Карио брезгливо поднял мешочек, и за неимением тряпок под рукой, чтобы вытереть, подкинул и разрубил ткань невесть откуда взявшимся кухонным ножом. Тем же оружием, пока монеты находились в воздухе, он откинул мешочек в сторону, а деньги упали прямо в подставленную ладонь. Беглый взгляд и несколько нехитрых движений большим пальцем — и сердеонец знал сумму.
Но результат моего похода не устроил его. С недовольным лицом он положил кучку таких дорогих монет на стол и сообщил голосом, от которого мне захотелось плакать:
— Редви, ты не так понял. Я говорил, что десять тысяч потребовал кареолец.
К тому времени я уже превратился и поймал кинутые Ктори штаны и рубашку. Не переодеваясь и, впрочем, не вставая, я прикрыл ими срамные места и слушал сердеонца.
Как это "не так понял"?!
Ох, а ведь правда. Кареол — слишком гордая страна, чтобы считать своей валютой вирны, берущие начало в Тарии. За деньги они считают лорелы, а они почти вдесятеро дороже наших денег, и никогда не назовут по умолчанию валюту других стран.
Меня здорово ударило обухом топора правды.
— Это что же... Нужно девяносто шесть тысяч вирнов?!
Карио кивнул:
— Да. Я думал, что ты из зажиточной семьи и достать столько — не проблема... А недопонимание сыграло с нами обоими злую шутку. Я не смогу купить противоядия.
— А ты вообще уверен, что тебя не обманут? И не обманываешь ли ты меня, чтобы получить эти деньги? — огрызнулся я.
Сердеонец понимающе пожал плечами.
— Моя мотивация просматривается довольно четко, но, уверяю тебя, ничего подобного я не замышлял и не замышляю. Цена товара указывает лишь на его качество, а значит, у тебя был реальный шанс стать человеком.
Может, у моего отца и нашлось бы столько дома, но сейчас, посветлу, туда не смог бы прорваться и невидимка. Скорее всего, маги уже разбудили отца, и, может, он догадался, что за оборотень скрывался на крыше его дома... Сейчас Гильдия должна полным составом шерстить город в поисках волка. Хорошо хоть я сумел превратиться, вдруг они решатся заходить в дома?
Ктори подошла ко мне и обняла так, чтобы я уткнулся носом ей в плечо. Не желая мешать, Карио подтолкнул Винча к лестнице и начал подниматься следом. Охотник очень тихо прошептал ему на ухо:
— Я тренировал его натощак и совсем забыл про это. Вот почему он не превратился! Теперь ясно, что Редви или наелся где-то, или очень способен.
Небольшая улыбка немножко исправила выражение печали на лице. Может, мне суждено стать не посредственным человеком, а хорошим оборотнем?
"Мне кажется, ты попал прямо в точку" — облизнулась Совесть.
Ну уж нет! Если мой злой внутренний голос радует то, что я останусь способен превращаться, значит, это худший вариант событий. Но разве можно выбирать?
— Ред. Можно кое-что сказать? — спросила у меня тихо Ктори.
— Без сомнений, — еще раздраженным и грустным, но несколько понежневшим голосом ответил я. От горечи утраты того, что еще даже не поймал, на глаза навернулись слезы. Чувство такое, как будто под твоим носом держат тарелку мелко нарезанного лука.
Ктори сочла своим долгом сначала тяжело вздохнуть, она понимала, что для меня важно было стать опять человеком и зажить обычной жизнью.
— Я подумала, что сегодня — твой последний день как оборотня, и... хотела состряпать небольшой прощальный вечер. Можешь сделать так, чтобы мои труды прошли не зря?
— А что входит в твой прощальный вечер? — спросил я.
Ктори виновато улыбнулась.
Ужин, а точнее, завтрак, состоял из сырой оленьей печени и подогретой в самоваре воды. Первым делом я набросился на печень, так как со вчера ничего нормально съесть не довелось. Сытное и великолепное блюдо, в сыром виде для оборотня, пожалуй, даже вкуснее поджаренного для человека. Или во мне говорит голод?
