— Могу порыться в книгах. Прикинуть. Но вслепую — сами понимаете! Результат если и будет, то вряд ли скоро.
— Тем не менее, попытайся, мальчик мой, — с доброй улыбкой попросил директор.
'Твою-то мать!'
Выйдя из кабинета директора, Снейп поспешил к выходу из замка. Достигнув границы антиаппарационных чар, он переместился в Лондон.
Пройдя по темному, извилистому переулку, Северус пересек мостовую, пропуская несколько автомобилей, и минут через двадцать вошел в Лондонский департамент образования.
Еще через полчаса он покинул казенный дом и устроился в ближайшем кафе, где за чашкой терпимо сваренного кофе принялся изучать развернутый список частных лондонских школ.
'Что ж, — меланхолично размышлял он, — еще парочка Конфундусов, несколько изменений памяти и вопрос решен. Есть все-таки в магии свое очарование'.
* * *
Петуния и Вернон Дурсль уже второй час ждали в жестких, неудобных пластиковых креслах приемного покоя больницы Литтл Уингинга.
— Слава Богу, Полкиссы смогли присмотреть за Дадли! Да-а, сюрприз так сюрприз! — возмущенно шипел мистер Дурсль на ухо своей жене. — Кем надо быть, чтобы оставить ребенка на крыльце на всю ночь! В ноябре! В корзине! Завернутого лишь в тонкое одеяльце! Его могли украсть. На него могли напасть бродячие собаки. В конце концов, я мог на него наступить! Воспаление легких, которое ему сейчас светит, — фигня по сравнению с переломом позвоночника. Что, нельзя было постучать в дверь и сдать его с рук на руки?
— А нам-то что теперь делать, Вернон? Как мы докажем социальным службам, что это наш племянник? Что мы им скажем? 'О, вы знаете, в корзинке было письмо. Да-да, от ненормального старикашки. Написанное на пергаменте. Зелеными чернилами. Которое само вспыхнуло и сгорело сразу, как только мы его прочитали!' Нас засунут в лечебницу, а мальчиков в приют.
Вернон помолчал, достал из кармана записную книжку, вырвал листок и, черканув что-то левой рукой, протянул Петунии. На бумажке кривыми размашистыми буквами, так непохожими на обычный, четкий почерк мистера Дурсля было написано:
'Тунья, позаботься о Гарри. Лили'.
— Спрячь. Когда спросят — покажешь. Дурацкая идея и хреновая подделка, поэтому должно прокатить.
— Взятки все равно давать придется, — слегка сминая листок и убирая его в карман пальто, сказала миссис Дурсль. — У нас нет ни одного документа, кроме свидетельства о рождении Лили. Она ведь ничего не стала оформлять: ни удостоверение личности, ни страховку. Зачем мне, говорила. Я уж молчу о свидетельстве о браке с Поттером и свидетельстве о рождении мальчика.
— Это все чушь, Туни! Меня беспокоит другое, — нервно сказал ее муж.
— Знаю. Сама постоянно об этом думаю. Где она может быть? Почему они не привезли обоих детей? Ты думаешь, она тоже погибла, Вернон?
— Нет! Не верю! Они написали только про твою сестру и этого ее мужа... Туни, — умоляюще протянул Вернон, — ну, не плачь. Я сейчас сам заплачу.
Петунья решительно вытерла глаза и, кивнув головой мужу, сказала:
— Мы потом это обсудим. И, Вернон, я тоже думаю, что Мелисса жива. Пока я не увижу ее могилу, в обратном меня никто не убедит.
— С полицией соцслужбы наверняка свяжутся. Скажем, что у Лили была еще и дочка, пусть поищут. Дадим им последнюю фотографию. Да, прошло полтора года, но не думаю, что Лисса очень сильно изменилась.
— А если скажем, что Лили была наркоманкой или алкоголичкой, никого не удивит, что она могла где-то потерять или забыть ребенка.
Помолчав какое-то время, Вернон проговорил, отведя взгляд.
