| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А, знаю, знаю! — вмешалась Лидочка, действительно знавшая этот факт из Вериной биографии. — В далекой-далекой стране Монголии.
— Да, там, — Вера не очень любила вспоминать то время, как навсегда отрезанный ломоть. Ни в страну ту, ни в ту школу никогда уже будет нельзя возвратиться. Другим остаются на память хотя бы старые здания, к которым можно собраться, а кто отправится за пять тысяч километров и государственную границу только из смешного желания взглянуть на старые стены? Поэтому Вера быстро завершила тему: — А что было дальше с Кириллом, я не знаю. Слышала, что он служил в армии... Потом вернулся. Один раз даже писала ему, — она неожиданно поймала себя на том, что разоткровенничалась. — Но он не ответил. Так что не знаю я о нем ничего. Помог нам — и очень хорошо.
Вернулся запыхавшийся Кирилл.
— Ну как? Еще не соскучились? — бодро спросил он и тут же принялся носить из оказавшейся по соседству кухни и выставлять на стол, как он пояснил, "легкие закуски".
Один вид которых убедил Веру, что дача эта и в самом деле не простая. Да и сам Кир со времени их наивного и, в общем-то, бедноватого детства весьма изменился.
Такой стол сделал бы честь иному посольскому рауту. Маринованных угрей, например, или мидий со специями — не говоря уже о трепангах и нескольких сортах французских сыров — Вера попросту никогда раньше не видела. На этом фоне родное отечественное сало, ветчина или соленые огурцы смотрелись просто национальным дополнением для придания застолью соответствующего колорита. Для рядовой советской служащей, которой была Вера, подобное изобилие показалось даже чем-то оскорбительным, демонстрируя те высоты, до которых обычный человек не то что не подымется — но даже доползти никогда не сможет.
Правда, все, подававшееся на стол, было в основном из консервов, но это не удивляло. Соорудить наспех такое угощение из натуральных продуктов было невозможно. Кирилл, ставший к тому моменту неожиданно веселым и возбужденным, вскрывал часть консервов прямо на столе. Пользуясь приложенными к иным банкам специальными ключами, а иные взрезывая консервным лезвием извлеченного из кармана швейцарского ножа с огромным количеством всевозможных инструментов в рукоятке.
— Икра черная! — объявлял он, демонстрируя вскрытую банку. — Икра красная! — следовала за ней другая. — И, наконец! — он предъявил ничем особо не выдающуюся банку даже без всякой этикетки: — Икра заморская! Баклажанная!
Тут, наконец, мучительное узнавание где-то и когда-то виденного отпустило Веру и она с облегчением рассмеялась. Следом ей вторила Лидочка, не меньше, а может и больше матери удивленная громоздящимся на столе изобилием.
Почувствовав после наполненного мытарствами дня предвкушение сытной еды, Вера активно включилась в накрывание стола. Чему Кирилл не препятствовал, занявшись другими приготовлениями. Он зажег свечи, отчего вся обстановка в холле — или гостиной? — совершенно переменилась. Хлопнул себя по лбу, сообщив "дамам", что он "собака беспамятная": сбегал наверх и принес Вере кроссовки и для Лидочки — отличные шерстяные носки, правда, на несколько размеров больше. Причем страшно переживал, что забыл об этом раньше. Вера даже не стала на него за это обижаться. Обутая Лидочка перебазировалась к столу, заинтересовавшись в первую голову, с чисто детской непосредственностью, бутылками с "пепси-колой". Кирилл снял с полки и включил оказавшийся исправно работающим японский двухкассетник "шарп". Неожиданной была только зазвучавшая из аппарата музыка — что-то тоже из прошлого, смутно вспоминаемое как через туманную дымку — по тонам, по ритму звучания... И вот наконец все заняли места за столом, глядя друг на друга и благовоспитанно ожидая только знака хозяина. И Кирилл не замедлил его подать:
— Ну вот, — сказал он. — Хоть и не единообразно, зато и не безобразно. Прошу откушать, чем бог послал! — и вдруг расхохотался, словно не в силах удерживаться дальше от охватившего его чувства: — Да это я вспомнил, — пояснил он, посмеиваясь. — Один из хозяев этого дома, Андрей Новиков, очень любил в таких вот случаях Елену Молоховец цитировать. Ну, вот и я тоже. Как там сказано? "Если к вам неожиданно пришли гости, а у вас ничего нет, пошлите человека в погреб..." Ну и так далее. Так и у нас. В общем — прошу приступать!