Ктори весь вечер неотрывно смотрела мне в глаза, даже когда ела. Я заметил, что она радовалась тому, что я не нашел денег и теперь останусь оборотнем, как и она. Искренне радовалась, что я рядом. Как такую можно предать закону? Наверно, и хорошо, что так все обернулось. Кому нужно противоядие, стоящее больше, чем я видел за свою жизнь!
— Если бы ты стал человеком, мы бы уже не встретились, да? — спросила девушка.
— Ты что! Встретились бы, непременно! — замахал руками я. — Как без этого? Я к тебе, кажется, уже совсем привык.
Наградой за эти слова служила теплейшая улыбка. Ктори подняла хрустальный бокал из личного ящичка Карио, со своим нехитрым питьем, и протянула его ко мне:
— Кажется, так делают эти ваши тосты?
Я поднял свой бокал и легонько прикоснулся им к краю кториного:
— За что пьем?
— Может статься, это покажется себялюбием, но я не хотела бы больше разлучаться с тобой.
Какой... странный тост! Она что, влюбилась в меня? Или просто хочет использовать в своих хитрых оборотнических целях? Хотя, я тоже привязался к этой красавице. Почему бы и нет? Ведь это просто тост! Хотя и немного странно, что она вдруг так расчувствовалась.
— За то, чтобы мы больше не разлучались! — В один голос воскликнули мы и выпили свою воду одним глотком.
За окном Веора встречала рассвет. По горизонту разлилась алая линия, ее цвета становились все насыщеннее с каждой секундой. Ночная мгла стремительно спасалась от солнца, унося с собой тучи, звезды и четкие воспоминания о сегодняшней вылазке. Смешение ярко-алого и нежно-голубого радовало глаз и поднимало настроение. Уже скоро появятся первые лучи и первый краешек светила, который накинет на город утрешнее оранжевое покрывало.
Я положил свою руку на руку Ктори, и неважно, что между ними находилась какая-то перчатка. Она положила на нее свою, продолжая смотреть в глаза. Опять я ощутил всю эту потрясающую красоту ее синих-синих озер, в которых тонешь и даже не отличаешь реальный мир от мира своего воображения...
— КХМ!
Реальный мир возобладал, а руки освободили друг дружку. В комнату забежал запыхавшийся Карио с очень заинтересованной физиономией.
— Что? — нахмурился я.
— Редви, я только сейчас вспомнил... Разве тебе так дорог твой бемириевый браслет?
Я тоже про него забыл! Но, это ведь...
— Это ведь ненастоящий бемирий, — мотнул головой я.
Карио оскалил зубы в самодовольной ухмылке.
— Он настоящий, я проверял. Стоит двести или триста тысяч. Ты не догадывался?
Вот как! Значит, у обычного вампира в лесу на руке висело... несколько сот тысяч?! Так какого меныра этот кусок дорогущего металла все еще у меня?
Быстренько вынув свою величайшую драгоценность из-под подушки, я кинул ее Карио в руки:
— Продашь? Возьми себе... тридцать процентов. Но не вздумай сбежать со всеми деньгами, по запаху отыщу.
Карио быстро закивал, и, крикнув: "я еще могу успеть к рассвету!", скрылся за дверью, оставив нас одних. Но куда делась вся романтика? На глазах Ктори опять показались слезки, а я мог думать только про родителей и брата. Настоящее чудо! Скоро я буду рядом! Подождите меня еще немного, матушка, отец! Подожди и ты, братишка! Я найду тебя, живым или мертвым, и отомщу убийцам. Теперь, когда я стану человеком, меня поддержат все подчиненные отца, а это добрая половина Гильдии. Я вернусь к вам!
— Ктори, мы не разойдемся, я тебе обещаю! — точно не зная, говорю правду или нет, обратился к девушке я. Она недоверчиво поджала губки и ничего не ответила.
