Предсказания китайского печенья

Сфокусировав зрение, и потрепав за плечо уткнувшегося в мою грудь Анри, я с ужасом огляделась. Рассыпанные монеты, осколки стекла, и ручейки шампанского украшали пол кухни. Анри не позволил мне ступить не него, чтобы не порезать ступни. Освободившись от осевших на туфли брюк, он осторожно взял меня на руки и понес к следующему пункту нашего путешествия.

Ванная комната Мишеля поражала своей площадью, блеском черной плитки отражавшей наши фигуры и возбуждающим пряным запахом парфюмерии. Анри наполнил водой вместительную чашу, пока я выбирала из огромного арсенала нужный флакон. Анри выплеснул пену, взбил ее струею теплой воды. Мокрыми руками снял мое несчастное в пятнах шампанского платье. Удалил останки нижнего белья. Держа его за руку, я перешагнула в миниатюрный бассейн. Какое блаженство! Теплая вода умиротворяла, мягкая пена ласкала кожу. Анри устроился напротив меня. Его ступни касались моих бедер, и он шевелил пальцами, щекоча меня. Мы бросаемся пеной и вообще ведем себя как парочка подростков. Выплескивая за борт воду, снова занимаемся любовью.

'Несчастная домработница Мишеля, — подумала я.— Сегодня я часто вспоминаю ее, что она, верно, мучается икотой'.

До постели мы добрели в полном изнеможении, и, прислонив головы к подушке, тотчас же уснули.

Я проснулась рано утром. За окном светило неяркое еще солнце. Воздух был удивительно свеж. Любимый спал глубоким сном.

Что ж мне не спиться? Наверное, это Мишель думает о нас. Я встала с постели, потянулась, вспомнила, что гостеприимный хозяин, возможно, установил наблюдение... Плюнула: 'пусть ослепнет от такой красоты'', но все-таки завернулась в полотенце. Чтобы не тревожить Анри, отправилась в кухню.

Бог ты мой... Погром. Мишель упадет в обморок. В ванной выплеснутая вода за ночь ушла в сток, и было более прилично. Я вооружилась найденной щеткой, шуметь пылесосом не решилась. Успокоив свою совесть уборкой, я приняла душ, причесалась, привела в относительный порядок свое платье и, приготовив кофе, села у окна. Там начиналась трудовая пятница. За территорией дипломатического корпуса, огороженной кованой оградой, звенели трамваи и визжали шинами ранние лихачи. В будке службы охраны сменился постовой. Оба служаки перекурили, пересказывая, быть может, подробности смены, чему-то посмеялись, и крепко пожав, друг другу руки разошлись.

Настал черед отъезда на работу служащих на дипломатической ниве господ, тружеников посольств, консульств и прочая. Они садились в свои шикарные машины, у кого-то были личные водители, кто-то подвозил с собой соседей. Они были красивы, веселы и благополучны. Как мне хотелось в такую жизнь. Я представила нашу дорогущую машину, Анри за рулем, я в костюме от 'Шанель' рядом, и на заднем сиденье наши дети. Двое.

Я разглядывала чужую жизнь, когда сзади, поцеловав меня в макушку, подошел Анри

— Мишель пожалеет тысячу раз, что позволил нам ночевать в его вылизанном доме, — предположила я.

— Он не такой придира, как ты о нем думаешь, — Анри сделал глоток крепкого кофе и продолжил: — Он хороший друг. Я знаю его с детства. Наши родители работали вместе, а мы вместе учились в колледже. После окончания я не стал, как Мишель обучаться международным отношениям, хотя мои родители очень этого хотели. В этом отношении Мишель лучший сын, чем я. На время жизнь развела нас, но вот снова подарила радость общения, когда я приехал в СССР. Как только прибыл в Москву, сразу же позвонил ему. Он помог мне первые дни в России, и даже не отказал в дружбе, когда я отбил у него девушку.

— Громко сказано. Я не была его девушкой, — мне не хотелось оправдываться, но я решила исправить заблуждение Анри. — Перед твоим появлением мы видели друг друга второй раз, ни слова не было о том, что я ему хотя бы нравлюсь, — и, совершенно напрасно, добавила. — Правда, Мишель был мне более приятен, чем Константен. И если бы не твое пришествие, кто знает, чем бы все это закончилось.