Дважды повторять не пришлось. Но прежде чем гости успели притронуться к еде, Кирилл не без торжественности взял из центра стола неприметный с виду прозрачный графинчик, успевший запотеть в тепле, и разлил всем — Вере и себе по полной стопке, а Лидочке микроскопическую коньячную рюмочку. Хотевшую было вмешаться Веру он решительно остановил:
— После ваших приключений — необходимо. Особливо по нашим местам. Вас же, что называется, "цыганский пот" пробирает, думаешь, я не вижу? Да и доза гомеопатическая. Как раз чтобы дрожь снять. Это правило волжские грузчики задолго до нас знали. В качестве лекарства — в самый раз. Да больше и не дадим. И сами не будем. После бани только еще по одной., — он снова неожиданно рассмеялся. — Ну, не думал когда-нибудь, что окажусь в такой ситуации! Один в один! — не очень понятно признался он. — Так что примем! За здоровье!
Вера хотела было все же возразить, но подчинилась. Они выпили. Причем водка оказалась практически без запаха — как глоток чистого ледяного пламени. Только непривычную к такого рода напиткам Лидочку пришлось инструктировать и управлять процессом. И тут же дать ей запить клюквенным морсом. Так что все обошлось без осложнений. И почти сразу же скручивающая тело судорога начала таять и уходить, оставляя ощущение долгожданной легкости. Но не это сейчас занимало Веру. А то, что заставило сдержать возражения. Просто когда Кирилл вставал и нагибался над столом, разливая водку, Вера впервые обратила внимание на висящую у него справа на ремне огромную кобуру. Не пустую, с пистолетом. Раньше, покуда он был в куртке, она как-то не бросалась в глаза. Сейчас же, когда Кир остался только в свитере, этот атрибут уже нельзя было не заметить. Что же это за место такое, попыталась сообразить Вера, где даже за стол человек садится, не сняв оружия?
Это наблюдение, вкупе с другими, сделанными ранее, еще больше усилило загадочность происходящего. Но теперь, когда от выпитого по телу пошла теплая расслабляющая волна и не нужно стало тратить силы на борьбу с усталостью, Вера решила, что можно просто спросить у Кирилла.
— Слушай, а что это за место? И... — она все же слегка запнулась на второй части, но это можно было объяснить как угодно. — Кто ты тут такой? Живешь здесь? Или работаешь?
Ответная реакция Кострова ее озадачила.
Выслушал он ее без возражений, не прерывая. И даже прожевал и проглотил порцию ветчины. Но с ответом отнюдь не торопился.
— А вот попробуй-ка, красавица, этого, — он положил Лидочке на тарелку кусок копченого угря, дождался, когда девочка окажется поглощена угощением и только после этого посмотрел на Веру. С уже знакомым ей выражением сомнения.
— Знаешь, — сказал он ей, — давай все-таки отложим объяснение на завтра, ладно? А то... В двух словах я рассказать не смогу. А не в двух — много времени надо. А мне еще вас в баню вести. И на сегодня это всю программу исчерпывает. Все-таки измерзлись вы да вымокли куда как изрядно. Мне бы очень не хотелось, чтоб к вам какая-нибудь хворь прицепилась. Напарю вас как следует, спать уложу. А завтра, как проспитесь — вот тогда можно будет поговорить. Да и у меня даже без вас день был не самый легкий — с утра ветряк ремонтировал, вымотался...
