— А после этого, — перебил его толстяк без всяких церемоний. — Вы прямиком двинете в Поставль и только я вас и видел! Вечно вы, люди короля, поступаете одинаково. Тянете к себе. Вы обратились ко мне за помощью, придя в Терет? Я вам помог всеми своими возможностями? А теперь вы — забираете свой товар, и до свидания? А как же город?

— Мэтр, но мы не можем, — с огромным терпением произнес Арх. — Мы же выполняем приказ. Конкретный приказ. И у нас нет лишних сил и времени отвлекаться сейчас на другие дела! Вот когда мы выполним все...

— А если не выполните? — весьма успокаивающе заметил неизвестный мэтр. Да кто он такой? Запросто препираться с эмиссарами короны не всякий себе позволит. Я попытался задуматься над этим фактом. Толстяк же между тем не ослаблял своего натиска: — А потом, у вас не так уж мало сил, как вы заявляете. Вот, например, своего нового союзника вы берете с собой. Хотя могли бы этого и не делать!

— Да нам же предстоит схватиться с Потуром! Сидящим к тому же в набитом солдатами замке! — возмутился Арх. Но как-то не на самую полную мощность. Причина этого открылась сразу же — в ответной реплике толстяка:

— Собирались же вы сделать это и без уважаемого мэтра Гара, — невозмутимо откликнулся он, пуская клубы дыма. Толстяк был не дурак поспорить, судя по всему. Даже по позе: сидел расслабленно, развалясь, сцепив руки на животе. Лишь время от времени расцепляя — чтобы поднести ко рту сигару. Сбить его было не так-то просто.

Видимо это же почувствовал — или знал — Арх. Потому что попробовал зайти с другого конца.

— Разве вы не служите королю Дареку, мэтр? — он прицельно прищурился на толстяка. Но тот и глазом не моргнул.

— Разумеется. Всем своим достоянием. Но кто позаботится о сохранности достояния, если нечем станет служить? И не заявляйте, сударь Арх, что я веду отступнические разговоры! На что королю Дареку любой из нас в Терете без того, что у нас есть?! Шпионить по кабакам?! Для этого и без нас добра хватает!

Похоже, он Арха уел. Не знаю как, но это видно было на глаз. Наступила короткая пауза. Я же за это время, лихорадочно начав соображать, пришел только к выводу, что начавшая было проясняться ситуации опять стремительно запутывается.

— Э-э... — проблеял я. — Не позволено ли будет скромному приезжему узнать... э-э... Об чем, собственно речь, господа?! Лично я ровным счетом ничего не понимаю!

Толстяк рассмеялся.

— Что происходит? — переспросил он, тихо трясясь от веселья. — Все очень просто! Эти господа, — жест сигарой в сторону вояков. — Воспользовались моими услугами. А теперь намереваются отбыть, не расплатившись! Вот что!

— Сударь! — возвысил слегка голос и Арх. — Я попросил бы вас!

— Мать-перемать!... — не выдержал я. — Да прекратите! Скажите мне толком, в чем дело?

Это на них подействовало. Я, правда, не надеялся. Но все же. Ворча и сопя на своих местах, все четверо все-таки угомонились. А после этого последовал еще один рассказ.

Переходящий временами опять в сумбурную перепалку с обеих сторон. В ходе этой своеобразной лекции я, напрягая мозги изо всех сил, сумел вычленить следующее.

Терет — вольный торговый город наподобие, допустим, нашего Новгорода. Не меньше четверти миллиона жителей. Для средневековья численность немалая. Но это все так — легкое отступление.

Вольный Терет, как и Новгород, или, скорее, Мангазея Златокипящая, жил торговлей и ремеслами, и лесными промыслами. Судя по тому, что уже сам я видел — жил очень неплохо. Богато.

Теретские торговые караваны ходили походами по всей Дворанне и далеко за море — на южный материк Коруну. Правили в городе классические "золотые пояса" — как в том же Новгороде или Венеции.

Нормальная торговая республика. Ладно, тоже хорошо. За счет торговли город всегда был силен и непобедим. Пока — где-то лет наверное пятьдесят или сто назад — не подчинила его себе Острава. Это тоже понятно. Но.

Но покорив Терет, остравские короли оставили его себе лично. Сделали, так сказать, городом не местного, а центрального подчинения. Шаг тоже вполне понятный. Закономерный даже, я бы сказал.

Не на прокорм же местной администрации было все это отдать. Вот только две вещи здесь оказались не учтены. Или — просто отброшены... Не знаю. Эта самая местная администрация, про которую уже говорилось. Во-первых.

И — как ни странно, сам Терет — во-вторых. Впрочем, чего странного. Городу, понятно, хотелось опять стать независимым. Мечта о суверенитете грела сердце. Я сразу припомнил прошедший давеча дома "парад суверенитетов"...

Захотелось поежиться. Тоже мне... Тем не менее, всегда какая-то часть городского парламента лелеяла мечту об отделении. Смертоубийственную. Как объяснил мне толстяк, зажав сигару в пальцах.