Анри нахмурил брови.

— Если бы я не приехал в тот вечер к Мишелю, ты бы стала его возлюбленной?

Опасные шутки.

— Нет, любимый, я сердцем чувствовала, что непременно встречу тебя, — я решила, что лучше подольститься, чем гневить влюбленного француза. Объект не изучен до конца.

Есть единственный метод, доказывающий мою любовь и способный потушить ревность Анри. К постели в спальне я все равно его не допустила, уложив на кожаный диван-канапе, памятный нам по первой нашей встрече — мы томились на нем от словарной ограниченности.

— Мы уже опробовали всю мебель, пора позвонить Мишелю, сегодня тебе еще предстоит встреча с моим семейством, — напомнила я Анри, который было начал оглядываться в поисках следующего места для занятий любимым делом.

Насчет первой половины моего высказывания Анри имел замечания. Остановив поток перечисления предметов мебели, я убедила его, что нам необходим тайм-аут перед встречей с родителями.

Мишель явился быстро, будто сидел у телефона одетый и ждал нашего звонка.

Глава седьмая

Собрав семейство, я провела инструктаж, как вести себя с иностранными гостями и особенно женихом.

Маменька моя была вывезена в Москву отцом, случайно оказавшимся на гастролях в районном центре. Деревенская девушка оказалась на восемь лет старше его, хваткой, не лишенной амбиций и сразу ухватилась за московские возможности. У маменьки достаточно сложный характер, к подчиненным она очень требовательна и любит помыкать папенькой. В этом случае мы с Леркой всегда вставали на его защиту. Окончив техникум Советской Торговли, маменька работала товароведом в магазине 'Москомиссионторга' и принимала от жителей нашего района и других советских граждан, ставшие ненужными или приобретенными специально для продажи, вещи. Она знала каждого потенциального клиента — тех, кто работал за границей — имела с ними прямой и обоюдовыгодный контакт. Так что, мы с Леркой всегда были модно и красиво одеты. В обмен на свои услуги, маменька в любое время была вхожа в закрома продовольственных и промтоварных магазинов. Вот так по-советски, ты мне — я тебе.

Папенька и Лерка с объемным списком совершили рейд по магазинам, и вернулись с нагруженными разным дефицитом сумками. В квартире полным ходом шла подготовка к 'сватовству', как выразился прослезившийся папенька. Лерка завязывала упрямый узел его галстука, а он пытался давать ей советы. Мои волосы были закрученные на бигуди, и наглаженное платье уже распростерто на постели. Маменька обещала не задерживаться после работы.

Была постелена накрахмаленная для такого случая белая скатерть, вынут из буфета парадный сервиз, расставлены вазоны с фруктами. Мы с Аллочкой накрывали стол, резали финскую колбасу, крошили салаты, накладывали коралловые икринки на намазанные маслом кусочки канапе.

Аллочке наконец-то удалось выпытать подробности нашей интимной жизни. Ну да, пришлось поведать ей о нашем первом 'свидании'. Аллочка была в полном восторге от рассказанных в красках сцен и в поезде, и 'Октябрьской', и квартире Мишеля.

— Ну, ты Марья-искусница, Нелька! Так вышиваешь, что у Анрюшки башню и вовсе снесло! — громогласно восклицала Аллочка, несмотря на мои просьбы, убавить звук.

— У Лерки уши длиннее, чем у кролика, и у папеньки слух музыкальный, зачем тревожить родственников пикантными подробностями моих похождений?

— Я умолкла. Ну, а Мишель? Как он выглядел, когда увидел погром в своей квартирке?

— Паршиво. Но сначала он увидел нас. Та еще, парочка!

Как я не пыталась замыть пятна на платье, все равно оставались разводы. От прически ни следа, хорошо хоть с собой был минимум косметики. Бедняга Анри в рубашке с надорванным воротом, мятых брюках и с обалдевшими, от пережитого глазами... Вот зрелище! Уже потом Мишель увидел подтеки шампанского на кухонном полу. Мы повинились, что разбили бокалы. Анри обещал возместить, но Мишель отмахнулся.