По лестнице опять кто-то поднимался, громко топоча скользкими от грязи сапогами. Мне пришлось опять отвлечься от успокаивания девичьей натуры, потому что пришелец приближался именно к нашей комнате.
После пары неудач с пустыми комнатами открылась уже наша дверь. За ней стоял почти в той же позе, как и Карио минуту назад, Стяк: глаза выпучены, одна рука крепко сжимает дверную ручку, другая — висит на протянутой от плеча повязке, вся забинтованная. Ноги все в грязи, подарке вчерашнего дождя.
— Тебе опять пришло письмо от Нигиза? — я вскочил и бросился к другу.
— Нет, — удивил он меня.
— Что же тогда? — не понимал я.
— А то, что Онир вернулся!
Глава XVIII. Круги своя
Новость о возвращении брата я воспринял сначала очень недоверчиво. Мозг сразу же решил, что это соединение важных для меня слов ему лишь показалось. Как Онир мог вернуться из Вонгского леса просто так? Из леса, в который и немногочисленные охотники заходят, понимая, что их шанс вернуться невелик?
Но факт услышанного оставался фактом. С моими чувствами Стяк шутить бы не стал, тем более зная, что я — оборотень с нестабильным внутренним миром. Откуда он мог взять эту поистине прекрасную новость? Ведь это, может, лишь обычная газетная утка. В любом случае, слишком хорошая новость для того, чтобы быть правдой.
Но своему счастью не получалось поверить даже после нескольких минут раздумий. Когда мысли, наконец, смогли развязать свой узел, я обнаружил себя сидящим на кровати, хотя, помнится, вскакивал с нее. Ктори держала еще вялого после недавних снадобий Стяка за грудки и трясла так, что трещала одежда:
— Гадина, ты врешь? Ведь он, право, не мог выжить в лесу!
Я бросился к ним, даже не спеша вникнуть в ситуацию получше. Бедному моему другу приходилось несладко, и первое, что мне нужно было сделать — это помочь ему.
Стяк коротко кивнул в благодарность, поправил замызганную куртку и продолжил:
— Несколько часов назад Онир вернулся в город и сразу же встретился со мной, Далоном, своими... вашими родителями. Об этом газеты пишут, — мне протянули свежий номер "Веорского вестника". На первой половине страницы красовалась большая надпись: "Скоро — Юбилей Главы Гильдии Фьёриаля!". Ах да, я уже возомнил свою семью достаточно важной для первой новости в газете? Вот, сразу под ней: "Старший сын мага Второй Ветви Амарзая де Лора вернулся из Вонгского леса". Быстрый взгляд на содержание статьи показал, что она написана восхищенным тоном и уступила первое место лишь потому, что так сказал Глава Гильдии. Ему, видимо, подчиняется не только Разряд Известных, но и сам Градоначальник Менерон.
Чернильные буквы на дешевой бумаге вдруг расплылись: мои глаза моментально промокли, как только я понял, что Стяк никак не может ошибаться. Заметив, что сейчас слеза капнет на газету, Стяк отнял ее у меня:
— Еще чернила испортишь! Я честно купил ее за целый вирн и потом еще матери отнесу.
Значит, наступает конец всему этому приключению...
Я сам не заметил, что повторил действия Ктори и поднял своего друга за куртку:
— Ты сам его видел? Своими глазами?
— Только не тряси меня! — простонал Стяк. — Рука не могла зажить за ночь! Уй...
Как только его ноги коснулись земли, он отошел от нас с Ктори и только с такого расстояния продолжил:
— Мы с Далоном видели Онира. Жив и здоров, только устал и наволновался. Уже встретился с родителями и теперь отдыхает дома.
Я слушал изо всех сил, одновременно с этим лихорадочно стараясь не пропустить из услышанного ни слова. Именно поэтому мысли превратились в кашу, перепутавшись друг с дружкой, и понять удалось мало. В конце концов удалось вымолить у Стяка газету. Он терпеливо ждал, пока я читал первый раз, второй, третий.
