Рождение патриарха

Со второй жертвой пришлось быть куда аккуратней, больше используя простейшие методы работы обычного лингвиста, чем псионику, а это тот ещё каторжный труд, если у тебя нет специфического образования. Вот как, например, понять, он название показываемой тобой вещи говорит или к чёрту посылает? Сдаётся мне, без эмпатии и возможности, пусть криво, но слышать чужие мысли, я мог и два месяца, и два года провозиться. Даже не представляю, как обычные люди справляются, встретив совершенно новый язык.

Ууу, сколько раз я благодарил Великую Тьму за то, что она сделала меня таким правильным вампиром! А как не благодарить, если всем нутром кристально ясно понимаешь, что без её помощи загнулся бы на вторые сутки? И даже вроде как ответ получил, только от этого ответа минут на десять забыл, как дышать. А она-то всего лишь полюбопытствовала, что это её сын так расшумелся, совершенно неожиданно коснувшись моего сознания и сразу исчезнув, напоследок одарив некой эманацией — уж даже не знаю, мысль это была или ещё что, но при доле фантазии её можно было интерпретировать как хихиканье. Я когда осознал, что это было именно хихиканье, опять забыл, что надо дышать, и уже минут двадцать простоял столбом, пока голова мутнеть не начала от недостатка кислорода.

Так вот, возвращаясь к результатам усилий. Прежде всего, этот мир действительно носил имя Торил и по всем признакам являлся тем самым Торилом, куда я хотел попасть. Новость сия сняла у меня с души камушек пудов в несколько и даже дышать стало как-то проще.

Схваченного мной мужика звали Алоф, и был он действительно разбойником — зарезал какого-то соседа в пьяной драке пару лет назад, вот и подался в бега. Его напарник оказался полуорком. Натуральным. Родом из одного приморского города на востоке.

Лес, в котором я оказался, назывался Сторожевым и был расположен на восточном краю огромной пустыни Анаурок, через которую проходил важный торговый путь, соединяющие некие земли на западе, о которых мой собеседник ничего толком не знал, с местными государствами. Та дорога, у которой я и поймал Алофа, была частью этого пути, и располагалась в самой южной оконечности леса. Дальше на юг лес упирался в горную цепь с символическим названием Пастырь Пустыни, где когда-то находилось дворфское царство Териамар, сейчас захваченное орками. Этот факт разбойник знал точно, так как его банда иногда сбывала добычу живущим там племенам. К востоку от Пастыря располагалась земля Долин, огромный регион, состоящий из нескольких десятков тех самых Долин, каждая из которых была самостоятельным государством, но при этом все они подчинялись некоему Совету, в который каждая Долина посылает по представителю. Получается этакая феодальная республика, или конфедерация. Вдобавок там же расположен гигантский лес Кормантор, минимум раза в четыре больше Сторожевого. Когда-то в нём обитали эльфы, но большая их часть давно ушла куда-то на Запад. Привет дедушке Толкиену. Причин и обстоятельств Алоф, ясное дело, не знал, но так как сам был родом из тех мест, сказок и легенд с детства наслушался вволю.

На данный момент великая некогда империя светлых эльфов и цитадель древней магии, по крайней мере, именно так её описывал местный фольклор, перестала существовать. Теперь там можно встретить только, разве что, банды орков и гоблинов, как-то даже разоривших деревню по соседству с родиной моего пленника, а от самих эльфов, если верить легендам, да охотничьим байкам, остались только руины эльфийской столицы.

Ближайшими ко мне были Долина Кинжала, на территории которой находился торговый тракт, проходивший через лес, и Долина Теней, расположенная к югу-востоку и граничащая с Корманторским лесом. Последняя, помимо того, что являлась родиной одного неудачливого бандита, была примечательна ещё и тем, что там с давних пор проживал Эльминстер, величайший, сильнейший и знаменитейший маг Торила, живая легенда, избранный богини магии, просто почтенный старец тысячи с лишним лет отроду и так далее и тому подобное. Причём это были отнюдь не слухи, а самый что ни на есть железобетонный факт, так как боевой старичок ни от кого не прятался, нигде не скрывался, а самым активным образом участвовал в жизни своей страны, открыто проживая в башне выстроенной чуть-ли не на центральной улице столицы. Не сложно догадаться, что когда я об этом узнал, мне сразу поплохело; я, конечно, находился более чем в сотне километров от границы Долины Теней, но всё равно подобное соседство было, мягко говоря, напрягающим. А в том, что крутость товарища не преувеличена, сомневаться не приходилось, чай я сам читал о нём книги в прошлой жизни.

На восток от Сторожевого леса, примерно в паре сотен километров, располагалось Лунное море являющееся огромным пресноводным озером. Что там творится — Алоф не знал, только и смог пересказать услышанные от других байки про жуткие порядки в стоящих там городах, процветающую работорговлю, коррупцию и страшные культы. Но сколько в этом было правды, а сколько выдумки — понять не представлялось возможным.

