Организовать внепространственную переброску консервов, торта, фляжки и пистолета в определенную точку — задача весьма трудная, требующая точного прицела и немалого расхода энергии.

Ну, насколько, конечно, я это представляю. Раз в два-три дня это еще кажется реальным. Но у меня в голове не укладывается, как это можно делать постоянно!

Загоняя, например, патроны в патронник со скоростью непрерывной стрельбы из пистолета. На огромном расстоянии! Или, еще, — доливать по глотку во фляжку всякий раз, как только из нее отпивается!

Или — спичку в коробок. Я проверял! Недостача восполнялась моментально. И ограничений в доставке новых пополнений не было никаких. Во всяком случае я этих пределов не стал добиваться. Хватило и трехсот спичек.

Абсурд! Выходит, что кто-то где-то сидит и все время наблюдает за состоянием этих вещей! И постоянно обновляет израсходованное. Бред какой-то, честное слово. Ему что — делать больше совсем нечего?

Дурацкая затея: сидеть и следить за удовлетворением моих прихотей. Да и прихоти-то... Почему, если им так уж приспичило — они просто не прислали мне килограмм десять золота, например? Там еще — дома?

Все бы были довольны, а я вперед всех. И никаких проблем. Ни в жизть не поверю, что с такими способностями у них золота бы не нашлось. Бессмыслица, полная бессмыслица.

Кстати; что эти мои неведомые благодетели должны по логике действия предпринять сейчас? Когда пистолет не помог и я, гол как сокол, нахожусь в последней стадии издыхания?

Не пора ли им вмешаться, пока не поздно? Или что — все их покровительство надо мной закончилось? Вот было бы милое дело! Ну нет! Будем надеяться, что это не так. Невежливо обижаться, покуда не уверен в обратном.

А вдруг сейчас на замок какие-нибудь враги нападут, землетрясение начнется, или летающая тарелка прямо во двор сядет?! Или вдруг всех громом поубивает? Кроме меня, естественно. Почему нет?

Ведь до сих пор, когда мне очень требовалось — что-нибудь подходящее всегда получалось. Пусть и неожиданно. Чем летающая тарелка плоха? Или землетрясение. Или то же нашествие?

Видит бог, я до зарезу хочу, чтобы все это прекратилось немедленно и как можно скорей! А кстати: снаружи-то — что там происходит? Вроде как тихо стало. Может, там всех повязали уже давно? Один я тут ничего не знаю?

Осторожно, с усилием, я стал возвращаться, раздвигая окружающее меня небытие, всплывая, как ныряльщик со дна. Глубоко же я забрался, однако! Долго, очень долго продолжалось это движение наверх. Словно бы даже бесконечно.

Но, наконец, я стал ощущать свое тело. С удивлением отметив, что не сильно оно и болит, оказывается. Вообще не болит, в сущности. Странно. Не этого я ждал. Может, просто еще не всплыл окончательно?

Какое-то время я пробовал упорствовать в этом убеждении, и продолжать попытки подняться на поверхность не взирая ни на что, пока не убедился, что все мои усилия тщетны.

Тогда я сообразил, наконец, что на самом деле давно уже очнулся. Только продолжаю лежать где-то в тихом безлюдном месте. И, как ни странно, никаких особенных болевых ощущений действительно не испытываю.

Это открытие настолько меня поразило, что я позабыл даже осторожность. Не думая ни о Потуре ни о его колдуне ни о их подручных, попытался сесть и открыть, как выяснилось, судорожно сжатые глаза

С первой же попытки мне это удалось.

* * *

ГЛАВА 3. "ШТЫКОМ И ГРАНАТОЙ"

"И начались тут его подвиги напрасные..."

Было холодно и темно. И удивительно тихо. Не по подвальному. В подвалах тишина глухая, сдавленная — от близких стен. Здесь же явно чувствовалось открытое пространство.

Что такое произошло, где я? Куда попал? Где оказался? Но тут же все эти сомнения разрешились самым кардинальным образом. Заменившись, впрочем, новыми. Я попарил руками и понял, что вокруг земля и лопухи.