— Туни, ты, конечно, можешь на меня обидеться, но имей в виду. Мальчишку мы, естественно, примем. Однако любить его из-под палки меня никто не заставит. Он не Мелисса.
— Вернон, о какой любви речь? Тут скорее изнасилование. И потом, любви от нас, похоже, никто и требовать не будет. Ты же читал письмо? Ты же видел их пожелания? — выделила последнее слово Петуния. — Кров, стол, одежда. Необходимый минимум. Никакого внимания и заботы. Чем хуже, тем лучше.
— Это-то меня беспокоит еще больше. Зачем отдавать малыша в семью, если хочешь, чтобы к нему относились, как в приюте?
В этот момент к ним подошел врач.
— Мистер и миссис Дурсль? Ребенок сильно переохладился. У него воспаление легких. Однако самое тревожащее — это травма головы. На лбу рана, похожая на след от удара тупым предметом. Необходимо сделать томографию, чтобы убедиться, что нет кровоизлияния в мозг и давления на черепную коробку. Это удовольствие недешевое. А у вашего племянника, как я понимаю, нет медицинской страховки. Поэтому... — врач развел руками.
— Назовите мне сумму, я выпишу вам чек, — устало сказал Вернон. — Делайте все, что потребуется.
— Его придется подержать в больнице минимум пару недель.
— Тем лучше, — сказала Петунья. — Сами понимаете, сколько беготни нам предстоит. У ребенка ни одежды, ни документов, ничего...
— Да уж, — с сочувствием протянул врач, — заработаете стойкую аллергию на бюрократию на всю оставшуюся жизнь.
А в это время волшебники, по всей стране отмечающие окончание войны, поднимали бокалы за Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!
____________________
(1) Сид — (ирл. Sídhe, мир), в ирландской мифологии потусторонний мир, населённый племенами богини Дану, которых в народе, за место своего обитания, также именовали сидами (sidhe).
ГЛАВА 5
Черная стрелка проходит циферблат
Мелиссу Эванс оставили на крыльце католического приюта св.Анны для девочек, когда ей только-только исполнилось три. Малышку обнаружила пришедшая на работу повариха рано утром 1 августа.
Озябшая, босая, в одной ночной рубашке, с высохшими дорожками слез на лице, девочка сидела на верхней ступеньке, комкая в холодных ладошках записку, в которой было написано 'Мелисса Эванс, 20.06.1977'.
Когда ее попытались расспросить о родителях, она посмотрела на взрослых и очень четко для маленького ребенка произнесла:
— От меня избавились.
Директриса, миссис Дженкинс, заявила о подкидыше в полицию и службу опеки, но девочку никто не разыскивал. Врач-педиатр констатировал, что ребенок абсолютно здоров. Психолог тоже не выявил никаких отклонений: все тесты были в норме, в развитии она даже опережала сверстников, и сильно.
В общем, было непонятно, какой монстр мог избавиться от красивого, умного, здорового ребенка. Но факт оставался фактом.
Таким образом, Мелисса Эванс стала жить в приюте. Ее поселили с двумя другими девочками, и тут возникли первые проблемы.
Она была самой маленькой, поэтому ее не особо принимали в игры и на ночные девичники тоже не звали. А на роль 'поди-ка, сгоняй-ка, постой-ка, подержи-ка' она не соглашалась сама. Кроме того, пару раз ее соседки, Бет и Дженни, видели, как Мелисса делает странные и невозможные вещи: открывает окна и двери, даже не приближаясь к ним, притягивает к себе игрушки и книжки, освещает темные комнаты, не включая свет. А однажды она даже сидела в траве рядом с ужом и шипела, как змея. Ну, явно больная!
Они устроили истерику, что не будут жить с чокнутой в одной комнате. И хотя никто из взрослых им не поверил — мало ли что они придумают! — вода камень точит. Бет и Дженни боялись, злились и настраивали других против Мелиссы. Каких-то полгода и с ней перестали разговаривать все воспитанницы приюта. Учителям разбираться было некогда. Кто виноват? Тот, на кого все дружно показывают пальцем. Да и вообще, перерастут!
