплюнула мальчишек, возмущенно крякнувших и с бултыхом свалившихся в окружающий чашу пруд.
Со стороны пока еще безымянный фонтан выглядел еще более феерично. Понг подтянул шарик Слима Водной Рукой, поймал подброшенное Воздушной Рукой, и прянул ушами на покачавших головами фей, не одобривших взобравшихся на воду Пинга и Понга, отложивших побудку Слима. И Лис крайним потоком возблагодарил их, сдержавших речь и эмоции от разливания по ауре. Среди эльфов кроме князя и царя никто не удосуживался держать свое при себе, даже зная о сверхчувствительности дуота Панга и догадываясь о декоративности оши на нем. Выпрямившиеся Пинг и Понг некоторое время с отсутствующими искрами мыслей в ничем не прикрытых глазах любовались игрой огненной корзины и водяного букета в ней, пока Лис не собрал их мысли в кучу и не подтолкнул проснувшимся желанием к границе измененного под ристалище пространства. Желанием окунуться и согреться в сверкании любви неофициально усыновившего. Желанием, проснувшимся после подсказки о приведении в чувство размякшего тельца Слима — сокрыть коробочкой из ладошек и через не могу и не хочу пропустить импульс арканного разряда. Аморфный кусок воды тут же ожил, завибрировал и защекотал рябью, испугавшись и задрожав сильнее, когда крышка импровизированной коробочки открылась — пришлось Понгу вновь закрыть обретший кое-какую вязкость, плотность и вес кусок воды, так и норовящий выскользнуть, а разделяющему с ним эмоции Пингу искать утешения у продолжавшего сидеть спиной к пруду и лицом к площадкам цео.
Ни многочисленные шишки, ни сломанное нокаутирующей пяткой ухо Шима не заставили Миша отступиться, признать проигрыш, разозлиться. Он долгий на подъем, но уж если раскочегарился, то в драке не сдавался. Им с братом не раз говорили — опрометчиво бросаться на заметно превосходящего их, это не раз губило отметки за Пропреп. Не было красных глаз и запугивающих криков, но все вдалбливаемые приемы напрочь вылетали из поддавшихся горячке боя голов. Миш криво ухмыльнулся разбитыми губами, зыркнув из-под рассеченной брови, сделал сально назад и как заправский рестлер рухнул локтем в шею на спину не успевшего подняться кучерявого противника, пегого как лошадь — хоббит сам не ожидал, что сможет отмочить подсмотренный приемчик из средней плоскости. Однако окрик жгучего шатена запоздал и принес хрустящую смерть. Мишины рефлексы отметили — минус один, и бросили тело под ноги примерившегося от всей души пнуть ловкача. Попал. По металлическим ребрам — ни одному гиму ни одной кости раздробить или рассечь не зачарованным оружием или магией не получилось ни у одного хоббита. Один ухнул, другой взвыл, успев в падении зацепиться и сломать, едва не оторвав, оставшееся целым правое ухо, за что белые зубы, как специально наточенные, выдрали из кусок мяса. Пегий шипяще и со свистом втянул воздух в пустые легкие воздух, не сумев завершить блокирующий захват. Поваляв друг дружку, оба решили воспользоваться лбами — один увидел подходящую возможность, сумев истекающей кровью рукой остановить замах прижатого спиной к траве мальца, другому ничем другим ударить не получалось — звучный удар выбил звезды из двух пар глаз, и менее крепкий хоббит повалился ничком на тут же отбросившего его эльфика, со стоном повалившегося на спину — встать и оглядеться в поисках противника не получилось, а в следующее мгновение его обдал жгучий жар, сразу сменившийся приятной лаской воды, принесшей прояснение и обрывки образов, в очередной раз вогнавших Миша в стыд, сменившийся смущением от звонкой похвалы: "Молодец, дудос(!!!)!" — Ваэрта, дравшегося в одиночном мачаре, как сократили состязание с магией и зачарованным оружием. Третий выход против пары сделал его дважды достойным. За оставшиеся менее чем две трети у него с Шимом был реальный шанс добиться лучшего в шести — зачин для еще двух был пока в его пользу с запасом в одно поражение, вольный стиль один-один. Поблагодарив одними губами Великого Мэллорна, парнишка вскочил, довольно подмигнув и взглядом найдя площадку Ваэрта, первый раз из четырех победившего на ней.