Земля была сырая, лопухи холодные. Я по-прежнему гол как факт. И все это в кромешной тьме! Правда, чувствовал я себя и в самом деле хорошо, ничего нигде не более и это было приятно. Но ничего не объясняло! Где я?!

Ежась и вздрагивая от сырости, я поднялся на ноги. Густой бурьян был мне по пояс. Тьма, кстати, оказалась не такой уж кромешной, и кое-что можно было даже различить вокруг.

Вот только я никак не мог сообразить — что же это такое. По сторонам от меня лопухи заворачивали вверх, ложбинкой. Дальше с одной стороны тьма делилась на две неравные части остро отточенной ломаной линией.

С другой же стороны громоздилась какая-то непроницаемая масса вовсе неопределенной формы... Бр-р! Что это? Чувствовалось, что у этих очертаний имеется какое-то содержание — но какое?!

В этот момент над головой у меня тьма пошла пятнами, двинулась... И из-за туч выглянула луна. Я обалдел, заморгал что было силы: я стоял на дне замкового рва, со стороны леса!

Неровная ломаная линия — это и была верхняя кромка этого самого леса. А неопределенная темная масса — сам замок. Вполне понятно было обознаться в темноте, да от неожиданности. Но как я сюда попал?!

На этот вопрос ответ отыскался удивительно быстро: от того места, где я стоял, к самому подножию стены шла пробитая в лопухах полоса. Начинавшаяся как раз у фундамента главной башни.

И сбегавшая по всему довольно еще крутому откосу внутренней стороны рва. Я не поленился специально сползать туда и обратно на четвереньках, чтобы убедиться. Так оно и было.

В самой борозде лопухи были смяты и свалены так, словно по ним проехал утюг. Местами даже трава была сбита до земли. И все! Больше — никаких следов. Руки-ноги у меня были целы, ребра не болели, голова тоже. Чувствовал я себя просто прекрасно. Не мерзни без одежды от ночной сырости...

Чего же теперь делать-то?

Двадцать пять метров высоты, никак не меньше. Да на каменное основание фундамента — все равно, что на стиральную доску или на рашпиль... Это что, благодетели мои неведомые так постарались?!

Ничего себе! Им что, другого в голову не пришло? Я потоптался в лопухах. Послушал, что слышно в замке — не слышно было ничего — и без колебаний вылез на внешнюю сторону рва.

В гробу я видал такую жизнь! Что я — просил, что ли, приводить меня сюда? И ли, может быть, умолял взять меня в плен?! Почему все это происходит, черт побери! Причем — так по дурацки? Ничего же не поймешь!

Или это Потур со своими ребятками?... Что? Решили, что я помер и выкинули за ненадобностью? Ну, спасибо им за доброе дело, раз так! Милые просто люди: пригласили в гости, можно сказать, накормили, спать уложили... А потом и за порог проводили! Мать-перемать! И ерш твою меть...

Идти голому по лесу было трудно. Даже очень. Но я так упорно продвигался вперед, что когда сообразил, что понятия не имею, куда и зачем иду — успел далеко забраться.

Но тут я остановился и задумался. А действительно — куда? И что я теперь делать буду: слепой, голый, безоружный, в незнакомом месте, а кругом враги! Ну что теперь??

Начиная всерьез мерзнуть от холода, я сообразил, что осенняя ночь не подарок для одинокого раздетого человека. Надо было что-то предпринять. Изо всех сил борясь с подступающей дрожью я с каждой минутой все отчетливей понимал, что надолго меня не хватит.

Мелькнула даже шальная мыль: вернуться обратно в замок. Явиться прямиком и заявить — вот, мол, я! Снова! Боюсь только, что даже в лучшем случае все закончилось бы опять подвалом. А в худшем...

Пожалуй, даже то, что приключилось со мной — и то не самый плохой вариант. И узнавать на своей шкуре другие альтернативы как-то не хотелось. Самое реальное было — идти в деревню. И проситься там спрятаться.

