Глава 7. Первый день на новом месте
До самого утра поваляться не получилось. Ночь только собиралась уступить место утру, как в саду раздался отчаянный вопль, за которым последовали звуки смачного удара и падения тела. Затем все смолкло.
Пока до Бони доходило, что что-то случилось, Свету с кровати уже выдуло ветром и она, как была, голышом, рванула из дома. Ее рывок Боня успел заметить, а вот остановить ее — уже нет. Испытывая смутное подозрение, что вид голой тетки, вылетающей из дома на крики — разбираться, общественному спокойствию вряд ли поспособствует, Боня все-таки натянул штаны, прихватил фонарик, бластер и шокер (артефакты для освещения и плюющиеся плазменными шариками и небольшими молниями) и поспешил следом за подругой.
К счастью худшие Бонины опасения не оправдались. Светка в дракона не перекидывалась, ничего не жгла и даже народ голым видом не смущала по причине отсутствия этого самого народа. Точнее, народ как раз был, но какой-то не такой, а полупрозрачный. К тому же построенный в шеренгу, перед которой, с видом разгневанного начальника и сверкая в глазах самым натуральным пламенем, ходила Света. Единственный представитель homo sapiens — какой-то мужичек — лежал около ворот и признаков жизни не подавал.
— Вы что себе позволяете, — шипела Света, — как стоите перед высшими, эктоплазма недоделанная?! Развею нафиг!!!
Призраки стали как-то меньше ростом, видимо, на колени бухнулись, хотя колен видно и не было, так, сгусток тумана.
— Прости, Светозарная! Откуда ж мы знали, что ты тут почивать изволишь? Сами в земле сырой бог весть сколько провалялись, а тут вдруг в себя пришли. Ну и ошалели на радостях. Не губи! Мы тебе верой и правдой, да завсегда служить готовы...
— Свет, а откуда они тебя знают? — удивился Боня.
— Да не знают они, я ж тебе говорила, что Светозарная — не имя а ранг. Ну а тут среди призраков и древние есть, которые еще при драконах жили. Один новый тоже есть, — предвосхитила следующий Бонин вопрос Света.
— Ладно, — решил Боня. — Гони пока призраков в дом, если там повал есть, то туда. Сама тоже робу накинь, а то заглянет кто на крик, не знаю, как и реагировать будет. Кстати, держи мановый шар, сунь им в подвал, чтобы не развеялись раньше времени. А я пока посмотрю, что с мужиком случилось.
С мужиком все оказалось не так уж страшно. Судя по всему, он зачем-то полез во двор дома, наткнулся на призраков, перепугался и так рванул на выход, что не вписался в калитку. Теперь лоб его украшала здоровенная шишка, но начавшиеся конвульсивные подрагивания были не столько от травмы, сколько от страха.
Посреди сада нашелся маленький фонтан (типа струйки воды, вытекающей из мраморный стенки. — Почти как в Бахчисарае, — подумал Боня). Сложив ладони лодочкой, Боня набрал в них воды и кое-как дотащил до мужика, вылив остатки ему на физиономию. Тот завопил, вскочил сразу из положения лежа ... и опять не вписался в калитку. Боня плюнул и пошел в дом за какой-нибудь емкостью, а то горстями на такого нервного клиента воды не натаскаешься.
В доме он прихватил не только емкость, но и Свету, уже натянувшую робу. Боня решил, что вид симпатичной женщины должен действовать более успокаивающе, чем его лысая физиономия. Но не повезло. Под воздействием воды мужик снова приоткрыл глаза, увидел склонившуюся над ним Свету, и сначала заулыбался, но, потом, уперся взглядом в ее вертикальные зрачки и снова вырубился с неприятным булькающим звуком.
— А ну, отстань от него, шалава! — раздалось в это время от калитки. Там стояла и тянула к Свете руки толстенная тетка, но, от возмущения, тоже не вписываясь в калитку.