В статье рассказывалось про то, что неделю назад из Веоры похитили четырех молодых людей. Трое вернулись спустя несколько дней, один из них стал оборотнем и сбежал с Егерьской площади вместе с заразившей. Автор не преминул вспомнить, что награда за нас составляет пятнадцать тысяч, но в свете недавних убийств цифра возрастет, нужно лишь дать время на размножение листовок с обновленной информацией.
Далее печатные буквы поведали мне, что сегодня ранним утром в городе появился Онир. Его быстро узнали доблестные охранники (заслуги которых явно преувеличивали) и не только пропустили за стену, но и отвели к семье. Онир сильно исхудал и едва передвигал ноги от голода и усталости. На все вопросы отвечать он отказался, поэтому тайна его выживания пока не известна никому. Но завтра Онир обещал рассказать это на Егерьской площади всем интересующимся.
Хм, да только самые ленивые или глухие не захотят узнать, благодаря каким хитростям человеку удастся прожить две недели в Вонгском лесу! Даже я это спрошу! Хотя, как добраться до Онира? Проникнуть в дом еще раз? Я даже не помню, где ключ.
— Я хочу с ним встретиться, — произнес я вслух навязчивую мысль.
— Ты же разыскиваешься, — напомнил Стяк.
Я оскалился:
— Ненадолго. Скоро я перестану превращаться, когда не надо.
Боязливо поглядывая на Ктори, Стяк тихонько спросил:
— И как ты это сделаешь?
— Расскажу, как получится, — я улыбнулся от уха до уха, а потом подумал, что таить такое от друзей — не лучший выход, и коротко рассказал ему о противоядии.
Стяк слушал внимательно, потом часто-часто закивал и заверил меня:
— Если так, то ты сможешь появиться на людях и доказать свою невиновность. Я могу передать Ониру, что ты хочешь встретиться с ним.
— Было бы отлично. Но, когда Онир узнает, что ты говорил со мной, за тобой сразу начнется слежка.
— Если ты уже станешь человеком, а я ему скажу, то все будет хорошо, — убедительно заключил Стяк.
— В общем, это получится даже не встреча, а твое возвращение, — грустно вздохнула Ктори, которой до сих пор не хотелось меня отпускать.
Что правда, то правда.
— Если мне повезет, противоядие скоро доставят сюда. Я сразу его выпью и после этого незамедлительно пойду на встречу с Ониром, — сказал я.
"Если сердеонец не сбежит с твоим бемирием", — подмигнул Совесть.
"Если не вернется — из-под земли достану", — заверил его я.
"А я все равно против этой затеи. Придурок ты, что ли? Избавляться от меня? Да если бы не я, что монстры Вонгского леса или маги от тебя оставили? Воспоминания только! Ах, ты..."
Я старался больше не слушать злой голос, но заглушить его удавалось с трудом.
— Если так, то поспешу обо всем договориться с твоим братом, — Стяк откланялся и чуть ли не вприпрыжку выбежал из гостиницы. Что и говорить: кто не струхнет, находясь с двумя хищниками в небольшом помещении?
Ближайший час я провел, лежа на кровати и беседуя с Ктори, время от времени попивая остывшую воду из бокала. Конечно, частенько выглядывая в окно в поисках Карио. Основными темами разговора постоянно норовили стать рассказы о суровой жизни аристократа в Веоре. И как бы они ни были серы или трудны, я скучал. Ведь этой жизнью мне довелось жить... извиняюсь за повтор, всю жизнь! Не привыкнуть невозможно.
Ктори грустила, но или хорошо притворялась, или же действительно одобряла мое стремление стать человеком. На вопрос "А если бы ты могла, то стала бы человеком вместе со мной?" она, впрочем, ответила не сразу, зато утвердительно. В любом случае, девушка оказала важную услугу, заглушив скрежет Совести, который очень злился на меня за желание избавиться от оборотнизма.
Наконец пришел Карио Санальд. Копна его темных волос держалась вместе благодаря паре ленточек кровавого цвета, в тон длиннополому кафтану, а во рту торчала горячая булочка, пахнущая ваокской верховодкой.
