Глава 13
Покровительство
(Что такое время для Великих Изначальных Сил?)
Фиу-лиу! Фьють-фьють! Тень-тень-тень...
На ветвях и в кустах свистят, перекликаются шустрые пичуги. Жара, ни малейшего ветерка. Крона высокого дерева неподвижно нависает над моей головой, но внезапно из неё поднимаются в воздух розовые стрелы, и она, окутанная их облаком, напоминает о припозднившейся с цветением вишне. Это неугомонные райские птицы шалят среди листвы.
Горячие лучи пробиваются из ослепительных промежутков между ветвями, солнечными зайчиками перепрыгивают мне на лицо, а крохотное пёрышко, попавшее в плен такого луча, становится огненно-золотым. Кружась, оно медленно падает сверху, и я, заворожённый, послушно подставляю ладонь. Оно горит в ней, не обжигая и не превращаясь в пепел.
— Красиво... — так хочется сказать это вслух, чтобы отблагодарить кого-нибудь незримого за маленькое чудо в моих руках. Лежу на спине, щурясь от ярких потоков света.
Фиу-лиу! Фиу-лиу!
Где бы я ни был, наконец-то, можно полежать и поразмыслить. Как же это всё утомительно! Хорошо бы дух перевести. Или хотя бы одежду на себе высушить. Одна польза от неожиданного купания: шёлк прополоскался и стал чище. Слегка. Ох уж мне это море с его ужасным обитателем — даром, что в конце концов поладили. Не внушает он мне доверия. Правду говорил Ю, Вода — самая коварная и опасная из стихий!
С того мгновения, как я встретился с мико, у меня совсем не было времени подумать, сопоставить обретённые сведения. В точности, как тогда, в Южной Столице Кёо, когда непонятные события свалились валом на мою бедную голову. Теперь старые загадки разъяснились, но породили новые. Да, я знаю, кто такой ханец, и что ему от меня надобно. Хотя боюсь, вскоре обнаружится, что ведомо мне далеко не всё, а самое интересное этот прохвост приберёг на закуску.
Стало ясно, почему Ю не хотел идти со мной через собственный сад. Ведь ещё по пути в Овару я добился признания, что сад — тоже часть Юме. Нет никаких сомнений: перед малознакомым человеком гостеприимный хозяин не стал бы хвастаться рогом и копытцами, не говоря уже о драгоценном хвосте. Останусь в живых — надо будет снова его вычесать. Не хвост, а владельца в целом. Но и хвост — тоже.
Итак, о чём я? Ах да, о вопросах и ответах.
С Мэй-Мэй всё разъяснилось. Кажется, больше ничего не осталось? Ага, ещё ворота. Которые открывались и закрывались сами, без помощи служанки. Об этом я так и не спросил — надо будет на досуге прижать господина ханьца к стеночке! До сих пор не понимаю, как такое возможно!
С внешним обликом разобрались, хотя кое-что вызывает недоверие до сих пор. Неужели я и впрямь единственный, кто видит Ю особенным? Даже Мэй до того, как побывала на Хорае, воспринимала лишь человеческую оболочку своего хозяина. Она смотрела сквозь Мицко, не замечая её, и сикигами Кагуры казались ей бумажными фигурками. То есть, на самом деле это нам они казались людьми! Сама будучи вещью, Мэй видела лишь то, что принадлежит миру Яви. Вещественное, если можно так выразиться.
Получается, ханьская внешность — настоящая для мира, в котором я родился, и это человеческое тело обречено взрослеть и стареть так же, как у всех? А прекрасный, совершенный образ, видимый лишь мне — мнимый, волшебный? Хотя сам юмеми сейчас заметил бы, что волшебное и мнимое — понятия разные...
Ну а копытца с пышной гривой и раздвоенным рогом, куда отнести их? И почему тогда я вижу в мире Яви не легендарное животное, а всё-таки человека, пусть и с чертами истинной божественной сущности? И что, в тот день, когда я родился, не оказалось иного вместилища для ки-рина, кроме ребёнка чужой крови? Тайны, тайны... Кстати, куда делась душа младенца, в чьём теле воплотился Ю? Вот уж чем я раньше и не задавался... да и когда было? Впрочем, это уже свежие вопросы.
