Человек с мешком

— А что хоть это было-то? — спросил я вместо того, что собирался было сказать. Чего уж теперь-то... — Вы ведь знаете, наверняка.

Но к моему удивлению Аниз только пожал плечами:

— Понятия не имею, — признался он. — На свете множество странного. Обо всем знать невозможно. А скорей всего это была какая-нибудь Лесная Дева...

— Что, есть и такие?! — несколько преувеличенно, пожалуй, изумился я. Хотя было с чего. И мне в тон неожиданно добавил Арх:

— Ты еще про первых расскажи, про Детей рассвета! Обитающих в холмах и танцующих ночами на лунных полянах! Сейчас не полнолуние, часом?

Я застыл с раскрытым ртом. Еще что-то?... Но Аниз предложенного тона не поддержал.

— Какое полнолуние? Какие первые? — посмотрел он на Арха недовольным взглядом. — Пусть об этом детям на ночь рассказывают. А вот про Лесных Детей — правда. Случается такое. Дети, заблудившиеся в лесу, вырастают среди зверей... Известен случай, когда одна девочка выросла в реке — все просто до крайней степени поражены были.

— А... — только и смог ответить я. Сраженный новостями из жизни здешних мауглей. Правда, все-таки у меня этот эпизод как-то остался объясненным не до конца. Но видно — что уж тут поделаешь? — слишком мало я еще нахожусь в этом мире. Ничего практически не знаю.

— А то, что они светились? — не унимался Арх. Ему, видимо, тоже захотелось уточнений.

— Ну и что? — Аниз снова пожал плечами. — Мало ли почему? У них могут быть какие угодно свойства — выросли-то в диком лесу! Та девочка, например, плавала в реке круглый год! От ледохода до ледостава. А на зиму впадала в спячку. И не страшна ей была никакая простуда. Видевшие ее говорили, что от нее просто жар исходил. Может быть — здесь так же?

— А что с ней потом было? — заинтересовался Арх.

— Поймали и доставили к королевскому двору. Она потом лет десять прожила в пруду у замка. Как большая редкость. Потом умерла. Большей частью с ними так всегда и бывает.

Все немного помолчали. История оказалась печальная.

— А что-то я об этом раньше не слышал, — заметил Арх после этого. — В дворцовом пруду, говоришь?

— Да это давно было, — отмахнулся Аниз. — Не у нас. И еще до объединения. На одном из восточных притоков. Случай малоизвестный. Ну что, мы тут так и будем стоять? — поинтересовался он недовольно. — Или у нас дела и поважнее есть?

— Как скажешь, магистр, — рассеянно отозвался Арх. Все еще о чем-то размышляющий. Но добавлять ничего не стал.

Мы возвратились на берег, где челнок уже был приготовлен к отплытию. В результате я продолжил путь с тяжелой головой после бессонной ночи. В компании непомерно бодрых спутников, угощенных мной же с утра растворимым "Нескафэ".

Как я слишком поздно понял, кофе в здешних краях не имело места и было совершенно незнакомо. До самого обеда народ видом напоминал пьяных. Только к концу дня все слегка поулеглось.

Заночевали на этот раз в прибрежной деревне и никаких осложнений не происходило. Сама деревня, правда, выглядела так, словно на осадном положении находилась. И даже имела у себя беженцев с лесных наделов.

Вокруг же поселения обнесен был высокий тын из заостренных бревен — совсем свежий. В тыне имелись тщательно запираюшиеся ворота. А по ночам у ворот дежурили сторожа.

Как нам объяснили — в окрестностях стали появляться оборотни. И жители, уже наслушавшиеся страшных рассказов от потерпевших, решили принять свои меры. Выглядели они при этом очень суровыми.

Чувствовалось, что серьезно готовы защищать свой удел. Вот только у меня их фортификационные ухищрения не вызвали большого восторга. А особенно — караульно — постовая служба.

Пока сторожа у ворот тревогу подымут — с другой стороны через забор хоть целые дома выноси. Но мужики, видимо, об этом покуда не задумывались. Вот беженцы — те другое дело.

