Звёздными тропами навстречу любви

— Слушаю, идэ Кариом.

Приятный женский голос ласкал слух, приглушая одиночество в сердце холостяка. Как же давно у него не было женщины, кто бы знал. Хотя Диф, наверное, в курсе. Женщины во время войны для солдата непозволительная роскошь. Он давно мечтал вернуться домой и собрать богатый выкуп, выбрать красавицу из знатной семьи и жениться. Да только года всё тянутся, а война не кончается.

— Рядовой Завьялов, следи за ним, собирай информацию. Хочу его забрать в своё подразделение после учебки. Он нужен мне здоровый и адекватный.

— Принято, идэ Кариом. Подключусь ко всем системам, чтобы проконтролировать рядового Завьялова.

Кивнув, Рафт стянул форму, чуть морщась от ноющей боли в боку. Был бы дома — лёг бы обнажённым, а пока он на борту корабля, приходилось соблюдать правила. Вытянувшись на койке в лёгкой белой тунике и форменных брюках, адарканец устало прикрыл веки. Дрожь в теле всё не успокаивалась, а последние мысли хаш-оциара были о серых, практически голубых, как кристально чистые воды горного родника, глазах Завьялова. Что не так с этим землянином? Что-то не так.

Катшагуй

пост 1286

В лёгких заканчивался воздух от быстрого бега. Фильтры не успевали вырабатывать нужное количество воздушной смеси, и Назарбек испытывал кислородное голодание. Воздух на Катшагуе немного отличался от земного, совсем чуть-чуть, эта разница сейчас жёстко била по лёгким Тайманова, который бежал со всех ног к знакомому флаиту с оранжевыми полосками. Борис махал руками, торопя. Каждая секунда была на счету, Тайманов это прекрасно понимал. За простой Гапарова могут оштрафовать или того хуже — уволить. А он был так нужен Назарбеку. Столько месяцев подготовки коту под хвост! А всё тай-хаш, желающий лично проверить ход стройки.

Запнувшись, Назарбек еле успел поймать равновесие и не растянуться на каменистой земле. Борис нервничал, поэтому сам побежал навстречу. Тайманова окрыляла надежда в душе. Он толкал себя вперёд, пока чуть не свалил Бориса при столкновении, повиснув на нём, шумно дыша.

— Господин Тайманов, вот берите, — отцепив от себя руку Назарбека, Борис вложил в неё скин. — Ответ от вашего отца. У меня пока всё. Я полетел. Бывайте.

Хлопнув по плечу, пошатывающегося от слабости Тайманова, Гапаров убежал к своему флаиту и не видел, как Назарбек осел на колени прямо в песок, не чувствуя острых камушков. Медленно разжав грязные пальцы, Назарбек со слезами на глазах смотрел на кусочек дома, который приятно грел руку.

Правильнее было дойти хотя бы до кабинета, из которого он так стремительно сбежал. Спокойно сесть и прослушать сообщение, но Назарбек не мог. Трясущимися руками вставил разъем скина в свой коммуникатор и запустил запись.

— Сын, ты молодец. Знай это. Я всегда гордился тобой...

Родной голос лился из динамиков коммуникатора, а Тайманов, зажав рот, беззвучно рыдал глядя на осунувшееся лицо отца. Тот сидел в своём кабине в излюбленном кресле. Всё это было так привычно, словно Назарбек вернулся домой на Землю, туда, где дует ласковый ветер; колышется зелень деревьев; где сильные мужчины не плачут; где небо голубое до рези в глазах.

Тайманов поймал себя на том, что не слушал отца, а просто наслаждался родной речью, как жаждущий, пил эти звуки, заполняя пустоту внутри своей души. Но отец сменил тон, он злился, словно отчитывал кого-то.

— Найди её, слышишь? Сними с меня этот грех.

Перемотав запись назад, Назарбек уже ловил каждое слово отца, чувствуя, как в сердце образуется арктический холод.

— Твоя жена улетела тебя искать. Она вступила в ряды армии адарканцев. Найди её, слышишь? Сними с меня этот грех!