Сама Мелисса начинала серьезно опасаться находиться с девочками наедине. Нет, она не боялась, что они могут ее обидеть. Она боялась, что не сможет сдержаться сама.
Она прекрасно знала, что она волшебница. Об этом ей сказали еще тетя с дядей. Вспоминая о них, девочка ужасно переживала, что не знает их адреса и фамилии. Тогда в этом просто не было необходимости. Тетя была постоянно рядом. А она сама была тогда еще слишком мала, чтобы ее выпускали куда-нибудь одну. Поэтому сейчас и мечтать было нельзя, чтобы как-то разыскать их и снова жить с ними. Найти людей только по имени нереально. Мало ли в Англии Петуний и Вернонов?
Так вот, сами тетя и дядя колдунами не были. Было видно, что они слегка опасаются способностей девочки, хотя и не возражали, чтобы она ими пользовалась. И как можно чаще.
И Мелисса тренировалась. Каждый день. И у тети с дядей, и в доме Поттеров колдовать можно было без вопросов. А вот в приюте остаться одной было очень и очень сложно. Тем более после того, как другие девчонки узнали о ее возможностях.
В приюте началась веселая игра 'Бесим убогую Эванс', сокращенно 'БУЭ'. Ее не оставляли одну ни на минуту. Даже в туалет с ней заходили, разве что в кабинку не залезали, но зато исправно колотили в дверцу. Каждую секунду орали, что она ненормальная, щипались, толкались, пинались, дергали за волосы и поминутно жаловались на нее воспитателям и учителям.
Уединиться, чтобы выплеснуть накапливающуюся энергию было просто нереально. Мелисса буквально физически ощущала, что еще немного и магия вырвется, не оставив от приюта камня на камне.
В тот памятный ей Хеллоуин, так и случилось. Редкое везение, что она успела выбежать из здания и метнуться в пустую подворотню. Еще большая удача заключалась в том, что она встретила взрослого мага, который смог купировать магический выброс.
Тогда ее жизнь сделала резкий крен к лучшему благодаря Северусу Снейпу. Он не просто спас ей жизнь, напоил чаем и вернул в приют. Он развил там бурную деятельность. Одним жестом прервав возмущение мисс Джонс, Северус посадил Мелиссу на первом этаже на один из гостевых стульев рядом с фикусом и, велев ждать, прошел в кабинет директрисы.
Что он там делал, неизвестно. Мелисса лишь видела, что через несколько минут к директрисе сначала зашли все сотрудники приюта. Затем они вышли и, несмотря на поздний час, вытащили из кроватей всех воспитанниц и тоже запихнули их в кабинет.
Через минут десять все разошлись по своим комнатам, включая директрису. Вернулся Северус, подхватил ее на руки, и быстро поднялся с ней на третий этаж. Воспитанницам было запрещено подниматься сюда. Да там и не было ничего, кроме маленькой комнатки, в которой складировали старую мебель.
Войдя в каморку и осмотрев нагромождение рухляди, Снейп поставил Мелиссу на пол и вытащил палочку. Несколько взмахов и в комнате остались только старая скрипучая кровать, разбитая тумбочка, трехногий стул и покосившийся платяной шкаф. Починив мебель и расставив ее по комнате, Северус быстрыми пассами очистил комнату от пыли и взмахом руки заставил окно засверкать.
Склонившись над девочкой, он скороговоркой произнес:
— Я тороплюсь, поэтому слушай внимательно и запоминай. Отныне ты будешь жить в этой комнате. Одна. Никто о твоих способностях не помнит. Отношение к тебе теперь нейтральное. Когда будешь колдовать, обязательно запирай дверь на задвижку. Через пару лет пришлю с совами книги, как и обещал. Пока читай то, что уже есть. И учись контролю. Все ясно, малыш?
Мелисса, в остолбенении оглядывающая свою новую комнату, кивнула, подняв на него восторженные глаза, а потом порывисто обняла за шею и неловко поцеловала в щеку.
— Ты самый лучший!
Дернувшийся было Снейп на секунду крепко прижал ее к себе, а затем, негромко скомандовав 'Немедленно спать!', аппарировал прямо из комнаты.