— Во все глаза смотрел на нас и, гадал, чем же мы занимались, сотворив такое бесчинство, — рассказывала я похохатывающей Аллочке.

— Да, какой удар для чистюли Мишеля. Надо все-таки уговорить его на любовь. До чертиков интересно, он и в постели такой правильный? — полюбопытствовала Аллочка.

— Проверить надо, — засмеялась я.

— Обезвредить что ли парня, может он от того и бесится, что никто его не пожалеет? — Аллочка будто всерьез задумалась над моей шуткой. — Хотелось, конечно, подождать когда попросит, да помучить... Да видать не дождешься. Придется брать силком, — решила она.

— Я часто вспоминаю наше знакомство, помнишь, как Константен бахвалился, что они не обделены женским вниманием? — спросила я Аллочку. — Вроде, в любое время дня и ночи?

— Да, да, мне еще обидно стало, я-то думала, мы единственные достойные девушки в Москве!

— Уж не ходит ли Мишель к девушкам легкого поведения или они к нему? — задала я вопрос, не дающий мне покоя.

— С ними, конечно, проще, заплатил, и в сторону. Со мной у него такая фишка не прокатит, вот он и не идет на сближение, — сказала она и вынула из холодильника блюда с заливным и студнем. — Твоя маман решила зятя откормить. Куда еще и заливное! Хрена-то купили?

— А французы, хрен как приправу используют?

— А хрен их знает! — скаламбурила Аллочка.

— Волнуюсь я, Аль... Вдруг что-нибудь не так пойдет? Мои подвести не должны, я их натаскала. А вот Мишель... посмотрит, как ворон, своими черными глазами...

— Ты, Нелька, клопам не поддавайся, знай, чешись! Я Мишелю объяснила, что в России такие традиции, и жених с дружками должен придти свататься домой к невесте, типа, у вас товар, у нас купец. Хотя, честно, не могу понять, почему ты отказалась от ресторана?

— Затем, чтобы он увидел, в каких условиях мы живем, а Мишель лишний раз убедился, что мы от него ничего не утаиваем, — объяснила я.

— Уже с утра у подъезда 'Комитет по встрече жениха' дежурит, — вздохнула Аллочка, — будет о чем поговорить, на неделю хватит.

В кухню влетела Лерка.

— Ну, герлз, наша фэмили гремит на всю округу!

Я присела на вовремя подставленный Леркой табурет. Аллочка начала обмахивать меня полотенцем, как боксера в перерывах между раундами. А матч-то еще не начался! Попив поднесенной заботливой рукой водички, я постаралась собраться. Сама все затеяла. Великий гроссмейстер!

Я стала немного уверенней, когда маменька, вернувшись с работы, включилась в общую суматоху. Под ее руководством суматоха приняла упорядоченный вид. Стол накрыт, семейство разодето в пух и прах. В честь Анри Лерка поставила, заранее подготовленную, кассету Джо Дассена.

К встрече жениха все было готово.

'Скорее бы уж. Уж замуж невтерпеж. Пишется без мягкого знака', — кружила в мыслях школьная подсказка.

'Мерседес' подрулил к нашему дому. Окрестные старухи и молодые мамаши с колясками, плотным кольцом окружили подступы к нашему подъезду. В толпе гадали, кто из двоих молодых людей и есть Нелькин хахаль? Тот, что с букетами решили они, когда Мишель освободился от ремня безопасности и шагнул на тротуар. Следом открыл дверь машины Анри, покопавшись на заднем сиденье, он вытащил огромный букет лилий и, захлопнув дверь, подошел к Мишелю. Толпа пришла в замешательство. Раздались возгласы.

— Миилай, кто ж жених-то?

Из подъезда выскочила раскрасневшаяся Аллочка. Протиснувшись сквозь любопытствующих, подхватила юношей под руки, повела по образовавшемуся коридору внутрь. Пропустив их вперед, хотела закрыть дверь подъезда.

