Сестра Утабио была ужасно прямолинейна и откровенна. Она была смертельно обижена, что аббатисой сделали матушку Онорию, хотя она, Утабио, была старше и опытней. Была оскорблена тем, что орден бросил дела милосердия и занимается такой "чепухой", как разоблачение оборотней. Есть ли у Эрны колдовская сила, её не интересовало вовсе. Девочка показала себя послушной, небрезгливой и старательной. Однажды Эрне даже удалось в одиночку удержать ютанского солдата, который не хотел лишаться гниющей ноги и собирался биться за неё до последнего. Не то чтобы это было таким уж подвигом, считала Эрна. Когда человек лежит и не может на тебя броситься, у тебя будет достаточно времени, чтобы прикинуть, куда его надо ткнуть, чтобы он на время остановился. У тебя будет даже больше одной попытки. Впрочем, Эрна справилась с первого раза.
Не надо было, конечно, показывать свои умения, но сестра Утабио как-то умудрилась вколотить в Эрну, что главное — дело, которым она занимается. Неважно, добрый или злой это человек, неважно, за кого он сражается, если он попал сюда — он должен жить дальше. Как будет жить дальше одноногий ютанский солдат в Хларии, сестёр не интересовало. Если Заступник не дал ему помереть сейчас, Он даст не помереть и потом.
К тому же сестра Утабио помогла Эрне подкрасить свои волосы — втайне ото всех!. Монахиню не интересовало, зачем это делается. Хотят братья играть в свои игры — пусть играют. Хотят посадить девчонку в замок её папаши — пусть сажают. Но сейчас эта маленькая паршивка бинтует раны не хуже любой другой сестры и не разливает лекарство, которое подносит ко рту больного.
Эрну это устраивало. Пока она здесь, никто не задаёт ей запутанные вопросы, никто не пытается её убить и не заставляет притворяться. Всё время притворяться было слишком сложно. Лечить людей — гораздо проще. Пусть она лишена "дара милосердия", о котором с придыханием говорили некоторые монахини (этих сестра Утабио отправляла выносить посуду за солдатами), но можно было не думать, не бояться и не пытаться понять, что же ей делать. К тому же научиться лечить без колдовства было очень полезно. И книги. Кто же знал, что такие бывают? Во второй, которую сунула сестра ключница, было про разные способы лечения, например. А в третьей, смешной очень — про любовь, начиная муками неразделённой влюблённости и заканчивая совокуплением. И тем, как люди могли себя повредить... во время этого занятия. Сестра Утабио без малейшего смущения обсуждала с девочкой вопросы плоти и даже дала пару полезных советов насчёт здоровья самой девочки. Мама, конечно, тоже говорила с ней на эту тему, но без колдовской силы кое-что было сложным.
А потом после утренней молитвы девочку задержал отец Бенлиус. Лицо его было печально.
Сестра Утабио уже вышла из молельного зала, но, заметив, что Эрна осталась внутри, задержалась её поторопить. Бросив хмурый взгляд на лицо священника, она сухо спросила:
— И чего ты добился, отец?
Эрна знала, что ключница не слишком уважает священника: старуха считала, что возня с особыми дарованиями не доведёт до добра. К тому же именно Утабио когда-то принимала роды у матушки отца Бенлиуса и выхаживала малыша, которым тот был. С другой стороны, ключница уважала его сан, и потому держалась в рамках вежливости.
— Месяц, — ответил священник. — И право лечить её здесь.
Сестра Утабио всплеснула руками.
— Месяц?! — проскрипела она со злостью. — Я разве Заступник?!
Она схватила ничего не понимающую девочку за руку и заставила показать священнику ладонь.
— Ты видел, какая у неё нежная кожа?!
— Мы будем молиться Заступнику, — твёрдо ответил отец Бенлиус. — И ты будешь её лечить.
— Нет такой молитвы, которая её излечит, нет! — настаивала ключница. — Ты заигрался, Коум, заигрался!