Вера, захваченная новым поворотом событий, в замешательстве посмотрела на него.
— Ты что, — спросила она, неожиданно почувствовав, что краснеет. — Ты с нами в баню собираешься идти?
Может быть, реакция у нее и вышла несколько чрезмерная. Хотя не так уж ее и смутила возможность совместного мытья (В цивилизованные времена, чай, живем!). Скорей виной тут был сохранившийся у нее в памяти образ одноклассника, да и ее самой в то время — не соответствовали они нынешней ситуации. Сами-то они с Кириллом, конечно, за прошедшую жизнь изменились, но вот той девочке из ее памяти такое предложение могло показаться и оскорбительным.
Похоже, Кирилл это ее состояние понял. И даже смог оценить побудительные мотивы — судя по легкой улыбке, мелькнувшей у него на лице. Но ответил неожиданно серьезно.
— Разумеется. И знаешь почему? По крайней мере есть две причины. Во-первых — ты когда последний раз в бане была? Боюсь, ты и веника-то в руках держать не сумеешь. А вас как раз пропарить надо. А во-вторых, допускаю, что дочь ты еще веником похлестать сможешь. А вот себя — нет. А мне вас серьезно здоровыми видеть хочется — после ваших приключений. И не отговаривайся даже, понятно?
Вера не нашлась с ответом. Кирилл говорил с таким выражением, что возражать не имело смысла. Единственное, что Вера решилась — обратить вопрос в шутку.
— Ты что, банщиком здесь служишь при господах?
Кир неожиданно расхохотался.
— Да уж! — просмеявшись, он помотал головой. — Интересное предположение. Банщик с пистолетом Стечкина! Вот бы Шульгин поприкалывался, я думаю! По поводу вооруженного контроля за чистотой, наверное...
— А кто это — Шульгин? — спросила Вера. Она не очень рассчитывала, что Кирилл ответит. Но тот не стал запираться.
— Один из здешних хозяев. Оч-чень, как я понимаю, интересный человек. Только я, к сожалению, никого из них никогда не видел, — добавил он в завершение, отчего все стало выглядеть только более запутанно. — Ну потерпи, — предложил он, видя ее реакцию на свои слова, — До завтра. Ей богу, ничего не потеряешь. Долго это все рассказывать... Может, лучше, поведаешь о себе? А то мне страсть как интересно, каким образом одноклассница, с которой мы столько лет не виделись, вдруг стучится на ночь глядя в ворота моего скромного обиталища?
Вера поняла, что ничего он рассказывать не хочет. Или не может. Но говорить этого не стала, принявшись рассказывать Кострову о себе. Не очень охотно. Поскольку похвастаться было в общем-то нечем. Но постепенно, сама не заметив как, разговорилась. Тем более, что общие школьные воспоминания не были у них с Кириллом под запретом и в разговоре то и дело всплывало "А помнишь?.." Словно возвращая частичку прошлого. А тут еще, как по заказу, с кассеты зазвучал Джо Дассен — это уже из других немного времен, но тоже обоими любимый — и разговор как-то незаметно перетек в доверительно-элегическую тональность, так что Вера рассказала гораздо больше, чем думала.
О том, как училась в институте, как на втором курсе вышла замуж, как ей тогда казалось, по большой любви. Родила в восемьдесят первом Лиду, год сидела дома, в академическом. А потом... пришлось развестись, устроиться работать, растить дочь. Обычная, в общем история. Разве что в отличие от многих других Вера нашла в себе силы восстановиться в ВУЗе и даже его закончить. Как мать одиночка, распределилась в Москву, вот уже четыре года работала в проектном институте. Занималась ничем не примечательной рутинной работой по изготовлению автоматики. Ничего, одним словом, особенного.
Кирилл слушал внимательно. Даже кивал в наиболее интересных на его взгляд местах. Узнав о ее специальности и последнем месте работы, признался, что сам учился на электротехническом, но одолел только полкурса.