Ситуация вырисовывалась, прямо скажем, невесёлая. Запад и Юг были для меня закрыты и могли рассматриваться, только как извращенные способы самоубийства, и что-то подсказывало мне, что смерть в пустыне будет менее болезненна, чем встреча с, упаси Великий Мрак, Эльминстером. Это всё, конечно, разыгравшаяся паранойя, но в любом случае до определённого момента мне следует обходить места обитания подобных фигур по широкой дуге — так сказать, во избежание. Как-то не хочется возвращаться в мёртвое состояние, хотя в нём тоже есть свои плюсы.

На север тоже не было смысла идти: сперва сотни километров Сторожевого леса, а потом то ли горы, то ли пустыня, а главное — никаких человеческих поселений, по крайней мере, мой собеседник ни о чём подобном не слышал.

Можно было двинутся на восток и добраться до прибрежных городов, теоретически там существовала вероятность устроиться, не опасаясь натолкнуться на каких-нибудь паладинов или иных борцов со злом. Но длинный путь по равнине, да ещё через земли двух государств (целых две Долины), пусть и карликовых, вызывал опасения.

Были ещё два варианта — направиться в Териамар или Кормантор и попытаться устроиться среди орков. Но второй мне не нравился уже тем, что предполагает продолжение жизни в лесу, а она мне уже изрядно надоела. Шанс же на то, что я найду мистические руины, откопаю там библиотеку древнего мага и «абра-кадабра» стану крутым чародеем, не просто стремились к нулю, они были откровенно смешны. Банально потому, что ничего не смогу прочитать, как бы не пыжился...

Когда поток информации из человека иссяк, я решил устроить себе ещё одно диаблери, всё равно отпускать Алофа было нельзя, да и за те грешки, что он успел совершить, ему так и так виселица грозила. Впрочем, даже будь он ангелом воплоти ничего бы не изменилось, я прекрасно отдавал себе отчёт, что достаточно циничен, самовлюблён и безнавственнен, чтобы убить ни в чём не повинного человека, если это принесёт мне пользу. И даже на опыт собственной смерти это списывать не собирался, как и прикрываться обстоятельствами. Я это я и способен на подобные шаги сам, а не потому что меня кто-то вынудил.

На этот раз всё прошло даже как-то обыденно. С наступлением ночи Алоф был диаблерирован, и я действительно почувствовал эйфорию, только вот никакого помутнения рассудка или тем более безумия а ля «всех убью один останусь» и «мне море по колено» не было. Только истома во всём теле, как после хорошей тренировки, а также приятное напряжение в энергоканалах.

Хотя один побочный эффект всё-таки проявился — сразу после диаблери моя чувствительность к солнечному свету заметно увеличилась, сделав почти невозможным даже приближение к входному проёму в светлое время суток. Снег уже выпал и слепящее белое покрывало без того доставляло массу хлопот, сведя на нет весь эффект пасмурной погоды, а тут уж стало совсем тяжело. Однако, уже спустя двое суток всё вернулось на прежний уровень, а ещё через несколько дней чувствительность вообще уменьшилась, хотя проверять практикой, на сколько я стал «жаростойким», у меня не было ни малейшего желания.

Однако, прогнозы на тему осложнение продовольственного вопроса начали всё более явно оправдываться. Пока у меня сидел Алоф, которого нужно было кормить, дабы не загнулся раньше времени, ещё можно было делать вид, что всё дело в нём, хотя и ежу понятно, что человек претендовать на нужную мне кровь никак не мог, прекрасно обходясь, практически бесполезным для меня мясом. Но время на изучение языка, сам допрос, практику в телепатии... В общем, сделать вид, что не замечаешь очевидного, было можно, но теперь...

По-хорошему, стоило словить ещё парочку «языков», сверить данные, хорошенько подумать, но было тут два «но»: первое — мне и так уже два раза повезло с нападением на вооружённый лагерь и спокойным отходом, искушать судьбу дальше слишком рискованно. Выследят меня днём, на месте отдыха, и останется только сдохнуть. Второе — допрос новых пленников займёт время и сомнительно, что оно будет меньше только что потраченного, а с едой то проблемы уже сейчас!

В таком ракурсе тянуть с решением было неразумно и взвесив все за и против, я таки решил, что для меня будет лучше двинуться в сторону Териамара: во-первых, он находится гораздо ближе Лунного моря, во-вторых, вероятность напороться среди орков на какого-то сильного мага или пересечься с одной из гильдий убийц или воровским кланом, значительно ниже. Да и есть надежда, что отнесутся орки к вампиру проще, чем обычные люди. Ну в-третьих, Териамар был подземным городом, что существенно уменьшало для меня опасность поджарится на солнце, а это само по себе весьма весомый аргумент. Были, правда, и свои минусы: учителя нормального там тоже не найти, но сейчас меня больше волновал вопрос выживания, а основам магии меня, смею надеяться, любой орковский шаман обучить сможет.