Священник поднял руку и ключница с трудом взяла себя в руки. Эрна не смела спросить, в чём дело, она не хотела знать ответ. Что-то очень страшное. Никогда ещё ей не приходилось видеть сестру Утабио в такой ярости.
— Или мы найдём ведьму, которая вылечит эту девочку, — предложил отец Бенлиус.
Ключница что-то пробормотала под нос, отнюдь не благочестивое.
— Покажи мне ведьму, которая может то, что не могу я, — предложила она. Эрна мысленно с ней согласилась. Мама, конечно, знала многое... она не была ни цирюльницей, ни хирургом, и не имела дело с по-настоящему тяжёлыми ранами. Не знала она и трактатов о медицине, в которых подробно расписывалась каждая болезнь и её лечение. Что-то Магда делала по наитию, доверяя своей интуиции и ведовской удаче. К тому же если в деревне живёт ведьма, в деревне просто не происходит совсем уж плохих вещей. Не срываются случайно топоры при ударе, а если и срываются, то не отрубают руки или пальцы. Не приходит смертельное поветрие, а если и приходит, то больным удаётся выжить. Маме не приходилось видеть такие ужасные раны, как те, на которые Эрна насмотрелась в монастыре. К тому же... если умирал ребёнок, была тётя Вейма и какое-то страшное, очень страшное колдовство, о котором нельзя говорить. Если рана была слишком тяжёлой... мама сделала это только один раз, когда превратила умирающего рыцаря в оборотня. Не то чтобы это принесло ему счастье.
Магда могла многое. Но она, наверное, не могла бы вот так изо дня в день лечить людей, иногда и вовсе безнадёжных, запоминать и записывать всё, что помогло им протянуть лишний день, лишний час...
К тому же мама знала только лесные травы, пусть и умела выбирать из них колдовскую силу, а в монастырском огороде росли и лесные, и всякие заморские, и их не только варили, но и вымачивали в той вонючей гадости, которая заставляет травы отдавать сразу всю силу без всяких заклинаний и нашёптываний.
Эрна робко взглянула на священника.
— Скажи ей, — бросила сестра Утабио, не пытаясь скрыть презрения.
— Сестра... — недовольно потянул отец Бенлиус.
Ключница покачала головой. Священник вздохнул.
— Дочь моя, мужайся, — почти что попросил он. — Мы сообщили королю Ютании о смерти твоего отца... и не могли скрыть от него, что он умер от твоего ножа в тот миг, когда пытался лишить невинное дитя жизни.
Ключница фыркнула. Отец Бенлиус смутился.
— Он требует суда Заступника, — сказал священник быстро.
— Король?! — вытаращилась Эрна. — С кем?
— Нет, не поединком, — поправил её отец Бенлиус. — Поскольку речь идёт не о тяжбе...
Он замялся. Ключница снова фыркнула.
— Ты должна будешь взять в руку раскалённую подкову, — неохотно признался священник. Эрна коротко вскрикнула и прижала пальцы к губам. Они сошли с ума?! — Мне удалось добиться того, чтобы твоя вина или невиновность устанавливалась через месяц после этого, причём весь месяц мы сможем тебя лечить. И если твоя рана не заживёт...
Он позволил своим словам повиснуть в воздухе.
Эрна отрешённо подумала, что дядюшка Виль убьёт её, если она обзаведётся такой шикарной особой приметой.
Потом вяло прикинула, сможет ли она найти ту оборотниху и уговорить её сделать Эрну оборотнем по обещанию. Тогда всё заживёт очень быстро. Но Виль как-то говорил, мол, спервоначалу второй облик мешает очень и отвлекает. Если не приноровиться, то не только сильней и ловчей не станешь, а вовсе в неуклюжего недоделыша превратишься. Видал он, мол, такие случаи.
Очнулась девочка от того, что старуха взяла её за плечи и встряхнула.
— Видал? — сказала ключница священнику. — Она не выдержит. Она крепкая девочка, но такого ей не выдержать.
— У нас нет другого выхода, — нетерпеливо, будто не в первый раз произнёс отец Бенлиус.