— Впрочем, все равно не мое было, — добавил затем решительно. — Попал случайно, после армии. На авиационный не вышло. А в системотехнике, как выяснилось, я полный ноль.
— Да, я помню, ты ведь летчиком в школе хотел стать, — вспомнила Вера. — Ну и как, стал все-таки? — она решила, что если он ответит, то может проясниться и то, где она сейчас находится.
Кирилл весело рассмеялся.
— Да где уж там! — он махнул рукой. — Сумасшедшие пацанские мечты. С шестью диоптриями, какая авиация! Я и на авиастроительный-то поэтому же не попал — зрения не хватило. Теперь иногда думаю, может и к лучшему, — он замолчал, словно вспомнив, где он и кто.
А ведь и правда, подумала Вера. В школе он в очкариках числился. Скромный был мальчик. Куда больше книжки любил. За что и нравился некоторым...
Несколько, может быть, бестактно, Вера спросила, отогнав ненужные воспоминания:
— А как же тогда?... — она замялась, кивком указав на его лишенное очков лицо.
— Так это обыкновенная операция, — Кирилл, похоже, не заметил ее замешательства. — Это потом уже, когда дельтапланами занимался, — не очень понятно объяснил он. — По методике Федорова. Как раз тогда в Екатеринбурге клинику открыли...
— Где? — не поняла Вера.
Кирилл оторвался от своих мыслей, посмотрел на нее.
— А-а... Извини, оговорился. Все время почему-то их названия путаю. В Свердловске то есть. Там, где Николая второго то ли расстреляли, то ли нет... Погоди, я сейчас.
Поднявшись, он вышел, как делал это уже несколько раз. Проверить, как топится баня, как он объяснял.
Вера же осталась озадаченная его последними словами. Причем не столько содержанием, — хотя и оно тоже было не совсем понятно, — сколько тем тоном, которым он явно проговорился в задумчивости, упомянув Екатеринбург и последнего русского царя.
Конечно, с началом Перестройки в печати и по телевидению много стали говорить о преступлениях сталинских времен. И даже еще раньше, при Ленине, в двадцатые (Кое-кто из диссидентов, прорываясь к массам, обвинял и вовсе уж всю коммунистическую партию — даже это стало каким-то привычным). Хотя Вера и не очень ко всему этому прислушивалась, предпочитая заниматься дочерью. Но все равно, Кирилл сказал об этом как-то не так. Необычно. В чем была эта необычность, Вера не поняла. Но интонацию уловила. Кирилл произнес свои слова так, словно тема эта давно была всем известна и в обсуждении не нуждалась. И еще почему-то этот Екатеринбург вместо Свердловска...
Вернулся Кирилл, раскрасневшийся от жара, и объявил, что баня готова. Вера, от водки, а больше от тепла и обильного застолья, придя в состояние легкой эйфории, и памятуя о заявленном Кириллом намерении отправится вместе с ними, снова стала сомневаться было в такой уж необходимости этого предприятия. Но Костров, снова войдя в роль решительного хозяина, весьма серьезно напомнил о возможных последствиях переохлаждения и Вера решила смириться. Сама удивляясь причинам такой своей щепетильности.
Больше пришлось повозиться с Лидочкой. Отогревшаяся, отъевшаяся за невиданно переполненным столом, да еще от "терапевтической" дозы, она совсем разомлела. И никуда не желала идти, говоря что хочет спать. И, действительно, засыпала буквально сидя. Так что Вера снова засомневалась. Только Кирилл остался непреклонен, продолжая действовать быстро и решительно.
— Ну нет уж, — заявил он в ответ на слабое бормотание Лидочки "Не хочу в баню, хочу спать..." и подхватил ее на руки со странным кличем: — Не дадим перхоти ни единого шанса!
— Помнишь, что по этому поводу говорилось в фильме "Про Красную Щапочку"?
— Что? — приподняла голову с его плеча Лидочка.
— Ну, если применительно к нашей ситуации, то: "Тебя излупят вениками и ты захочешь, как миленькая!" Понятно?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