Сборы не заняли много времени и закрыв вход в пещеру импровизированной дверью из лапника и ветвей, я отправился в путь. Знакомая дорога никаких сюрпризов не принесла, если не считать сугробов по колено и маниакального стремления снега забиться в сапоги, штаны и ворот, где начать мерзопакостно таять, будто с живым, садистским удовольствием заставляя меня прочувствовать каждую стекающую вниз капельку. Особый шик моменту доставляли в конец прохудившиеся сапоги, ощущение сухости в которых давно стало почти элитарным исключением из повседневной жизни. Я бы их с удовольствием поменял, да только у последних пленников вообще сапог не было, то же, в чём они прятали ноги я постеснялся причислять даже к лаптям.

Тракт я пересёк на пятую ночь, разбойников или купеческих караванов не встретил, да и не стремился, обойдя по дуге известные стоянки. Лес за дорогой тянулся ещё порядка десяти-пятнадцати километров, после чего плавно перешёл в предгорья, где деревья хоть и росли, но довольно жиденько, больше уступая место кустарникам, сейчас довольно скромно проглядывающим из под белой пелены. Ещё пару дней я топал по холмам, пока не упёрся в стену скал. Выступала она довольно резко, чем-то напоминая черноморское побережье, где мне довелось несколько раз отдыхать, в том числе и «дикарём», только если там нависающие над берегом утёсы сверху почти всегда красовались пышной растительностью, вплоть до вполне серьёзных лесов, то тут с деревьями на склонах было совсем худо.

Где-то здесь должен был находиться вход в Териамарские копи. К сожалению, с ориентирами, благодаря времени года, было плохо — Алоф зимой здесь не бывал, а посему и я был вынужден в основном тыкаться наугад. Да и опираться на смутные образы из памяти разбойника и его же невразумительный рассказ... Впрочем, ничего лучше у меня всё равно не было.

Три дня я ползал по камням, добившись того, что сапоги совсем развалились, но результата достиг. В первую очередь, однако, за это следовало благодарить обитателей бывшей дворфской твердыни — такое амбре, на фоне чистого, свежего, зимнего воздуха, пропустить было физически нереально. Запашок от искомых пещер распространялся не то что колоритный, а просто таки былинный! По всей видимости, орки и гоблины, живущие сейчас в Териамаре, с понятием «мытья» вообще знакомы не были. Ну или удача действительно закончилась и единственный найденный мною вход пролегал через слив общественного дристалища...

Осторожное наблюдение показало, что второй вариант всё же маловероятен. Прежде всего, вход венчали ворота. Сейчас от них, правда, мало что осталось, но покрытая резьбой арка, довольно солидных статей, вряд-ли могла вести к стокам общественного туалета. С одной стороны это, безусловно, радовало, но вот с другой... Заставляло заранее содрогнуться.

Пролежав, зарывшись в снег, несколько часов, я увидел и первых обитателей этого места; невысокие, щуплые гуманоиды с отталкивающими чертами лица и тёмно-коричневой кожей. Впрочем, последняя могла быть и просто грязью — рвань, в которую они были одеты, на это намекала. Плотной гурьбой, с нечленораздельными возгласами и перманентным шумом возбуждённой толпы, пара десятков этих существ вывалилась из тёмного прохода и, рассыпавшись в стороны, начали заниматься какими-то малопонятными шевелениями. Из всех их действий я смог определить только сбор хвороста, да и тот какой-то вялый — мало вокруг было деревьев, однако, очевидная бессмысленность занятия никого, похоже, не напрягала и толпа продолжала азартно носится, кричать и переругиваться.

Спектакль в исполнении гоблинов, а по всем признакам и словесным описаниям Алофа, это были именно они, продолжался минут сорок, после чего из проёма появились трое кутающихся в шкуры бугаёв и под гортанные рыки, пинками загнали всю шайку-лейку обратно внутрь. Но на этом ничего не кончилось; не прошло и двадцати минут, как гоблины опять показались. На этот раз их было меньше, всего семь штук, вели себя они тоже куда как тише. Суть действий, впрочем, не поменялась. То ли они убирали площадку перед входом, то ли, наоборот, художественно её засоряли, на пару с окрестными склонами, но вид имели крайне занятой и вдумчивый.

Этих никто разгонять не пришёл, зато их сменили, дважды. И я, кажется, понял чем они занимались — они охотились. На мышей. К сожалению, в предрассветных сумерках наблюдение пришлось прекратить и спешно найти дневное укрытие...

На следующую ночь я захватил одного гоблина и провёл сеанс активного допроса. Мелкая, лупоглазая тварь тряслась, булькала, пищала и «общий язык», который я выучил в прошлый раз, понимала только с первого на десятое, однако это не помешало налаживанию контакта. Процесс изучения языка путём потрошения памяти в этот раз оказался до смешного прост. Гоблинский язык вообще оказался на диво простым и приземлённым, не Эллочка-людоедка, конечно, с её легендарным словарным запасом в целых 30 штук, но что-то неуловимо близкое между ними было. Например, словесного выражения сложных чувств и мыслей вообще не предусматривалось; сострадание, любовь, ирония... Не не слышал. Зато наречии гоблинов существовало более сотни слов, обозначавших убийство и ненависть, а термин, которым гоблины обозначали дружбу, скорее можно было бы истолковать как «временный военный союз» или «служба более сильному».