У них и вид был не такой бравый. И оружие какое-никакое под рукой. Чаще всего обыкновенный осиновый кол. Иногда — с наконечником. Эти себя самоуверенно не чувствовали. Но — куда деваться?

Положение их, действительно, было не из лучших. Зимой река встанет. И нынешняя естественная преграда исчезнет. А главное — исчезнет и безопасный способ бегства — вплавь, на лодках.

Что они тогда будут делать — я, честно говоря, не представлял. Но зато вполне понимал, отчего никто не спешит отправляться в Терет, под надежную защиту крепостных стен.

Здесь худо-бедно, имелась своя земля и хозяйство. А в городе? Милостыню просить? Угроза, о которой говорил перед отправлением нас в поход Словинец, представала здесь уже вполне осязаемо. Еще немного — и подымется в полный рост.

Это означало, что мне, пожалуй, следовало поторопиться. В выполнении моего опрометчивого обещания казначейскому секретарю — насчет борьбы с волколаками. Обещание-то я дал. А вот как его теперь выполнять буду?

Где мне этих волколаков искать? Ведь именно с такой целью я и отправился якобы в "инспекционную" поездку. А ведь, найдя, еще как-то разбираться с ними надо будет! Ведь и об этом ты тоже не подумал, героический освободитель...

Мысли эти занимали меня всю ночь. И весь следующий день с самого утра. Задумался я так крепко, что даже забыл следить за рекой и берегами. Поэтому идущую навстречу из-за поворота лодку первым заметил не я, а Аниз.

— Ого! — раздался его голос вдруг у меня над ухом. — Посыльный огонь!

Только в этот момент я осознал, что смотрю прямо на направляющуюся к нам лодку, обычную долбленку, с сидящими в ней несколькими людьми. Один из них держал в руках за веревочные лямки средних размеров глиняный горшок.

Или кувшин — из высокого горлышка которого лениво но неустанно курился довольно заметный плотный дымок.

— Подойдем к ним! — кивнул нашему кормщику Аниз, указывая на встречных. Меня несколько удивил его решительный тон. Обычно командовал в этой компании Арх. Но тут кое-что прояснилось.

— Аниз! — предостерегающе позвал Арх. — Ты не можешь! Неизвестно, вдруг придется надолго задержаться?

— Я давал клятву, — произнес в ответ Аниз. Причем таким тоном, что даже мне было ясно: пререкаться с ним бесполезно.

Лодки пошли одна к другой. Я спросил у оказавшегося рядом Ангреста:

— Что это?

Молчаливый здоровяк отозвался коротко, в своей обычной манере — помолчав и подумав, он ответил:

— Посыльный огонь. Старый знак. Ищут целителя.

В каком родстве с целительством состоит Аниз, здоровяк не объяснил. Но, видимо, что-то было. Потому что, сблизившись достаточно, чтоб можно было разговаривать, Аниз немедленно перекинулся парой фраз с держателем кувшина.

Из чего выяснилось, что в селении за поворотом реки имеется тяжело пострадавший, почти при смерти. Знахарка, лечившая его, велела послать за владеющим Искусством.

Хотя надежда была невелика — знахари соседних деревень не на много сильней, а проезжего поймать не всякий раз удается.

Ну, на сегодня им явно повезло. Выслушав едва до половины все сказанное, Аниз распорядился грести в деревню. Мужика с дымом взяли на борт, чтоб служил проводником. Быстроходный челнок рванул вперед весьма неплохо.

Быстро оставляя деревенскую лодчонку позади. Все молчали. Мужичек-посыльный, снедаемый любопытством, оглядывал по очереди нас всех, но тоже помалкивал. Арх был угрюм. Ангрест спокоен.

Я испытывал легкое любопытство. Река, плавно изгибаясь, вывела нас к новому населенному месту. Здесь, так же как и в предыдущих. Еще издали бросался в глаза свежепоставленный частокол. Из неошкуренных даже бревен.