— Виолетта? — Сухие губы с трудом разомкнулись, а в карих глазах родился страх.

— Не знаю, куда она попала. Отправил с ней своих людей, чтобы приглядели, да только двое прошло. Как вообще её взяли? Она переоделась в мужчину, я помог ей сделать документы на имя Марата Завьялова. Данные скину. О детях не беспокойся, они со мной. Родителям её их не отдам, хоть и налетели, как коршуны, каждый день в гости приходят. В общем, мы ждём вас домой, сын. Тебя жду, ей я сказал, что не приму, если прилетит опозоренная. Слышишь? Не приму. Так что не хорони себя, лучше жену свою непутёвую ищи. Я всё сказал.

Запись на этом не закончилась. Появился скан удостоверения на имя некоего Марата Завьялова с фотографией Виолетты, которая отстригла волосы и выглядела непривычно без косметики.

Назарбек прижал коммуникатор к груди, зажмурился, стал раскачиваться взад-вперёд, тихо мыча, пока вся злость и безысходность не выплеснулась нечеловеческим криком. Тайманов кричал, пока не осип, но и потом долго сидел на коленях, смотря на чёрное звёздное небо, просачивающееся сквозь защитный купол, и рой звездолётов на орбите планеты.

— Виолетта, что же ты наделала, — шептал он этим звёздам, видя перед собой нежный образ ласковой жены. — Любимая дурочка, что же ты наделала. Где же мне тебя искать? Где?

Уркалок

Уркалок — планета имперцев, на которую я высадилась впервые в жизни, встретила меня сухим порывистым ветром, бескрайней пустошью, невысокими каменистыми грядами вдоль горизонта. Лишь возле небольшого городка космопорта глаз радовала явно искусственно насаженная зелень. Фильтры, выданные нам при посадке, адаптировали местный воздух в привычный нам, землянам. Я вытянула шейный платок, намотала его на лицо, чтобы фильтры не забились песком, на нос нацепила солнцезащитные очки, на голову кепку. Жаль, крема защитного не взяла. Рядом со мной шёл капитан Муали, тоже надевший очки, и белозубо улыбался встречающим нас офицерам.

— Смотри, какие они все красавцы, рядовой Завьялов. Высокие, статные. А ноги! О мой бог, вот это ноги! Держи меня, Марат, а то сам я точно не удержусь.

— Первый раз здесь? — тихо уточнила, потому что мне казалось, что это только мой первый прилёт на Уркалок.

— Пятый, мой птенчик. Пятый, а каждый раз как первый. До чего же у них сочные попки, так слюнки и текут, да, Марат?

Я протянула было руки придержать капитана, но когда услышала его последнюю фразу, передёрнула плечами и отстала на шаг, чтобы не думали что я с ним.

Хаш-оциар шёл самый первый и по-военному пожал предплечья встречающим, перекинулся с ними парой фраз, затем обернулся, ожидая, когда мы выстроимся в ровный строй. Его взгляд легко выискал меня в толпе, задержался, словно оценивал мою экипировку, дико смущая. Я невольно потянула руку к платку и стянула его на шею. Может, у них нельзя лицо срывать перед командующим? Но Муали рядом не снимал очков, поэтому и я не стала. Адарканец молчал, я испытывала неловкость, так как он не отводил взгляд. Муали странно дёргался рядом, затем тихо шепнул:

— Смотри, сейчас наши леденцы придут. Опять начнутся политически пляски.

Я обернулась к нему, через силу разрывая зрительный контакт.

— Политические пляски?

Омар манерно фыркнул и махнул на меня рукой.

— Ты думаешь, наше правительство так просто позволит нам вступить в ряды по сути чужой армии, сменить гражданство?

— Постой, сменить гражданство? — чуть громче спросила и за моей спиной зашушукались мужчины, которые, видимо, услышали наш разговор.

Муали криво усмехнулся.

— Милые мои, — вполоборота кинул мужчинам Омар, — все, кто будет служить в рядах имперских войск, обязан присягнуть самому императору. Альянс Альянсом, а государства у нас разные.