Крестьяне сами пострадали от людей Потура. И могли бы мне помочь, если бы захотели. Но вот этого-то момента я побаивался. Что, если вместо того, чтоб спрятать, они меня как раз выдадут?

Скажете, такого не бывало? Да сколько угодно. Впрочем, это только страхи были. Деваться-то мне все равно было некуда. Оставались, правда, еще мои неведомые благодетели...

Однако надежда на них выходила какая-то испуганная. Кто их знает, чем все может обернуться на этот раз? Я невольно вздрогнул, вспомнив борозду в лопухах. А особенно — то, что ей предшествовало.

Да-а... А возможности у них и велики же! Но тогда я совсем уже ничего не понимаю. Ни единого их действия. Почему они затеяли со мной какие-то кошки-мышки? Вместо того, чтоб просто поговорить прямо?

Не поверю ни в жизть, что при таких-то возможностях они меня прямиком к себе доставить не сумели! Так раздраженно рассуждая сам с собой, я пробирался меж тем по лесу, огибая замок.

С таким расчетом примерно, чтобы выйти аккурат к деревне. Идти было крайне затруднительно и болезненно. Поскольку босые подошвы резала каждая опавшая хвоинка, не говоря уже о крупных сучках и шишках.

А голая кожа уже зудела от непрерывных прикосновений колючих еловых веток. Я тихо ругался сквозь зубы, но это помогало слабо. И вдруг прямо впереди я увидел подле дерева какую-то странную человеческую фигуру.

Человек стоял не шевелясь, прислонясь к дереву и, как мне показалось — смотрел на меня. Я мгновенно замер как был — делая шаг — на одной ноге, моментально забыв и про холод и про прочие неудобства. Весь обратившись в слух.

Тишина...

Ни единого звука не доносилось ниоткуда. В том числе и от человека. Стоять на одной ноге было очень несподручно. К тому же я, наконец, сообразил, что являю собой превосходную мишень.

И вообще без очков разглядел этого человека всяко позже, чем он меня. Но ничего не происходило. Стоять мне стало совсем невмоготу. Я осторожно опустил вторую ногу и вглядываясь в нелепый силуэт у дерева, тихо позвал:

— Эй!...

Не услышать он не мог. Тем не менее никакой реакции не последовало. Нехорошие предчувствия пробудились во мне от этой картины. Но из любопытства я все-таки осторожно двинулся вперед.

Фигура у дерева оставалась подозрительно неподвижной. И что-то в ней было не совсем так... Да ведь у человека не было головы! Я ужаснулся, но по инерции сделал еще шаг. И вдруг увидел, что никакой это не человек, а просто тулуп висит на дереве!

Большой овчинный тулуп. Огромный, длинный и теплый! Обыкновенный тулуп, каких полным-полно во всех деревнях. Да и в городах тоже хватает. Тулуп... С некоторой опаской я осмотрел его снаружи, не прикасаясь.

Ничего особенного. Нормальная овчина. На вид, вроде, совсем недавно здесь повешена. Никаких следов сырости или птичьих "меток". Откуда он здесь взялся? Я осторожно снял его с ветки.

Осмотрел еще раз изнутри. Сухой! Забыл его здесь кто-нибудь, что ли? Или как? Впрочем, размышлять тут было много не о чем. Пожав плечами, я накинул шубу на себя и с радостью погрузившись в упругую колючую шерсть.

У-у! Хорошо! Я завернулся в тулуп целиком, решив перестать брезговать нечаянным подарком, сел под дерево и укутал еще и ноги, уставшие шлепать по колючей лесной подстилке.

Жаль, в комплекте не оказалось еще валенок. Вот был бы ходячий цирк! Глядишь, и подрабатывать можно было бы по местным корчмам... Или трактирам? Я представил, как бы это выглядело.

Н-да. Та еще картиночка. Но почему-то веселья у меня она не прибавила. Вспомнив, в каком мире нахожусь, я моментально вспомнил и все уже здесь приключившееся. И, похоже, вряд ли что-то лучшее будет впредь попадаться.