Поскольку, едва город обособится, как окажется отделен от моря — ближайшего свободного пространства — кучей таможен, где бароны промышляют себе этим на жизнь. И на уплату королевских налогов.

Сейчас Терет это минует — как королевскую собственность. Тогда же — пошлина съест практически всю прибыль. И это в лучшем случае! Но даже и не в этом было в конечном итоге дело.

Терет — город северный. Как, опять же, Новгород. Я уже отмечал. И климат здесь примерно схожий, может чуть поконтинентальней. Но значит это все равно то же самое, что и для Новгорода древнерусского.

Регулярный хлебный недород. А без хлеба и охота не очень спасет. Моментально протянешь ноги. Терет держится только торговлей, цивилизацией, если так можно выразиться.

А прекрати он платить дань королю — прекратится и государственный подвоз хлеба. А цены на частный вырастут многократно. И — все. Даже воевать не понадобится.

Через несколько лет от города останется пустырь. Как в свое время остался от легендарной Мангазеи, жившей на всем привозном — от хлеба до гвоздя.

Выслушав все эти сведения по экономической географии, я все равно ничего не понял. И так и сказал всем четверым. В итоге мне пришлось выслушать еще одну лекцию. На этот раз — о политике.

Тот самый правитель северного края, о котором уже упоминали, герцог Беран, спал и видел, оказывается, как бы заполучить под свою руку Терет. И не совсем беспочвенно.

Поскольку те самые сепаратисты из городского совета вполне об его этом желании знали. И на этом нерве наигрывали, не очень-то скрываясь. Ни та, ни другая стороны в этом вопросе не задумывались, каким путем их бред может стать явью.

С чего вдруг королевская казна откажется от самого богатого своего источника? Но больше того, не задумывались и о том, что будет в случае успеха — об тех самых последствиях, которые впечатляюще объяснил мне любитель сигар.

Что бы им пришлось делать? Выходом из голодного кризиса могла быть только большая война между Севером и Поставлем. Чем бы она кончилась — бог весть. Или, как тут говорили — одно небо знает.

Но однозначно, никакого порядка на большей части теперешней Остравы не осталось бы. Причем в этом случае закончилось бы все наступлением все той же, уже описанной катастрофической ситуации.

Но я все еще не понял, о чем речь. У меня буквально голова пухла от усилий понять положение. Я снова честно так и сказал своим собеседникам.

— Да откуда ты прибыл, парень? — удивился толстяк. — Посмотри своими глазами. Кому выгодно всяческое ослабление Терета? И любые неприятности городу?

— Герцогу, пожалуй, — ответил я, подумав.

— Именно! — он даже подался вперед, наставив на меня сигару. — Мы держим у себя львиный кусок северного пирога, парень! Половину, не меньше. А теперь скажи, что будет, если волколаки в наших лесах продолжат множиться с той же быстротой? То-то! А, между прочим, во владениях герцога и его верных вассалов совсем не та картина, что на городских землях!

— Я попросил бы, — вмешался опять Арх, хотя значительно вежливее. — Во владениях Берана оборотни хозяйничают так же часто, как и в других местах. Расследование установило...

— Королевское расследование! — воскликнул толстяк. — Конечно! А кто его проводил? Вы, может быть?! Уверен, Арх, вас туда и близко не подпустили. Все сведения предоставила администрации Берана. А она у него вся — вот где! — он показал сжатый кулак. — Да и где ей еще быть? Кому в столице интересно заниматься делами скучной северной провинции? Леса да медведи, глушь да скука!

Арх уже не рискнул возразить что-нибудь. Хотя, заметно было, ему есть что сказать. До меня что-то стало постепенно доходить. Но еще далеко не все. Я спросил:

— Иными словами, говоря коротко, между герцогом и городом идет постоянная война, так? И... Нет, все-таки не пойму, при чем тут все же э т о?

— Уже два года, — хмуро сообщил толстяк. — Как я постоянно прошу, умоляю и требую столичную администрацию что-нибудь сделать. Именно с тех пор, как появились оборотни. Это явно повелеваемая атака. Крестьяне скоро побросают свои пашни в лесах и побегут в город. Больше половины хуторов уже заброшены. В этом году они начали вырезать целые деревни! А когда вся эта толпа набьется за городские стены... Что тогда будет?! Что, я вас спрашиваю? Массовый голод? Крестьян с их семьями куда больше, чем горожан. А мне отвечают, что я преувеличиваю! — он скривился от ярости. Это было так неожиданно, что я даже удивился. Этот человек и вправду, похоже, переживал за положение дел. — И что с нашествием оборотней нам надлежит бороться собственными средствами. Как будто это всего лишь размножившиеся волки! Но главное — я ничем не могу доказать, что это дело рук Берана! Хотя и так всякому видно...

— Господин казнач!... — не выдержал, наконец Арх. Но сразу же осекся. Чуть подумав, закончил: — ...чейский секретарь Совета. Настоятельно попрошу вас помолчать. Господин. Герцог. Беран. Ни в чем. Не замечен. Перед. Короной! И пока никем не доказано обратное... Что вы хотите от столицы?! Чтобы Поставль пошел — сам?! — войной на север? Но нам-то это нужно на что? Двинув хоть какую малую силу против Берана — на каком основании?! — король тут же окажется выступившим и против всего вашего края! А в совете города у Берана, вы сами знаете, почти треть сторонников. А в случае войны их станет две трети! Потому что остальные решат, что король решил, что прежней платы в налог мало!