Продолжения, к сожалению, мы не услышали, потому что к хаш-оциару подошёл высокий по меркам землян, но не адарканцев, генерал. Сопровождали его два офицера в строгой военной форме, в защитных очках, в белых перчатках. На фоне адарканцев наши военные выглядели слишком нарядными. Светло-серые мундиры против чёрных защитных костюмов. Сразу видно для кого война идёт по-настоящему, и тем обиднее за свою расу.

Пожав предплечье адарканцу, наш генерал встал с ним рядом лицом к нам и включил микрофон, который вытащил театральным жестом из кармана брюк.

— Дорогие соотечественники, приветствую вас на Уркалоке — учебном полигоне имперской армии. Прежде чем вы приступите к прохождению программы подготовки, я должен вас предупредить: по её окончании лучшим из лучших будет предложено присягнуть на верность императору Даянгуру Пятому или же стать полноценным офицером космическо-десантный войск Земной Федерации. Вы должны подумать, что для вас лучше: остаться гражданином Федерации или стать преданным воином императора Адаркана. Если вы всё же решите сменить гражданство, то в нашем штабе есть юристы и нотариус, готовый заверить ваши завещания и решить вопросы с имуществом.

— Нас что, уже хоронят? — удивилась я подобному заявлению.

За нашими спинами прошёлся рокот неудовольствия.

— Просто если ты погибнешь имперцем, то всё твоё имущество на территории Земной Федерации переходит в собственность короны, и Федерации это не нравится. Поэтому эти леденцы здесь. Мнимые офицеры с мнимой армией толстосумов. Я так назло ничего и никому не переписал. Пусть удавятся от жадности.

— А много что есть переписывать? — искренне удивилась, потому что, судя хотя бы по солнцезащитным очкам, накопление капитана явно не в астрономических размерах.

— У меня свой дом в Пасадене, — опять блеснул зубами командир. — Отличнейший дом, который я никому не отдам. Вернусь домой, буду пить текилу и купаться в бассейне. Утрою дискотеку, позову всех знакомых, и ты тоже приглашён, птенчик, будем отмечать победу.

Мне слышалась грусть в голосе командира, поэтому тактично промолчала. Что мне его дом хоть в Пасадене, хоть где, когда меня дома дети ждут. Вот в чём моё счастье.

Нам пожелали удачи и хорошенечко подумать, пока проходит обучение. Затем взял слово хаш-оциар, которому не нужен был микрофон, для того чтобы его услышали те, кто стоял сзади.

— В свою очередь могу пообещать, что лучшие из вас вступят в мой отряд, и мы полетим на Катшагуй, где именно сейчас нужны вы — воины.

Я вздрогнула, мелко задрожала. Катшагуй! Мне нужно на Катшагуй! Я должна стать лучшей, я должна попасть в отряд хаш-оциара.

— После войны вы останетесь воинами Империи, но свободны выбирать где вам жить: на территории Империи Адаркан или же вернётесь домой. Везде и всюду вам будет слава и почёт, знайте это. По законам Альянса все граждане равны: и земляне, и адарканцы.

Как он говорил! Сколько в его голосе власти и стали, даже наш генерал ничего не возразил, хотя явно был не согласен. Рафт идэ Кариом истинный лидер, полководец, за которым хотелось идти.

Своими выводами я поделилась с Омаром, на что он тихо шепнул на ушко:

— Он сын самого тай-хаша. Он вообще должен был сидеть в штабе. Но как я слышал, не хочет менять полевые условия на четыре стены и жёсткий стул. В общем, отказывается милый Рафтик протирать штаны, как наши мнимые генералы. Вон вырядился, а у самого сапоги не чищены, и штаны узкие. Смотри, как топорщится спереди.

Я видела нелепые складки и понимала, о чём говорил командир.

— Специально такие выбирает, чтобы казалось, что спереди у него необъятное сокровище.

Я мысленно застонала. Ну как к такому можно привыкнуть? Что ни слово, то пошлость. А ведь меня предупреждали, но я легкомысленно решила что справлюсь. Пока не получалось.