— Жена, что ли на крик мужика спасать его прибежала? — подумал Боня. — А в калитку не вписываться, это, похоже, у них семейное...
После чего Боня решительно встал перед теткой, на всякий случай крепко сжимая в ладони шокер, и произнес:
— Твой? Странный он у тебя какой-то. Мы тут с женой дом на покупку пришли посмотреть, а он тут то орет, то о калитку головой стучится. Так ничего и не поняли. Может, ты поможешь? В накладе не останешься.
Тетка, уже набравшая полные легкие воздуха, чтобы завопить, на последней фразе его с шумом просто выдохнула.
— А вы кто будете?
— Приезжие мы, из дальних мест. Хотели тут задержаться на некоторое время, вот и думали домик себе прикупить. А этот вроде симпатично выглядит, только подробностей выяснить никак не получается.
Тетка продолжала глядеть на Боню, а особенно на Свету с подозрением, но мужика своего поставила в вертикальное положение, после чего отправила его за "господином стряпчим". Сама же осталась, то ли на вопросы покупателям ответить, то ли проследить, чтобы не сбежали.
Отправив Свету в дом, Боня уселся с теткой на скамеечку у фонтана и стал аккуратно выпытывать информацию.
Оказалось, что мужик с теткой жили по соседству и подрядились за домом присматривать. Хозяин дома, зажиточный горожанин, член городской управы, недавно неожиданно помер, наследников не нашлось, и дом теперь продают городские власти. Можно сказать, коллеги по работе. Цену выставили умеренную, так что, если деньги есть, надо брать. Район хороший, тихо, но и до центра недалеко...
Ну и далее, тетка серьезно занялась рекламой, видимо, рассчитывая на процент от сделки. Боня попытался перевести беседу на общеполитические темы, чтобы хоть чуть-чуть разобраться, куда же они со Светой попали, но тетка его намеков не поняла. Так что пришлось ограничиться выяснением подробностей, какие мастерские и лавки находятся неподалеку, и как пройти к городскому рынку.
Еще Боня с радостью для себя узнал, что в городе есть банк, точнее, "банковский дом Фумов", где иностранные монеты и золотые слитки (тут тетка посмотрела на Боню с уважением) можно поменять на местную валюту. С ценами Боня разбираться не стал, так как все равно не знал перевода местных весовых мер в метрические, но понял, что до системы СИ тут еще далеко. Так в одном серебряном дире было 20 медных пул, а 24 дира меняли уже на золотой пай. Десять паев называли, как и в России, червонцем. Ну а раз в червонце, сделал вывод Боня, содержится аж 4800 медных монеток, на каждую из которых можно хоть что-то купить (чай не в России, зря чеканить не будут), то есть надежда, что золото котируется довольно высоко.
Тем временем горе-сторож вернулся в сопровождении какого-то благообразного старичка. Он представился как господин Понтреску, стряпчий, представляющий интересы городской управы. За дом он скромно запросил 150 червонцев.
Боня понятия не имел, много это или мало, а торговаться не умел вообще. Поэтому, не сказав ни да, ни нет, он самым невинным тоном осведомился, разрешают ли городские власти своим юристам работать по совместительству.
— А то эти чиновники всегда такие жадные, вот у нас в городе больше 3% посреднику не платят, но хоть на других услугах зарабатывать не мешают.
Судя по реакции стряпчего, он здесь вообще был на твердом окладе. Тогда Боня предложил представлять по данной сделке и его интересы. Тогда он заплатит уважаемому стряпчему 10% от суммы, на которую тот сможет снизить цену.
Стряпчий впал в ступор. Боне пришлось пояснять:
— Если цена дома будет 100 червонца, то гонорар уважаемого стряпчего составит 5 червонцев. А если 50, то 10 червонцев.
Господин Понтреску сказал, что такие люди, как Боня их славному городу Денаю очень нужны, и он берется выторговать для него у управы цену за дом в 10 червонцев. Ну и примерно столько же потребуется на подарок городскому голове.
Правда, последовавший за этим поход в банк несколько снизил Бонину самооценку. Его слиток оценили там только в 4 червонца, то есть за 3 кг золота в слитках — 60 червонцев. Да еще и 10% комиссии вычли, грабители. То есть половину золота за сделку Боне пришлось отдать. При этом оказалось, что сами червонцы никто и не чеканит, а самая крупная золотая монета — двойной пай, около 10 г веса. Которых у Бони осталось в итоге 150. Одну монету он тут же дал сторожихе и пообещал вторую, если она ему поможет с закупкой всего необходимого для переезда. Десяток монет разменял на серебро. И только в последний момент успел поймать убегавшего стряпчего и вытрясти из него документы на дом.
Став домовладельцем, Боня несколько запоздало подумал, а на фига ему это надо было. Впрочем, золото он делал сам, так что еще наделает, а так — солиднее. После чего пригласил обслужившего его банковского клерка и стряпчего вечером сходить в какую-нибудь местную едальню поприличнее, отметить сделку. Заодно намекнул клерку, что хотел бы сделать в банк еще вклад в таких же слитках, примерно на такую же сумму. И клерк, и стряпчий обещали быть обязательно.
Сторожиху Боня забрал с собой в качестве провожатой, попросив по дороге домой отвести его в лавку готового платья. Город был портовый и ходил тут разный народ, но все-таки Бонины джинсы выделялись здесь, пожалуй, даже больше, чем Светина роба. Не цветом, одевался тут народ ярко, а фасоном. Одежды тут больше были просторные, а если некоторые и обматывали пузо широким красным кушаком, то только для того, чтобы достойный размер этого самого пуза подчеркнуть. В общем, какие-то греко-румыно-гуцульские напевы...
Себе Боня одежду выбрал быстро. Взял пару шаровар синего цвета (шелковые и х/б), пару серовато-белых рубах (тоже шелк и х/б) и кожаную куртку, недлинную, но с множеством карманов. С бельем дело обстояло хуже. Судя по всему, его просто не носили. Так что ни семейных трусов, ни, тем более, плавок, тут не предлагали. Пришлось купить несколько длинных полосок ткани, вспоминая, как обвязывали ими чресла вместо трусов японцы в исторических фильмах. Плюс несколько портянок.
Свете же Боня набрал почти всего, что было. А были и юбки, и рубахи, и халаты, и разные накидки и платки всевозможной расцветки и материала. Курток взял две, одну — длинную, скорее плащ, обе с золотым шитьем.
Подумав, доукомплектовал одежду кожаными ремнями, а Свете еще и пару матерчатых поясов добавил, а также взял себе и ей по плотному шерстяному плащу, на всякий случай. Ну и пару чего-то вроде тюбетеек купил, себе — прикрыть лысину, Свете — за компанию.
В качестве обуви взял по паре сапог мягкой кожи со слегка загнутыми носами, как здесь носили (Светин размер он примерно помнил, да и при портянках он не так важен, лишь бы малы не были). Два комплекта шлепанцев (тоже с загнутыми носами) и что-то вроде вьетнамок. Туфель-лодочек он в продаже не обнаружил, так что взял Свете взял еще и пару босоножек-сандалий на каблуках.
Заодно прихватил материю на полотенца и постельное белье вместе с подушками. Тюк получился изрядный. Пришлось с собой носильщика попросить дать, благо такие услуги тут оказывали.
А затем был поход в ювелирную лавку, так как Боня решил, что Свете без украшений ходить несолидно. Сторожиха в лавку пошла охотно, прямым текстом заявив в дверях продавцу, что она к нему клиента привела.
Тут, правда, Боня столкнулся с проблемой, так как не был уверен, как прореагирует организм драконы на надетое на него золото. А ну как растворит? Платины тут не знали, так что ограничился серебром. Зато брал много, с массивными камнями. Ну и жемчугов во всех видах. Сумма получилась на четверть дома...
Боня уже собрался завязывать с покупками, как вспомнил, что надо бы для солидности какое-нибудь оружие прикупить. Умеет ли с ним обращаться дракона, он не знал, зато в себе был уверен — совершенно не умеет. Так что купил в той же ювелирной лавке два прямых кинжала с богато украшенными ножнами и серебряными рукоятками с чернью. Лезвия, правда, были нормальные, обоюдоострые, сантиметров по 30 длиной.
— В хозяйстве пригодятся, — решил Боня, — будет чем колбаску порезать...
Добравшись до дома, где его радостно приветствовала Света, Боня быстро расплатился с носильщиком и отпустил сторожиху, попросив купить и доставить посуду и что-нибудь из необходимой мебели и прочей утвари по своему усмотрению. Выдал ей на все десяток золотых монет, чем подвиг ее к немедленному бегству, пока не передумал. После чего, пока не забыл, сообщил о планах на вечер, а затем радостно обнял подругу и повел в дом отчитываться о проделанной работе. При этом про себя удивляясь, как же быстро дракона стала для него абсолютно родным существом, и какая же она замечательная: не капризничает, всегда благожелательна и вот сейчас с каким искренним интересом и радостью рассматривает покупки и всем довольна, хотя ясно, что купить все в соответствии с ее вкусами, он в принципе не мог. Чудо, а не женщина!
Что-то из этих рассуждений Боня высказал и вслух, какие-то мысли развил, и семейная идиллия продолжилась ко всеобщему удовлетворению.
Выяснилось, что пока Боня решал имущественные проблемы, дракона тоже без дела не сидела, а проводила дознание среди призраков. Почти все они были из давно минувшей эпохи, так что ничего, кроме вечера воспоминаний с элементами ностальгии Свете предложить не смогли. Конечно, тоже не мало, но она решила пока с этим повременить. Но к ним затесался и один совсем свежий — призрак слуги недавно умершего хозяина дома. Который одновременно был и чем то вроде его секретаря. Хозяина-то похоронили по всем правилам, а слугу-секретаря, оказывается, прирезали по-тихому и в саду закопали. Так что дух его на небо пути еще не нашел, а тут Боня со своим мановым облаком появился, вот он и материализовался. Шок у него сперва был, конечно, страшный, но призраки-старички поддержали, о плюсах такого существования поведали, так что он в себя приходить начал. И стал кое-что интересное рассказывать.
Оказалось, что бывший хозяин дома, управитель (член городской Управы) Мазиус, тоже не своей смертью помер, а помогли ему в этом политические противники. Сама же политическая ситуация оказалась весьма непростой. Город Денай, в котором они находились, формально принадлежал старой Империи Визов, некогда охватывавшей чуть ли не все населенные и сколько-нибудь культурные земли, а ныне находящейся в полном упадке и сохранившейся в виде небольшого государства за морем. Фактически город был независимым и являлся порто-франко, то есть портом беспошлинного ввоза-вывоза товаров и торговли.
Севернее города находились земли Алов — многочисленные мелкие княжества и королевства, слегка объединенные родственностью языков и общей религией. Южнее располагались земли халифата Хум — тоже десятки, фактически, независимых государств формально объединенных под номинальной властью халифа Баграма и единой верой. Ну а в степях за горами жили кочевники.
В городе и у Алов, и у Хум было по своему кварталу с полным самоуправлением и представительство в Управе. У Империи специального квартала не было, они весь город считали своим, но был наблюдающий, он же член Управы по статусу. Как раз таким наблюдающим и был покойный Мазиус. Соответственно, в Управе существовали три или даже четыре партии (фракции). Ориентированы эти фракции были на Алов, Хум, Империю или полную независимость. Впрочем, две последние фракции по сути мало различались и, как правило, поддерживали друг друга.