Мысли сразу свернули на минорный лад. Слегка уже поднадоевший. Чтобы отвлечься, я стал осматривать по второму разу свою находку. Осмотр окончательно убедил меня, что тулуп нисколько не подгнил и висит здесь совсем недавно.

Я отважился надеть его теперь в рукава. И, закутавшись еще раз, почти уже без опаски засунул руки в карманы, пришитые двумя квадратами снаружи. Но все же с некоторой осторожностью — мало ли что там?...

Что?!

Я едва не подскочил.

Это же... Я вытащил руку из кармана и, приглядевшись, убедился: пачка сигарет. Мало того — м о я пачка! Та самая — помятая и полупустая! А в другом кармане пальцы мои нащупали спичечный коробок и складной нож.

У меня даже сомнений не возникло, чьи это спички и чей нож. Но это было не все: в первом кармане еще что-то имелось, под пачкой. Я снова залез туда рукой.

Очки!!!

Мои очки, мои! Которые отобрали люди Потура! Они! Что я — своих очков не узнаю?

Ох, какая это была радость! Вот уж радость, так радость! Вновь прозреть, опять увидеть мир нормальным, а не размытыми формами и пятнами! Это было здорово! Просто великолепно! И теперь уже не приходилось гадать, чье это дело — тулуп!

И я нисколько не удивился, когда в свете спички увидел, прикуривая, у корневища жестяной отблеск консервной банки. Чудеса продолжались. Неведомые мои благодетели не оставляли меня.

Я даже примирился с этим внутренне. Но — опустошая банку консервов, рассуждал я — эта их помощь — слов нет, весьма насущная! — имеет какие-то странные формы. Почему именно в таком виде?

Или, может, они так и собираются таскать меня по свету — из одной передряги в другую?... Я даже поежился. Как ту крысу в лабиринте... Сажают туда и заставляют искать правильный путь.

И если крыса найдет выход — она молодец, а если нет — никуда не годится. Но крыса-то об этом ничего не знает! Для нее это не опыт. Да и я, извините, не крыса! Мне-то, наверное, по человечески все рассказать можно было.

Не совать головой в мясорубку. Я невольно поежился еще раз, вспомнив замок: как я оттуда выбрался? Впрочем, я подозревал — как. Оттого и поежился. Честно говоря, даже и углубляться в этот вопрос пока не хотелось совершенно. Очухаться бы сперва.

Я отставил пустую банку в сторону и закурил. Хотелось ни о чем не думать. Сидеть в тулупе, курить и никуда не двигаться. Было тепло и уютно. И казалось, никто уже не побеспокоит в пустом лесу, далеко от людей и связанных с ними неприятностях...

Господи! Где я сижу?! И об чем думаю?! Какой уют и какое спокойствие? Сумасшедшая совершенно ситуация, а я под деревом раскуриваю! Ноги делать отсюда надо! И чем быстрее — тем дальше. Как говорится.

Я заставил себя подняться. Боязно мне было идти в деревню, не хотелось. Но что делать? Придется! Рывком я выпрямился, высвобождая ноги из пол тулупа...

Трах!

В глазах у меня все мигнуло и я оказался опять в сидячем положении под деревом. С гудящей головой и совершенно ошарашенный. Не было же ничего надо мной! Там раньше тулуп висел — я же сам его снимал!

Я задрал голову вверх. И тут же забыл об ушибе. На том же суку, на месте тулупа, висела теперь целая гроздь. Я не сразу даже понял, из чего она состоит. Но то, во что въехал головой, вставая, опознал безошибочно.

Приклад. Ниже всех, опускаясь с сука, на дереве среди прочего висел великолепно мне знакомый по армии автомат Калашникова модернизированный — АКМ. Образца тысяча девятьсот пятьдесят девятого года.

* * *

Об этом стоило подумать. Очень стоило. Размышлял я, возвращаясь обратно к замку. Только вот — что? Что думать-то? На суку оказался очень хорошо подобранный комплект.