Да, так бы и радовался, если бы поверх маленькой кучки неразгаданных загадок не навалился огромный ворох новых! Всё, связанное с Островом Блаженных и бессмертием. Можно ли раздобыть чудесное снадобье, или единственный способ продлить чей-то век — доставить сюда? Стараниями некоторых личностей я окончательно запутался. Смутно понимаю то, что касается смены правления и моей роли в этом. Но... боги, даже думать об этом не хочу! Есть ли у меня выбор и могу ли я отказаться — пожалуй, это волнует сильнее прочего. Кстати, ещё одно: что делать после переговоров с тремя оставшимися Силами? Остров вернёт меня к Ю? Или тот объявится сам? Или?..
Ладно, буду справляться с трудностями по мере их возникновения — говорят, так поступают мудрые люди. Интересно, что за Сила ждёт меня здесь и почему не проявляет себя? Древо? Весьма вероятно... Ладно, буду пользоваться передышкой. Может, и впрямь вздремнуть?
А моя мать и её посмертная участь? А мико? В чём причина её действий, и почему я сумел противиться её воле, пускай и слабо? А дядюшка, бежавший младший принц и события при дворе; кстати, хотелось бы осведомиться и о делах семейных! Что там в Оваре? Ох, сколько забот... не стоит задерживаться на острове, каким бы священным он ни был. Хотя, по словам Ю, время движется здесь своим ходом. В крайнем случае, можно будет отправиться на поклон к Силе Воды... в самом крайнем случае!
Тень-тень-фьюу! Тень-тень-тень!
Какое умиротворение! Век бы лежал, слушая птичьи трели! Но при этом совсем иное чувство, нежели под водой. Там я ощущал некую отстранённость, отрешённость от мира. Замкнулся в себе, и всё вокруг перестало существовать. До того, как меня окликнула эта рыба с кошмарным нравом. Вернусь домой — упрошу матушку... то есть, сестрицу добыть к столу копчёного угря! Из простой человеческой мстительности.
Интересно, нуси является сикигами Воды или нет? Подозреваю, что это так: какова Сила, таковы и духи-прислужники. Даже внешне — вон, пламенная сики тоже птица, как и Хоо. Любопытно, Хоо и Сила Пламени — это одно и...
— Ты кого-то ждёшь, смертный?
Я резко вскочил, за щебетом и гамом пернатых не расслышав тихие шаги по траве.
Женщина. Молодая и красивая, пышнотелая, с загорелой дотемна кожей — что вовсе не лишено своеобразной прелести. Яркий румянец на смуглых щеках, губы кроваво-красные, как лепестки цветущей сливы, чёрные глаза слегка сужены, тая в себе внутренний огонь. Брови тонкие, как ниточки — не угольком рисованные поверх выщипанных, а настоящие. Волосы, сколотые драгоценной шпилькой, свиваются над высоким лбом в медные кольца. Изящная шея обнажена, а лоснящаяся от благовонных масел кожа предплечий украшена татуировками: множество пёрышек, каждое выколото с превеликим старанием. Через локти переброшен длинный отрез шёлка ра, чёрный с одного края и красный с другого; настолько длинный, что ниспадает до земли. На тонких запястьях звенят, переливаются мелодичным смехом бронзовые браслеты и цепочки с бубенчиками, то же и на щиколотках, откровенно выставленных напоказ. Одеяние короткое, чуть ниже голени, и напоминает тот ханьский наряд, в котором Ю встретил меня в Кёо. Узкое платье с разрезами по бокам сшито из самой дорогой золотой парчи, под ним виднеется край алых штанин, узких и плотно обтягивающих ноги. Туфельки тоже ханьские, угольно-чёрные, расшитые золотым узором.
Ах, что за женщина! Солнечный свет! С такой можно говорить лишь прямо и искренне, беседовать душой, не голосом.
— Жду, прекрасная! — кланяюсь я в восхищении. — Жду. Уж не тебя ли? Или передо мной небожительница, что спускается в человеческий мир на искрящихся белых крыльях?