Благодаря Нчагу и дававшему редкие, но дельные советы Ноегу, третья цепь, как и четвертая, не расползлась по категориям, наваливаясь на выгодные для себя состязания по трое дуотов, принося минимум жертв. Так, например, двум парам сестриц из двух нижевисящих звеньев, бившихся параллельно с дуотом Имшем осталось еще три раза отличиться с одним возможным проигрышем и будет у них третий достон(!!!) и крылышки за спиной гарантированы. У коз каждый отметился хотя бы одним достоном, а Эёух первым из всей группы в прошлом раунде достиг тридоса.
В первой группе дела шли к досрочному выходу на метание и стрельбу — хоббиты только так мурыжили гимов, хватая победы. Правда, рауда три назад в оружном состязании один хитрюга догадался выйти с кинжалами — с тех пор меткие и тренированные кисти точно вгоняли лезвия в не успевающих ни разорвать, ни сократить дистанцию. А тройка боев с копированием тактики несказанно воодушевила всю вторую цепь — они успевали уворачиваться или отбивать, легко справляясь с безоружным противником.
Не смеющие вмешиваться цео высоко оценили догадливого мальчугана. Взрослые эльфы смотрели за ходом, сопереживая. И не боялись за слишком сильные перекосы — феи умудрялись не допускать глубоких ран для психики того или иного ребенка, озлобившегося или крупно обидевшегося в ходе боя. Лишь тревожные нотки о дуоте Панге, надолго ушедшим из поля зрения, бередили душу. А так цео вполне успевала во время перерывов шумно болеющих за своих мелких запрягать в плетение довольно приличных для их возраста венков из цветодара со стеблями — сама она умела это делать на порядки лучше не глядя.
Насколько был швах в первой группе, настолько жашно действовала третья. В первых трех лишь двадцать пятые и двадцать шестые пару раз лажали, в итоге все равно выехав на трех подряд из суммарно шести схваток. Вольный стиль, как и борьба на кулаках и с простым оружием вообще шли без единого поражения гимов. Даже пара шаман-со с твисотом не смогла одолеть двух сестриц-млазов — красивый бой под щитами с ничьей по времени. Вольный стиль в следующем раунде вообще превратился в избиение младенцев, причем благородный стаз пошел на разбиение, организовав нападающего из тридцать второго и женскую магическую поддержку и двадцать шестого звена — больше хоббиты не поддавались на подобные уговоры, тем более им было нечего противопоставить Лесному Шагу стазов, взявшему его на вооружение после первого в жизни применения, с перепугу, сестрами в том самом бою с шаман-со и твисотом, под самый конец, когда оба хоббита пошли ва-банк, а завизжавшие девочки размытыми полосами бросились в россыпную. Те же четыре дуота-млаза с пробуксовкой двигались и на магии с зачарованным оружием. Самые слабые звенья твисот размазывал по категориям, ни разу не дав возможности дважды подряд хоть вместе, хоть порознь выступить на одном и том же виде, вообще за прошедшие бои дав им сыграть парой всего дважды. Хоббиты, кстати, не имели права разбивать дуотов, а гимы указывали лишь одного хоббита, самостоятельно выбирающего себе пару.
Отточенные стазами звеньевые кантио успешно доказывали свою эффективность, как и техники на мечах и глефах, давшие с началом четвертого звена крен в сторону повадок животного-символа того или иного звена. Одна и та же связка в разном исполнении лишала хоббитов третьей группы легкой приспособляемости, как это вышло у первой и второй, начавших более-менее успешно противостоять и побеждать. Так дуот Хеап на третий раз применив парную комбинацию едва сам себя не зашиб, замешкался, и сперва прозевал удар Пэйп, а затем на копье насадили и Хэйпа, в общем, он удачно для хоббитов испортил себе шестую игру обидным вторым проигрышем.