— Скажи им, что девчонка умерла, — так же нетерпеливо бросила старуха. — Давай обрежем ей волосы, новые вырастут светлыми. Сёстры никому ничего не расскажут. Никто не узнает.
— Мы не можем так поступить. Нас почти в лицо обвиняют во лжи!
— Она не выдержит испытания! Зачем её зря мучить? Ты представляешь, что с ней сделают?! Или ты хочешь, чтобы она призналась в обмане? Ты и так, и так убиваешь её!
— Мы сделаем всё, что возможно. Мы соберём лекарей и они подтвердят, что заживление протекает необыкновенно быстро — с помощью Заступника. Мы найдём ведьму. Если случится худшее, мы заберём её в монастырь на вечное покаяние.
Эрна с надеждой смотрела на ключницу. Ей приходилось напрягать все свои силы, чтобы не завопить от страха. Раскалённая подкова! А кожа её, как назло — нежнее шёлка! Это всё дядюшка Виль! Он заставлял натирать руки, чтобы походить на знатную барышню.
Это всё дядюшка Виль!
Он её заманил сюда, подставил и бросил!
Это всё он!
Ключница неожиданно выругалась грубым словом, которое Эрна слышала у солдат.
— Ты доигрался, Коум, — презрительно сказала он и ухватила девочку за плечо. — Пойдём, Нинета. Что бы тебя ни ждало, больные-то ждать не могут.
Душа Эрны словно оцепенела. Она безвольно переставляла ноги, следуя на ключницей. Виль не научил её переносить боль. Он много раз говорил, что прозревшие должны уметь вытерпеть любую пытку, но так и не научил. Может, жалел, как говорила госпожа Татин. Может, боялся мамы... если он вообще чего-то боялся. Не то чтобы Эрна была неженкой, вопящей от любой ссадинки. Но руки в огонь она всё-таки не совала.
— И не вздумай сбежать, — с кривой ухмылкой сказала девочке сестра Утабио.
— Что? — не сразу поняла её Эрна.
— Сбежать, говорю, не вздумай. Тебе не выйти за стены, тут везде посты. В прошлый раз вышло трогательно, — она хрипло рассмеялась, — но второй раз в эту сказочку никто не поверит.
— Что вы говорите? — очнулась девочка. — Какую сказочку? Почему вы думаете...
— Уж передо мной-то можешь не притворяться, дурочка. Ты маленькая пакостная врунишка, уж я-то знаю!
— Я не...
— Все ведьмы — пакостные обманщицы, а ты одна из них, — безапелляционно сообщила ключница.
— Неправда!
— Ври-ври, — невесело хмыкнула сестра Утабио. — Мне ли не знать...
Она воровато огляделась по сторонам, но на них никто не смотрел. Тогда она щёлкнула пальцами и пыль под их ногами взметнулась вверх, заплясала в утренних лучах, а потом растаяла, как будто её и не было. Эрна раскрыла рот. Она никогда не видела ничего подобного, но вообще чары было не очень-то сложными... одними из тех, на которые ведьма способна в собственном доме, пропитавшимся её колдовством.
— Мою мать сожгли на костре, — сказала ключница тихо и равнодушно, — а меня отправили в монастырь на строгое покаяние... я была помоложе тебя, пожалуй...
Она немного помолчала, а потом добавила с прежним безразличием:
— Я отравила тогдашнюю аббатису.
— Вы?!
— Что ты так смотришь? Да, я. Она была единственная в обители, кто знал обо мне правду. Случайно дала не то лекарство... с каждым может случиться... все решили, что она сама ошиблась... что Заступник забрал её. Письма, с которыми меня прислали, сгорели... следователь никогда не интересовался моей судьбой... позже он уехал в другое место... матушка Грэния была так добра, что позволила мне сменить имя...
Эрна лихорадочно размышляла, что бы на это ответила другая, обычная девочка. Слепая.
— Вы не признались в этом своему исповеднику? — выдавила она.
— Зачем? — пожала плечами ключница. — Мне не хотелось и его убивать. Я усердно трудилась и вскоре новая аббатиса стала смягчать моё послушание. Ей приходилось приказывать мне отдыхать, можешь себе представить, как я старалась? Постепенно...