— Какой вежливый гость нынче пожаловал, и какой проницательный, — с манящей улыбкой на полных губах произносит она, и звуки её речи подобны сладостному пению. — Огнекрылой наступает срок перерождаться, так что никто нам не помешает...
"Выходит, я ошибся — не Древо, а..." Но додумать я не успеваю. Она тянется ко мне, и вот уже её руки обвиваются вокруг моей шеи, а сама она стоит, прильнув каждой жилкой, притиснувшись мягким телом. Жарко! Кажется, одежда объята пламенем!
Губы её пылают, призывают приблизиться. Поцелуй, долгий и многообещающий, пряный и пьянящий... С чего бы вдруг... зачем? Ах, какая разница! Я запускаю пальцы в медные волосы, и те рассыпаются буйными волнами до самой земли. Совсем как другие — чёрные, что паутиной оплели двоих, обнявшихся и крепко спящих на татами. Нет. Нет!
— Что удерживает тебя, милый гость? — хмурится она. — Или кто? Раньше с тобой было проще!
— Прости, но то было раньше, — я отвожу взгляд от опаляюще-чёрных зрачков. — Я изменился.
— Разве не ты на протяжении всего путешествия мечтал о короткой встрече со сговорчивой красоткой? — она смеётся, и бубенчики вторят веселью, в котором нет и следа обиды или разочарования.
— Могу ли я своей неосмотрительностью оскорбить ту, что служит Великой Силе Пламени, покровительствующей нашему роду?
— Разве любовь может быть оскорблением? И я никому не служу.
Обольстительница искоса поглядывает на меня, выжидая, что же я сделаю. Значит, она и есть!..
— Не знаю, — стряхнув остатки любовного одурения, честно признался я и посмотрел ей в глаза. — Сомневаюсь, любил ли хоть раз по-настоящему. Вот мой хороший друг Ясумаса — тот и впрямь влюблён, и мог бы легко тебе ответить, госпожа!
— Какой прок в ответах, которые легко дать? — прищурилась женщина. — Ценны лишь те, что добываются с кровью сердца, проклёвываются из него, словно птенец из скорлупы. Когда будешь уверен в том, каков твой, наш разговор продолжится. Ты же спрятал то пёрышко, признавайся? И... передай моему соплеменнику, что мне приятен его выбор.
— Ки-рину? — уточнил я на всякий случай.
— Да-да, Многоцветному. Давно мы с ним не виделись, но родственничек и рога не кажет. Чайку бы испили, поболтали о своём, о ханьском... впрочем, прекрасно понимаю, что прошу невозможного. А потому говорю не в укор, а... соскучилась я по нему!
Выходит, у моёго друга не только внешность уроженца Срединной Страны, но и... как интересно! Ведь только что об этом думал.
— Тебе лишь кажется, что ты хорошо его знаешь, — рассмеялась красавица.
— Позволь не согласиться, госпожа! Наоборот, я совсем его не знаю! Ни капельки!
— По сути, это одно и то же, — пожала она загорелыми плечами, и браслеты на руках снова заплясали-зазвенели.
— Попробую уговорить его навестить тебя, — предложил я. — Если ты согласна.
— Не торопись, ещё не время. Лучше приходи сам, когда найдёшь ответ на мой вопрос! — погрозила пальчиком Сила Пламени. — И только посмей заявить, что тебя смущает мой пол — точнее, его отсутствие! Я вижу тебя насквозь, Хитэёми-но Кайдомару, против женщины ты бы не устоял! А теперь отойди в сторонку, мне требуется свободное пространство.
Я торопливо выполнил приказ, в глубине души радуясь, что легко отделался. Если хорошенько подумать, ещё неизвестно, кто опаснее: склонный к крайностям Угорь или она. Женщина! Самая, что ни на есть настоящая, что бы ни говорила.
Моя новая покровительница закружилась так быстро, что края ленты, чёрный и красный, слились воедино. Они касались травы вокруг её ног, и сначала мне почудилось, а потом я узрел воочию, как лёгкие языки пламени окутали гибкий стан до пояса, а затем, словно кокон шелкопряда, скрыли её всю. Золотая стена поднялась до неба, разделилась надвое, и огромные крылья всколыхнули голубую высь. Несколько взмахов — и Огнекрылая Хоо унеслась прочь, пригнув деревья и оставив на месте своего перерождения чёрное пятно золы с белым яйцом посередине.