Твисот оказался морально не готов лицезреть обнаженную эльфу, его предательские глаза то и дело смотрели прямо... прямо пониже ямочки пупка. Будучи мягном он участвовал в походе к источнику "скверной" воды и выжил при генеральном штурме лесной крепости Моара, как позже оказалось. Ставший вскоре хоббитом помнил мелькания голых защитников, юных и узких смесков, как позже выяснилось. И как некстати именно в тот момент, когда сиятельная Эасо обратилась к ним с той же формулировкой, как когда-то Моара, он встал и увидел эльфу в новом свете, а коварная память в насмешку и к стыду вычленила образы прошлого. Твисот справился, не будь он адъютантом шаман-тэ! Поставленный над двумя сотнями второй раз за день воспользовался советом своего командира — голова немного прояснилась, позволив разделить две сотни на три группы. На большее шаманского приема не хватило, благо его офицеры не лыком шиты — они сумели организовать сопротивление, проигрывая с честью. Так же, как молодежь валяла и кромсала щуплых и низких, так и стариков мутузили эльфята, на голову возвышающиеся над хообитами и прожившие даже больше лет, чем самые старые из них.
Продолжительность жизни мягнов не сильно отличалась от людской — полста лет. Шаманы доживали и до семидесяти оборотов вокруг Ра. Хоббиты, по словам высокомерыша, на несколько лет нагло занявшего лесной дом Моара под озвученным лишь кругу шаманов предлогом, в плане возраста сроднились с орками за счет необычного дара, наличие коего подтвердили феи, наглядно продемонстрировав его тогда и сейчас. Большей части преображенных после размыкания проклятья на крови уготованы судьбой лишь пара десятилетий сверху максимум. Твисот в свои тридцать с лишним считался у мягнов отслуживающим лямку сотника последние годы, после снятия проклятья у него появилась седина в волосах, как и у многих из тех, кто приближался к старческому порогу. Морщинки, опять же. Твисот знал — после катастрофы два года назад ему и иже с ним осталось десятка полтора лет — за время после гнева господнего прибавилось седины и морщинок, благо он поддерживал себя в отличной физической форме и пока еще успешно боролся с дряблостью.
Хоббиты-мужчины тяготились своей новой жизнью. Все дело в женщинах, коих насчитывалось до ужаса мало. Моара каждый полдень несмотря ни на что получал восхваления и моления за Родильню — ни один младенец не погиб, все здоровые. Новое поколение уже созрело для продолжения рода, и Фуагра, самый первый и лично Моара преображенный, как и весь его десяток, выучившийся на шамана и возглавивший общину на правах верховного шаман-нэ, отправляя твисота к сияющей, просил засвидетельствовать видение, выказать почтение, договориться о личной встрече и возможности благословления юных хоббиттес, вступающих в полиандрийный брак. Никто из хоббитов уже не плевался и не ярился, как после предложения Ноцуца о женщине с несколькими мужьями. Так сложилось — мужская часть населения Раледо подавляющая. К тому же, после катастрофы размыкание чар проклятья крови вело к неминуемой смерти — мягны с удвоенной силой принялись совершенно безбоязненно наседать, застопорив расширение Раледо.
Среди воинов двух сотен, подчиняющихся твисоту, был с десяток женщин, отдыхающих после родов. Они в свое время тянули лямку вояк армии мягнов и наотрез отказались принимать участие в воспитании или нянчиться с собственными детьми — на что же старые кошелки? К великому сожалению, прожженные бабы разродились, вынужденно, к слову, лишь дважды или трижды — дальше организм окончательно изнашивался, прекращая вырабатывать яйцеклетки. И таких большинство — убить животную половину это не скалкой пироги раскатывать. Со скрипом неспособные рожать соглашались оставаться в центре селения, воспитывать чужих детей и ублажать очереди из мужчин — тоже предложение Ноцуца. За это научившиеся готовить мужчины подавали разведенным самые лучшие блюда. Перед ними преклонялись и едва ли не на руках носили.