— Эй, я про живот говорю, чего опять глаза закатываешь? — развеселился Омар и толкнул меня локтем. — Какой же ты невинный, птенчик. Словно девственник.

За спиной уже пошли шепотки. Мне стало неприятно. И вот когда стоило бы ответить командиру, около нас остановился хаш-оциар. Я сглотнула, потому что он опять смотрел на меня своим фирменным колючим взглядом.

— Капитан Муали и рядовой Завьялов, за мной, — бросил он нам, когда мой чернокожий командир сделал призывный шаг вперёд и чуть не сказал очередную пошлость.

Вот честно, так это со стороны и выглядело. Он даже глазами умудрялся домогаться мужчин. Уникальная способность. И хаш-оциар ловко успел пресечь его поползновения.

— Бука, — бросил Омар, мечтательно улыбаясь. — Весь такой холодный, но очень внимательный, — поделился он со мной и махнул рукой, подгоняя не отставать от размашистого шага адарканца.

То, что командующий внимательный, меня и пугало. Я мечтала избавиться от его внимания, а он словно чувствовал моё желание спрятаться от его глаз. Вот только я не могла себе это позволить, я должна стать лучшей, чтобы он выделил меня из общей массы и взял с собой на Катшагуй.

Глава 4

Хаш-оциар проводил нас до казарм, позволяя оглядеться. Особенно живописным Уркалок не назовёшь, куда ни глянь, пустынные просторы из грязно-рыжего песка. Тоскливый ветер бросался им в лицо. Нещадно жгли лучи местного солнца Адриан. Одежда хоть и справлялась с терморегуляцией, но недостаточно для того чтобы не испытывать дискомфорт. Я потела. Впрочем, не только я. Муали, шагая рядом, рассказывал, что здесь всегда так, даже ночью. Хоть голым спи, да по уставу не положено.

Адарканец не выглядел удручённым зноем, он шагал всё так же размашисто, приходилось за ним чуть ли не бежать. Ещё и лямки рюкзака стали резать плечи. Как же я слаба для подобных испытаний! Даже противно стало. И лучше бы Омару заткнуться, а то терпеть ещё и его нытьё сил не было. Командир он или кто? Никакого боевого духа. Разве можно так на мозги капать?

— Сейчас бы в душ под холодненькую водичку, — простонал он, окончательно выводя меня из себя.

— Может, перестанете? — не выдержала и то ли попросила, то ли приказала, сама толком не определилась.

— Что перестану? — Недогадливый командир приподнял умилительно брови.

Я закатила глаза и поспешила за адарканцем. Нет, я не понимала Муали. Не понимала. Даже думать о нём отказывалась. Спеша за хаш-оциаром и глядя исключительно себе под ноги, не заметила, как он остановился, развернулся, и боднула его лбом.

— Ой, — вырвалось у меня, когда почувствовала удар. Пошатнулась и меня схватили за плечи сильные руки. Наши взгляды встретились (мой испуганный, его удивлённый), и я чётко расслышала слово "женщина", змеиным шелестением сорвавшееся с его губ.

— Что? — ахнула, попыталась вырваться, а хаш-оциар, как одержимый, прожигал меня взглядом, крепко держал мелко подрагивающими пальцами.

— А что это вы тут застыли? Что у вас случилось? — раздался голос командира за спиной.

Адарканец отмер, опустил меня, но не шелохнулся. Всё стоял, пронзая своими жгуче-чёрными как ночь глазами, и, кажется, принюхивался.

Только бы не догадался. Только бы меня пронесло. Неужели он понял, что я женщина. Может, это такое ругательство на адарканском?

— Милый мой рядовой Завьялов, если ты наступил на ногу нашему уважаемому хаш-оциару, то извинись.

Возможно, со стороны так всё и выглядело: будто я наступила на ногу вышестоящему по званию. Только бы адарканец не начал обвинять меня в кое-чём другом.

— Извините, хаш-оциар, — подхватила я игру командира, понимая, что виновата. Я по-настоящему виновата во всей этой ситуации, и надо перевести внимание адарканца на что-то другое. Хотя бы на извинения. — Подобного больше не повторится.