— Алка, имей совесть, скажи — Нелькин с каким букетом будет? — сунув ногу под дверь, спросила баба Нюша.

Аллочка наслаждалась своей властью над толпой, но смилостивилась, сказав:

— Брюнетик, в галстуке, с большим букетом.

Пояснение Аллочки не внесло ясности: оба были брюнетами, оба в безукоризненных костюмах со строгими галстуками, похожие на бизнесменов, собравшихся заключить выгодную сделку.

— Как звать-то?

— Анри, — гордо вскинула голову Аллочка.

Толпа охнула. Аллочка несдерживаемая никем закрыла дверь подъезда.

Наша квартира была открыта настежь. В тесноватом коридоре собралось семейство. Папенька, на правах отца невесты, встречал сватов, сзади их подталкивала Аллочка. Я вышла к гостям.

— Добро пожаловать. Познакомьтесь, мой папа — Александр Александрович.

— Сан Саныч, как Блока, — поторопилась проинформировать Лерка.

— Анри, Мишель, — представила гостей я.

Гости наклонили головы и обменялись с папенькой рукопожатиями.

— Моя мама — Полина Андреевна.

Анри протянул маменьке один из букетов и поцеловал руку. Мишель следом за ним тоже был допущен к ручке.

— Моя сестра — Валерия, — вперед вырвалась присевшая в книксене и получившая положенный букет и поцелуй Лерка.

Затем настал мой черед. Анри преподнес букет любимых мной белых лилий, и поцеловал в щеку.

'Аллочка консультировала', — смекнула я.

Я вдохнула, приблизив казавшиеся восковыми цветы к себе. Лилейный запах тления будоражил меня, поднимая с глубины какие-то страстные, темные чувства. Нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, кровь прилила к моим щекам. Я подняла глаза на Анри, увидел ли он мои? Он увидел, улыбнувшись, осторожным касанием стер с моего носа желтую пыльцу от длинноногой тычинки.

Аллочка не была обделена ни букетом, ни поцелуями. Они с Леркой быстро определили цветы в напольную вазу. Лилии поставили в маменькину любимую у стола рядом с местами для жениха и невесты. Папенька пригласил юношей в гостиную. Мишель исполнял роль переводчика. Анри в торжественной обстановке попросил моей руки у папеньки, на что последний, сдерживая скупую мужскую слезу, сказал:

— Счастье дочери для нас превыше всего. Главное, что Неле согласна. Живите счастливо, а уж мы, чем можем, поможем.

Последнюю фразу Мишель долго переводил удивленному Анри. Радостные от того, что все свершилось, участники представления расслабились. Маменька показала гостям нашу небольшую трехкомнатную квартиру, сетуя на тесноту и прочие неудобства советского жилья. Исподтишка она бросала на Анри профессионально-оценивающий взгляд, как будто я собиралась передать его на комиссию в ее магазин.

— Систер, а фамилия у тебя теперь какая будет? — спросила в мое ухо Лерка.

— Лален, — шепотом ответила я.

— Лален... Улен... приставочки 'шпигель' не хватает, — провела аналогию Лерка.

Я обалдело уставилась на нее. Никогда фамилия Анри не ассоциировалась для меня с фамилией моего героя. Это знак. Я буду с ним счастлива.

Маменька пригласила всех к столу. Нас с Анри усадили у окна, рядом с ним Мишель в качестве переводчика, затем маменька и Аллочка. С моей стороны папенька и Лерка. Разлили по бокалам напитки. Папенька взял слово.

— Дорогие гости, мы собрались сегодня по очень важному и прекрасному поводу. Товарищ из далекой Франции оценил замечательные качества нашей дочери Неле и предложил ей руку и сердце.

Далее папенька углубился в перечисление моих замечательных качеств, и тост стал походить на представление меня к награждению орденом 'Дружбы народов'. Я с сочувствием посмотрела на Мишеля. У него не было опыта перевода текстов партийных собраний, и он, как мог, выворачивался из этой ситуации. Я подергала папеньку за полу пиджака, давая ему понять, что существует регламент. Папенька закруглился и не к месту заявил: