| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Беда в том, — продолжала Инга между тем свою без оговорок жуткую исповедь. — Что я не могу совершить переход самостоятельно — у меня это не получается. Мне необходима для этого хоть чья-нибудь помощь. И лучше всего, человека, чья подготовка позволяет осознать проблему без того, чтобы отправить меня в психлечебницу. Мне кажется, повезло — и всем нам тоже — что я случайно встретила вас. В противном случае я не знаю...
Она замолчала и только покачала головой, глядя на меня сухо блестящими глазами. И я теперь мог уже вполне адекватно оценить причину этого блеска. Вот какую только из двух, черт возьми?
— Я понимаю, Михаил, что в это невозможно поверить, — снова подтвердила мои мысли Инга. — Не мучайте себе понапрасну. Давайте сделаем знаете что? Я вам расскажу по возможности кратко, в чем дело. И предъявлю кое-какие доказательства. А после этого вы, если захотите, можете с чистой совестью сдать меня докторам. Обещаю, что сопротивляться не буду и честно признаю себя умалишенной. Устраивает вас такое условие?
— Вполне, — я кивнул. А что мне оставалось делать? Хотя, опять же, поворот в разговоре вновь оказался неожиданным. Какие доказательства может предъявить клиент психушки?
Признаться честно, я не знал, что мне думать. Слишком уж ситуация отдалилась от реальности. Причем очень целенаправленно отдалилась. Как человек, всю жизнь читающий фантастику, я это мог определить практически профессионально: слишком уж все происходящее начало напоминать книгу или фильм, чего в жизни обычно не бывает. И по трезвому рассуждению следовало бы сейчас просто прекратить разговор.
Но...
Но напротив меня сидела девушка, которой некуда было пойти в Москве (по крайней мере, до утра). Этой девушке я сам предложил свою помощь. И она смотрела на меня абсолютно жуткими глазами приговоренного человека, у которого вдруг появилась надежда.
Я вздохнул и сказал:
— Я очень внимательно вас слушаю, Инга...
И услышал вот что...
Я не берусь пересказать все то, что говорила мне Инга. Во-первых, я не особо прислушивался тогда к содержанию ее слов. Во-вторых, сам я никаким боком не математик и не физик, чтобы правильно изложить, о чем шла речь. Поэтому я опущу тот довольно таки длинный и что греха таить, временами бестолковый разговор, вызванный моими неизбежными дурацкими вопросами, который происходил между нами на московской кухне глухой ночью.
Коротко же — и приблизительно — дело обстояло следующим образом.
Инга оказалась участницей экспедиции по изучению Земли не то из другой Вселенной (!), не то из параллельной реальности (я так и не понял точно). Инопланетянкой то есть. Эта экспедиция занималась исследованием земного человечества на протяжении чуть не всей его истории (Эти ребята не мелочились, надо признать). Подобный размах объяснялся просто: участники экспедиции могли перемещаться во времени (Sic!). В разных веках у них имелось нечто наподобие полевых групп, а где-то в ближнем (всего лишь десятки парсек, ха-ха) космосе на некоей планете была оборудована стационарная база, связанная с их родным миром (только не спрашивайте меня, как все это возможно — я этого так и не понял; очевидно нечто, напоминающее "Патруль Времени" Пола Андерсона, или азимовского "Конца Вечности" — если кто фантастику читает).
И вот, по словам Инги, на нашем (восьмидесятые годы) участке ветви существования этой ихней интертемпоральной станции (а как ее еще называть, если она занимается операциями во времени?) что-то произошло. Авария, видимо. В результате чего само наличие базы в нашей реальности получило отрицательное значение. Я бы сказал, что она попросту погибла, но именно это Инга отрицала самым решительным образом. Просто, как я ее понял — но не как она говорила! — начиная с наших восьмидесятых годов станция перестала функционировать. А в предыдущие десятилетия продолжала. Причем со всем своим персоналом (очень понятно, правда?). Но эта самая возникшая зона несуществования (да простится мне этот бред, но понятнее я сказать не могу) продолжала распространяться в прошлое, уничтожая станцию и там. И чем дальше — тем все... гм, дальше в прошлое. Причем процесс этот сопровождался стиранием памяти о будущем как у персонала станции, так и из ее архивов (ничего так, да?). Жизнь как бы пошла вспять, от смерти к рождению. Все возвращалось к более раннему состоянию, а информация о уже когда-то бывшем исчезала. Инга называла это явление "выгоранием реальности". Хроноклазм, в общем.
— "Не возвращайтесь по своим следам... Все начинается с молчанья ...", — совершенно машинально вырвалось у меня.
— Что, простите?
— Да книжка есть такая. У писателя Владимира Михайлова. Как раз про это примерно. Там время вспять повернули в будущем. И люди стали жить с заду наперед. Очень похоже.
Ингу роман отчего-то очень заинтересовал. И она даже потребовала, чтобы я в отвлечение от темы пересказал содержание. Я вкратце поведал сюжет этой, на мой взгляд, безусловно, интересной книги.
— Действительно, похоже... — признала она, выслушав мое изложение. — Особенно в плане наглядной демонстрации "выгорания реальности"... Вполне возможно, что этот Владимир Михайлов каким-то образом получил куски обрывочной информации из ТОГО, доаварийного состояния реальности. Интересно... как вы думаете, можно с ним было бы встретиться?
Я только пожал плечами. Встретиться, конечно, можно было. Задача не из сложных. Писатель-фантаст не засекреченный физик из ящика. Только какой в той встрече толк? Особенно в свете имеющих быть обстоятельств... Даже если писатель и получил какую-то информацию из ранее бывшей реальности — как проверить, что это именно она и есть? Или прямо зачислять под эту тему все книги данного автора?
— Да, наверное вы правы, Михаил, — вынуждена была согласиться со мной Инга. — Но все равно, это совпадение крайне интересно...
Я снова пожал плечами. Про себя вспомнив известную историю с американским писателем сороковых годов, привлеченным ФБР за разглашение секретных сведений об атомной бомбе. Мало ли чего бывает...
Между тем Инга продолжала свою не то лекцию не то исповедь...
Участники экспедиции (персонал станции?), оказались в отчаянном положении. Притом, что стираемая память о будущем лишала их самого знания о какой-либо катастрофе! Но в конце концов они как-то сумели этот факт вычислить (Только не спрашивайте меня — как!). И в целях спасения себя от окончательного развоплощения решили изменить свое будущее (надо признать, нетривиальное решение; мне, во всяком случае, в литературе ничего подобного не попадалось). То есть, послать человека в наше время с заданием определить причины происшествия и устранить их. Этим человеком и была Инга.
Почему именно ее, объяснялось совсем просто. В 38-м году Инга оказалась единственной сотрудницей, уже подготовленной для работы. Правда, в СССР. Причем — в ТОМ, предвоенном СССР. Остальных предстояло бы еще доучивать. А на это у наших хрононавтов совершенно не было времени.
— Но случилось что-то непредвиденное, — сказала Инга, затягиваясь сигаретой. — Вместо восемьдесят четвертого я попала к вам, на четыре года позже. Хотя по всем расчетам этого не должно было произойти. Я просто не понимаю...
— Восемьдесят четвертого?
Вот это меня удивило. Я ничего особенного не мог вспомнить в связи с этим годом. Ничего такого... этакого. В апреле Горбачев произнес вполне программную речь в Ленинграде, да. Про время революций. А осенью я ездил в Коктебель, на всесоюзный слет самодеятельного самолетостроения. Ну, Оруэлл еще, "1984", но это уж точно никаким боком не отсюда. А ни первое, ни тем более второе никак причиной аварии интертемпоральной базы в десятках световых лет от Земли служить не могут. За границей тоже, вроде, ничего сверхординарного не происходило...
— Да, — подтвердила Инга. — Восемьдесят четвертого. Изменение... произошло именно в этом году. Но где и какое — установить не было возможности. Предполагалось, что я выясню это... на месте. Но...
Инга быстро выяснила, что попала не туда. Сперва — не обнаружив никаких следов того человека (гм... инопланетянина, наверное, точнее), который был наблюдателем в Москве (Это в том переулке, значит, сообразил я). Дальше я уже сам был свидетелем: не оказалось на месте и координаторов по обоим — восточному и западному — полушариям; более того — их вообще, как выяснилось, никогда не существовало в природе! И в довершение ко всему у Инги просто перестала работать вся имевшаяся у нее аппаратура.
То есть, не совсем перестала. Приборы, как уверила меня Инга, продолжали функционировать. Но функционировали они теперь... Не то чтобы ненадежно, нет — сами по себе эти устройства не должны были "ломаться". Но вели они себя... Ну, представьте себе самонаводящуюся ракету, к примеру, в которой напрочь разладилась работа всей ее автоматики. Стрелять-то таким оружием в принципе можно. Но только — сами понимаете, с каким результатом.
Причиной тому, по словам Инги, было то, что прекратила функционировать та самая интертемпоральная база в другой звездной системе. Раньше она осуществляла что-то вроде тонкой настройки. Если пользоваться все теми же милитаристскими сравнениями, вышел из строя бортовой лазер, подсвечивающий цель — и головка самонаведения на ракете перестала работать. Или — если в примерах гражданских — отключилась городская АТС и все телефонные аппараты превратились в бесполезный хлам. Или уж, совсем на бытовом уровне: сломался замок на входной двери, и если дверь сделана крепкой (как начавшие входить в последнее время в моду стальные квартирные двери) — то толку от имеющегося у вас ключа не будет никакого. Так и у Инги получилось. В силу отсутствия, так сказать, автоподстройки, она просто не могла, открыв окно, пройти в него после этого. На манер того осла, что тянется за привязанной перед носом морковкой — "окно" отодвигалось ровно на ту дистанцию, на которую она передвигалась, пытаясь приблизиться.
— Вот, смотрите, — сказала Инга, беря со стола портсигар и раскрывая его.
Чего смотреть, хотел было переспросить я. Но, тут Инга вторым движением открыла портсигар еще раз и слегка повернув, показала мне то, что содержалось под фальшивым дном, заполненным какими-то дамскими сигаретами (или папиросами? — уточнить!).
А была там клавиатура, весьма напоминающая таковую у калькулятора. Только с непонятными знаками на кнопках. И что-то вроде экрана на внутренней стороне откинувшегося фальшивого дна. Вот чего-чего, но такого у обитательницы желтого дома точно не могло быть ни под каким видом — это я представлял совершенно точно!
Надо, наверное, было что-то сказать по этому поводу. Но я промолчал. Видимо, случился у меня самый настоящий ступор от осознания наблюдаемого факта. Все-таки я до последнего момента воспринимал происходящее всего лишь как некую игру ума моей неожиданной гостьи, не более того. А наличие явно необычного устройства в ее арсенале переводило все услышанное совсем в другую категорию.
Инга, между тем, набрала на кнопках какую-то комбинацию, затем нажала на крышке портсигара выступающий в центре крупный камень и стена моей кухни исчезла. Или не исчезла. А превратилась в большой — два на два где-то экран невероятной четкости и глубины.
На экране на фоне черного космического неба в россыпи звезд висела Земля — шар в бирюзово-белых разводах с темной частью ночной стороны. Зрелище было очень красивое. Только изображение слегка подрагивало, как если бы оператор нетвердо держал в руках камеру.
— Это планета той звездной системы, где находится наша база — Таорэра, — пояснила Инга. — До нее около сорока парсеков.
Продолжая держать портсигар перед собой, она быстро набрала новую комбинацию на клавиатуре. Планета дернулась и ушла в бок. Вернулась на центр экрана. Скачком увеличилась в размерах. И стала приближаться, дрожа и смещаясь из стороны в сторону. В разрывах облачности я разглядел, что это не Земля. То есть никоим образом. Тут невозможно было ошибиться.
Это точно напоминало уже шизофрению, как я себе ее представлял. Голоса, таинственные незнакомки, светящиеся экраны с посланиями Космического Разума (Впрочем, голосов, кажется не было, будем честными перед собой. Да и посланий тоже.). Единственное, что меня смущало, так это то, что сумасшедшим я себя не ощущал ну ни в малейшей степени. А если я, следовательно, оставался нормальным — тогда что? Или доработался до галлюцинаций — от переутомления?
Чисто машинально, из любопытства, я встал, намереваясь пощупать экран, чтобы убедиться... Сам уж не знаю в чем.
— Осторожнее, Михаил! — остановил меня вскрик Инги. — Вы собьете настройки!
Мы в это время вошли уже в облака и всю рамку заполнила знакомая мне белесая муть, сейчас выглядящая как ярчайшее жемчужное сияние, в котором не видно ничего. Примерно так, вспомнилось мне некстати, все эти картинки по описанию и выглядят...
Затем мы вышли из облаков... То есть, камера, конечно, а не мы, я еще подумал, что так, наверное, выглядит это все с точки зрения спускаемого аппарата межпланетной станции. Изображение сильно дергалось — как если бы на той стороне аппарат попал в нешуточную болтанку, но все-таки можно было хорошо разглядеть, что внизу раскинулась чуть холмистая зеленая поверхность, напоминающая не то тундру, не то сплошную тайгу.
— Высота — километр, — сообщила Инга. — Мы прямо над нашей базой. Вон, видите, круглое строение? К сожалению, подвести окно прямо к ней я не могу. Но сейчас и этого вполне достаточно...
Я действительно увидел какой-то косой цилиндр, на глаз несколько сот метров диаметром, нелепо торчащий посреди зеленого ковра. Затем изображение еще раз прыгнуло куда-то и внезапно остановилось. Я увидел прямо перед собой залитые солнцем сосны и берег наподобие крымского — скалистый мыс, уходящий в море. Инга опустила портсигар и выпрямилась с явным облегчением.
— Я специально хотела, чтобы вы увидели нашу базу, — сказала она. — И чтобы поняли, что происходит с каналом перехода. А сейчас — смотрите...
Что я должен был понять, я не успел переспросить. В кухню ворвался морской воздух, шум волн и сосен и ощутимый порыв ветра распахнул прикрытую но не запертую форточку. Вместо холодной московской осени мы явно оказались где-то на широте того же Крыма.
— Если хотите, можете выйти прогуляться, — предложила Инга, посмотрев на меня. — В фиксированном положении канал устойчив, вы спокойно сможете вернуться.
Ни малейшего намерения ступить в образовавшийся проем у меня не возникло. Не знаю, как кому, а у меня к таким экспериментам склонность отсутствует. Все-таки есть некоторая разница между тем, чтобы летать, согласно поговорке, на всем, что летать может — и что даже не может — и совать голову в пасть льву, пускай и дрессированному.
Так что я остался сидеть на месте. Даже отодвинулся слегка. А кроме того, до меня, наконец дошло, что все рассказанное Ингой — чистая правда. Иначе бы не стала она с первым встречным так откровенничать — с какой стати? А значит, в ближайшие пару суток — или раньше? — может действительно наступить тот самый Судный День, про который нам все уши прожужжали и в который, по моему, по большому счету никто всерьез уже не верил. И деваться от этого факта никуда не получится, даже если спрятать голову в землю на манер птицы-страуса.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