Небезызвестный Ноцуц помимо собственных исследований, включающих скрещивание со смесками, гномами, гоблинами и людьми, строил с шаманами новые знания на стыке двух разных подходов к работе с каким-то там энергиями — твисоту до них дела не было. Зато он вполне оценил результаты, мельком посматривая в сторону второй группы — в своей скорости шаманам не хватало. Потому он первым опробовал свою идею, отрезвившую от мыслей о... В общем, с того раунда успехи потянулись в гору, давая шансы на десятку.
Перед уходом одаренный печальными знаниями о возможности потомства лишь от людей, причем всегда с их доминантой — плод не смог до конца развиться в чреве матери-хоббитесы и убил ее, в отличие от успешно разродившейся человеческой женщины, — Ноцуц, так и не допущенный к феям в рощу Эльбра, в благодарность за возможность проведения своих изысканий насоветовал рожать раз в два года и отдал рецепт противозачаточного зелья, которое в сочетании с еще одним и специально разработанным камланием в особые женские дни гарантировало двойню, заумно обозванную им дизиготной. А так же и тройняшек, требующих особого ухода за матерью. Однако и двухлетний цикл, давший матерям в возрасте приносить за отведенное телу время не по два-три, а по шесть и более детей, не гарантировал смену поколений — слишком велик возрастной разрыв, слишком мало женщин, за право регулярного секса с которыми хотя бы раз в три недели мужчина должен был показывать и доблесть, и удаль, и хозяйственный качества. Потому Фуагра и круг шаманов ухватились за шанс окунуть в источник Живой Воды все женское население и омолодить его, подлечить — избранным оказывалась милость Эасо, порой она разрешала подолгу жить в ее вотчине.
Все пришедшие к эксцентричной королеве фей хоббиты знали о тяжелом положении своего народа. Оттого беспрекословно подчинились и разделись, оттого твисот без раздумий согласился на соревнования — он видел дальше чрезвычайно полезных и необходимых полетов и столь же требующейся невидимости. Природа разросшейся до небольшого леса рощи Раледо охраняла прекрасно поселение хоббитов, но не обеспечивала достаточного питания, а еще Родильня с купелью пока оставалась на отшибе...
Если хоббиты сознательно готовились к чему-то экстраординарному и с педантичностью военных исполняли волю Эасо, то гимназисты попросту перешагнули порог возгласов удивления и шокирующего остолбенения. Небывалая яркость красок завораживает? Счастье окрыляет? Медовые сласти самые-самые вкусные? Мурлыкающий говор понятен? Обычное дело! Чему удивляться? И цео события принимали как нечто обыденное. Подумаешь, какие-то полурослики? Пусть себе любуются красотой тела и в таком ракурсе, и под таким углом еще — они же такие забавные в своем смущении! После знакомства с Живой Водой оба эльфа ощущали себя заново рожденными — выучка не позволяла перед подопечными совсем уж опуститься до их уровня и ребячиться вместе с ними. А так хочется! Но нельзя, особенно ему, перешедшему на сверкающий ярус и вынужденному жестко контролировать себя и свою новую силу, по любому не осторожному желанию готовую выплеснуться, как это... И хорошо, кстати, что гаджеты самопроизвольно уснули, едва оба цео перелетели через портал, иначе бы из затерроризировало начальство и не дало наслаждаться благословенным местом, Обителью. Богиня воспринималась ими после бодрящего душу купания обыденно, без первоначального страха и трепета, а ее намек на индивидуальные подарки специально для цео заинтриговал. И на фей они, казалось, насмотрелись на всю жизнь вперед и за сказку уже их не считали, полагая равными — этому способствовали контролируемые ими состязания, испытывающие все три собравшиеся в этом удивительно прекрасном уголке стороны.