А через два дня в приют приехала миссис Макнабб, директриса Коллегиальной школы для девочек Северного Лондона, и ошарашила сотрудников приюта тем, что Мелиссе Эванс предоставили полную стипендию.
* * *
— Ну, что скажешь, Аманда? — Макнабб откинулась на спинку кресла и вопросительно посмотрела на учительницу младшего класса.
— Я проэкзаменовала ее, Элисон. В принципе, Эванс можно уже сейчас переводить в класс к семилеткам. Среди ровесниц ей делать нечего. Ничего нового она не узнает. Но тут есть проблемы.
— Какие?
— Возраст и скорость письма. Девочки могут воспринять ее в штыки, и успевать записывать за преподавателем она не сможет. Живопись и музыка для нее тоже темный лес.
— Что говорит психолог?
— Коэффициент интеллекта высокий. Речь развита, пользуется сложными оборотами, строит логические цепочки. Делает выводы. Все на уровне семи-, восьмилеток. Не характерно для воспитанницы приюта. Ребенком раньше явно занимались. И у нее очень хорошая память.
— Тренер ее смотрел?
— Да, Элисон. Сказал — гибкая девочка. Гимнастика пойдет неплохо. Лет с шести, когда скелет окрепнет.
— Значит, эти полгода активно подтягиваем ее по проблемным вопросам. Особенно письмо. Со следующего года она начинает учиться с семилетками, но по плавающему расписанию. Наша желаемая цель — год за полгода.
Немного помолчав, размышляя, она продолжила.
— Физическая нагрузка должна быть. Также каждый день дополнительные занятия. Запишите ее пока на танцы и в субботнюю группу плавания. Языки с упором на латынь и греческий, хор, музыка. Пусть ее послушает Стюарт и решит, какой инструмент.
— Элисон, это очень большая нагрузка на ребенка. Она слишком маленькая. Ты что, хочешь, чтобы к одиннадцати годам она завершила шестую форму? Да она же света белого не увидит. Будет торчать в школе и библиотеке целыми днями.
— Посмотрим по ситуации, при необходимости немного сбавим обороты. И потом, думаешь, ей в приюте лучше?
— Да почему ты вообще так озаботилась этим ребенком?!
— Господи, Аманда, считай, что я зарабатываю себе место в раю. А она — отрабатывает стипендию.
— Аргумент! Не поспоришь!
Таким образом, у Мелиссы Эванс началась очень напряженная жизнь. И с каждым годом она становилась все активнее и активнее. Все ее время было подчинено жесткому расписанию.
Девочка вскакивала ни свет ни заря. Зарядка, растяжка, завтрак, а уже в семь утра у ворот приюта ее подхватывала на машине миссис Макнабб, которой, по ее словам, было по пути из пригорода, где она жила.
Директриса школы, одинокая вдова под пятьдесят, казалось, возложила на себя обязанность опекать Мелиссу. Мечтой ее жизни было хоть раз отойти в преподавании от разработанной программы и попробовать максимально быстро воспитать всесторонне развитую личность. А тут — такой подарок.
На эту благодатную почву и легли ментальные закладки Снейпа. Его слова 'взять под личный контроль и следить за образованием' дама восприняла несколько не так, как планировалось профессором зельеварения, а гораздо более серьезно. Из той беседы в подсознании осталось главное: в ребенка нужно было вложить максимум за минимум времени. Способ она видела только один: кинуть как щенка в прорубь. Выплывет — молодец.
Макнабб с самого начала, невзирая на нежный возраст, относилась к девочке, как к взрослой, и никогда не сюсюкала. Эту же манеру общения переняли все преподаватели. Разговаривая с Мелиссой, они никогда не делали никаких скидок, не старались упростить свою речь, лишь попутно поясняя незнакомые термины.
Директриса контролировала внешний вид девочки, ее умение себя вести, успехи в учебе, составляла списки литературы для чтения и забивала досуг Мелиссы дополнительными занятиями так, что она буквально ужом извивалась, чтобы найти необходимое время для магии.