Девочка кивнула. Ну да. Умная, беспринципная и трудолюбивая. Ужасное сочетание. Постепенно она добилась власти над монастырём, ведь именно от ключницы зависит всё хозяйство.
— Но зачем вы мне...
— Ты же никому не расскажешь, — неприятно улыбнулась сестра Утабио. — Кто тебе поверит? Я оставила все штучки в прошлом. Тебе тоже придётся. Я хотела, чтобы ты поняла: я вижу тебя насквозь. Ты лжива и порочна. Но у тебя умелые руки, дитя моё, и ты не боишься грязной работы. Пусть нас с тобой судит Заступник, а пока мы живы — надо работать.
Она подтолкнула девочку в спину.
— Иди и трудись, Нинета, — приказала она. — Это будет твоей молитвой.
Эрна послушно шагнула вперёд, но ключница вдруг удержала её на пороге.
— Дай-ка сюда, — сказала она, взяв девочку за правую руку. Эрна ошеломлённо повиновалась и сестра Утабия привязала руку ей за спину. — Вот так! Привыкай, пока можешь. После испытания ты надолго сделаешься однорукой.
У Эрны задрожали губы.
— Не хнычь! — резко оборвала её ключница. — Если ты позволишь себе раскиснуть, ты не сможешь трудиться во славу Заступника. Кто поможет больным и раненым? Сестра Дезире? Она только и может, что молиться!
— Но разве молитвы... — начала было девочка, сама не веря в свои слова. Но будь она на самом деле слепой, она бы считала же, что молитвы Заступнику помогают, правда?
Сестра Утабио неприятно улыбнулась.
— Не перед той публикой стараешься, девочка. Иди работай.
Как сообщили Эрне, они должны были через несколько дней выехать к Аролу, который ожидал ютанского король со своим наследником и с Арелином, старшим сыном рыцаря лю Дидье. Всё время до отъезда сестра Утабио заставляла девочку работать только левой рукой, отвязывая правую только когда та слишком уж затекала. Эрна не жаловалась. Приём сестры Утабио напоминал ей обучение у Танцующего Кабана, когда тот, бывало, завязывал девочке глаза, чтобы она училась ориентироваться в полной темноте и доверять своему слуху. Работать одной рукой, тем более левой, было тяжело и непривычно, приходилось всё продумывать наперёд, как она упрётся и перехватит инструмент или вовсе падающего больного. Это было бы даже полезно, если бы не ужас, который ждал её впереди. И ничего нельзя было сделать! Днём она всё время на глазах, ночью спала в длинной комнате с десятком монахинь. Часовые охраняли монастырь и днём, и ночью. Следили они больше за тем, что творилось снаружи, но...
Ночью Эрна проснулась от ощущения чужого присутствия. Как будто неверная нота вмешалась в привычные ночные звуки, дыхание, сопение и храп спящих монахинь. Шорох одежды, непохожей на монашеские рясы. Шаги, слишком тяжёлые и широкие для женщины.
Девочка бесшумно скатилась с кровати, сжимая в руках самодельную удавку. С тех пор, как она лишилась ножа, Эрна и думать не могла уснуть без кусочка верёвки, на один конец которой была подвешена монетка.
Кто-то тихо-тихо крался по комнате, но таиться он не умел и никогда не учился. Вот сапог запутался в устилавшей пол соломе. А вот он шваркнул подошвой о камень. Эрна осторожно выглянула из-за кровати. Чужак нёс с собой свечку, с которой наклонялся над каждой спящей женщиной. Кого он отыскивает?
Закричать, поднять шум? Или подождать? Спрятаться или напасть на него? Вот тебе и часовые! Или он убил их? Почему тогда не убивает женщин? Стоит хотя бы одной проснуться...
Эрна осторожно переползла под соседнюю кровать, которая располагалась дальше от входа, чем её собственная. Он наклонится над её кроватью и тогда она сможет воспользоваться удавкой. Если постараться и сделать всё тихо...