Похоже, эта волчья зараза докатилась здесь практически до всех. Дополнительное напоминание мне, видимо — чтоб поторопился. А в чем? И куда?! Этот свежеизлаженный и абсолютно бесполезный плетень нисколько не добавил мне настроения.

Скорее наоборот. Я хмуро следил, как приближаются мостки с лодками у деревенской пристани.

— Вы можете не ходить, — обратился к нам всем Аниз. — Я и сам управлюсь, если быстро. А если нет — тогда уж дам знать.

— Хорошо, — нехотя согласился Арх.

Челн приблизился к мосткам и Аниз ловко спрыгнул на них, устремившись к стоящим на берегу людям. Для мужика с дымом пришлось причаливать. Пока мы все это делали, Аниз успел переговорить с аборигенами и уже вернулся.

— Что ж ты, братец, не сказал, что до знахаркиного жилья еще в лес надо ехать? — заметил он провожатому. Но сам же отмахнулся: — Впрочем, теперь неважно. Все равно отправляться туда. Вы, друзья, пока становитесь лагерем: на ночь придется здесь оставаться.

— Тогда мы уж лучше с тобой сходим, — сообщил в ответ недовольный Арх. Ангрест, похоже, был с ним солидарен.

Мне оставалось только не отставать.

Мужик, между тем сообразив, что никто от своего обещания не отказывается, на радостях словоохотливо пояснил, что до жилища знахарки совсем недалеко, всего ничего.

И даже есть дорога. Коней заседланных, понятно, во всей деревне ни одного, Но можно завсегда заложить телегу. Тем более бабка Лахудка очень просила... Так что, благородные милостивые господа могут не сомневаться.

Я, слушая все это, только тут сообразил, что вышло бы, окажись в деревне верховые лошади — при моем-то опыте верховой езды! "Конь-то смирный? — Как корова! — Во, нам и надобно такого!"

Одним словом, где-то через час по уходящей прямо в лес колее от окраины деревни выехало четырехколесное транспортное средство мощностью в одну лошадиную силу.

Зато — вооруженное. Почти что тачанка. Поскольку мою "аксушку" можно было считать за пулемет. В жесткий деревянный короб, подпрыгивающий на всех неровностях, навалили вдоволь сена.

Моей городской натуре даже в таком виде езда на телеге показалась неимоверно тряской. Хотя я это и раньше знал... Правда, раньше я не был в такой ситуации, как сейчас: в этом мире ничего более комфортного из сухопутного не имелось.

А теперь на меня навалилась в результате какая-то тоска. Из-за чего поездка превратилась в совсем уже подобие пытки на вибростенде. Как того джинна в "Понедельнике..." — вспомнилось как нельзя кстати.

Трое вояков держались куда привычнее. Что ж, мир, не знающий рессор умел закалять своих жителей. Не в пример разным иным временам. Ох, телега ты, телега... Ох!...

— Важная, должно быть персона, этот умирающий! — заметил Аниз по дороге, валяясь на тряском сене. Вместе, впрочем, с нами.

— Почему? — не преминул пристать с вопросом я. Скорее по привычке, чем по действительной необходимости. Но, во всяком случае, от тряски можно было отвлечься. Хуже, пожалуй, чем на вертолете с разбалансированной трансмиссией. Того и гляди, когда слезем на землю, пляска святого Витта начнется.

— Так сам посуди, — в перерывах между особо сильными толчками пояснил вежливый Аниз. — Посыльный огонь отправить бабка заставила? А это не так просто. Телегу вот сейчас дали — и без всяких разговоров? А ведь все денег стоит. Да еще за задержку тем же проплывающим платить, если что? Очень основательная причина должна быть.

— А что, бесплатно не помогают? — спросил я.

— Почему? — удивился Аниз. — Я ведь об этом и говорю! Что-то особенное должно было случиться. Достаточно, во всяком случае.