Похоже, на этот раз Арх достал толстяка. То есть, казначейского секретаря Совета. Интересно, что это значит? Тот стянул с головы картуз, бросил его на стол, шумно выдохнул и сунул в рот сигару.

Затянувшись и выпустив густой клуб дыма, перехватил мой взгляд.

— Да, — сказал он, словно в ответ. — Так оно и есть. Чего уж теперь. Я казначейский секретарь Совета Терета — Словинец. Хранитель городской кубышки. Дело стало настолько плохо, что я вынужден прикидываться неизвестно кем, чтоб посмотреть на... — он открыл рот и посмотрел на меня. Потом закрыл рот. — Извини, парень. Я вовсе не хотел сказать ничего плохого. Просто... Просто устал за последнее время.

— Ничего, — отозвался я милостиво, переваривая услышанную новость. Для утешительности добавив: — Меня как только не называли...

Словинец вздохнул.

— И вот, — продолжил он. — Когда, наконец, людей сюда из столицы присылают, что оказывается? Что даже когда самого короля достала наша северная провинция — столице все равно нет времени ей заниматься!

Мне, наконец, кажется, удалось свести воедино все куски этой головоломки. Называемой разговором только по недоразумению.

— Так, — сообщил я всем, стараясь одновременно ничего не упустить из памяти: ни интриги Беран — независимость, ни матримониальных намерений короля Дарека. — Объясните мне как особо тупому: еще раз — как связан весь этот последний базар с нашим намерением с вояками направиться в замок Цын? Или как его там?

— Цын, — кивнув, подтвердил Аниз. Арх молчал. Ангрест тоже. Вот выдержка у человека!

Словинец показался мне каким-то выжатым. Словно мой вопрос оставил его без сил. Впрочем, может так и было: сколько я просил мне объяснить? И мне объясняли... объясняли... объясняли. Н-да.

— Вы освободите девушку и предадите суду Потура, — сказал он. — Но что толку-то? Потур — вассал Берана, только и всего. А мне нужен сам герцог!

— Потур может дать показания... — подал голос Арх.

— Кто ими заинтересуется? Найдется тут же несколько десятков свидетелей, уличащих его во лжи. К тому же Беран — герцог, правитель края. Он подлежит только королевскому суду равных. А сколько для такого суда требуется свидетелей? А? Не-ет, дело совершенно пустое. Поэтому мне и нужно, судари: что бы один из вас остался и помог здесь навести порядок с этой нечистью! И меня полностью устраиваете вы, сударь Гар. Особенно после того, что эта славная троица мне про вас рассказала.

* * *

ГЛАВА 7. ПРОИСШЕСТВИЯ В ПУТЕШЕСТВИИ.

"Вот и первое заданье..."

От реки пахло сыростью. Тяжелая темная вода, чуть журча, обтекала нос лодки, монотонно укатываясь к бортам. Брызги ее были холодны. Приближалась осень. На второй день пути мы свернули в устье небольшой на вид речки, впадавшей в Этер с правого берега.

Почти вплотную к бортам встали сплошными стенами ели. Река извивалась среди них как змея. Кормщик сказал, что речка зовется Крутичка. И в это сразу верилось. Наш челнок то и дело поворачивал носом из стороны в сторону.

Но хода не снижал. Три пары гребцов менялись по очереди у весел. Острый смоленый нос бодро резал холодную волну. Словинец, похоже, и в самом деле дал нам лучшую из своих беговых лодок. Как тут именовались посыльные суда.

Идея с моей стороны отправиться все-таки в замок Цын вместе с вояками встретила со стороны городского казначея почти бешеное сопротивление. Насколько, конечно, это было возможно.

Поскольку достопочтенный хранитель кубышки понимал, что, будучи посажен, скажем, "на чепь", пусть и посреди его монетного двора / а есть такой? /, я вряд ли буду в полную силу трудиться в его замыслах.

Пришлось ему, в конце концов, уступить. После того, правда, как я логически доказал, что путешествие необходимо как мне, так и ему: должен же я произвести разведку? Вот сейчас и начну — более удобного случая ждать незачем.

А то ведь я, стыдно признаться, и местности-то как следует не знаю. Трое вояков по ходу разговора оказали мне немалую моральную поддержку. В итоге чего оформился окончательный план действия.

Пройти часть пути по воде мне лично показалось сперва не самой светлой идеей. Особенно, когда принесли местные карты, и я попробовал в них разобраться. Уж лучше бы и не пробовал!

Я едва голову не сломал, распутывая странный способ топографической съемки. Хотя как выяснилось, он не очень отличался от земного. А вся трудность заключалась в том, что карта нарисована была на глазок и от руки.

И не содержала никакого масштаба. А один только перечень особых примет, записанный своим, давно сложившимся у местных картографов языком. Ну, и с добавление особенностей реки в указанных участках.