"Надеюсь, это не следствие поцелуя", — успел подумать я, и тотчас же вскрикнул: острые, словно иглы, когти вонзились в мою спину, и что-то большое и сильное поволокло меня прочь. Я лишь увидел, как далеко внизу розовый вихрь перепуганных птиц вновь окутал листву.
Похититель несколько раз тряхнул моё тело в воздухе, пристраивая поудобнее в когтистых лапах, и меня замутило. Не от боли, хотя и её было достаточно. Бедная спина... Нет — оттого, что небо и земля поменялись местами. Кроны птичьего сада Хоо только что были подо мной, а неизвестный тащил меня вверх, но один лишь миг — и ветер жалобно засвистел в ушах, падая на землю вместе с нами, а справа запылал ослепительный шар. Солнце.
Внизу мелькнули сизые вершины. Разве на Золотой Горе есть снег? Куда меня несут?
Что-то пошло не так. Что происходит?!
— Кай! Да отзовись же ты!
Голос Ю пробился к моему ополоумевшему разуму, прозвучав неожиданно громко и отчётливо, словно гром с ясного неба.
Ю!!! Помоги! Меня!..
— Кай, ты в Юме, но ненадолго, а за его пределами я слеп и глух! Молчи и слушай!
А чем ещё мне заниматься? Неприятная новость, я-то наивно полагал, что, в случае чего, меня спасут...
Летающее существо выровнялось, держась определённой высоты, но хватку не ослабило. Могу сказать, что это было не так уж плохо: вырони оно меня, и собирало бы по частям. Впереди смутно замаячила гора, показавшаяся исполином среди крохотных собратьев.
— Ты должен знать! Мир, где обитают Великие Стихии, ещё называют Средоточием Сил. Он, словно светило, пронизывает Хонне и Юме своими лучами, чьё переплетение служит основой бытия. Но он так же далёк от Мира Яви и недостижим, если сами его обитатели не пожелают сойти к своим творениям или призвать вас к себе. Хорай — единственное место, откуда любое создание может по собственной воле постучаться в одну из Пяти Обителей, и ему будет открыто. Это потому что сам остров — Средоточие Юме, а Юме всегда находится на границе, объединяя и отделяя, смягчая и укрепляя. Мир Грёз подобен драгоценному золотому лаку, которым склеивают умышленно разбитый горшок, чтобы сделать его произведением искусства: такой же прочный и слегка тягучий. Между Обителями, отделяя их друг от друга, тоже есть тонкая прослойка видений. Именно через неё они сообщаются, и как раз она их и разграничивает. Только поэтому мне удалось до тебя докричаться, но, к сожалению, вмешиваться я не могу.
Почему?!
— Потому что те Силы, что враждебны друг другу, должны быть очерчены пространством, не подвластным никому. Это очень древний договор, заключённый задолго до того, как хранители земель удалились на Золотую Гору, уступив Хонне роду людскому. Не я его подписывал — не мне его и нарушать.
А если меня?..
— Погоди, осталось мало времени! Слушай внимательно, это важно! — торопливо перебил меня юмеми. — Ты получил одобрение Земли, Воды и Пламени? Да? Это хорошо! Сделай всё, от тебя зависящее, чтобы добиться благосклонности остальных сил. Их осталось две, сейчас будет Металл. Понимаешь? Земля-Вода-Огонь-Металл-Древо! Звезда Разрушения!
Но возможности выбирать не было! Там, в пещере, меня затянуло в озеро помимо моей воли, и к Огнекрылой я попал случайно, не успев и глазом моргнуть! Думал, что в роще и Сила водится соответствующая. А теперь... Ю, ведь это ужасно... и нечестно!
Так вот, почему он пытался докричаться до меня там, под водой, пока моё сознание ещё не окончательно растворилось в солёных глубинах! Но ответных слов не слышал — не из-за проделок ли одной знакомой нам рыбы, играющей со временем? Как некстати...