— Во-во! — обернулся к нам возница, продолжая подстегивать лошадь. — Бабка Лахудка так и сказала, милостивые господа! Дескать, дело важное! Может даже статься королевское! Так что, стало быть, всем тогда награда будет! И вам, милостивые господа — за беспокойство! Само собой! Уж мол, непременно!

— Cкоро еще? — вместо ответа довольно сухо поинтересовался Арх. Видимо, ему тоже надоело трястись в телеге.

Возница умерил пыл. Однако пояснил, что уже не много осталось. Вот мол, озеро до конца объедем и — на месте. Бабка-травница там избушку и держит. Отдельно от деревни. По каким-то своим надобностям. Так ей, однако, спокойно.

И в деревне тож. А человека она, бабка то есть, в лесу нашла. Когда травы собирала знахарские. Что там для ее дела потребно. Нашла и в избушку притащила. Как-то. Там и пользовала на излечение.

Но никто ничего не знал. А давеча значит она, бабка то есть, и объявилась в деревне. Мол, посыльный огонь нужон. Не то очень уж важный человек помирает. Настолько уж важный, настолько уж — что всем через него награда будет. Ежели выходим, конечно.

Добитые тряской и возницыными объяснениями мы даже не видели никакого озера. Тем более что находилось оно за кустами. И только когда телега выехала из-под нависающих к самому лицу ветвей на поляну, мы, наконец, смогли разглядеть, куда приехали.

— Тпру-у-у!... — крикнул возница и осадил свою залетную. Мы сползли на землю.

Посреди поляны стоял неказистый но плотный забор. Не уступающий уже виденным частоколам вокруг деревень. Только неизвестно когда его поставили. Лет сто назад, наверное. Такой он был старый и потемневший от времени.

Но, что интересно, за это время лес на поляну так и не надвинулся. Стоял по-прежнему на приличном расстоянии. В сплошном заборе наличествовали ворота. Или, точнее, проем от них, ровно заросший травой.

Что хорошо говорило о том, как часто сюда ездят. Но, видимо, ездят все-таки. Раз дорога-то есть. За проемом в глубине виднелась крытая дерном крыша. Двускатная и довольно плоская. Под крышей — что-то рубленное из старых толстых бревен.

Не то банька, не то колодезный сруб. По моим глубоким убеждениям в точности так вот и должно бы выглядеть подворье бабы-яги. Йоги, то есть, согласно некоторым научным предположениям. Ну-ну...

Тут как раз показалась и сама баба-яга. В точности такая, какой должна быть. Вытащившись из ворот, она уставилась на нас. Ну, я вам доложу, и глаза у нее оказались! Прожекторы! Возница немедленно слетел с передка и, сняв шапку, низко поклонился.

— Здравствуй, бабка Лахудка! Вот, привез эттих — что просила.

— Что, всех сразу? — голос у бабки оказался тоже не слабый. Так бы могла разговаривать ржавая водосточная труба. Если бы умела. — Неужели так много знающих стало ездить нынче по реке?

Она вновь вперилась своими прожекторами в нас, разглядывая. Но вдруг словно отступила, увидев что-то, на лице ее промелькнуло смятение. В это время Аниз вышел вперед и слегка поклонился с достоинством.

-Будь здорова, уважаемая Лахудка! Нужным тебе обладаю один я. Но мы спешим. Поэтому будь так добра, покажи мне больного. Или — раненного?

— Я, пожалуй, составлю тебе компанию, — заметил Арх, присоединяясь. — Из любопытства. Хочется взглянуть, кто это такой?

— Проходите все, милостивые господа! — проскрежетала тут бабка с низким поклоном в нашу сторону. — Для меня, старой, такая честь будет. Не могу я вас за порогом держать. Не по чину мне.

Не знаю, что она имела в виду. Но оба мы, оставшихся с Ангрестом, присоединились к первым двум и все вместе вошли во двор. Бабка семенила спереди, возглавляя процессию.

На дороге, как раз прямо напротив ворот, валялся, откинув копыта, здоровенный лохматый кабыздох класса "дворняга". Густую шерсть облепляли высохшие репьи. Казалось, что это и не живая собака.